Глава 8. – Ой, Мэйзри! Осторожней, пожалуйста

– Ой, Мэйзри! Осторожней, пожалуйста! – сморщившись, умоляла Эмилин. – Я же не овца, не надо меня так скрести!

Мэйзри убрала руки от намыленной головы девушки.

– Поднимитесь‑ка лучше, я сполосну волосы, – приказала она.

Встав на колени, Эмилин крепко зажмурила глаза – поток теплой воды хлынул на ее голову, а потом в деревянное ведро. Мэйзри сполоснула волосы своей подопечной отваром розмарина и снова промыла горячей водой, а потом обернула их чистым полотенцем.

– Все‑таки голова у меня еще побаливает, – пожаловалась Эмилин.

– В этом нет совсем ничего странного, ведь еще и двух суток не прошло с тех пор, как вы поранились. Но теперь, с чистыми волосами, вы почувствуете себя гораздо лучше.

– А ванну принять мне никак нельзя? – Эмилин взглянула на два ведра – одно для чистой теплой воды, а второе – для мыльной пены.

– У Черного Шипа здесь нет ванны, миледи. Он купается в пруду, где вода холодна как лед. Когда окрепнете настолько, чтобы дойти до нашей фермы, вымоетесь в нашей ванне, она огромная – рассчитана на Элрика. А сейчас, если хотите, давайте нагреем еще воды, чтобы вы могли немного освежиться.

Эмилин кивнула и осторожно начала вытирать волосы.

– Я должна уехать отсюда как можно скорее, Мэйзри. Завтра или послезавтра.

– Нет, еще очень рано, миледи. Шип сказал, что отвезет вас в Вистонбери, как только я решу, что вы уже достаточно поправились для этой поездки.

– Ax! – удивилась Эмилин, убирая полотенце и беря в руки гребешок с редкими толстыми зубьями. – Так значит, вы с Шипом решите, можно ли мне уехать, а вовсе не я сама?

– Ну, милая, если бы все решала я, то вы бы еще очень не скоро отсюда выбрались.

Мэйзри взяла ведро и вышла за порог, чтобы вылить мыльную воду. Прищурившись от яркого света, нашла взглядом Элви и Дерка – малыши играли неподалеку. Успокоившись, что дети в полном порядке, снова вернулась в пещеру.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Эмилин. Мэйзри присела рядом с Эмилин и взяла гребень у нее из рук, чтобы помочь расчесать густые и длинные волосы.

– Я имею в виду, миледи, что ни одна женщина не должна заточать себя в монастырь для того, чтобы избежать нежелательного замужества. Я бы только для того и держала вас здесь, будь это в моей власти, чтобы уберечь от этого шага. Эмилин вздохнула.

– Я решила – не знаю уж, хорошо это или плохо – сопротивляться. А больше мне идти некуда. Одинокая женщина может жить или у родственников, или в монастыре. Ты же знаешь, что Уайтхоук рано или поздно найдет меня. Поэтому мне и придется посвятить жизнь Богу, чтобы сохранить ее для себя самой.

– Мне больно думать о вас как о старухе, заточенной в этой темнице. Вам нужна семья, ваша собственная – муж и куча детей; я же видела, как вы обращаетесь с моими мальчишками. Ради Бога, милая, не принимайте поспешных решений! – Мэйзри в сердцах резко дернула непослушные волосы.

– Ты думаешь, я хочу этого? – нетерпеливо возразила Эмилин. – У меня просто нет выбора! Ни дома, ни земли, ни семьи! Разве кто‑то женится на мне? Остается лишь монастырь!

– Ну, уж нет, миледи, я отлично знаю человека, готового жениться на вас в любую минуту. Эмилин рассмеялась.

– Ни одна живая душа не отважится связаться с Уайтхоуком из‑за женщины, у которой за душой ни гроша и ни акра земли!

– Извините, миледи, но Черный Шип на все готов ради вас.

Девушка резко повернулась и с огромным удивлением взглянула на Мэйзри:

– Черный Шип?

Та кивнула и снова принялась расчесывать волосы своей подопечной.

– Они с Элриком в порошок бы меня стерли, если бы услышали наш разговор, но это истинная правда: Шип женился бы на вас хоть сейчас! И, по правде говоря, мне кажется, что вы очень подходите друг другу.

– Черный Шип на мне? – Эмилин с трудом понимала, о чем речь. Но, несмотря на недоверие, что‑то в ее душе изменилось – как будто сердце пустилось вскачь.

– А вы разве не пошли бы за него – такого красавца? Миледи, вы только что признались, что не имеете ни состоятельной семьи, ни денег, ни титула. Одному Богу известно, что готовит судьба. Но выйди вы замуж за другого, нежелательная помолвка окажется расторгнутой, и уже не будет никакой необходимости скрываться в монастыре.

