ГЛАВА 13. Лицо Джеки говорило мне, что это не было шуткой

АДРИАН

Лицо Джеки говорило мне, что это не было шуткой.

– Входи, – сказала она, открывая входную дверь и пропуская меня вперед. – Дай Бог, ты понимаешь, что происходит.

– Немного, – сказал я, не совсем уверенный, что это не было преувеличением. Сидни достаточно ясно выразилась по телефону, что пришло время проверить её чернила, но мне было трудно представить ее, пустившуюся в эту крайность. Последнее, что я знал: она должна дождаться Маркуса и позволить ему найти подопытного кролика. Если она вдруг решила сделать тату на дому, – и я мог лишь предположить, сделает ли она ее себе, – то на самом деле произошло что-то серьезное.

Хотя Джеки выторговала современный дом, когда ее бунгало сгорело, внутри ее новый дом выглядел идентично старому. Я прошел мимо стопки книг о кристалле исцеления и наклонился, чтобы погладить пушистую белую кошку, трущуюся в приветствии о мои лодыжки. Через несколько мгновений Сидни вышла из прихожей, заламывая руки. Увидев меня, она побежала вперед и бросилась в мои объятия. Джеки вежливо отвела взгляд и сделала вид, что заинтересована в поправлении нескольких свеч. Мы никогда не говорили явно о наших отношениях с ней, но мы действительно склонны расслабляться в ее присутствии, и я изучил две важные вещи о Жаклин Тервиллигер. Одна из них состояла в том, что она не была глупой. Другая – в том, что она не осуждала.

– Что случилось? – спросил я Сидни. – Твой отец?

Это была единственная вещь, которая, возможно, вызвала бы это изменение взглядов.

Она кивнула:

– Он. И Кит.

– Кит? Он был здесь?

– Нет. Не совсем. Папа позвонил ему. Видео-звонок. – Она вырвалась и стала ходить кругами. – Это было ужасно. Что они с ним сделали. Он стал даже не человеком. Он робот. Без чувств. Без своего мнения. Они сделали это с ним на перевоспитании... и они не только обучали или консультировали. Они также использовали чернила, Маркус говорил о том, что это сильное принуждение, вид, который поощряет лояльность. Папа говорит, что это не всегда работает сильно на всех... но Боже. Это сработало на нем. На Ките.

Она говорила несвязно, перескакивая с одного на другое, а Сидни была не из тех, кто может так паниковать и беспокоиться из-за чего-либо. У нее был такой затравленный взгляд, что мне захотелось притянуть ее к себе и обнять. С трудом, но я сдерживался. У Джеки были нейтральные взгляды на наши отношения, но я все равно не собирался афишировать их.

– Что тогда? – требовательно спросила я, – они угрожали сделать то же самое с тобой? – что-то подсказывало мне, что если бы они это сделали, то она бы не смогла свободно стоять здесь сейчас.

Она покачала головой:

– Нет, отец все говорил и говорил о том, какая я невероятная, разумеется, в своей манере. На самом деле он даже не произносил этого слова. В его словаре такого попросту нет. А вот Зоя начала очернять меня! Она в подробностях начала описывать, с кем я провожу время, и как много я уделяю его тебе.
Она кивнула Джеки, которая наблюдала за нами, приподняв бровь.

– Я даже не знала, что ты поделилась с ней о нашем с тобой, э–э–э, «сотрудничестве».

Сидни издала грубый смешок:

– Ты о магии? Нет. Конечно же, нет. Они и без этого нашли повод, чтобы наброситься на меня. Я получила выговор за то, что помогаю в школе, потому что это якобы может отвлекать меня от обязанностей алхимика.

Я не верил своим ушам.

– Они отправили тебя на переобучение за это?

– Нет, но это все хлебные крошки, как сказал бы Маркус. Это обращает внимание на меня, и если они когда-нибудь узнают, что я делала... они могут попытаться обновить мою татуировку тоже, а я не могу им этого позволить. Я не позволю им. Я не хочу стать такой, как Кит.

Золотистые искорки возмущения сверкнули в ее глазах, но, несмотря на всю злость и запал, я чувствовал, что она напугана. Да и могла бы не быть? Во мне проснулось непреодолимое желание взглянуть на ее ауру, но я подавил его, благодаря исключительной силе воли и... ну, я просто не был уверен, что смогу смотреть на ее ауру.

