Чойдан Кэл

Ранд, не оглядываясь, ехал верхом по широкому каменному мосту, ведущему на север от Кэймлинских Ворот. Бледно‑золотистый диск солнца уже поднялся над горизонтом в безоблачное небо, но в непрогревшемся еще воздухе дыхание Ранда поднималось изо рта туманным облачком, а плащ трепал задувавший с озера ветер. Но холода он не чувствовал, разве что как нечто отдаленное и не имеющее к нему отношения. Он сам был холоднее зимы. Минувшей ночью стражники, явившиеся за ним в камеру, пришли в изумление, увидев его улыбку. Улыбка – легкий изгиб губ – по‑прежнему не покидала его лица. Найнив Исцелила его ушибы, воспользовавшись остатками саидар в своем поясе, однако вышедший на тракт у начала моста офицер в шлеме, коренастый мужчина с грубоватыми чертами лица, вздрогнул, взглянув на Ранда, как будто лицо у него было все таким же опухшим и в синяках.

Кадсуане склонилась с седла, тихо перемолвилась с офицером несколькими словами и вручила ему сложенную бумагу. Он, нахмурив брови, посмотрел на Кадсуане и начал читать грамоту, потом резко вскинул голову и в изумлении обвел взглядом мужчин и женщин, терпеливо ожидавших в седлах позади Кадсуане. Затем офицер стал читать с начала, с первых строк, беззвучно шевеля губами, как будто хотел удостовериться в каждом слове. И не удивительно. Скрепленный подписями и печатями всех тринадцати Советниц приказ гласил – не проверять узы мира на оружии, не осматривать груз на вьючных лошадях. Имена членов маленького отряда вычеркнуть из всех архивных записей, а сам приказ – сжечь. Они никогда не бывали в Фар Мэддинге. Ни Айз Седай, ни Ата’ан Миэйр, никто из них.

– Все кончилось, Ранд, – нежно сказала Мин, подъезжая на своей гнедой поближе к его серому мерину, хотя она и так держалась рядом с юношей, как и Найнив подле Лана. Ссадины и синяки Лана, как и его сломанная рука, были Исцелены прежде, чем Найнив занялась Рандом. На лице Мин отражалась та же озабоченность, что доходила до него через узы. Отпустив плащ на волю ветра, девушка погладила Ранда по руке. – Не думай больше об этом.

– Я благодарен Фар Мэддингу. – Голос его был лишен чувств и далек, как бывало всегда, когда он в прежние дни обращался к саидин. Надо бы добавить в голос теплоты – ради Мин, – но это было сейчас выше его сил. – Я и в самом деле обрел то, что мне было надо.

Если бы у меча была память, он мог бы испытывать к горнилу благодарность, но любовь – никогда. Офицер взмахом руки разрешил отряду следовать дальше, и Ранд погнал серого легким галопом по плотно утрамбованной земляной дороге, в холмы, и не оглянулся ни разу, пока город не скрылся из виду за деревьями.

Дорога, петляя, взбиралась все выше по лесистым зимним холмам, где только на соснах да на болотных миртах сохранилась зелень, а большинство деревьев стыли с голыми ветвями, и внезапно Источник появился вновь, как будто вспыхнул на самом краю поля зрения. Он пульсировал и манил, пробуждая ощущение смертельного голода. Не думая, Ранд потянулся к Источнику и наполнил пустоту в себе саидин – огненной лавиной, ледяной бурей, и все это пропитано мерзкой порчей, от которой запульсировала бульшая рана в боку. Ранд покачнулся в седле, голова у него закружилась, желудок сжало клещами, но он боролся – чтобы оседлать лавину, которая пыталась выжечь его разум, чтобы воспарить в буре, которая пыталась испоганить его душу. Мужской половине Силы неведомы ни прощение, ни жалость. Мужчина сражается с ней – или погибает. Ранд почувствовал, что три Аша’мана позади него тоже наполняют себя саидин, приникнув к Источнику, как выбравшиеся из Пустыни люди припадают к воде. В голове его облегченно вздохнул Льюс Тэрин.

Мин подъехала к Ранду вплотную, их ноги соприкоснулись.

– С тобой все в порядке? – встревоженно спросила она. – У тебя больной вид.

– Все хорошо, лучше не бывает, – сказал он ей, понимая, что обманывает не только ее, но и себя. Да, он был сталью, но недостаточно твердой. Он намеревался отправить ее в Кэймлин, под охраной Аливии. Если золотоволосой женщине суждено помочь ему умереть, нужно доверять ей. Ранд уже приготовил нужные слова, но, взглянув в темные глаза Мин, понял, что не настолько тверд, чтобы язык его мог их произнести. Поворотив серого к голым деревьям, Ранд сказал Кадсуане через плечо: – То место – здесь.

Разумеется, она последовала за ним. Все последовали. Харине не выпускала Ранда из виду, разве что на несколько часов, когда спала прошлой ночью. Ее тоже надо было бы оставить, но именно Морского Народа касался первый совет, который дала Кадсуане. Ты заключил сделку с ними, мальчик, это все равно что подписать договор. Или дать слово. Выполни ее условия, или скажи, что разрываешь сделку. Иначе ты все равно что вор. Вообще‑то, сказано было грубо, и тон Кадсуане не оставлял сомнений насчет ее отношения к ворам. Ранд не обещал следовать ее советам, но Кадсуане и так крайне неохотно согласилась быть советчицей; он не хотел рисковать, отталкивая ее от себя так скоро, поэтому Ищущая Ветер и двое других из Морского Народа ехали вместе с Аливией перед Верин и пятью Айз Седай, которые поклялись ему в верности. За ними ехали еще четверо, которых привела с собой Кадсуане. Ранд был уверен – она, как и те четверо, вскоре покинет его, возможно, даже раньше их.

Для посторонних глаз в том месте, где подзадержался Ранд перед тем, как отправиться в Фар Мэддинг, не было ничего примечательного. Он же видел, что из влажного лесного настила торчит сверкающий, как фонарь, шест. Даже другой мужчина, способный направлять Силу, прошел бы мимо шеста, так и не узнав о его существовании. Ранд и спешиваться не стал. Воспользовавшись потоками Воздуха, он разгреб толстый слой палых листьев и веток, раскопал влажную землю и вытащил из ямы длинный узкий сверток, перетянутый кожаными шнурами. Сверток поплыл в руки Ранда, и комья земли ссыпались с тряпки, в которую был завернут Калландор. Ранд не осмелился взять его с собой в Фар Мэддинг. Так как меч был без ножен, ему пришлось бы оставить Калландор в крепости у моста – опасный знак, громко объявлявший о местонахождении Ранда. Маловероятно, чтобы в мире существовал еще один кристаллический меч, и слишком многие люди знали, что им ныне владеет Дракон Возрожденный. И, оставив здесь Калландор, он тем не менее угодил в темную и тесную каменную коробку под... Нет. С этим уже покончено. Покончено. В глубине его разума тяжело вздохнул Льюс Тэрин.

Засунув Калландор под подпругу, Ранд развернул серого мордой к остальным. Лошади прижимали от холодного ветра хвосты, но, застоявшись в стойлах, переступали с ноги на ногу и вскидывали головы. Кожаная сума, висевшая на плече Найнив, выглядела неуместно рядом с ее изукрашенными драгоценными камнями тер’ангриалами. Теперь время приближалось, и она поглаживала округлый бок сумы, видимо, несознавая, что делает. Найнив старалась скрыть страх, но подбородок у нее подрагивал. Кадсуане бесстрастно смотрела на Ранда. Капюшон сполз с ее головы, и порой под сильным порывом ветра начинали раскачиваться золотые рыбки, птички, звездочки и полумесяцы, свисавшие с ее прически.

– Я собираюсь удалить порчу с мужской половины Источника, – объявил Ранд.

Три Аша’мана, ныне, как и прочие Стражи, одетые в простые темные куртки и плащи, взволнованно переглянулись. Айз Седай зашевелились. Несан испустила вздох, показавшийся слишком громким для такой тонкой, похожей на пичугу сестры.

Выражение лица Кадсуане ничуть не изменилось.

– Этим вот? – сказала она, скептически приподняв бровь и указав взглядом на сверток Ранда.

