Часть 4. Современность

Итак, что же происходит с любовью, сексом и браком в начале XXI века?

Любовь, особенно жертвенная, оскудела. Даже самих себя любят как-то болезненно, патологически, деструктивно, разрушительно. Многие просто ненавидят себя, не говоря уже о других. Любовь стала мешать самому главному – зарабатыванию денег, карьере, развлечениям, путешествиям. На неё не хватает ни времени, ни сил, ни, самое главное, вдохновения. Какая-то бесцельная и бесполезная трата энергии и лет жизни. Главное – никаких гарантий и часто никакой взаимности, масса тревог и переживаний, страха потерять любимого и страха его же слишком близко подпустить.

Поэтому, лучше «любить» виртуально, зная, что всегда можно заблокировать «любимого». Живой человек постоянно напрягает, пугает своей непредсказуемостью, сменами настроения, причудами и капризами, даже запахами. Уважаешь его «инаковость», но не можешь смириться с тем, что он хоть и не «чужой», но и не «свой». Ищешь в нём «второе-Я», а упираешься в мелочи жизни, заслоняющие, наверно, самое главное. Годы жизни, конечно, гасят романтическую любовь, но почему-то не приводят к любви супружеской, а если она всё-таки наступает, то становится похожей на тлеющий костёр. Греет, конечно, но больше чадит, дров уже нет, а потушить жалко. В общем, чемодан без ручки – нести трудно, бросить – жалко. Вроде бы есть ещё на свете долговременная, если не пожизненная любовь (и пары великих людей в телесюжетах), но в неё как-то не очень верится. Есть и бескорыстные жертвенные порывы души и безответное чувство, но они оставляют чувство неудовлетворенности. Иногда кажется, что солнце любви постепенно гаснет, и что человеку недалёкого будущего она и не будет нужна.

Парадокс в том, что все хотят быть любимыми, пользоваться дарами любви, но мало кто хочет любить; получать, а не давать – вот девиз нашего современника. Любят шашлык и пиццу, пиво и виски. Любить человека – тяжело, хлопотно, вредно для здоровья и вообще любовь – психопатология по ведомству «малой» психиатрии.

Не лучше обстоит дело и с современным браком. Распадается каждый второй и не из-за серьёзных проблем, а зачастую из-за обманутых ожиданий, когда оказывается, что жених и муж, также как невеста и жена – абсолютно разные люди. Жаждут от брака выгод и удовольствий, особенно статуса «замужней» и стало быть кому-то очень нужной, а в реальности начинается битва двух эгоистов, не желающих ни терпеть, ни уступать. Вечный и проклятый «квартирный вопрос» дополняется относительно новым состоянием «закредитованности» вплоть до пенсионного возраста.

Брак и семья становятся всё более дорогим «удовольствием» для молодых пар, а уж появление ребёнка (всё более и более дорогого «подарка») ставит семью на грань выживания. Поэтому множатся принципиально бездетные браки (child-free), а многодетная семья – красивый идеал, но редкая действительность. Забота государства о семье приняла уродливую форму ювенальной юстиции, что, в сущности, блокирует возможность бедных семей вообще иметь детей.

Вопрос о «нетрадиционных» браках (однополых, тройственных и т.д.), бывший раньше предметом академического интереса и уделом немногих людей вдруг стал чуть ли не главным в размежевании отечественной и западной цивилизации. Активно обсуждается абсурдная идея, что если допустить «такое», то все «мужики» ринутся в такие «браки» и это приведёт к демографической катастрофе. Спорщики демонстрируют полное невежество, игнорируя как данные науки, так и реальную жизненную практику миллионов людей.

Ещё больше «чудес» происходит с сексуальностью, которая вдруг стала предметом острого внимания на грани с истерикой по поводу её действительно вечных феноменов. Прежде всего, это касается не только нудизма и натуризма, но и самого явления наготы человеческого тела. «Битва за штаны», как её окрестил И.С. Кон, применительно к мужскому телу, дополнилась «битвой за топик». В 50-е годы никому в голову не могла прийти мысль, что 5-7 летней девочке на пляже надо укрывать грудь. Теперь же оказывается, что это надо делать и годовалой девочке, иначе будет «неприлично» и возможно, что у кого-то это вызовет нездоровые страсти. Начисто игнорируется аксиома психологии, что именно укрытие чего-то, таинственность, недоговоренность резко усиливает интерес к предмету. Запретный плод действительно становится сладок и чем больше запретов, тем больше искушений их нарушить, несмотря на строгость возможного наказания.