– Возможно, ты и права, Мэйзри. Но вряд ли Черный Шип…

– Ничего не вряд ли! Женится, причем с радостью. Эта пещера не должна вас смущать. У него есть земля – правда, я не знаю где. Это знает Элрик. Он часто уезжает отсюда – в свое имение.

Мэйзри положила гребень и разгладила рукой волосы Эмилин.

– Сядьте поближе к огню, красавица моя! Ваши волосы высохнут и станут пушистыми, как золотое облако.

Эмилин повернулась к огню спиной и оказалась лицом к лицу с Мэйзри, которая спокойно сидела, поджав под себя ноги.

– Он говорил с тобой об этом? Женщина покачала головой.

– Он ни слова не говорит. Но я вижу, как он на вас смотрит: как будто вы – горящая свеча, а он – истосковавшийся во мраке странник. – В ответ на изумленный взгляд девушки Мэйзри подняла руку. – Да‑да! Это томление, тоска – вы явно не даете ему покоя. Возможно, его тяготит долг. Он скрытен – сколько я его знаю, всегда держится особняком. Но ему нужна жена – это я заявляю с полной уверенностью и ответственностью. – Мэйзри кивнула, как будто, лишний раз, подтверждая свои слова.

– Если он настолько скрытен, так может быть, он уже женат?

– Нет! Элрик знает Черного Шипа достаточно близко, но он ни разу не говорил, ни о чем подобном. – Мэйзри наклонилась. – Это всего лишь мои собственные мысли, госпожа, и возможно, я болтаю много лишнего – ни Шип, ни мой муж не похвалили бы меня за это. – Она улыбнулась. – Подождите здесь немножко: я принесу воды и нагрею ее, чтобы вы могли помыться. – С этими словами женщина поднялась и вышла из комнаты.

Эмилин в глубокой задумчивости провела рукой по волосам. Слова Мэйзри вовсе не казались неприятными, она не отклонила бы подобное предложение.

– Святые угодники! – истово взмолилась она. – Я бы куда с большей радостью провела жизнь с добрым мужем, пусть у него и нет ничего, кроме этой пещеры да постели из шкур, чем в замке с Уайтхоуком или в заточении в монастыре.

Девушка ясно вспомнила, с какой нежностью обнимал ее Черный Шип, когда она в отчаянии заливалась слезами. Он обращался с ней, скорее, как с маленькой испуганной девочкой, а вовсе не как с женщиной. Тогда ей этого и не было нужно, но позже, конечно, хотелось узнать, что же у него на сердце. Не похоже было, что он хоть в малой степени испытывал нечто подобное ее собственным чувствам.

Кроме того, человек, пользующийся такой неограниченной свободой, вряд ли захочет связывать себя женитьбой. Эмилин встряхнула головой, чтобы откинуть с глаз закрывшие их прядки волос. Мэйзри, с ее богатым воображением, сочинит какую угодно любовную историю!

Девушка не могла не признать, что Черный Шип обладает всеми качествами романтического героя, подобно Ги Уорвику, Бивису Хэмптону, Хэвлоку Датскому. Как и они, он красив, силен, мужествен. А с ней он был и нежен, и целомудрен. Кроме того, он обладает твердым чувством чести.

Но разве такие мужчины живут на этой грешной многострадальной земле? Они встречаются лишь в книгах и легендах. Ей же так и не удалось уговорить его предстать благородным рыцарем и освободить ее малышей из замка Хоуксмур. Его логика действовала подобно воде, заливающей пламя. А после этого он обращался с ней как с младенцем.

Эмилин чувствовала в этом мужчине неисчерпаемые глубины, но и с трудом преодолимую замкнутость, как будто его истинное «я» пряталось за семью замками. Даже если бы ей удалось отпереть эти замки, вряд ли она смогла бы что‑то понять в его душе. Ведь, в конце концов, он был бастардом Уайтхоука. А кровь есть кровь.

Повернувшись к огню другим боком, Эмилин провела рукой по волнистым прядям – высыхая, они блестели, как золото на солнце. Нет, все‑таки она твердо уверена: Черный Шип не женится на ней, что бы там ни сочиняла Мэйзри. Он проводит ее до дядюшкиного монастыря и навсегда исчезнет из ее жизни. В конце концов, его долг перед семьей Эшборнов не так уж и велик.

И все‑таки Эмилин чувствовала, что этот человек привязал к себе ее сердце прочными нитями;

каждый раз, когда она видела его, слышала его голос, нити натягивались. Стоило ему приблизиться – и ее сердце начинало гулко биться в груди. Наверное, все‑таки она немного влюблена в него с их первой давней встречи – той, когда ей было всего тринадцать лет. И увидев его снова сейчас, после долгих лет разлуки, она вовсе не разочаровалась.

С глубоким вздохом девушка обхватила руками колени. Все это было лишь глупой взбалмошной мечтой.