– С помощью Чойдан Кэл, – ответил Ранд. Это название тоже стало даром Льюса Тэрина, оно угнездилось в голове Ранда, как будто всегда там было. – Вам о них известно как о колоссальных статуях. Это са’ангриалы, одна из них погребена под землей в Кайриэне, а вторая находится на Тремалкине. – При упоминании острова Морского Народа Харине вскинула голову, звякнув золотыми медальонами, что висели на цепочке, идущей от уха к носу. – Они слишком велики, и их так просто не передвинешь, но у меня есть пара тер’ангриалов, которые называются ключами доступа или отпирающими ключами. С их помощью можно воспользоваться Чойдан Кэл в любом месте мира.

Опасно, застонал Льюс Тэрин. Безумие. Ранд не обратил на него внимания. Сейчас важным было лишь мнение Кадсуане.

Ее гнедой прядал черным ухом, и конь показался Ранду взволнованным больше наездницы.

– Один из этих са’ангриалов предназначен для женщины, – сдержанно произнесла Кадсуане. – Кто, по‑твоему, воспользуется им? Или эти ключи позволят тебе пустить в ход оба?

– Со мной в соединение вступит Найнив. – Ранд доверял Найнив и готов был соединиться с нею, но больше – ни с кем. Она была Айз Седай, но она была и Мудрой Эмондова Луга; ей он доверял. Найнив улыбнулась ему и решительно кивнула, подбородок ее больше не дрожал. – Не пытайся остановить меня, Кадсуане.

Она ничего не сказала, только смотрела на него темными глазами, взгляд которых словно взвешивал его и оценивал.

– Прости меня, Кадсуане, – прервала молчание Кумира, выезжая вперед на своем сером в яблоках. – Юноша, а о неудаче вы не подумали? А о последствиях неудачи?

– Должна задать тот же вопрос, – резко сказала Несан. Она сидела в седле очень прямо и в упор смотрела в глаза Ранду. – Из того, что я читала, я поняла, что попытка воспользоваться са’ангриалами может привести к огромным бедствиям. Вместе они могут оказаться настолько мощными, что способны расколоть мир, как яйцо.

Как яйцо! – согласился Льюс Тэрин. Их никогда не испытывали, никогда и не пытались. Это безумие! – завопил он. Ты безумец! Безумец!

– Как я слышал в последний раз, – сказал сестрам Ранд, – один Аша’ман из пятидесяти сходит с ума и его приходится убивать, как бешеного пса. Сегодня, возможно, уже и не один. Риск, разумеется, есть, но это все – «если» и «может быть». Если я не попытаюсь, наверняка будет сходить с ума все больше и больше мужчин, наверное, десятки, может, и все мы впадем в безумие. Раньше или позже таких мужчин окажется слишком много, с ними будет уже не справиться. Вы будете сидеть и ожидать Последней Битвы, а по всему миру будет бесчинствовать сотня спятивших Аша’манов? Или их будет двести? Пятьсот? И вдруг я окажусь среди них? Долго ли мир вынесет такое?

Ранд говорил это Коричневым сестрам, но наблюдал за Кадсуане. Она не сводила с него своих почти черных глаз. Ему необходимо убедить ее быть с ним заодно, но если она попытается отговорить его, он, невзирая на последствия, отвергнет ее совет. А если она попытается остановить его?.. Саидин бесновалась внутри него.

– Где ты собираешься это сделать? Здесь? – спросила Кадсуане.

– В Шадар Логоте, – ответил он ей, и она кивнула.

– Подходящее место, – заметила Кадсуане, – если мы идем на риск уничтожить мир.

Льюс Тэрин взвыл, и вой этот эхом звучал в разуме Ранда, растворяясь в темных глубинах. Но спрятаться ему было негде. Нет безопасных мест.

Сплетенные Рандом переходные врата открылись не в самом погибшем городе Шадар Логот, а в нескольких милях к северу от него, на неровной вершине холма, поросшего редким леском. Лошадиные копыта звенели на промерзшей до каменной твердости почве, вокруг торчали низкорослые, лишенные листвы деревца, землю местами скрывали снежные заплаты. Ранд спешился, и взгляд его сразу приметил видневшиеся над верхушками деревьев башни, которые венчали безобразные обломки камня, и белые луковицы куполов, которые, когда были целыми, могли накрыть небольшой городок. Но на останки города, некогда называвшегося Аридолом, он смотрел недолго. Хотя утреннее небо было ясным, эти светлые купола не блестели на солнце, словно на обширных развалинах лежала некая тень. Даже на таком расстоянии от города вторую незаживающую рану в боку Ранда начало слабо подергивать. Порез, что был нанесен кинжалом Падана Фейна, кинжалом, взятым из Шадар Логота, пульсировал вразнобой с болью бульшей раны, поверх которой он пролегал. Вернее, приступы боли кинжальной раны чередовались с болезненной пульсацией раны круглой.

Кадсуане принялась распоряжаться – этого следовало ожидать. Айз Седай, дай им хоть полшанса, всегда начинают командовать, и вмешиваться Ранд не стал. Лан, Нетан и Бассан отправились в лес на разведку, другие Стражи, отведя лошадей в сторонку, торопливо привязывали их поводья к низким сучьям. Мин привстала в стременах и, притянув к себе голову Ранда, поцеловала его в глаза. Затем, не сказав ни слова, девушка отправилась к мужчинам, что возились с лошадьми. Узы принесли волны любви к нему, уверенность и доверие – столь безграничные, что Ранд удивленно уставился ей вслед.

Подошедший Эбен взял поводья из рук Ранда. Он ухмылялся от уха до уха. Вкупе с носом эти уши, казалось, занимали у него пол‑лица, но теперь он выглядел подтянутым парнем, а не глуповатым деревенщиной.

– Это будет чудесно, милорд Дракон, направлять без порчи, – возбужденно сказал он. Ранд полагал, что Эбену уже стукнуло семнадцать, но сейчас тот выглядел совсем мальчишкой. – А то как подумаю об этом, так сразу наизнанку выворачивает.

И, по‑прежнему ухмыляясь, он потрусил прочь, уводя серого мерина.

Сила бурлила в Ранде, и порча, пятнающая чистейшую жизнь саидин, просачивалась в него – смрадным ручейком, несущим безумие и смерть.

Кадсуане собрала вокруг себя Айз Седай, подозвала также и Аливию с Ищущей Ветер Морского Народа. Оставленная без дела Харине громко роптала, пока указующий перст Кадсуане не отправил ее на другую сторону вершины. Моад в своей чудной стеганой синей куртке усадил Харине на торчавший из земли валун и, успокаивая ее, принялся что‑то говорить, но взгляд его то и дело пробегал по деревьям вокруг, и он проводил рукой по длинной костяной рукояти своего меча. Джахар отошел от лошадей, содрал с Калландора материю, в которую тот был завернут. Кристаллический меч с длинной рукоятью и слегка изогнутым клинком засверкал в бледных лучах солнца. Повинуясь властному жесту Мерисы, Джахар скорым шагом направился к группе женщин. Дамер тоже был с ними, как и Эбен. Кадсуане даже не попросила разрешения взять Калландор. Ну и ладно. Сейчас – ладно.

– С этой женщиной и камень терпение потеряет! – проворчала Найнив, подойдя к Ранду широким шагом. Одной рукой она по‑прежнему крепко сжимала лямку сумы на плече, а другой так же крепко вцепилась в свисавшую из‑под капюшона косу. – В Бездну Рока ее, вот что я скажу! Ты уверен, что Мин не ошибалась на ее счет? Да ладно, думаю, что нет. Но все же!.. Да прекратишь ты улыбаться? От такой улыбки и собака завоет!

– Мы тоже могли бы к делу приступить, – сказал Ранд, и Найнив заморгала.

– А Кадсуане ждать не будем? – Никто бы не подумал, что всего пару мгновений назад она жаловалась на Айз Седай. Сейчас она беспокоилась, как бы ее не расстроить.

– Она сделает то, что сделает, Найнив. А я с твоей помощью сделаю то, что должен.

Тем не менее она замешкалась, прижимая суму к груди и кидая обеспокоенные взгляды на женщин, обступивших Кадсуане. От них отделилась Аливия и заспешила через кочковатую поляну к Ранду и Найнив, обеими руками придерживая плащ.

– Найнив, Кадсуане говорит, что мне нужно взять у тебя тер’ангриалы, – сказала она с мягким медлительным шончанским выговором. – Не спорь сейчас, не время. Кроме того, они тебе без пользы, если ты собираешься с ним соединиться.