Уже две недели я следую предписаниям Эйнштейна. В первую неделю я не заметил никаких изменений, с одним лишь исключением. Сон. Я действительно мог заснуть. Я больше не глазел часами в потолок в попытке улечься. Теперь же я ложился в постель, лежал минут пятнадцать и со временем засыпал. Но это еще не приводило к уравновешенности. Главным образом я ощущал себя, как вышедший из строя механизм. Мой разум успокаивался на ночь, позволяя мне заниматься обыденными вещами.

Во вторую неделю я уже ощутил кое–какие изменения. Я стал более умиротворенным. Думаю, все немного изменилось. Это не значит, что я стал более стойким, с ясной головой и идеально себя контролирующим. Отнюдь. Я все еще был полон того, что Сидни наверняка назвала бы «моментами Адриана Ивашкова». Альбом Pink Floyd «The dark side of the moon», который я слушал однажды ночью, оставил в моей душе унылое впечатление от смысла жизни, что в конечном итоге вылилось в покупку черной краски для выражения на холсте моих умозрительных размышлений. И когда я наконец завершил треклятый автопортрет, я любезно сообщил своему профессору, что пойму, если она пожелает оставить его себе. Ее ответ не был положительным.

Наверное, это был мой самый дурацкий поступок за последние две недели, но честно, если сравнивать это с моими прошлыми выходками, все казалось не так им уж плохим. Самое главное, что я не потерял контроль. Не было больше никакой истощающей тьмы. Даже тетя Татьяна не напоминала о себе.

Я думал, что сорвал джек-пот, пока на следующий после моего замечания о портрете день не увидел профессора в кампусе, и не пожелал узнать, не грозит ли мне неприятность из-за того комментария. Я призвал дух, чтобы украдкой взглянуть на ее ауру, но ничего не произошло. Это напоминало попытку завести машину в морозный день. С третьего раза магия, наконец, проснулась, и ее аура засияла в моих глазах.

Это было четыре дня назад, и я слишком боялся снова использовать дух. Я не знал, смогу ли разобраться с тем, что я обнаружил. Может, в тот день мне просто не повезло? По-прежнему ли дух нормально функционирует? Или он постепенно исчезал и, возможно, пропадет насовсем? Мне было трудно понять, что я чувствую из-за этого. Облегчение? А может, огорчение?

Паника угрожала сломать меня, и я должен был воспользоваться моментом, чтобы выкинуть эти мысли из головы и сохранить спокойствие. Дух не был проблемой прямо сейчас. Сидни была. Я должен быть рядом с ней.

Дело в том, что я ничего не сказал ей о стабилизаторе настроения. Я даже не рассказывал ей об Эйнштейне. Часть меня хотела, чтобы она знала, что я пытаюсь измениться, что сделаю для нее все, но с другой стороны, я слишком волновался из-за конечных результатов данного предписания. Мне было неловко рассказывать ей о таблетках, если вдруг это не принесет эффекта. И я настороженно относился к их воздействию и тому, чтобы бросить принимать их, потому что я не мог справиться с изменениями. Пока я знал, что это будет продолжаться, я не хотел, чтобы Сидни знала. Я предпочитал, чтобы она думала, что я вообще не пытаюсь ничего сделать, чем поняла, что я потерпел неудачу.

– Что тебе нужно от меня? – спросил я.

– От нас, – поправила Джеки.

Я не смог удержаться и послал ей улыбку. Я с легкостью мог притворяться обаятельным и счастливым. Но в действительности же люди, вызывающие симпатию и уважение, были редкостью, однако Джеки в моих глазах достигла и того, и другого. По большей части из-за того, что она так сильно заботилась о Сидни и могла сделать для нее все что угодно. Именно поэтому Джеки мне нравилась. А еще я ценил ее за то, что она, зная лишь половину из происходящего, все равно стремилась помочь. То, что она участвует во всех этих сверхъестественных делах, было еще одним плюсом. У нее была удивительная способность справляться со всеми необъяснимыми сложностями.