Самое умное – поскорее уехать отсюда, добраться до монастыря и ввериться той судьбе, которую приготовил ей Господь. Нельзя же вечно прятаться в этой пещере. Если остаться здесь надолго и часто видеть своего героя, сердце может разбиться на мелкие кусочки.

– Ради всего святого, он же больше вас, – Мэйзри смеялась, глядя, как Эмилин пытается сладить с огромным луком. – Ну, поднимайте же его! Может быть, вам даже удастся оторвать его от земли!

Сосредоточенно сжав губы, Эмилин подняла лук и натянула тетиву так, что рука ее задрожала. Поправив стрелу, девушка прицелилась в тонкий ствол березы и выстрелила. Стрела пролетела мимо цели и исчезла в зарослях. Эмилин выбрала другое дерево – толстый раскидистый дуб. Ну, уж в него‑то она наверняка попадет! Вложила стрелу и с трудом подняла лук.

– Этой белке будет, что вспомнить на старости лет! Смотри, как бежит!

– Она случайно попалась: пряталась на дереве и чуть не поплатилась жизнью, – оправдывалась Эмилин. Опершись на лук, она решила немного передохнуть в потоке солнечного света, пробивающегося сквозь листву. Земля радовалась нежным весенним цветам, радостно глядящим на мир из травы. Девушка глубоко вдохнула напоенный ароматами свежий воздух: после целой недели сидения в темной дымной пещере он вызывал восторженное головокружение.

Эмилин с трудом выпросила у Мэйзри позволения выйти на волю. Пещера Черного Шипа находилась выше – в расщелине горы. Прихватив мальчиков, они с Мэйзри не без труда спустились с крутого холма и остановились в густом лесу на самом краю долины.

Поправив огромную кожаную рукавицу, защищавшую руку, Эмилин снова подняла тяжелый лук, вставила стрелу и натянула тетиву.

– Видишь ту развилку на дубе, где расходятся две ветки? Я сейчас попаду в ствол прямо под ней.

– Спрячьтесь за спину леди Эмилин, малыши! – предостерегла детей Мэйзри. Мальчики послушно отошли в безопасное место.

– Мэйзри, не отвлекай! – попросила Эмилин и выстрелила.

– Ах, боже мой! Вы же почти попали!

– Да, промазала совсем чуть‑чуть, – согласилась девушка. – Мне кажется, я начинаю чувствовать это оружие.

– Вы говорите, что стреляли и раньше? – с сомнением поинтересовалась Мэйзри.

– Да, дома. Но только из дамского лука. Несомненно, мне не хватает практики, да и настоящее оружие я держу в руках впервые. У Черного Шипа в кладовой я видела довольно много луков, но некоторые оказались тщательно упакованными. А этот висел ближе всего к входу, поэтому я его и взяла. И несколько стрел в придачу. Эмилин достала еще одну стрелу и выстрелила снова. С дерева сорвалась тонкая ветка и упала на землю.

– Ну, – с легкой насмешкой признала Мэйзри, – вы все‑таки попали в дерево!

– Ау! – раздался внезапно голос. Повернувшись, подруги увидели, что со склона, окутанные золотисто‑зеленым светом, спускаются Черный Шип и Элрик.

– Что здесь творится? – с удивлением подняв бровь, поинтересовался Черный Шип.

Как ни старалась, Эмилин не смогла сдержать улыбку при виде своего героя и избавителя. Его глаза, зеленые, как молодая дубовая листва, смотрели на нее. Черный Шип сурово нахмурился:

– Так что же вы делаете здесь, в лесу, да еще и с моим луком? – Девушке показалось, однако, что на его губах тоже играет улыбка.

– Я взяла на время этот лук, несколько стрел и рукавицу, – попыталась оправдаться Эмилин. – Надеюсь, вы не возражаете. Я сегодня хорошо себя чувствую и не смогла усидеть в пещере. И Мэйзри, и Дерк, и маленький Элви – все меня поддержали. – Она взглянула на подругу, ища поддержки.

– Да‑да, леди Эмилин действительно нужен свежий воздух. А если вы еще немного потерпите, то, может быть, дождетесь чего‑нибудь к обеду, – не подвела девушку Мэйзри.

– Ах, конечно, конечно. Супа из желудей, – согласился Черный Шип. Элрик и Дерк рассмеялись – шутка им очень понравилась, – а Эмилин покраснела до ушей и опустила глаза.

Черный Шип с задумчивым видом почесал бороду и вздохнул:

– Ну, раз уж вы все равно этим занимаетесь, то надо делать все по‑настоящему. – Он повернулся к Элрику и что‑то тихонько сказал ему. Кивнув, тот стремительно побежал вверх по склону.

Черный Шип позвал с собой Дерка и отправился поднимать с земли уже использованные стрелы. Женщины в это время со смехом наблюдали, как малыш Элви изо всех сил старается приподнять огромный и тяжелый лук, но уже через мгновение, когда он умудрился своей крохотной ручонкой выхватить из колчана целый пучок стрел с острыми стальными наконечниками, они дружно бросились к нему, чтобы остановить шалуна.