На сей раз брошенный Найнив взгляд в сторону Кадсуане был почти убийственным, но она, ворча под нос, посдирала с рук кольца и браслеты и отдала их Аливии. Сняла также и пояс с самоцветами, и ожерелье. Затем, помедлив, Найнив вздохнула и отстегнула свой необычный браслет, соединенный с кольцами плоскими цепочками.

– Можешь заодно забрать и это. Вряд ли мне понадобится ангриал. Ведь я собираюсь воспользоваться самым могущественным из когда‑либо созданных са’ангриалов. Но я, понятное дело, хочу, чтобы мне их потом вернули, – с жаром договорила она.

– Я не воровка, – натянуто ответила ей женщина с орлиным взором, надевая четыре колечка на пальцы левой руки. Как ни странно, ангриал, который был сделан как будто по руке Найнив, подошел и ей, хотя пальцы у Аливии были длиннее. Обе женщины изумленно воззрились на странный браслет.

Ранд вдруг понял – обе они даже мысли не допускают, что он может потерпеть неудачу. Как хотелось бы ему самому испытывать такую уверенность! Но что должно быть сделано, то должно.

– Ранд, ты весь день ждать собираешься? – спросила Найнив, когда Аливия отправилась обратно к Кадсуане, причем более торопливо, чем шла к ним. Подоткнув плащ, Найнив уселась на торчавший из земли серый камень размером с небольшую скамейку, взгромоздила суму себе на колени и откинула кожаный клапан.

Ранд, скрестив ноги, сел на землю перед Найнив, а та достала два отпирающих ключа – гладкие белые статуэтки в фут высотой, каждая – с прозрачной сферой в поднятой руке. Ранду она протянула фигурку бородатого мужчины в просторных одеяниях, а вторую, женщину в ниспадающем платье, поставила на землю подле своих ног. Лица статуэток были строги и суровы, на них лежала печать многолетней мудрости.

– Ты должен подвести себя к самой грани объятия Источника, – сказала Ранду Найнив, разглаживая юбки, которые в том вовсе не нуждались. – Тогда я смогу соединиться с тобой.

Со вздохом Ранд поставил фигурку бородача и отпустил саидин. Бушевавшие в нем пламя и холод исчезли, вместе с ними сгинула и отвратительно‑склизкая мерзость, жизнь тоже как будто угасла, мир стал тускл и сер. Ранд оперся руками о землю рядом с собой, сопротивляясь дурноте, накатившей на него, когда он вновь обратился к Источнику, но вдруг голова у него закружилась по другой причине. На миг перед глазами, заслонив Найнив, встало чье‑то неясное лицо, мужское, почти узнаваемое. О Свет, если бы такое случилось, когда он на самом деле схватился за саидин... Найнив склонилась к Ранду с тревогой на лице.

– Сейчас, – сказал он и потянулся к Источнику через фигурку бородача. Потянулся, но не ухватился за него. Он балансировал на грани, и ему хотелось выть от мучительной боли – его словно поджаривали беснующиеся огненные языки, и ревущие ветры секли промерзшим песком по обнаженной коже. Глядя, как Найнив делает быстрый вдох, он понимал, что длится все лишь миг, но ему казалось, что пришлось терпеть несколько часов, прежде чем...

Саидин хлынула через него – весь этот сплав огня и льда, вся скверна, и он совершенно не мог ее контролировать. Он видел поток, льющийся от него к Найнив. Чувствовал, как поток бурлит через него, чувствовал предательские приливы и движущиеся мели, которые способны уничтожить его в одно мгновение, чувствовал – но был не в состоянии ни сопротивляться, ни управлять потоком. Что само по себе причиняло огромные страдания. Вдруг Ранд понял, что он ощущает и Найнив, и это чувство во многом походило на то, как он ощущал Мин, но думать он мог лишь о саидин, устремившейся через него необузданным половодьем.

Найнив судорожно вздохнула.

– Как ты выдерживаешь... это? – хрипло спросила она. – Этот хаос, неистовство и смерть. О Свет! Теперь ты изо всех сил постарайся контролировать потоки, пока я... – В отчаянном стремлении обрести равновесие в этой нескончаемой борьбе с саидин, Ранд сделал так, как сказала Найнив, и она с воплем подскочила. – Ты же должен был подождать, пока я... – сердито начала она, потом продолжила просто недовольным тоном: – Ладно, по крайней мере, я от этого избавлена. Чего ты на меня такими глазами уставился? С меня как будто кожу живьем содрали!

– Саидар, – озадаченно пробормотал Ранд. Это было совсем... по‑иному.

Рядом с водопадом саидин, саидар тек спокойной тихой рекой. Ранд окунулся в эту реку, и ему вдруг пришлось бороться с течениями, что пытались утащить его, с водоворотами, что норовили затянуть в неведомые омуты. Чем сильнее он боролся, тем мощнее становились изменчивые потоки. Только мгновение Ранд пытался овладеть саидар и уже чувствовал себя так, словно утонул в нем, словно его увлекало в вечность. Найнив говорила, что ему нужно делать, но ее указания казались столь чуждыми, что до этой секунды он не верил в их истинность. Сделав над собой усилие, Ранд заставил себя прекратить сопротивляться потоку, и тотчас же река вновь обрела прежнее спокойствие.

В этом‑то и заключалась первая трудность – бороться с саидин, одновременно уступая саидар. Первая трудность – и первый ключ к тому, что он должен совершить. Мужская и женская половины Истинного Источника были и схожи, и несхожи, притягивали и отталкивали, боролись одна с другой, даже когда совместно приводили во вращение Колесо Времени. Порча на мужской половине также имела своего близнеца. Рана, нанесенная Ишамаэлем, пульсировала болью в унисон с порчей, а другая, от клинка Фейна, билась в обратном порче ритме, в такт колебаниям того зла, что уничтожило Аридол.

Кое‑как заставляя себя действовать осторожно и мягко, используя необъятную силу незнакомого саидар в качестве основы, как он того и желал, Ранд сплел канал, одним концом которого коснулся мужской половины Источника, а другим – видимого вдалеке города. Труба должна быть из не запятнанного порчей саидар. Если все происходит так, как он предполагал, то труба из саидин может разрушиться, когда в нее начнет проникать порча. Он думал об этом как о трубе, хотя все было и не совсем так. Плетение сформировалось несколько иначе, чем он рассчитывал. Оно стало скручиваться, как будто у саидар имелся собственный разум, изгибаться спиралями, формой напоминая цветок. Смотреть было не на что – никаких грандиозных плетений, охватывающих небосклон. Ведь Источник сам есть сердце творения. Источник находился повсюду, даже в Шадар Логоте. Труба протянулась на невообразимое расстояние – и в то же время вообще не имела длины. Как бы плетение ни выглядело, это должна быть именно труба. А если нет...

Зачерпнув саидин, борясь с нею, подчиняя ее себе в смертельном, столь хорошо известном ему танце, Ранд погнал ее в напоминающее цветок плетение саидар. И саидин потекла через него. Саидин и саидар, похожие и непохожие, не смешивались. Поток саидин протискивался сам по себе, не касаясь окружающего саидар, а саидар давил со всех сторон, сжимая еще сильнее, заставляя течь быстрее. Чистая саидин, чистая, за исключением порчи, коснулась Шадар Логота.

Ранд нахмурился. Неужели он ошибся? Ничего не произошло. Разве что... Раны у него в боку как будто запульсировали быстрее. Среди огненной бури и ледяного неистовства саидин мерзостность как будто зашевелилась, задвигалась. Слабое движение, которое могло ускользнуть от внимания, не старайся он изо всех сил хоть что‑нибудь заметить. Незначительное шевеление среди сердцевины хаоса, но все в одном и том же направлении.

– Продолжай, – промолвила Найнив. Ее глаза сверкали, как будто для восторга ей хватало текущего в ней потока саидар.

Ранд зачерпнул еще из обеих половин Источника, укрепляя стенки созданной трубы и одновременно вгоняя в нее все больше саидин, вытягивая все больше Силы, вбирая ее до предела. Ему хотелось кричать от того, какая мощь текла в нем. Казалось, что его больше не существует, что вместо него есть одна только Единая Сила. Он услышал, как застонала Найнив, но его всецело поглотила смертельно опасная, беспощадная борьба с саидин.