– Я собираюсь использовать вещество, которое сделала, – сказала Сидни. Она сложила руки, и я понял, что она сделала это для того, чтобы остановить мандраж. – Я просто смешала соль и чернила в некотором соотношении. Все, кажется, в норме, так что теперь суть в том, чтобы наконец-то сделать татуировку нашему подопытному.

– У нас действительно есть подопытный? – я посмотрел вокруг, чтобы увидеть, вдруг я забыл кого-то, но нас было только трое. – Одна из кошек?

Раздался стук в дверь, Джеки открыла и, к моему удивлению, вошел Трей Хуарес. Я едва ли говорил с ним несколько раз. Не принимая во внимание, что Трей принадлежал к группе, пытающейся убить Соню Карп, он был вполне здравомыслящим парнем. Я знал, что Сидни считала его своим другом даже несмотря на все случившееся, и ее мнение имело огромное значение. Тот факт, что она пригласила его сюда, говорил о многом.

– Мистер Хуарес, какой приятный сюрприз, – Джеки действительно была удивлена.

– Я удивлен, что вы не пригласили к себе меня раньше, мисс Т. Я стал вашим помощником раньше! А вы позволяете Мельбурн торчать здесь все время.

Он одарил ее улыбкой, которая как будто слетела со страниц сборника пьес и действовала на женщин просто волшебным образом. В отличие от Нейла, который очаровывал их случайным образом, Трей в этом деле был мастером. Я был рад, что он увяз в своих непонятных отношениях с Ангелиной, потому что, по правде, некоторые могли бы утверждать, что симпатичный и крепкий человеческий ученик мог составить Сидни партию куда более выгодную, чем психически неуравновешенный вампир–художник.

Джеки закатила глаза, показывая, что улыбка не произвела на нее никакого эффекта:

– Оплошность отмечена. Я предполагаю, что мистер Хуарес и есть объект для татуирования?

Когда Сидни кивнула, я спросил:

– Как ты собираешься это сделать? Будешь наносить новую татуировку, или просто подправишь шприцем ту, что есть?

Маркусу требовалось лишь впрыскивание, когда он «сломал» ее тату. Это была одна из полезных вещей, которые он сделал для нее перед тем, как покинуть город: он ввел в ее лилию небольшое количество чернил, полученных из вампирской крови. Это уничтожило силу татуировки, но все еще делало ее восприимчивой к повторному впрыскиванию чернил алхимиков, если она не запечатает ее.

– Никакого впрыскивания, – возразила она. – Думаю, нам нужно что-то более существенное, к тому же, нам надо быть уверенными, что чернила достигнут дермы. Это следующий слой кожи под поверхностным.

– Хорошо, – ответил я, думая, что понял. У меня было такое чувство, что определение слова «дерма» произнесли только для меня. – Тебе потребуется больше чернил для этого. Как ты собираешься это осуществить?

Нас всполошил очередной стук в дверь, и Джеки направилась к ней.

– Это, должно быть, Малахия.

Я удивленно моргнул:

– Разве она не сказала, что...

Можно было не продолжать, потому что она кинулась открывать дверь, показывая нашего непостоянного бывшего учителя самообороны во всем его блеске с повязкой на глазу. Он указал большим пальцем себе за спину.

– Привет, дорогая. Тату-машина в моем фургоне. Где мне ее поставить? – он искоса глянул на нас. – О, привет, дети.

Джеки отвела его в гараж, и я, пытаясь подобрать челюсть с пола, оказался лицом к лицу к Сидни.

– Он ваш татуировщик?

Она пожала плечами.

– Когда я рассказала мисс Тервиллигер, что мне необходимо сделать татуировку, она сказала мне, что у него есть своя машина. Я думаю, он делает все свои татуировки сам.

– Я никогда не видел ни одной.

– Может быть, они там, где их не видно за одеждой, – предположила она.

Я поморщился:

– Спасибо, моя жизнь никогда не станет прежней.

– Эй, подождите, – Трей указал вниз, в зал, где я мог слышать, как Вульф потчует Джеки каким-то сумасшедшим рассказом. – Этот парень будет использовать супер–длинную иглу на мне? У него только один глаз! Слова «глубина восприятия» ничего не значат для вас?