Через несколько минут вся компания снова оказалась в сборе: Черный Шип и Дерк вернулись со стрелами, а Элрик принес еще один лук. Он протянул его Эмилин.

– Ну, миледи, – серьезно заговорил Шип, – если уж вам угодно стрелять, возьмите оружие, более подходящее вашему росту. Это – самый маленький охотничий лук. Я не брал его в руки с детства. Хотел отдать Дерку, когда он подрастет.

Эмилин взяла лук – он оказался почти таким же большим, но гораздо легче, чем первый – и вложила стрелу с гусиным опереньем. Прицелилась, послушно выполняя то, что подсказывал стоящий рядом опытный стрелок.

– Поднимите немного – вот так. Теперь подведите вплотную к подбородку. Жаль, – добавил он, – стрела слишком длинна для ваших рук. Подтяните ее.

Он прижал кончик пальца к ее щеке, чуть пониже уха, и это прикосновение показалось Эмилин самым значительным на свете. Когда Шип убрал руку, она снова покраснела и решительно взялась за дело.

– Ну, теперь натягивайте – крепче! – не позволяйте ему качаться! Выпрямите левую руку! А локоть правой поднимите выше!

– Она же всем телом опирается на лук, – заметил Элрик.

– Да, действительно, – согласился Черный Шип. – Разверните плечи – так, как будто стоите у стены. И постарайтесь не опираться на изгиб лука. Эмилин снова почувствовала прикосновение его пальцев – он взял ее за плечи. Потом легко провел рукой по спине, на мгновение задержавшись на талии:

– Когда стреляете, старайтесь держаться прямо, но свободно. И не забывайте дышать! Вдохните, когда натягиваете тетиву, и выдохните, когда отпускаете ее.

Прикосновение Черного Шипа оказалось приятным и волнующим, но оно мешало сосредоточиться на его советах. Эмилин выпустила одну за другой четыре стрелы, целясь туда же, куда и раньше – в толстый ствол дуба. Четвертая стрела почти попала в цель – она легла совсем близко к дереву.

Раздались аплодисменты. Эмилин, крайне сосредоточенная, снова зарядила и подняла лук, стараясь в точности следовать инструкциям своего учителя. '

– Миледи! – Черный Шип встал за спиной девушки, когда она начала целиться. – Этот небольшой лук стреляет очень легко и мягко. Просто‑напросто уберите пальцы с тетивы. Легко, как дыханье. А если дернете слишком резко, стрела улетит в сторону. Ну же, девочка! – почти пропел он, –

тихонько!

Сквозь тонкое шелковое платье Эмилин ощущала теплое прикосновение его пальцев. Дыхание его легко играло ее волосами. Девушка нервно взглянула на своего повелителя.

– Выдохните как можно резче, – прошептал он и отступил в сторону.

Она выдохнула и выпустила стрелу – тетива поддалась легко, как шелковая нить. Стрела воткнулась совсем рядом с целью.

Довольная, Эмилин обернулась, ожидая похвалы учителя. Он кивнул и улыбнулся своей характерной улыбкой – одним уголком губ.

– Она будет стрелком, эта малышка! – обратился он к Элрику. – Скоро у нас действительно появится к обеду дичь!

– Но еще не сегодня, сэр, – парировала Эмилин. – Пока я умею стрелять только по большим мишеням. Большим и неподвижным.

Черный Шип усмехнулся.

– Тихонько, девочка, осторожно и мягко! Подошла Мэйзри вместе с прилепившимся к ее юбке Элви.

– Мед сладок, а пчела кусается очень больно! – прошептала она. Эмилин удивленно раскрыла глаза, а Мэйзри ласково и хитро рассмеялась. – Нам пора, миледи! – проговорила она. – Еще ведь предстоят большие приготовления к завтрашнему дню!

– К завтрашнему дню? – не поняла Эмилин.

– Завтра первое мая! – радостно провозгласил Дерк. Отец подхватил его и посадил на плечо. – В деревне будут игры, праздничный пир, девчонки будут танцевать вокруг майского дерева. Не я, – серьезно уточнил он, – только девчонки!

Мальчик обеими руками схватил отца за волосы и сразу стал похож на отважного всадника верхом на лихом скакуне с огненно‑рыжей гривой. Эмилин улыбнулась и помахала на прощание этой симпатичной паре. Обернувшись, она встретилась взглядом с Черным Шипом – тот стоял в расслабленно‑изящной позе, опершись на лук, будто на прогулочную тросточку, и спокойно смотрел на девушку. Невозможно было понять, о чем он думает.

– Сэр! – почтительно обратилась Эмилин к своему учителю. – Вы говорите, что надо стрелять мягко и нежно. Покажите!