* * *

Вертя кольцо Великого Змея на безымянном пальце левой руки, Элза во все глаза смотрела на мужчину, которому поклялась служить. Он сидел на земле с мрачным лицом, глядя прямо перед собой, словно и не видел этого дичка, Найнив, которая сидела перед ним и сияла, словно солнце. Возможно, он и в самом деле ее не видел. Элза чувствовала саидар, хлынувший через Найнив лавиной, о мощи которой и мечтать было нельзя. Все сестры в Башне совместно могли зачерпнуть лишь незначительную долю этого океана. Поэтому Элза и завидовала дичку, но в то же время считала, что сама сошла бы с ума от чистейшего удовольствия обладания подобной мощью. Несмотря на холод, лицо Найнив покрылось бисеринками пота. Губы ее приоткрылись, а большие глаза восторженно уставились куда‑то вдаль, сквозь Дракона Возрожденного.

– Боюсь, скоро начнется, – объявила Кадсуане. Отвернувшись от Найнив и Ранда, седоволосая сестра подбоченилась и обвела пронзительным взглядом вершину холма. – Их почувствуют в Тар Валоне, а то и на другой стороне мира. Все по местам.

– Давай, Элза, – сказала Мериса, и ее окружило сияние саидар.

Элза позволила Мерисе вовлечь себя в соединение, но вздрогнула, когда та ввела к ним в круг своего Стража‑Аша’мана. Он отличался мрачной красотой, но кристаллический меч в его руках слабо светился, и она почувствовала невероятно бурное течение, которое должно было быть саидин. И хотя Мериса контролировала потоки, от мерзости саидин у Элзы в животе все перевернулось. Все равно что навозная куча, гниющая знойным летом. Привлекательное, хотя и очень суровое лицо другой Зеленой на миг еле заметно исказилось, и она поджала губы, как будто тоже боролась с позывами к тошноте.

Вокруг вершины холма начали образовываться круги: Сарен и Кореле соединились со стариком Флинном, а Несан, Белдейн и Дайгиан – с юным Хопвилом. Верин и Кумира даже сформировали круг с дичком из Морского Народа; та и в самом деле отличалась значительной силой, и нужно было использовать всех, кого возможно. Закончив формирование круга, они уходили с вершины, и каждый круг скрывался среди деревьев в разных направлениях. Аливия, крайне необычный дичок, – кажется, у нее другого имени и не было, – отправилась на север, плащ хлопал на ветру у нее за спиной, а саму ее окружало сияние Силы. Эта женщина с тонкими морщинками у глаз внушала беспокойство, и была она к тому же невероятно сильна. Элза многое отдала бы, чтобы заполучить в свои руки тер’ангриалы, что были при Аливии.

При необходимости Аливия и три других круга должны были обеспечить круговую оборону, но самое главное находилось здесь, на холме. Возрожденного Дракона нужно защитить любой ценой. Разумеется, эту задачу взяла на себя сама Кадсуане, но круг Мерисы остался рядом с нею. У Кадсуане имелся собственный ангриал, и, судя по количеству саидар, что она зачерпнула, его мощь превышала объединенные возможности Мерисы и Элзы, однако даже она меркла по сравнению с тем потоком Силы, который тек через Калландор.

Элза глянула в сторону Дракона Возрожденного и глубоко вздохнула.

– Мериса, знаю, просить не следует, но можно мне смешивать потоки?

Она ожидала, что придется упрашивать, но высокая женщина лишь на мгновение заколебалась, а потом кивнула и передала ей контроль. Почти сразу напряженные складки у рта Мерисы исчезли, хотя мягче выражение ее лица не стало. Огонь, лед и порча вскипели в Элзе, и она содрогнулась. Какова бы ни была цена, но Дракон Возрожденный должен дожить до Последней Битвы. Любой ценой.

* * *

Бармеллин катил на своей телеге по заснеженной дороге в Тремонсин, гадая, заплатит ли старая Маглин из «Девяти Колец» столько, сколько он запросит за сливовый бренди, бочонки с которым стояли у него за спиной. Радужных надежд Бармеллин не питал. Маглин весьма прижимиста и с серебром расстается крайне неохотно, а бренди был не очень‑то хорош, к тому же зима перевалила за середину, и она вполне может решить, что лучше обождать весны, когда бренди будет получше. Вдруг до него дошло, что день кажется уж больно светлым. Почти что летний полдень, а не зимнее утро. И что самое странное, свечение как будто исходило из громадной ямы возле дороги, где в прошлом году что‑то раскапывали рабочие из столицы. По слухам, там была чудовищных размеров статуя, но сам Бармеллин любопытством не страдал и своими глазами ее никогда не видел.

Теперь же, почти против воли, он натянул вожжи, останавливая свою крепенькую кобылку, потом слез и с трудом побрел по сугробам к краю ямищи. Она была в сотню шагов глубиной и раз в десять больше в поперечнике. От исходившего снизу слепящего сияния Бармеллину даже пришлось прикрыть лицо руками. Прищурясь и глядя в щели между пальцами, он различил внизу сияющий шар, подобный второму солнцу. И тут его осенило, что дело, должно быть, не обошлось без Единой Силы.

С полузадушенным воплем Бармеллин, проваливаясь в снег, кинулся обратно к телеге. Вскочил в нее и начал хлестать Нису, чтобы та живее переставляла ноги, одновременно стараясь развернуть кобылу назад, к родной ферме. Нет, лучше он будет сидеть дома, а бренди сам выпьет. Причем весь, до капельки.

* * *

Погруженная в свои мысли, Тимна шла неторопливым шагом, не глядя на оставленные под паром поля, что раскинулись на склонах холма. Тремалкин – большой остров, и на таком удалении от моря в воздухе почти не чувствовался привкус соли, однако ее тревожили Ата’ан Миэйр. Они отвергали Водный Путь, однако Тимна входила в число Указывающих, избранных, если сие возможно, защитить их от самих себя. Возложенная на нее обязанность стала ныне еще сложнее и трудней, они слишком взбудоражены из‑за этого своего Корамура. На острове их осталось немного. Даже правители, вечно, как то бывает с Ата’ан Миэйр, мучительно переживающие пребывание вдали от моря, отправились на первых попавшихся суденышках на его поиски.

Внезапно взор Тимны привлек один из невспаханных холмов. Громадная каменная рука, торчавшая из земли, сжимала прозрачную сферу величиной с дом. И сфера эта сияла, как ослепительное летнее солнце.

Все мысли об Ата’ан Миэйр вылетели из головы. Тимна подобрала плащ и уселась на землю, с улыбкой размышляя, что она, возможно, собственными глазами видит исполнение пророчества и конец Иллюзии.

* * *

– Если ты и вправду одна из Избранных, я буду служить тебе, – с сомнением в голосе произнес бородатый мужчина, стоявший перед Синдани, но она не слушала, что он там говорит.

Она чувствовала. Такое количество саидар, зачерпнутое в одном месте, было поистине маяком, сигнальным костром, который способна ощутить и обнаружить любая женщина в мире, обладающая даром направлять Силу. Значит, он нашел женщину, чтобы та пустила в ход второй ключ доступа. С ним вместе она сама могла бы бросить вызов Великому Повелителю – и самому Создателю! Она готова была разделить с ним власть, позволить ему править миром подле нее. И он пренебрег ее любовью, пренебрег ею!

Лепечущий ей что‑то болван был человеком важным – по понятиям, принятым здесь и сейчас, – но у нее не было времени проверять, заслуживает он доверия или нет. А не будучи в нем уверенной, она не могла оставить его здесь одного. Не могла – когда чувствовала, как рука Моридина поглаживает кор’совру, в которую заключена ее душа. Тонкий, как бритва, поток Воздуха надвое рассек бороду болвана, срезав голову. Другой поток отшвырнул тело, чтобы ударившая фонтаном из шеи кровь не забрызгала ей платье. Не успели еще голова и тело упасть на каменный пол, как Синдани уже спряла переходные врата. Ее манил маяк.

Она шагнула из врат в раскинувшийся на холмах лес. Окинув взглядом голые замерзшие ветви, с которых местами свешивались увядшие бурые жгуты вьющихся растений, и редкие коврики снега, она задумалась, куда же завлек ее маяк. Впрочем, это было неважно. Сигнал полыхал к югу от нее – такого количества саидар хватит, чтобы одним махом опустошить целый континент. Он должен быть именно там, он и еще какая‑то женщина, с которой он изменил ей. Она аккуратно зачерпнула Силу, готовясь спрясть паутину, в которой его ждет смерть.