– Мисс Тервиллигер клянется, что он знаток своего дела, – ответила Сидни. – А так как чернила бесцветны, видно ничего не будет. Все стерильно, а он достаточно способен, чтобы художественность имела значение. Нам всего лишь нужна машинка для нанесения. Но если тебе так хочется... – на ее губах заиграла легкая улыбка, – Можно запросто добавить в чернила немного краски. Держу пари, что Вульф набьет тебе чихуахуа.

Трей вздрогнул:

– Нет, спасибо.

Сидни вдруг нахмурилась:

– Твое тату Воина – просто тату, верно? Никакой силы?

– Нет. Тату не дает нам никаких возможностей. Это всего лишь украшение.

– Ладно, – сказала она. – Это даст мне хорошее прикрытие для Вульфа. Не переживай, что бы я ни говорила, с твоей нынешней татуировкой ничего не случится.
Трей не выглядел спокойным.

Я обдумал это.

– Ему ведь не нужна особая татуировка, верно? – спросил я. Я не стал уточнять при Трее, что смысл эксперимента заключался в том, чтобы проверить, смогут ли ее чернила устранить действие алхимических.

Она кивнула, уловив мой не заданный вопрос:

– Да, но мы будем беспокоиться после того, как я получу некоторые из тех материалов. Тогда мы сделаем второе тату.

Губы у Трея дрогнули, но он не успел ответить. Почти сразу вернулась Джеки с Вульфом, с нетерпением потиравшим руки.

– Прелестно, так отчего же такая полуночная спешка? Вы двое хотите сделать татуировки со своими именами друг другу? Я могу сделать их очень милым и романтичным шрифтом.

Сидни хотела что-то сказать, но запнулась на мгновение. У Вульфа не было никаких доказательств наших отношений, но он всегда считал, что они были, даже когда их еще не было. Она быстро взяла себя в руки и рассмеялась над его комментарием, как над веселой шуткой. Трей, понятно, казался слишком завороженным идеей, что одноглазый мужчина будет делать ему тату, чтобы обращать на что-то внимание.

– Напротив, – сказала Сидни Вульфу. – Нам бы хотелось удалить татуировки моих друзей, мы получили кое–какие особые чернила, которые должны стереть их с течением времени.

Он хмыкнул:

– Правда? Никогда об этом не слышал. Я думал, лазерные технологии – единственный способ избавиться от этого.

– Это новая техника, – легко объяснила она, отдавая небольшую дань Трею. – Его родители приедут в ближайшее время, и они убьют его, если увидят это.

Я удивленно моргнул. Она была настолько убедительна, что я чуть не поверил в ее историю, хотя я знал правду. Вульф, конечно же, купился на это. Это было то, что я, как правило, забываю: алхимики были превосходными лжецами. Если Сидни когда-либо захочет соврать мне, я этого, скорее всего, даже не замечу.

– Где это? – спросил Вульф.

Трей среагировал не сразу. Я думаю, что он тоже почти поверил Сидни. Отвернувшись от нас, он стянул с себя рубашку и показал татуировку в виде солнца на лопатке.

Вульф наклонился вперед:

– Так что? Твои родители часто видят тебя без рубашки?

Сидни дернулась, осознав свой промах:

– Просто будет лучше, если она исчезнет до их приезда.

– Ага, – подыграл Трей. – Иногда мы всей семьей выбираемся на пляж.

Я накинул ему за это пару баллов.

Сидни объяснила, что Вульф должен был только добавить чернила в уже существующую татуировку. Он выглядел разочарованным, что не будет возможности проверить его художественные способности, но я думаю, что он был достаточно доволен ночным посещением Джеки, чтобы не слишком расстраиваться из-за затраченного времени и усилий.

Хотя оборудование Вульфа и выглядело достаточно профессионально, гаражные установки придавали всей конструкции довольно сомнительный вид. Я не знал всех деталей нанесения татуировки, но Сидни оглядела все критическим взглядом, спросила о стерилизации и осталась довольной, что Вульф каждый раз менял кое–какие детали инструментов. Джеки выглядела беспомощной, стоя рядом со мной и собирающимся совершить подвиг Треем, глаза которого были широко раскрыты и кожа заметно побледнела. Даже Сидни выглядела немного напугано, однако, Трей все же лег на скамью, чтобы Вульф с иглой мог дотянуться до его лопатки.

– Я уверена, он очень опытный, – сказала она. Трудно сказать, кого из нас она пыталась убедить.