– Обязательно, миледи! Но прежде накиньте плащ с капюшоном.

– Зачем? Ведь сегодня такой приятный теплый денек!

– Так‑то оно так, но ваши волосы слишком ярко сияют – будто огонь на маяке. Лучше бы вы не выходили из пещеры. Конечно, в лесу замечательно, но может оказаться слишком опасно.

С этими словами молодой человек нагнулся и достал из колчана стрелу.

– То есть, конечно, если вы все еще хотите прятаться, чтобы потом уехать в монастырь, – тихо добавил он.

Эмилин накинула поверх своего голубого шелкового платья зеленый плащ, застегнула пряжку и надвинула капюшон. Издалека она теперь была похожа на зеленое деревце. И хотя душа ее рвалась остаться с Черным Шипом здесь, в этом прекрасном весеннем лесу, она гордо подняла голову и с решительностью, которой на самом деле вовсе не ощущала, ответила:

– Разумеется, я собираюсь ехать в монастырь!

– Тогда я завтра же отвезу вас туда, – предложил благородный охотник. – Вы любите первоцвет?

Он неожиданно и стремительно развернулся, зарядил лук и выстрелил – все это одним быстрым и грациозным движением, напоминающим взмах ястребиного крыла. Эмилин не успела заметить, когда же он прицелился и натянул тетиву – стрела взлетела высоко в небо и, описав плавную дугу, исчезла.

– Куда она попала? – нетерпеливо поинтересовалась девушка.

– Туда, куда я ее направил. – Он указал рукой. Примерно в двух сотнях футов от того места, где они стояли, между двумя березами, среди желтого первоцвета трепетали серые гусиные перья на конце стрелы.

Эмилин засмеялась и, подобрав юбки, побежала вниз по склону – туда, где приземлилась стрела. Она слышала, что Черный Шип догоняет ее, и, смеясь и задыхаясь, старалась прибежать первой.

Их руки одновременно коснулись стрелы, качающейся среди цветов. Черный Шип выдернул ее из земли, и желтые лепестки дождем посыпались к ногам девушки. Она подняла взгляд и медленно убрала пальцы со стрелы, уступая ему.

Его глаза горели зеленым светом, подобным цвету молодой листвы, а волосы и борода были темны, как вороново крыло. В эту минуту Эмилин вспомнила, как вместе с Николасом Хоуквудом вынимала стрелу из его ноги. Тогда их пальцы так же соприкасались.

Несмотря на сходство этих мужчин, Эмилин постаралась отогнать все воспоминания. Этот чуткий и нежный человек не имел ничего общего со своим кровным братом. Взгляд его, внимательный и пронзающий насквозь, как будто остановил ее сердце, и где‑то глубоко в душе оборвалась какая‑то ниточка. Теперь дыхание сбивалось уже не от бега. Эмилин доверчиво приблизилась к своему другу.

Черный Шип сорвал цветок, желтый, словно само солнце, и душистый, и провел им по ее щеке. Она подняла руку, чтобы пальцами ощутить эту свежую и мягкую влажность, не в силах отвести взгляд от лица своего покровителя.

Внезапно Черный Шип поднял голову и пристально взглянул куда‑то в сторону. Потом схватил Эмилин за плечи и резко потянул ее вниз, пригнувшись и сам. Девушка не успела и пискнуть, как оказалась на земле, за стволом упавшего дерева, а мужчина тяжело навалился на нее своим телом. Она еле дышала.

– Сэр, – прошептала она в испуге, стараясь отпихнуть его, – я скромная женщина…

Он прикрыл ей рот рукой и всем своим крепким телом прижал ее к земле.

– Твоя добродетель в полной безопасности! Тихо! – прошептал он прямо ей в ухо. Короткая борода щекотала шею, а грубый кожаный воротник плаща больно врезался в плечо. Так они и лежали – дыша, словно один человек, слив воедино свои тела.

Наконец и Эмилин начала различать в лесной тиши звуки. Ей послышался стук копыт. Черный Шип поднял голову, вглядываясь в заросли. Девушка тоже попыталась приподняться. Но ей тут же жестом приказали снова лечь.

Стук копыт и голоса нескольких всадников приближались и становились все яснее. Рука Черного Шипа прикрывала рот девушки, а дыхание его было едва слышно, хотя и дышал он почти в самое ухо Эмилин. Она чувствовала запахи дыма, кожи, весенних цветов – так пахла его рука. Видя, как пульсирует вена на его шее, она ощущала биение его сердца.

А ее собственное сердце стучало в яростном ритме – как будто в ответ. Странно, но это тяжелое тело казалось родным. Девушка положила руку на спину мужчины, а он лишь плотнее прижал пальцы к ее губам.

Черный Шип снова повернул голову, чтобы прислушаться, и Эмилин поразилась: его ресницы, как черный бархат, обрамляли драгоценные камни зеленых глаз. Эмилин была так близко, что видела каждую черточку этого уже знакомого и в то же время всегда нового лица.