С безоблачного неба полоснули молнии – таких Кадсуане никогда не видывала: не зубчатые стрелы, а голубовато‑серебристые копья били по вершине холма, где она стояла, но ударяли они в сплетенный ею перевернутый щит, с оглушительным грохотом взрываясь в пятидесяти футах над головой. Даже под прикрытием щита воздух потрескивал, и волосы у Кадсуане приподнимались и шевелились. Без помощи свисавшего с прически ангриала, похожего на птичку‑сорокопута, она ни за что не удержала бы шит.

Вторая золотая птичка, ласточка, висела у нее на руке на цепочке.

– Там, – сказала Кадсуане, указывая в ту сторону, куда как будто летела птичка. Жаль, что нельзя определить, насколько далеко место, где направляли Силу и мужчина то был или женщина, но придется обойтись одним направлением. Она надеялась, что не будет никаких... неприятных происшествий. Там находились и ее люди. Впрочем, если предупреждение пришло одновременно с нападением, то особо сомневаться не приходится.

Едва это единственное слово слетело с уст Кадсуане, как в лесу на севере расцвел огненный фонтан, потом еще один и еще, и вот уже линия огня уступами устремилась на север. В руках юного Джахара ослепительно пламенел Калландор. Удивительно, но, судя по напряжению в лице Элзы и по тому, как ее пальцы вцепились в юбки, именно она направляет эти потоки.

Мериса сгребла в горсть черные волосы мальчика и нежно потянула.

– Спокойней, мой милый! – промурлыкала она. – О‑о, держи ровней, мой очаровательный силач!

Он обаятельно улыбнулся ей.

Кадсуане чуть заметно покачала головой. Трудно понять взаимоотношения любой сестры с ее Стражем, а уж тем более – у Зеленых, но сейчас ей было не до того, чтобы вникать, что происходит у Мерисы с ее мальчиками.

Внимание Кадсуане куда больше занимал другой мальчик. Найнив покачивалась, стонала от исступленного восторга, который дарило ей невероятное количество саидар, но Ранд сидел как каменный, по его неподвижному лицу катился пот. Взгляд застыл, глаза сверкали как отполированные сапфиры. Осознает ли он вообще, что творится вокруг него?

Ласточка на цепочке под ее рукой повернулась.

– Там, – сказала Кадсуане, указывая на развалины Шадар Логота.

* * *

Ранд больше не видел Найнив. Он не видел ничего, ничего не чувствовал. Он плыл в волнах огненных морей, карабкался по рушащимся ледяным горам. Порча накатывалась подобно океанскому приливу, стремясь смести его. Если он хоть на миг утратит контроль, порча обдерет с него все, что он есть, и унесет ошметки по той трубе. И совсем плохо было то, что порчи на мужской половине Источника как будто не становилось меньше, хотя мерзость потоком неслась через странный цветок. Порча походила на масло, плавающее на воде слоем столь тонким, что его не замечаешь, пока не коснешься, однако покрывала она всю безграничную поверхность мужской половины Источника, будучи сама целым океаном. Ему нужно продолжать начатое и держаться. Нужно. Но как долго? И сколько он сможет продержаться?

* * *

Если он сумеет свести на нет то, что ал’Тор сделал с источником, подумал Демандред, шагнув из переходных врат в Шадар Логот, если отметет все его потуги одним мощным, неожиданным ударом, то, возможно, убьет этим и его самого или хотя бы выжжет способность направлять Силу. Он разгадал план ал’Тора, стоило только понять, где оказались ключи доступа. Блестящий замысел, не мог не признать Демандред, как бы безумно опасен он ни был. Льюс Тэрин всегда был мастер составлять планы, правда, не слишком выдающийся. Ему, Демандреду, например, он и в подметки не годился.

Однако, бросив один взгляд на усыпанную битым камнем улицу, Демандред решил все же ничего не менять в своих планах. Рядом возвышался светлый купол, от которого уцелела только половина, его расколотая верхушка поднималась над улицей больше чем на две сотни футов, а еще выше по небу разливался утренний свет. Но под обрушившимся куполом и на самой улице было темно от теней, словно здесь уже наступила ночь. Город... мелко подрагивал. Демандред ощущал эту дрожь сквозь подошвы сапог.

В лесу полыхнул огонь. Порожденные саидин взрывы, швырявшие в воздух деревья сгустками огненных столбов, быстро двинулись к нему, но он уже сплел врата. Прыгнув через них в чащу оплетенных плющом деревьев, он закрыл врата и во все лопатки побежал вперед – оставляя глубокие борозды на снежных пятачках, спотыкаясь о невидимые под палой листвой корневища и камни, но ни на секунду не убавляя скорости. Из предосторожности паутина была «обращена», но такой же вывернутой была и первая, а он все же был воином. Продолжая бежать, Демандред услышал взрывы, которых ожидал, и понял, что они столь же неумолимо несутся туда, где находились его врата, точно так же, как и огненные всплески среди развалин двигались прямо на него. Но теперь взрывы слышались в отдалении и не представляли опасности. Не замедляя бега, Демандред повернул в сторону ключа доступа. Благодаря такому количеству несущейся через ключ саидин в небе все равно что пылала огненная стрела, указывавшая на ал’Тора.

Ну вот. Если только кто‑то в этой проклятой Эпохе не открыл еще один неведомый дар, то ал’Тор, должно быть, завладел приспособлением, тер’ангриалом, которое способно обнаруживать направляющего Силу мужчину. Судя по всему, что Демандред знал о времени, которое теперь называли Разломом, после того как сам он был замурован в Шайол Гул, женщины, умеющие изготовлять тер’ангриалы, наверняка пытались создать такой, что выполняет подобную функцию. В войне противная сторона всегда придумает что‑то, чего ты не ожидаешь, и к этому надо быть готовым. А он знал толк в войнах. Первым делом надо подобраться поближе.

Вдруг в лесу, справа от себя, Демандред заметил людей и схоронился за стволом какого‑то дерева с серой корой. Лысый старик с венчиком совершенно седых волос ковылял между двух женщин, одна из них была красива какой‑то дикой красотой, а вторая – и вовсе сногсшибательно хороша. Что они делают в глухом лесу? Кто такие? Приятели ал’Тора или просто люди, оказавшиеся здесь не вовремя и некстати? Кто бы они ни были, Демандред не решался их убить. Всякое использование Силы послужит ал’Тору предупреждением. Лучше подождать, пока они пройдут мимо. Старик водил головой из стороны в сторону, словно что‑то искал среди деревьев, но Демандред сомневался, что дряхлость позволяет ему видеть дальше собственного носа.

Вдруг старик остановился и вытянул руку, указывая точно на Демандреда, и тому нежданно‑негаданно пришлось лихорадочно отбиваться от сети саидин, обрушившейся на его охранение куда сильнее, чем можно было предположить. Мощью она не уступала его собственному плетению. Да эта старая развалина – Аша’ман! А одна из женщин, если не обе, должно быть, та, кого в эти времена называют Айз Седай, и объединена со стариком в кольцо.

Демандред решил атаковать сам и смять противника, но старик безостановочно метал в него сеть за сетью, и ему оставалось только отражать их. Отбитые Демандредом паутины саидин, задевая деревья, либо поджигали их, либо раскалывали стволы в щепки. Он был полководцем, великим военачальником, но ведь полководцы не сражаются вместе с солдатами, которыми командуют! Зарычав и оскалившись, Демандред начал отступать, а вокруг трещали объятые яростным пламенем деревья, грохотали, не смолкая, взрывы. Демандред отступал от ключа доступа. Но рано или поздно старик устанет, тогда и настанет время убить ал’Тора. Если кто‑то из остальных не доберется до ал’Тора первым. Демандред горячо надеялся, что его все же не опередят.

* * *

Подобрав юбки до колен и выругавшись, Синдани проскочила в третьи переходные врата и побежала прочь. Она слышала, как к вратам приближаются взрывы, и поняла, что на этот раз надвигаются они прямо на нее. Спотыкаясь о невидимые под снегом стебли плюща, налетая на стволы деревьев, Синдани бежала все дальше. Как же она ненавидела лес! Но некоторые из Избранных тоже были тут – она видела, что огненные фонтаны двигаются не только на нее, а куда‑то еще; она чувствовала, что нити саидар сплетают не в одном месте, причем бьют Силой без оглядки, – но она молилась Великому Повелителю, чтобы первой до Льюса Тэрина добралась она. Синдани поняла, что страстно желает видеть, как он умирает, а для этого ей нужно подобраться поближе.