– Черт, мальчишка, – сказал Вульф, тыкая в один из его трицепсов. – Какими видами спорта ты занимаешься?

– Всеми.

– О, да? Ты когда-нибудь практиковал скоростной бег на коньках, метая копье?

– Скоростной бег на коньках... что? – спросил Трей.

До каждого из нас дошло, что Вульф излишне ударился в разговор, и Сидни прочистила горло:

– Мм, сэр? Нам действительно нужно спешить, – она в последний раз отступила от инструкций, и Вульф принялся за дело.

Раньше я никогда не видел процесс нанесения татуировки. По звуку это напоминало сверло стоматолога, и, хотя я не боялся крови, работа иглы заставила меня сморщиться. Было больно, но Трей вынес это стоически, ни разу не дернув мышцей. Сидни пристально за всем следила, и, сделай Вульф что-то не так, она тут же его остановила бы. Она буквально и фигурально смотрела Трею в спину.

Я сел рядом с ней, стараясь особо не касаться, но на самом деле не оставляя никакого пространства между нами:

– Хорошо. Пока Вульф не закончил с татуировкой Трея, какой следующий шаг? Я знаю про твою идею насчет нанесения ему татуировки с алхимическими чернилами, чтобы увидеть, будут ли чернила защищать его, но как ты, в общем-то, собираешься их получить? Ведь для этого требуется кровь вампира и пользователь земли. А эти вещи не валяются на каждом углу.

Слабая улыбка заиграла на её губах:

– Нет, не так, как другие ингредиенты. Я точно не смогу заказать их в интернете или получить через каналы алхимиков. Я придумаю какой-нибудь другой способ раздобыть их.

– Но ты всё ещё хочешь сделать это в первую очередь, – я кивнул в сторону Трея.

Её мимолетную улыбку как ветром сдуло.

– Да, я решила сделать это после того, как увидела Кита сегодня. Может быть, это самое главное. Может быть, я не должна спешить, пока не получу чернила, но когда я думаю о Ките... Я должна что-то сделать, Адриан. Я не могу позволить им поступать так с другими людьми. Я говорила о создании этого материала в гипотетическом смысле, но сейчас я не могу выдержать и мысли об ожидании Маркуса или об отличном результате. Это поможет нам стать на один шаг ближе. Трей готов к тому, что я получу чернила алхимика, и как только мы докажем, что это работает, Маркус рассеет их.

Я поборол желание обхватить ее лицо руками. То, о чем она говорила, было неплохой идеей. Может, будет лучше, если она и Маркус нанесут одному из его учеников с татуировкой алхимиков, и проверят, сработает ли это так же, как чернила индиго Маркуса? Уверен, это было бы идеально. И в этом крылась причина. Сидни всегда все делала идеально. Она была щепетильной. Она ничего не делала наспех, и не довольствовалась второстепенным результатом. Но сейчас она действовала стремительно. Она выбрала самый простой способ, чтобы ускорить процесс. Это было то, что мог сделать каждый. Я бы смог. Тот факт, что Сидни решилась на это, стал, тем не менее, решающим для меня. Она была движима импульсом и эмоциями, что совсем на нее не похоже. Сидни боялась.

Что, черт возьми, она увидела в Ките?

– Ты должна дать Вульфу сделать тату и тебе тоже, – мягко сказал я, – если ты волнуешься из-за этого. На всякий случай, если Инес была неправа, что магия отменяет принуждение.

Ее лицо выражало страдание:

– Поверь, я думала об этом. Проблема в том, что я не могу сделать это, пока Зоя рядом. Процесс раздражает кожу, и даже если наиболее заметные следы уйдут через несколько дней, это все равно не то, что я смогу скрывать, пока живу с ней. Я просто буду надеяться, что мне еще выпадет такой шанс, и ждать.

– Ты собираешься рассказать об этом Маркусу?

– Если он когда-нибудь позвонит, – сказала она, закатывая глаза. – Он, наверное, потерял сознание в какой-то столовой.

– Мы можем встретиться с ним во сне, ты знаешь, – сказал я.

– Адриан, – строго произнесла она. – Ты знаешь, мы не можем.