Через некоторое время Шип медленно убрал руку от ее рта, нахмурившись и жестом показав, что необходимо молчать. Он пошевелился, освободил ее тело и растянулся рядом на зеленом травяном ковре. Эмилин потянулась; папоротник ласкал ее щеку и гладил плечи, а желтые лепестки первоцвета падали, покрывая все вокруг. Мужчина нежным движением убрал лепестки с ее лица и, опершись головой на руку, внимательно взглянул ей в глаза.

– Черт подери! – тихонько прошептал он. Эмилин все поняла:

– Это Шавен?

– Да, – резко выдохнул он. Эмилин терпеливо ждала, когда же он снова заговорит, но он лежал тихо, едва заметным движением поглаживая ее по плечу. Сердце ее отвечало на каждое прикосновение.

Взгляд мужчины блуждал по верхушкам деревьев. Казалось, он думал о чем‑то.

– Черный Шип!

– Да?

Странное чувство охватило ее: ей казалось, будто она тает. Хотелось придвинуться ближе, чтобы глубже почувствовать тепло и силу, излучаемую его телом, чтобы вобрать это тепло в себя. И все‑таки двигаться было страшно: он мог перестать поглаживать ее, мог даже подняться с земли.

– Они не вернутся?

– Скорее всего, нет. Никого здесь не найдут и поедут дальше. – Мужчина сжал ее плечо, потом глубоко вздохнул и сел. Бедняжка Эмилин не смогла скрыть своего разочарования. – Пойдем, девочка, – Черный Шип протянул ей руку. – Тебе нечего делать в этом лесу.

Как будто и, не видя протянутой руки, Эмилин встала и отряхнула плащ. А когда подняла глаза, увидела, что повелитель протягивает ей букет цветов.

– Вот, возьми! Ведь мы спустились с холма из‑за них.

Мужчина смотрел на нее прямо, и Эмилин не смогла сдержать улыбку, принимая букет из его рук. Аккуратно, одним пальцем, он взял ее за подбородок и заглянул в лицо:

– Ты все еще боишься? Не бойся, они уехали. Эмилин молча отрицательно покачала головой и застенчиво отвернулась, сделав вид, что нюхает цветы. Разве могла она признаться, что испугалась собственных чувств – настоятельной, все разрушающей потребности быть в его объятиях, все равно, в лесу или еще где‑нибудь, но как можно дольше!

– Миледи! – наконец прошептал Черный Шип. Девушка с надеждой взглянула на него. Он подошел поближе и, подняв руку, дотронулся до ее лица, проведя пальцами по щеке. Нагнулся – тело ее внезапно стало тяжелым и горячим, колени дрожали.

Его губы оказались мягкими, теплыми и сухими – просто поцелуй, короткий и нежный. Когда он закончился, Эмилин молча взглянула в глаза своего повелителя и прильнула к нему, чувствуя, что нуждается в большем, но, не зная, как и чего попросить. Она положила руку ему на грудь, ощущая прохладу кожаной одежды и мягкое биение его сердца.

Черный Шип обнял ее за талию и привлек к себе. Его губы снова ласкали ее. Эмилин почувствовала, что голова ее кружится – пришлось вздохнуть поглубже.

Обхватив обеими руками его голову, она сама смело поцеловала своего спасителя; его губы были все еще изысканно‑нежны, слегка сдержанны, и странно – девушка ощущала в его поцелуе едва заметную неуверенность.

Черный Шип отстранился, и Эмилин неуверенно заглянула ему в глаза. Нежно прикоснувшись пальцем к щеке девушки, он мягко и чуть расстроенно улыбнулся:

– Простите, миледи, но вы же дали слово другому – кто бы он ни был!

– Нет – выдохнула Эмилин, и в голосе ее прозвучал испуг. – Я никому не давала слова!

Едва заметное облако омрачило лицо мужчины, и он медленно опустил руку. Потом поднял свой лук и отвернулся, глядя в сторону.

– Вам пора возвращаться в пещеру, – тихо произнес он. – А мне нужно зайти в деревню – узнать, что слышно о конвое.

Эмилин в замешательстве молча стояла, глядя на человека, который неожиданно стал ей так дорог. Он снова повернулся к ней:

– Ну, идите же! – в голосе его прозвучало нетерпение.

Эмилин все так же молча пошла вверх по склону. Всем своим существом она ощущала его взгляд. А через несколько мгновений услышала тихие шаги – Черный Шип уходил в противоположную сторону.

Веселая незатейливая песенка то приближалась, то вновь уносилась вдаль. В сумерках голоса становились слышнее – значит, певцы поднимались вверх по склону, потом вновь затихали: праздничное шествие уходило в сторону. Эмилин пристально вглядывалась вдаль, пытаясь рассмотреть что‑нибудь в вечернем свете сквозь ветки деревьев, закрывавшие вход в пещеру.