* * *

Скорчившись за упавшим деревом, Осан’гар с трудом переводил дыхание после напряженного бега. Физические упражнения он не полюбил даже после нескольких месяцев, проведенных под личиной Корлана Дашивы. Едва не прикончившие его взрывы затихли в стороне, потом загрохотали вновь, но уже где‑то вдалеке, и он, осторожно приподнявшись, выглянул из‑за серого ствола. Разумеется, он не считал кусок древесины надежной защитой. Он никогда не был солдатом, да и не воевал по‑настоящему. Его таланты лежали в иной сфере, он был гением в другом. Троллоки были творением его рук, а следовательно, и происходившие от них Мурддраалы – тоже, и это – не считая множества прочих созданий, ошеломивших мир и прославивших его имя. Ключ доступа буквально полыхал от саидин, но он чувствовал также, как вокруг него то там, то тут пускают в ход и гораздо меньшие порции Силы.

Осан’гар предполагал, что остальные Избранные окажутся здесь раньше него, надеялся, что они успеют выполнить задачу до его появления, но, похоже, им это не удалось. Похоже, ал’Тор привел с собой нескольких пресловутых Аша’манов, и вдобавок он, судя по мощи направленных на самого Осан’гара огненных ударов, принес и Калландор. Вполне возможно, с ал’Тором здесь находятся и прирученные им так называемые Айз Седай.

Вновь спрятавшись за дерево, Осан’гар прикусил губу. Этот лес – опасное место, намного опаснее, чем он предполагал, гению здесь делать нечего. Но существовало еще одно обстоятельство: Моридин приводил его в ужас. Всегда, с самого начала, тот вселял в Осан’гара животный страх. Моридин обезумел от своего могущества еще до того, как их замуровали в Скважине, а после высвобождения он, кажется, возомнил себя Великим Повелителем. Моридин непременно узнает, что он сбежал, и убьет его. Хуже того, если ал’Тор преуспеет, Великий Повелитель, возможно, решит убить их обоих, а заодно и Осан’гара. Ему безразлично, умрут ли остальные, но о себе самом Осан’гар очень волновался.

Он не слишком хорошо умел определять время по солнцу, но явно близился полдень. Осан’гар с трудом поднялся, вымазал землей свою одежду, затем, поборов раздражение, начал пробираться от дерева к дереву – осторожно красться, как он это себе представлял. И крался он в сторону сияющего ключа. Может, кто‑то из Избранных прикончит ал’Тора раньше, чем до него доберется Осан’гар. А если нет, возможно, ему выпадет шанс стать героем. Но главное, разумеется, – осмотрительность.

* * *

Нахмурившись, Верин смотрела на призрак, пробиравшийся среди деревьев слева от нее. Иным словом она не могла назвать женщину, шагавшую по лесу в просторном одеянии, которое каждый миг меняло цвет, принимая порой самые невероятные оттенки, иногда становясь также черным или белым, а то и совершенно прозрачным! Женщина не торопилась, но направлялась она к холму, где находился Ранд. Может, Верин и ошибается, но это крайне маловероятно – перед ней одна из Отрекшихся.

– Мы что, так и будем на нее глядеть? – яростно прошептала Шалон. Она сердилась, что потоки объединяет не она, как будто для Айз Седай имеет значение уровень силы дичка. И настроение ее нисколько не улучшилось после многочасового хождения по лесу.

– Мы обязаны что‑то предпринять, – тихо промолвила Кумира, и Верин кивнула.

– Вот я и размышляю, что именно. – Она решила, что лучше применить щит. Пожалуй, захваченная Отрекшаяся может оказаться очень полезной.

Воспользовавшись всей мощью круга, Верин сплела щит и с ужасом увидела, что его отбросило обратно. Женщина уже обнимала саидар, хотя вокруг нее не было никакого свечения, и была она безгранично сильна!

Потом у Верин не осталось времени на раздумья – золотоволосая женщина развернулась и начала направлять Силу. Верин не видела плетений, но, отбивая удар, поняла, что сражается за свою жизнь, а она зашла слишком далеко и не имела права погибнуть здесь.

* * *

Эбен поплотнее закутался в плащ и пожалел, что не в полной мере овладел умением не замечать холода. Обыкновенный мороз он еще мог игнорировать, но не ветер, который поднялся, едва солнце перевалило за полдень. Три сестры, с которыми он был в соединении, попросту отдали свои плащи на волю ветра, а сами старались смотреть разом во все стороны. Круг возглавляла Дайгиан – как считал Эбен, из‑за него, – но зачерпнула она так мало, что он едва ощущал шорох текущей сквозь него саидин. Ей не хотелось без необходимости обращаться к саидин. Эбен заботливо надвинул капюшон поглубже на голову Дайгиан, и она улыбнулась ему. Узы донесли до него ее нежность, и, как подумал он, такую же ласку ощутила в ответ и Дайгиан. Эбен подумал, что со временем он, может, и полюбит эту маленькую Айз Седай.

Лавина саидин за спиной Эбена, казалось, не позволит ему из‑за своей мощи почувствовать, как направляют Силу другие, но он по‑прежнему ощущал вокруг тех, кто к ней обращался. Завязалась битва, а они вчетвером пока только и делают, что ходят. Впрочем, Эбен был совсем не прочь, чтобы все ограничилось прогулкой. Он был у Колодцев Дюмай и сражался с Шончан, и понял, что про битвы гораздо интереснее читать в книгах, чем участвовать в них самому. Раздражало то, что ему не дали возглавить круг. Конечно, Джахару тоже не доверили, но Эбен считал, что Мериса из забавы заставит Джахара служить, как собачку. А вот Дамеру позволили управлять кругом. Да, тот на несколько лет его старше – ну, не на несколько, Дамер все же будет постарше отца Эбена, – но это еще не причина, чтобы Кадсуане смотрела на него так, будто он...

– Вы не могли бы мне помочь? Кажется, я заблудилась, и лошадь у меня убежала. – На женщине, которая вышла вдруг из‑за дерева, не было даже плаща. Незнакомка была одета всего лишь в платье из темно‑зеленого шелка, причем с таким низким вырезом, что он открывал взорам чуть ли не всю ее соблазнительную грудь. Обрамлявшие красивое лицо черные волосы волнами ниспадали на плечи. Она улыбнулась, и в ее зеленых глазах засверкали искорки.

– Странное место для верховых прогулок, – с подозрением в голосе произнесла Белдейн. Эта миловидная Зеленая не очень‑то обрадовалась тому, что Кадсуане сделала старшей Дайгиан, и пользовалась любым случаем высказать свое мнение о решениях, которые Дайгиан принимала.

– Я не думала, что заеду так далеко, – сказала женщина, подходя ближе. – Вижу, вы все – Айз Седай. А это с вами... слуга? Вы не знаете, что за шум вокруг?

Вдруг Эбен почувствовал, что от лица его отхлынула вся кровь. Он ощутил нечто невозможное! Зеленоглазая женщина, сдвинув брови, взглянула на него с удивлением, и Эбен сделал единственное, что мог в такой ситуации.

– Она удерживает саидин! – выкрикнул он и бросился на женщину, чувствуя, как Дайгиан зачерпывает Силу полной чашей.

* * *

Синдани замедлила шаг, увидев в сотне шагов от себя женщину. Высокая, светловолосая, та стояла среди деревьев и смотрела на приближавшуюся Синдани. Идущая окрест битва с применением Силы, всплески которой Синдани ощущала в разных местах, заставляла ее держаться настороже и в то же время внушала надежду. Одета женщина была очень скромно, в простой шерстяной наряд, но драгоценностей нацепила несообразно много, под стать если не королеве, то знатной даме. Преисполненная саидар, Синдани различала даже тонкие морщинки в уголках ее глаз. Значит, она не из тех, кто называет себя Айз Седай. Но кто? И почему стоит здесь, как будто вознамерилась заступить дорогу Синдани? Впрочем, особой роли это не играет. Направить Силу сейчас означает выдать себя, но у нее есть время. Ключ сиял ослепительным маяком Силы. Льюс Тэрин по‑прежнему жив. Какая разница, что глаза этой женщины яростно сверкают, – коли ей вздумалось не пропустить Синдани, справиться с нею хватит и ножа. А на тот случай, если светловолосая окажется той, кого называют дичком, Синдани приготовила маленький подарочек – вывернутую паутину, которую та даже не заметит, пока не станет слишком поздно.