– Ничего подобного, – заявил я. – Я уже длительное время не пользовался духом. Ну, не совсем так... в общем. Ты знаешь. Та ночь. Использовать немного духа для высшего блага, как тогда? Запросто.

Я без раздумий пустился в хвастовство, так как мой внутренний инстинкт подсказывал, что я должен помочь ей. Я слишком поздно вспомнил о том, что из-за таблеток у меня может ничего не получиться.

– Это опасно, – сказала она. Но я видел нерешительность в ее глазах. Она хотела поговорить с Маркусом в теории, но не хотела рисковать мной.

– Опасно только то, что мы не делаем все возможное, чтобы защитить других. И если к этому относится разговор с моим любимым беглецом, мы должны это сделать. Я должен.

Мне нужно было попытаться. Может, это и закончится провалом, но я не мог не помочь ей.

Несколько секунд она колебалась, а затем дала мне лучший ответ, на который я мог рассчитывать:

– Мы поговорим об этом позже.

Несмотря на старые промахи, Вульф оказался на удивление способным. Казалось, что татуировка будет наноситься вечно, но он не пропустил ни миллиметра на спине Трея. Наконец, час спустя они закончили, и кожа Трея покраснела и раздражилась, кое–где выступила кровь. Сидни и Вульф заверили нас, что так и должно быть. Он удовлетворенно кивнул и разрешил Трею сесть, чтобы очистить кожу и перевязать.

– Я покрыл ему всю спину, – сказал Вульф, – Сколько времени пройдет, пока все исчезнет?

– Это займет некоторое время, – вежливо ответила Сидни. – иногда может потребоваться повторная процедура, но мне кажется, что все в порядке. Спасибо за помощь.

И снова она говорила так непринужденно, что я почти поверил, будто мы только что сделали лазерное удаление татуировки, а не защиту от контролирующей разум магии.

– Хотел бы я, чтобы такая штука существовала, когда я был моложе, – с тоской в голосе проговорил Вульф. – Если бы я знал то, о чем знаю сейчас, у меня никогда не было бы выбито «Токллул» на бедре. Но не смотрите на меня так, я был практически юнцом и думал, что мы с Токллул всегда будем вместе.

– Ток... что? – спросил я.

– Токллул. Это принцесса ацтеков, которую я встретил, пока путешествовал по Мексике.

Трей наклонился вперед:

– Вы сказали ацтек?

– Да. Последняя из своего народа. Ее семья переживала трудные времена, и чтобы свести концы с концами, вынуждена была торговать сувенирами. Я участвовал в нескольких играх на выживание, чтобы доказать, что я ее достоин. В конце концов я выборол право быть ее супругом, но спустя пару месяцев во мне родилось беспокойство. Я не был готов остепениться. Своим уходом я разбил ей сердце, но что я мог поделать? Я был молод, и во мне бурлила страсть к путешествиям. Я должен быть свободным. Свободным, как птица.

– И этого не изменишь, – торжественно произнес я. Сидни одарила меня кривым взглядом. – Значит, у тебя все еще есть татуировка с ее именем?

– Не совсем, – он закатал штанину своих бермудов, обнажая волосатое бедро и немного выцветшую синюю надпись «Тактичный». – Я вернулся обратно в Штаты и нашел одного парня, чтобы сделать с этим что-то. Это было лучшее, что можно было придумать с теми буквами.

– Очень благородно, – сказала Джеки. Я смотрел на нее, силясь понять, лжет она или нет. Я испытывал соблазн посмотреть ее ауру, что было бы более эффективно. Она наблюдала, как Сидни накладывает Трею пластырь.

– Вам нужно что-то еще? Хоть кому-то? – надо признать, таким бесполезным я себя еще не чувствовал.

– Ты был хозяином, – сказала Сидни, отступая назад, пока Трей надевал свою рубашку обратно. – Ты сделал много.

– Что ж, я рад сделать больше, если вы, ребята, захотите остаться на некоторое время.

Судя по тому, как брови Вульфа поднялись над его повязкой на глазу, единственным человеком, которому он предлагал остаться дольше, был он сам.

– Мы должны начать работать, – сказал я за всех. Если Джеки дала Сидни разрешение выйти, я считал, что теоретически мы можем использовать время, чтобы стащить немного еды. Даже Трей смог прийти. Мне действительно было плевать, как долго, если это давало мне несколько драгоценных моментов с Сидни. Вибрация ее телефона дала мне понять, что это не вариант. Она посмотрела на дисплей и вздохнула.