Неожиданно она увидела его – в голубоватой сумеречной дымке Черный Шип стоял, прислонившись к стволу сухого, вывороченного бурей дуба. Корни дерева казались растопыренной когтистой лапой на фоне бледно‑лилового неба. Эмилин быстро накинула плащ и вышла из пещеры.

Он сразу заметил ее меж густых деревьев и кивком головы попросил подойти ближе. Со стремительно бьющимся сердцем девушка приблизилась.

– Послушайте, миледи… – Черный Шип поднял руку, показывая в сторону, откуда доносились голоса, а потом медленно взял пальцы Эмилин в свои. – Послушайте…

Девушка услышала песню, далекую и тихую, как журчанье ручейка или серебряный колокольчик волшебного смеха. Она подняла глаза:

– Это поют в деревне – там празднуют приход весны.

– Да. – Молодой человек отошел от дерева и подал девушке руку: – Пойдемте со мной.

Эмилин доверчиво вложила свою руку в его, ощутив тепло и нежность прикосновения. Крепко сжимая ее ладонь. Черный Шип повел ее мимо входа в пещеру к нагромождению огромных камней – к тому самому месту, где тропинка круто поднималась в гору, и начал взбираться по ней.

Подобрав юбку, Эмилин последовала за ним. Это оказалось нелегко. Ближе к вершине склон стал необычайно крут, и невольно из уст девушки вырвался слабый возглас отчаянья.

Черный Шип ловким движением подхватил ее и поднял на широкий, с плоской вершиной, утес. Эмилин медленно выпрямилась. От высоты голова слегка кружилась, дыхание сбилось. Ветер вовсю трепал плащ и прохладной свежестью обдавал лицо.

С вершины холма открывалась долина. Сумерки набросили синее покрывало на небо, холмы и далекий лес. Внизу каменные стены ферм, дома, небольшие ручейки и речушки казались складками на темном бархате. Границы этой огромной чаши терялись в тумане.

– Какая красота! – медленно повернувшись, едва смогла промолвить Эмилин. Широкий плоский утес напоминал шахматную доску – только сделана она оказалась из камня и травы. И размерами скорее была похожа на небольшой дворик. Уже вставала серебряная луна, по темному небу плыли облака.

Черный Шип стоял за спиной девушки. Он мягко положил руку ей на плечо.

– Когда в туманное утро смотришь отсюда вниз, – негромко заговорил он, – кажется, что облака спустились на землю и укрыли всю долину. Здесь покой и сила. Посмотри!

Извилистая линия огоньков прорезала лес. Это молодежь при свете факелов собирала цветы: праздник!

Эмилин рассмеялась:

– Если здесь у вас обычаи не очень отличаются от наших, в Эшборне, то юноши и девушки будут гулять всю ночь, и за это время будет выпито немало эля!

Черный Шип улыбнулся – голос его потеплел:

– Конечно! А потом группы распадутся на парочки, и некоторым станет уже не до плетения венков! После Майского дня обычно приходится праздновать немало поспешных свадеб!

Эмилин густо покраснела – внезапно она вспомнила многозначительные слова Мэйзри – и отступила подальше.

– Послушайте! Они опять запели! И волынка заиграла! – Девушка слегка покачивалась в такт незамысловатой, но такой ласковой мелодии.

Однако вся эта радость бытия – красота и богатство природы вокруг, простая и милая песня – не могли отвлечь мысли девушки от главного: он здесь, он спокойно стоит за ее спиной. И даже напевая и танцуя, покачивая своей светловолосой головкой, Эмилин сразу почувствовала, когда он подступил ближе.

Мягко взяв девушку за плечо, он слегка повернул ее к себе. Луна поднялась уже довольно высоко – она висела в небе, словно шар, и освещала высокую фигуру – Черный Шип привлек к себе девушку настолько близко, что кончики ее ботинок коснулись его сапог.

– Леди, – тихо и вкрадчиво произнес он, – вам не страшно разгуливать ночью в праздник Весны?

Дыхание Эмилин стало частым от прикосновения теплых рук – Черный Шип хотел укрыть ее от холодного ветра.

– Нет, я не боюсь, – ответила она. Он опустил голову, и губы их почти соприкоснулись:

– Какие‑нибудь чары могут подействовать на вас!

Она не могла отвести взгляд от его губ. В душе начала зарождаться могучая, восхитительная сила – как‑будто ей стала подвластна волшебная магия.

– Я и сама мрлга бы поколдовать, будь у меня Майское дерево[4].

– Ты сейчас и так колдуешь, – возразил Черный Шип, но Эмилин чувствовала себя совсем по‑другому – как будто ее застали врасплох. Мужчина нежно гладил ее по волосам, а потом привлек к себе.