Внезапно женщину окружило сияние саидар, но с руки Синдани сорвался заранее приготовленный огненный шар – настолько маленький, что, как она надеялась, его и не увидят, но достаточно мощный, чтобы насквозь прожечь эту женщину, которая...

Едва шар долетел до светловолосой – он вполне мог уже опалить ее одежду, – как паутина Огня распалась. Женщина не сделала ничего – нацеленная на нее сеть попросту развалилась! Синдани никогда не слыхала о тер’ангриале, способном разорвать паутину, но без такового явно не обошлось.

Потом женщина сама нанесла удар, и Синдани испытала вторичное потрясение. Она оказалась сильнее, чем была Синдани до того, как попала к Элфин и Илфин! Это невозможно – не существовало женщины, которая могла быть сильнее. Значит, у нее есть какой‑то ангриал. Потрясение длилось лишь мгновение – и это мгновение ушло на то, чтобы рассечь потоки светловолосой. Она не знала, как их выворачивать, как их обращать. Пожалуй, этого небольшого преимущества Синдани хватит. Она должна увидеть, как умрет Льюс Тэрин! Светловолосая женщина пошатнулась, когда ее хлестнуло обрезанными потоками, но, еще переступая после удара с ноги на ногу, она вновь направила Силу. Синдани с рычанием отразила атаку, и земля у них под ногами заходила ходуном. Она должна увидеть, как он умрет! Должна!

* * *

Высокий холм находился не очень близко от отпирающего ключа, но тот все равно сиял в голове Могидин так ярко, что она изнывала от нестерпимого желания хотя бы прикоснуться к столь безмерному потоку саидар. Какой восторг, наверное, ощущать такую мощь, и даже тысячную его часть. Она изнывала от желания, но дальше этой выгодной высотки, поросшей леском, заходить не намеревалась. Только одна угроза – руки Моридина, гладящие ее кор’сорву, – заставила ее вообще Переместиться сюда, и она, как могла, оттягивала этот момент, молилась, чтобы все было кончено раньше, чем ее вынудят отправиться к месту битвы. Могидин всегда действовала из‑за угла, под покровом тайны, но, едва она появилась тут, как ей сразу пришлось уклоняться от атаки. А в разных концах раскинувшегося перед Могидин леса под полуденным солнцем сверкали молнии и вспыхивало пламя – сплетенные из саидар и из того, что, по‑видимому, было саидин. Над горящими купами деревьев поднимались столбы черного дыма, то и дело раздавался грохот взрывов.

Кто сражается, кто жив, кто умер – это было безразлично Могидин. За исключением одного – ей было бы приятно, если бы погибла Синдани или Грендаль. А лучше обе. Могидин же – нет, она не станет бросаться в гущу битвы. Если бы ей показалось мало развернувшегося по всему лесу сражения, ее остановило бы то, что она увидела за сияющим ключом доступа. Колоссальный приплюснутый купол черноты над лесом – как будто ночь обратилась в камень. Могидин вздрогнула, когда по темной поверхности пробежала рябь и купол заметно приподнялся. Что бы это ни было, приближаться к куполу еще хотя бы на шаг – чистое безумие. Моридин никак не сможет узнать, что она тут делает... или не делает.

Отступив на противоположный край вершины, подальше от сияющего ключа и странного купола, Могидин села и занялась тем, чем так часто занималась в прошлом. Наблюдать из тени и ждать – чтобы выжить.

* * *

Мысленно Ранд кричал. Он был уверен, что кричит, что кричит и Льюс Тэрин, но в реве не слышал никаких голосов. Мерзкий океан порчи бешеным потоком несся сквозь него, грохоча от яростного напора. Приливы скверны обрушивались на него громадными волнами. На него набрасывались беснующиеся ураганы грязи. Он понимал, что единственная причина, почему он до сих пор не отпустил Силу, – это порча. Саидин могла изменяться каждый миг, могла ослеплять, могла убить его – и он даже понять этого не успел бы. Гнилостное половодье затопило все прочее, и он цеплялся, как мог, чтобы удержаться, не дать ему унести себя. Порча перемещалась. Сейчас важно только это. Он должен держаться!

* * *

– Мин, что ты скажешь? – Кадсуане, несмотря на усталость, еще находила в себе силы стоять. Кто угодно устал бы, держа такой щит весь день напролет.

Какое‑то время атак на холм не было, и вообще казалось, что активно направляют Силу только Найнив и мальчик. Во всяком случае, так подсказывали Кадсуане ее ощущения. Элза расхаживала по гребню холма, описывая круги без счета, она по‑прежнему находилась в соединении с Мерисой и Джахаром, но ей сейчас нечего было делать, кроме как внимательно разглядывать окрестные холмы. Джахар сидел на камне, у него под рукой слабо светился Калландор. Мериса сидела на земле рядом с Джахаром, положив голову ему на колено, и он гладил ее по волосам.

– Ну, Мин? – настойчиво окликнула девушку Кадсуане.

Та подняла на нее сердитый взгляд. Они с Харине сидели в маленькой ложбинке на каменистой вершине – их загнали сюда Томас с Моадом. Хорошо, хоть у мужчин хватило ума понять и принять, что в этой битве им места нет. Харине угрюмо смотрела исподлобья, и мужчинам не раз и не два приходилось удерживать Мин, порывавшуюся кинуться к юномуал’Тору. Они даже были вынуждены отобрать у нее ножи – после того, как она попыталась порезать их своим оружием.

– Я знаю, что он жив, – пробурчала девушка, – и думаю, что ему больно. Только если и я уже чувствую, что ему больно, значит, он от боли просто умирает. Пустите меня к нему.

– Сейчас ты ему только помешаешь.

Пропустив мимо ушей недовольное ворчание Мин, Кадсуане, ступая по кочковатой земле, подошла к Ранду и Найнив, но смотрела она не на них. Даже на расстоянии нескольких миль черный купол, вознесшийся на высоту тысячи футов, выглядел громадным. По куполу пробегали волны. Поверхность его казалась вороненой сталью, но от нее не отражалось ни единого солнечного лучика. Наоборот, возле купола свет как будто тускнел.

Ранд сидел точно так же, как и вначале, недвижимой, невидящей статуей, лишь пот градом катился по его лицу. Если он, как сказала Мин, и мучался от боли, с виду страдания никак не проявлялись. Кадсуане, правда, все равно не знала, что она могла бы для него сделать, что осмелилась бы сделать. Потревожишь его сейчас – и последствия могут быть самыми ужасными. Поглядывая на разрастающийся мертвенно‑черный купол, Кадсуане хмыкнула. Ну, прежде всего, к ужасным последствиям может привести и то, что ему вообще позволили поступить по‑своему.

Найнив со стоном соскользнула на землю с камня, на котором сидела. Платье ее было мокрым от пота, к влажному лицу прилипли пряди волос. Веки ее слабо трепетали, грудь поднималась и опускалась – она жадно глотала воздух.

– Не могу больше, – проскулила она. – Больше не выдержу.

Кадсуане заколебалась – а колебаться она не привыкла. Девочка не выйдет из круга, пока ее не отпустит юный ал’Тор, но если только у этих Чойдан Кэл нет такого же изъяна, какой имеет Калландор, Найнив может зачерпнуть Силы лишь столько, сколько способна выдержать без вреда для себя. Если не считать того, что она служит проводником для такого потока саидар, с каким не совладала бы и вся Белая Башня, использовав все имеющиеся у нее в наличии ангриалы и тер’ангриалы. Через девочку уже несколько часов несется неимоверный поток Силы, и ее может убить обыкновенная физическая усталость.

Опустившись возле нее на колени, Кадсуане положила золотую ласточку рядом на землю, обхватила ладонями голову Найнив и уменьшила направляемый в щит поток саидар. В Исцелении ее способности были не более чем средними, но ей было под силу придать девочке немного бодрости и не свалиться самой. Однако она отдавала себе отчет в том, что щит над ними ослабел, и, не теряя зря времени, сразу начала формировать потоки.