– Черт. Это четвертый звонок от Зои. Я не слышала их из-за машинки, – она убрала телефон. – Я уверена, что получу нагоняй за то, что задержалась допоздна.

– Не уходи домой, – сказал я импульсивно. Трей задавал Вульфу вопросы, и я наклонился к уху Сидни. – План побега номер тридцать один: мы сядем в мою машину и не остановимся, пока не окажемся в безопасном месте.

Пока она отвечала, любовь в ее глазах была почти осязаема, и мне пришлось бороться с желанием удержать ее.

– Нам пришлось бы остановиться десятки раз. Твой автомобиль ест много бензина.

Мы вышли с Треем, который держался на удивление хорошо для того, кто согласился на эксперимент, о котором знал очень мало. Сначала я решил, что это лишь потому, что его вера в Сидни настолько сильна. Затем я понял, что это нечто большее.

– Ты сделала мой день, позволив узнать того парня, – сказал ей Трей. – Может, даже мой год. Он не реален. А он и мисс Т... они реально...?

Сидни поморщилась:

– Думаю, да.

Она ушла с Треем, бросив на меня последний взгляд, и я ждал внутри несколько минут: просто нас не должны увидеть уходящими вместе. Даже в таком странном соседстве, как это, мы не могли рисковать. Я знал, что скоро увижу ее, если буду в состоянии проникнуть в ее сон, но это чувство меланхолии прижилось ко мне из-за плохого состояния наших отношений. Я не хотел быть в снах. Я хотел реальности, и ее недосягаемость глубоко влияла на меня. Эйнштейн был прав. Рецепт может ослабить болезнь, но не избавить от эмоций. Они были частью того, что значит быть живым.

Вернувшись к себе, я следил за часами, пытаясь определить, сколько времени займет у Сидни, чтобы добраться до своей комнаты и заснуть. Она сказала, что мы обсудим сон позже, но так как у нас не было времени, то я считал это знаком идти вперед. Я утомился, что оказалось новым опытом, но еще мне было безумно любопытно и хотелось попробовать, способен ли я создать сон. Я знал, что нет ничего постыдного в том, чтобы рассказать правду Сидни. Она поняла бы и даже гордилась бы тем, что я сделал. Но это было напоминанием о моих собственных опасениях о принятии антидепрессантов: это освобождало меня от тьмы духа, но в то же время я терял способность помочь тем, о ком я заботился.

Когда прошло достаточно времени, я погрузился в медитативное состояние, необходимое для проникновения в сны. Заглянув в себя, я вытолкнул магию, спящую во мне: дух был привязан к моей жизненной сущности. Я не пришел с пустыми руками, не совсем, но это было все равно, что держать воду в ладони. Она скользила сквозь пальцы. Паника охватила меня, но я стойко не позволял этому забрать лучшее у меня. Так же, как с моим профессором и аурой, я пытался снова и снова захватить магию. Здесь было ее еще меньше, чем у меня раньше, и сон духа требовал больше, чем осмотр ауры. Тем не менее, я наконец смог собрать ее достаточно для создания сна. Моя спальня исчезла, и я обнаружил себя стоящим во дворе Гэтти Вилла. Только он выглядел по–другому. Мир вокруг меня мелькал и исчезал, как плохой прием ТВ. И это потребовало всей моей энергии, чтобы поддерживать этот дрянной сон. Не тратя больше времени, я втащил в него Сидни.

– Что происходит? – спросила она, удивленно оглядываясь вокруг.

– Я устал, – сказал я. – Плохая сторона моих новых и улучшенных сонных привычек.

Я увидел маленький проблеск сомнения в ее глазах и смог догадаться о ее мыслях.

– Я не пил, Сейдж. Клянусь. Я действительно просто устал. Давай быстрее поймаем здесь Робин Гуда, потому что я не знаю, как долго смогу делать это.

Она заинтересованно посмотрела, но кивнула в знак согласия. Втягивание другого человека оказалось еще более трудным, и я снова совершил несколько неудачных попыток, вызывая у Сидни еще больше удивления. В конце концов Маркус появился, и хотя его форма была немного прозрачной, его ухмылка выглядела раздражающей как никогда.

