Москва. Ноябрь 1968 года

Первый же телефонный звонок рабочего дня во вторник поверг Зубова в трепет. Звонили из ЦК КПСС, из Отдела культуры. Завотделом собирался вечером в кафе «Молодежное» послушать выступление самодеятельных групп. Зубов даже не знал, кто сегодня выступает, но его не спрашивали: приедет – и все.

Позвонил Маркову – нет дома, в институте.

Позвонил Сушкину в комитет комсомола радио и телевидения – не приходил еще. Просил срочно позвонить Зубову в Минкульт СССР. Так и сказал: «В Минкульт СССР» – для солидности. Ох, до чего ему опротивели эти ансамбли! Всему этому, казалось, не будет конца и края. Скорей бы подготовить приказ.

Когда Зубов вконец извелся, позвонил Марков.

– Ну наконец‑то, – зло сказал Зубов, – нельзя было позвонить пораньше?

Он недолюбливал Маркова за его обширные знания, которых у Зубова не было. Да и Марков не очень‑то чтил Зубова, называя его про себя «лимитой» и «деревней».

Ответил тоже резко:

– А я, Михаил Андреевич, между прочим, учусь, и у нас в аудиториях телефонов нет.

– Ладно, – сказал Зубов. – Кто сегодня выступает в «Молодежном»? Из ЦК приедут послушать, а я не в курсе, как же так?

Марков знал, кто будет выступать, но хотел проучить Зубова, который уже стал поучать, что кому и как надо делать, что играть и петь.

– Списки у Сушкина, надо уточнить у него, – сказал он.

«Сушкина нет на работе!» – чуть было не закричал Зубов. Бросил трубку, со злости стал набирать Сушкину – нет на работе.

Дозвонился около четырех и, срываясь на истерику, стал рассказывать про ЦК, про зав. отделом, жаловался на Маркова, стал выговаривать Сушкину, что его не проинформировали, что он не в курсе, а ведь он отвечает за приказ Минкульта СССР.

Сушкин, который уже успел насмотреться всякого начальства, и радийного, и телевизионного, успел наслушаться всяких наставлений и поучений от людей поумнее Зубова, ответил:

– Ну а если вы за это отвечаете, приходите к нам почаще, интересуйтесь, а я не работаю в Минкульте СССР. – И повесил трубку.

Зубов этого не ожидал, а вопрос застрял в горле: «Кто сегодня выступает?» Но ответа уже не будет. Он еще раз набрал Сушкина. Вежливый женский голос ответил, что Михаил Валентинович уехал в Останкино, а оттуда уедет в кафе «Молодежное» и сегодня уже вряд ли вернется на Пятницкую, где, собственно, и был комитет комсомола.

Зубов не умел разговаривать с людьми ни по телефону, ни при прямых контактах. Он бросил трубку, так и не ответив девушке в комитете комсомола на вопрос, что передать Михаилу Валентиновичу. Зубов нашел телефон Миши Айзенштадта, тот ему сказал, что сегодня вечером выступают «Тролли» и «Ветры перемен».

– Спасибо… – только и выдавил из себя Зубов.

Повесил трубку, про себя подумал: «Что за названия, мать их?» Тролли, ладно, это он знал – скандинавские существа. А «Ветры перемен» – что за крамола? Ветры каких перемен, интеллигенты хреновы? Начитались книжек! И вообще, что ему делать вечером в «КМ»? в поп‑музыке он как не разбирался, так и не разбирается. Ансамблей московских тоже не знал. И что? Идти в кафе, чтобы ляпнуть на глазах у товарищей из ЦК КПСС что‑нибудь невпопад? Так этот Сушкин враз высмеет, у него не задержится. Лучше не ходить сегодня, пусть сами послушают. А коммунист Зубов пойдет на партсобрание управления, с которого уже хотел было отпрашиваться. Спросят, где был, – на партсобрании, причина уважительная.

Сушкин подъехал в «МК» где‑то около семи часов. Музыканты из группы «Тролли» уже настраивали аппаратуру. Миша позвал командира комсомольского отряда, который обеспечивал порядок в кафе «Молодежное», объяснил, кто придет, попросил лишних никого не пускать, предупредил, что Марков вот‑вот приедет с девушкой. Официанток попросил сдвинуть два столика в центре зала, сходил к директору, взял две таблички «Занято», пошел на кухню, где ему уже изжарили яичницу‑глазунью, сварили вкусный кофе и сделали бутерброд с хлебом, с маслом и черной икрой. Сел в подсобке и с аппетитом съел все и выпил кофе с очень свежим эклером. Марков пришел в половине восьмого с очень симпатичной Наташей Хряневой, солисткой ансамбля Моисеева, с которой встречался всякий раз, когда ансамбль не был на гастролях, – сегодня как раз такой случай. Но через пять дней «моисеевцы» уезжали в Латинскую Америку на три месяца, и Наташа решила эти дни провести в компании Маркова. Оба любили музыку, собирали пластинки. Маркову также нравилась высокая стройная девушка, хотя она и была на пять лет старше него. Но вместе оба, высокие, стройные, они выглядели, как одногодки.

Войдя внутрь кафе, Саша помог Наташе раздеться. Мужским взглядом оценив ее ладную стройную фигуру в красивом вязаном не у нас свитере, темной, не очень длинной юбке и черных сапогах новомодного заграничного образца.

– Ну что ты, старик, здесь стоишь?

К Саше откуда‑то сзади подошел невысокий коренастый Миша Сушкин.

– У нас за столиком есть как раз место для твоей девушки. Пойдем‑пойдем, и тебя пристроим.

Устроились за тем самым столиком недалеко от сцены, который Сушкин приготовил для сегодняшних гостей.

К Маркову, прихрамывая, подошел Миша Машков, ударник и руководитель группы «Тролли», и, показывая на сцену, не без гордости сказал:

– Посмотри, какой аппарат поставили, усилители все сами сделали.

На сцене тоже были самодельные колонки, ударная установка «Премьер» и отличные микрофоны «Филипс» на фирменных стойках. Впрочем, Машков у столика не задержался, его позвали на сцену, что‑то там не ладилось. Гости из ЦК КПСС – завотделом культуры и инструктор этого отдела Глебов Роман Владимирович – появились как раз тогда, когда «Тролли» начали свое выступление.