* * *

Выбравшись на гребень холма, Осан’гар шлепнулся на живот и по‑крабьи отполз в сторону, прячась под укрытие дерева. Отсюда, преисполненный саидин, он отчетливо видел вершину соседнего холма и различал людей на ней. Не так много, как он ожидал. Одна женщина медленно ходила кругами по гребню, вглядываясь в деревья, все остальные оставались на месте. Наришма сидел с мерцавшим у него в руках Калландором, женщина положила голову ему на колено. Чуть в стороне Осан’гар заметил еще двух женщин, одна стояла на коленях возле другой, но их заслоняла спина мужчины. Ему незачем было видеть его лицо, чтобы узнать ал’Тора. На то, кто это, ясно указывал лежавший рядом с ним ключ. Для глаз Осан’гара ключ доступа сиял ярче яркого. Перед мысленным же его взором ключ затмевал своим сиянием солнце, тысячу солнц! Будь у него отпирающий ключ, чего он только ни сделал бы! Жаль, что его нужно уничтожить вместе с ал’Тором. Но он может забрать себе Калландор, после того как ал’Тор умрет. Ни у кого из Избранных не имелось даже завалящего ангриала. И даже сам Моридин станет заискивать перед Осан’гаром, когда в руках у него окажется кристаллический меч. Ни’блис? Что ж, после того, как Осан’гар уничтожит ал’Тора и то, что он тут понаделал, он будет назван Ни’блисом. Тихонько рассмеявшись, Осан’гар сплел погибельный огонь. Кто бы мог помыслить, что именно он станет героем сегодняшнего сражения?

Неспешно расхаживая кругами, Элза скользила взором по окрестным лесистым холмам. И вдруг остановилась – уголком глаза она уловила какое‑то движение. Элза медленно повернула голову – вон он, холм, где взгляд за что‑то зацепился. День сегодня выдался для нее очень трудный. Когда ее держали в плену в айильском лагере в Кайриэне, Элзе пришло в голову, что совершенно необходимо, чтобы Дракон Возрожденный дожил до Последней Битвы. Эта мысль вдруг показалась настолько очевидной, что Элза даже растерялась – как она раньше этого не понимала. Теперь она понимала это так же отчетливо, как отчетливо, благодаря саидар, различала лицо мужчины, пытавшегося затаиться на том холме и выглядывавшего сейчас из‑за дерева. Сегодня ее вынудили сражаться с Избранными. Наверняка Великий Повелитель понял бы, если бы ей на самом деле пришлось убить кого‑то из них, но Корлан Дашива – всего лишь один из тех Аша’манов. Дашива вытянул руку в сторону холма, где стояла она, и Элза зачерпнула через Калландор в руках Джахара столько, сколько смогла. У нее сложилось впечатление, что саидин – весьма подходящее средство уничтожения. Вершину соседнего холма объял громадный шар слепящего огня, красно‑золотистого, с голубыми всполохами. Когда неистовствующее пламя пропало, холм стал футов на пятьдесят ниже, и верхушка его была теперь ровной, как стол, и черной, как пепелище.

Могидин не понимала, почему она торчит здесь так долго. До сумерек осталось не больше двух часов, и в лесу царила тишина. Не считая ключа, она не чувствовала, чтобы где‑то поблизости направляли саидар. Возможно, кто‑то и использовал еще небольшие потоки Силы, но и намека не осталось на неистовую бурю, что бушевала тут раньше. Битва окончена, остальные Избранные мертвы или бежали с поля боя. Сражение, конечно, проиграно, раз отпирающий ключ по‑прежнему сияет у нее в голове. Поразительно, как Чойдан Кэл выдержал столь длительное непрерывное использование, причем на таком уровне мощности.

Лежа на животе и упираясь подбородком в ладони, Могидин со своей высотки наблюдала за громадным куполом. Его уже нельзя было назвать черным. Не существовало слова, которым можно было бы описать его цвет, но черный по сравнению с ним представлялся слишком бледным. Теперь купол превратился в полушарие, вознесшееся в небо, как гора, больше чем в две мили высотой. Купол окружали плотные тени, как будто он высасывал из воздуха оставшийся свет. Могидин не понимала, почему она не боится. Эта штуковина могла разрастись и поглотить весь мир или развалить весь мир, как сказала Аран’гар. И если подобное случится, не будет безопасного места, не останется тени, где могла бы спрятаться Паучиха.

Вдруг что‑то взметнулось, извиваясь, с темной гладкой поверхности купола, подобное языку пламени, если бы существовало пламя чернее черного, потом еще раз и еще, пока весь купол не вскипел адским огнем. Раздался грохот, как будто разом ударили десятки тысяч громов. Могидин зажала ладонями уши и завопила, но крик ее не был слышен в этом грохоте. И в единый миг купол сжался, схлопнулся в точку, сгинул. А потом завыл ветер, ринувшийся в сторону исчезнувшего купола, и потащил ее за собой. Могидин отчаянно, но тщетно пыталась за что‑нибудь уцепиться – ветер волочил ее по каменистой земле, швырял на деревья, подбрасывал в воздух. Странно, но страха она по‑прежнему не испытывала. У Могидин даже мелькнула мысль, что если она переживет сегодняшний день, она уже никогда не будет бояться.

* * *

Кадсуане разжала руки, и на землю упало то, что прежде было тер’ангриалом. Больше это нельзя было назвать статуэткой, изображающей женщину. Мудрое и строгое лицо уцелело, но фигурка разломилась надвое, и ее оплавившаяся сбоку поверхность стала шершавой и комковатой на ощупь, похожей на растопленный воск. Исчезла рука, державшая хрустальную сферу, а мелкие осколки самой сферы валялись вокруг уничтоженного тер’ангриала. Фигурка мужчины уцелела, и ее уже спрятали в седельную суму. Убрали также и Калландор. Подальше от соблазна. Там, где раньше был Шадар Логот, в лесу теперь зияла громадная прогалина, идеально круглая и такая широкая, что Кадсуане даже при низком, у самого горизонта, солнце видела дальний ее край, уходящий в землю.

Лан вел в поводу своего прихрамывающего черного жеребца, но, увидев Найнив, лежавшую на земле и укрытую плащом до подбородка, выронил поводья. Рядом с нею лежал юныйал’Тор, тоже накрытый плащом, рядом с ним клубочком свернулась Мин, положив голову на грудь юноши. Глаза ее были закрыты, но, судя по слабой улыбке, она не спала. Лан взглянул на них лишь мельком, подбежал к Найнив и, рухнув на колени, нежно приподнял голову жены. Она не шевелилась, как и Ранд.

– Они просто без сознания, – сказала Стражу Кадсуане. – Кореле говорит, лучше, чтобы они сами очнулись.

Правда, Кореле затруднялась сказать, сколько времени придется ждать, пока они придут в себя. Ничего определенного не мог сказать и Дамер. Раны в боку мальчика остались как были, хотя Дамер ждал каких‑то перемен. И это вызывало тревогу.

Чуть выше по холму над стонавшей Белдейн склонился лысый Аша’ман, его пальцы извивались над нею – он сплетал свое чудное Исцеление. Последний час он был очень занят. Аливия то и дело с изумлением и недоверием поглядывала на свою руку, сгибала и разгибала ее – рука только что была сломана и обожжена до кости. Сарен ходила, пошатываясь, но виной тому была только усталость. Она чуть не погибла в лесу, и от пережитого глаза ее были все еще широко раскрыты. Белые к такому не привыкли.

Не всем повезло. Верин и женщина из Морского Народа сидели возле накрытой плащом Кумиры и, беззвучно шевеля губами, возносили молитвы о ее душе, а Несан неуклюже пыталась утешить плачущую Дайгиан, которая сжимала в объятиях тело Эбена и баюкала его, как ребенка. Зеленые привыкли к такому, но Кадсуане не понравилось, что она потеряла двух человек из своего отряда, когда враг отделался так легко – несколько подпаленных Отрекшихся и один убитый изменник.

– Она чистая, – вновь негромко произнес Джахар. Теперь на камне сидела Мериса, и на ее коленях покоилась его голова. Голубые глаза Мерисы все еще были суровыми, но она ласково гладила его по волосам. – Чистая.

Кадсуане переглянулась с Мерисой. Двое – Дамер и Джахар – утверждали одно и то же: порча исчезла. Но могут ли они быть уверены, что не осталось ни капли, ни крупицы? Мериса позволила ей вступить в соеди