Особенно это проявилось в так называемой «педоистерии», захлестнувшей мир и нашу страну. Любовь к детям (собственно педофилия) стала синонимом насилия над ребёнком. Детское тело и гигиенические процедуры с ним стали чуть ли не предосудительным занятием, неминуемо ведущим к совращению ребёнка и возможному насилию над ним. В первую очередь это относится к отцам, которые и считаются потенциальными преступниками. Телесный контакт с ребёнком и нежность рассматриваются как нежелательные явления, якобы ведущие к развращению. С этой позиции любовь к ребёнку должна выражаться в бестелесном и бездушном обращении с ним ради его же пользы. Начисто игнорируется всё, что знает современная наука и практика о детской сексуальности и её влиянии на будущую жизнь человека.

Следующий парадокс современности – взрыв гомофобных эмоций, вызванный якобы угрозой для будущего нашей цивилизации наличием однополой любви и секса. Начисто забыты разработки мировой и отечественной сексологии о сущности гомосексуальных отношений, их исторической судьбе и специфике в нашей стране. Со времён «золотого века» русской поэзии отношение к гомосексуалам в России было скорее ироническим, чем злобным; феномен осуждался с позиций церкви, но никто не считал это угрозой росту народонаселения или нравственным устоям общества, а те более безопасности государства. В основе нынешней гомофобии и ксенофобии вообще лежит страх и тревога, связанные с неуяснённой собственной идентичностью, с неумением и нежеланием заглянуть в свои душевные глубины, с пониманием свободы как произвола, а не величайшего дара, делающего человека человеком, а не автоматом, управляемым либо Богом, либо судьбой, либо обществом и государством.

Несомненно, заметное снижение умственного и нравственного уровня развития наших современников служит питательной почвой для страхов и опасений. Невежда боится всего и прежде всего себя, ибо, как известно, сон разума рождает чудовищ. А ведь любовь действительно чувство духовное, а дух пола не имеет, равно как и возраста и других земных характеристик; в этом смысле браки действительно заключаются «на небесах». Без духовной близости все телесные и душевные контакты рано или поздно обречены на увядание.

То, что происходит сейчас в этом отношении можно назвать кризисом идентичности человека как личной, индивидуальной, так и социальной. И в проявлениях сексуальности это сказывается очень ярко и показательно. Всё большее число людей разочаровываются в «обычном» традиционном сексе, который не приносит искомое удовлетворение, становится скучным и однообразным, как будто старые актёры в сотый раз играют одни и те же роли, где надо охать и стонать в нужные моменты. Старый добрый Эрос ка-то засыпает на этих надоевших спектаклях, ни тела, ни души партнёров не будоражат друг друга; скорее бы закончить и уснуть. «Отдача» супружеского и партнёрского долга стала рутиной и неблагодарной работой, а финальные спазмы, которые раньше были сладострастными, становятся тем свистком паровоза, которым он встречает вокзал, где можно наконец отдохнуть.

Вместо постоянного источника радости и вдохновения секс превращается в обузу, в мешок проблем, главная из которых резко отличается от того, что было ещё полвека назад. Тогда был вопрос вопросов – «где?» ибо неустроенный быт не давал возможности уединиться; поэтому часто всё происходило в «антисанитарных условиях», которые на фоне неутолимой похоти становились даже каким-то милым атрибутом сближения.

В 70-е годы проблемой уже стал вопрос «как?», ибо диапазон поз и способов сношения начал стремительно расширяться под девизом – «всё, что делает данная пара между собой по взаимному согласию хорошо и правильно!».

В 90-е годы возникает вопрос «почему?», то есть, почему влечёт к добрачному, внебрачному, однополому, разновозрастному и другим видам секса, выходящего за рамки супружеского добродетельного общения во избежание похоти, как советовал апостол Павел.

Людей начинает мучить проблема «правильного» и «неправильного» секса, «нормального» и «ненормального». Все хотят объяснений – почему есть «голубые» и «розовые», а затем и «радужные», в чём причина роста сексуального насилия, особенно в отношении детей; почему расцвёл виртуальный секс и что за причина неутолимой тяги к групповому сексу. Кто-то стал гордиться своей «натуральностью», кто-то своей «инаковостью» с взаимными обвинениями. Признаком «мужика» стали «яйца, табак, перегар и щетина», а идеалом «дикий мужчина», что в науке было названо «гегемонной маскулинностью». Женщине прощалось всё, кроме утраты её женской привлекательности, готовности быть послушной самочкой.