Едва почувствовав его губы на своей щеке, Эмилин потянулась к нему, чтобы вновь испытать сладость поцелуя. Первое прикосновение было осторожным, следующие – более смелыми. Кровь ее горячо пульсировала. Девушка закрыла глаза и подставила губы – ей казалось, что она сейчас растает, как масло над свечой.

Эмилин оказалась весьма способной ученицей:

Отвечая на жар его прикосновений и страстное объятие, она положила руки ему на грудь и отдалась страстному поцелую.

Черный Шип прижал возлюбленную к себе, не выпуская из плотного кольца своих рук. Дрожь охватила девушку, и она постаралась прижаться к нему как можно крепче, желая, чтобы тела их слились воедино, мечтая ощутить каждую черточку его естества – даже сквозь шелк, шерсть и кожу.

Едва не задохнувшись, Эмилин отклонилась на миг, чтобы набрать воздуха, и вновь вернулась в объятия. Он тихо засмеялся и легонько лизнул ее нижнюю губу. Она с готовностью приняла ласку.

Девушка успела мельком подумать, как благословенно это слияние и как легко. Она чувствовала себя странно: гораздо собраннее и сосредоточеннее, чем когда‑либо в своей жизни, – как будто эти страстные поцелуи были именно тем, что ей нужно, что наполняло ее существование смыслом.

Мужская рука нежно гладила шею девушки, потом опустилась к вороту плаща. Скользнула внутрь, невзирая на одежду, и, наконец, начала ласкать грудь. Гладя и сжимая ее. Черный Шип продолжал целовать лицо Эмилин. Ощущение, которое испытывала девушка в эту минуту, оказалось ни с чем не сравнимо: оно было новым и будоражащим душу.

Она постаралась прижаться как можно крепче к его телу – даже запрокинула голову и выгнула спину. Быстрые легкие пальцы ласкали так страстно, что грудь ее заныла. Но ей хотелось еще прикосновений, ласки, поцелуев, она не боялась усталости и боли. Единственными чувствами были любовь, доверие, спокойствие и глубокое осознание легкости и необходимости всего происходящего.

Неожиданным движением Черный Шип схватил Эмилин за плечи. В молчании они долго смотрели друг на друга. Потом мужчина прижал голову девушки к своей груди. Она ясно услышала тяжелый четкий ритм его сердца.

– Господи! – еле слышно прошептал Черный Шип. Он нежно гладил возлюбленную по голове, и под его рукой волны ее волос были нежны и шелковисты. – Лучше бы тебе поскорее уехать отсюда, пока не произошло ничего серьезного.

– Серьезное уже и так произошло, – она подняла голову и взглянула ему в глаза.

– Да, конечно, – согласился он, – и оно должно на этом закончиться. Я не из тех, кто соблазняет девушек в Весенний праздник. Особенно таких молоденьких и невинных, к тому же уже обрученных и мечтающих уйти в монастырь.

Эмилин хотела что‑то возразить, напомнить, что она еще никому не давала обещаний и не имеет обязанностей перед монастырем, но мысли ее путались, и она так ничего и не смогла сказать.

– Мы стоим на совершенно открытой горе в ярком свете луны, – продолжал Черный Шип. – Если вся деревня гуляет, то и Шавен, возможно, где‑то совсем близко. Я и сам не понимаю, что заставило меня все это сделать! И позволить случиться тому, что только что случилось. – Он глубоко вздохнул и, нахмурясь, неотрывно смотрел на свою возлюбленную.

– Черный Шип… – начала было Эмилин, но не нашла в себе сил договорить. Он жалел о том, что для нее казалось счастьем и исполнением самых сокровенных, в глубине души затаенных желаний.

В лунном свете его глаза сияли, возрождая в душе девушки тот самый огонь, который сжигал ее в его объятиях. Но весь восторг моментально исчез от сознания конца: радость обратилась в боль.

Черный Шип опустил руки и повернулся. Эмилин сделала то же самое. Молча спустились они с крутого холма и без единого слова подошли к пещере.

– Леди Эмилин! – Девушка остановилась у самого входа. – Мой долг вашей семье – это истинная правда, и я считаю делом чести отдать его.

Она повернулась, чтобы взглянуть на него – в этом взгляде сквозили боль и печаль. С тихим невнятным восклицанием Черный Шип нежно дотронулся до ее лица.

– Я провожу вас к вашему дяде, – проговорил он. – Выедем завтра утром. Думаю, это лучшее, что мы можем сделать.

Эмилин на мгновение прижалась щекой к его руке и резко отвернулась.

Слезы переполняли ее – не было сил вымолвить и слова. Она вовсе не нужна ему. В его жизни ей нет места. Просто на какое‑то мгновение он поддался страсти, которой не смогла противостоять и она сама. Но теперь она понимала, что его чувства к ней основывались всего лишь на прошлых обязательствах. Ничего, кроме долга чести, который необходимо исполнить.

Эмилин повернулась и стремительно скрылась в пещере.