И, наконец, в нулевые годы всё чаще звучит последний вопрос – «зачем?». Зачем вообще заниматься сексом, для которого не хватает ни здоровья, ни денег, ни, самое главное – желания. Мужчина всё более и более слабеет как «самец», сперма становится всё более похожей на водичку, живот вообще мешает соитию, а в голове – деньги, карьера, хобби, диван, компьютерные игры, пиво и друзья. Чудо-фаллоимитаторы за 5 минут могут довести женщину до экстаза, на что мужчине требуется много сил и пота, а в случае их отсутствия друг может прийти на помощь. Растёт количество мужчин готовых отдать свою жену в «хорошие руки» друга и самому получать от этого удовольствие, да ещё и в бисексуальном варианте. Немало женщин неудовлетворённых своей традиционной пассивной ролью в сексе и ищут себя в качестве страпонесс. Становится всё более популярен тантрический секс, «мозговой», как его в шутку называют. Пышно расцветает фетишизм, особенно женского белья, трансвестизм, особенно у мужчин склонных к бисексуальному поведению. Быть бисексуалом становится модно и даже престижно, как для мужчин, так и для женщин.

Всё более изощрёнными становятся садомазохистские практики, причём не столько в плане причинения физической боли, как морального унижения с элементами «facesitting», «золотого дождя», где происходит слияние всех «соков» любви к взаимному удовлетворению. Особую активность в этих практиках демонстрируют женщины, что даёт повод горевать защитникам традиционной «мужественности», ибо мужчина в этих случаях оказывается подчинённым и «нижним».

Большинство сексуальных контактов приобрели полностью коммерческий характер, а понятие проституции стало необычайно расплывчатым и неопределённым; многим хочется попробовать «хотя бы разок, но за деньги». Сексуальные практики алкоголиков, наркоманов и бомжей стали активно обсуждаться; продолжается расцвет зоофилии. Ищет новые формы современная порноиндустрия, она всё более разрабатывает ниву экзотических форм секса, включая новейшие электронные формы получения сексуального удовлетворения. Секс в этих изображениях становится чисто технологическим процессом, исключающим какие-либо человеческие аспекты взаимоотношений полов, прогнозируется, что XXI век будет последним столетием секса между людьми в его классическом варианте, а ему на смену придёт постчеловеческое будущее, «секс» между роботами и роботизированными ещё людьми, получившими уже наименование e-Homo. Секс станет 100% информационным процессом со сменой телесных компонентов будущего e-Homo по мере их износа и замене их другими телесноподобными структурами. Правда, до этого ещё несколько десятилетий, но «разбожествление» секса, как и самого человека – процесс, кажется, уже необратимый.

Итак, ещё 7 десятилетий назад полные сил и энергии желаний и страхов, в основном здоровые и очень активные юноши страстно тянулись к, в основном, ещё девственным девушка, полным гордости за свою чистоту и невинность. Общество не поощряло добрачный и внебрачный секс, как и секс вообще, полагая, что всё надо делать в законном браке ради рождения детей. Если же жизнь брала своё, то сразу же возникал вечный и проклятый «квартирный вопрос» как для супругов, так и для любовников. Самой большой помехой сексу, кроме элементарного анатомо-физиологического невежества, были родители в соседней комнате или соседи за стенкой. Зато не было проблем с романтикой, да и с неумелой страстью, когда молодые «дорывались» друг до друга. Вступление в бра предполагалось навечно, а детей рожать и воспитывать было хоть и нелегко, но вполне доступно.

За последующие годы происходят несколько взаимосвязанных процессов, итогом которых является значительное удаление друг от друга любви и эротики, секса и страсти и, наконец, брака, да и других форм союза. Романтика выживает только в отдельных случаях и примерах, страсть либо угасает, либо становится трансгрессивной, переходящей все мыслимые границы, брак становится чем-то похож на заведомо проигрышную потерю, где везёт лишь единицам. Впрочем, о кризисе семьи, брака, любви и секса писали ещё более 100 лет назад наши национальные гении, слова которых звучат сугубо актуально и сейчас.

Состояние нашего «больного» (то есть сексуальности, любви и брака), как говорят в этих случаях мои коллеги, - «стабильно тяжелое», но надежда есть. Что же делать и как быть – об этом в следующий раз.