– Я все жду, ребята, когда вы снова зайдете за мной. – Он нахмурился при виде мерцающих окрестностей. – Что происходит?

– Это неважно, – сказал я предупреждающе. – И у нас мало времени.

Сидни взяла все под контроль и быстро рассказала Маркусу о новых разработках. Увидев его взгляд, я почувствовал напряжение, которое стоило мне усилий.

– Ты действительно сделала это? И использовала? Это сработало?

– Я пока не знаю, – призналась Сидни. – До сих пор все шло в соответствии с планом, и она не проявляется на коже. Она более или менее невидимая. – Маркус засветился. Одним из недостатков чернил индиго было то, что они делали повстанцев алхимиков довольно заметными. – У меня есть несколько других... экспериментов, которые можно провести на моем друге. Но я чувствую себя довольно уверенной в этом, и так долго, сколько понадобится времени, я смогу произвести больше чернил для тебя, это не проблема. Когда ты вернешься?

– Мы планируем пересечь Эль Пасо на этой неделе, – сказал он. – У нас есть новый человек для «спасения», и затем у меня появится возможность вернуться к вам. Может, полторы недели? Максимум две? Ты думаешь, что добудешь что-нибудь к тому времени?

Она кивнула.

– Должно быть, я в состоянии добыть чернила алхимиков наверняка. – Я мог уловить по ее голосу, что она до сих пор пытается выяснить, как сделать настоящие чернила принуждения. – Мы можем собраться у Адриана. Ты помнишь, где он живет?

– Как я мог забыть? – Маркус закатил глаза. – Такие теплые воспоминания о том, как я победил его там.

– Эй, – сказал я предостерегающе. – Я тебя сделал.

Сидни послала нам обоим укоряющий взгляд.

– Я прослежу за этим. У вас еще есть сотовые телефоны?

– Нет, но будут, когда мы вернемся в Штаты, и у Сабрины все еще есть твои контакты, так что я могу взять их у нее. Мы свяжемся и завершим дело.

– Мы будем в деле? – спросил я. Я фактически вспотел. – Мне нужно немного поспать.

– Мы должны, – сказала Сидни, взволнованно глядя на меня. – Свяжись так скоро, как только сможешь, Маркус.

– Хорошо, – пообещал он.

Я воспринял это как прощание и позволил ему исчезнуть. Я мог увидеть по лицу Сидни, что она хотела поговорить со мной, но что-то вибрировало в моей голове, и я потерял остатки контроля над сном. Он распался на куски вокруг нас, и я был едва в состоянии сказать ей:

– Поговорим завтра.

Она стала полупрозрачной и исчезла.

Когда я вернулся в реальный мир, я обнаружил, что жужжание, которое я слышал, исходило от моего телефона на тумбочке, который я поставил на беззвучный. Я удивился, увидев имя Лиссы на дисплее, и ответил трясущимися руками, поразившись тому, каким опустошенным чувствовал себя.

– Не поздновато ли для вас, Ваше Высочество?

– У тебя человеческий режим, – напомнила она мне с весельем в голосе.

– Эх, точно. Все это начинает путать через некоторое время. Чем обязан такой честью?

– Боюсь, ничего важного. Тебе это не нравится, но я должна играть королеву и вызвать тебя ко Двору. Я знаю, это больно. Я знаю, и мне жаль. Правда.

– Что происходит? – страх стянул живот.

– Соня хочет, чтобы ты помог с тем, как быть с Олив и кровью. Она сказала, магия начинает уходить из нее, и никто не знает, как остановить это.

– Она не могла просто позвонить мне?

– Она сказала, это слишком сложно, и что ты должен быть здесь, потому что ты помог сдержать ее.

– Ясно. – Сны духа и аура были достаточно проблематичны... как я мог даже приблизиться к повторению того, что сделал раньше? Я еще не был готов рассказать Лиссе о таблетках.

– Соне также интересно, если... – голос Лиссы решительно повысился. – Что ж, ты думаешь Сидни приедет? Если мы получим разрешение от алхимиков?

Мое сердце ускорилось.

– Почему она?

– Соня считает, что мы сможем сделать что-то наподобие связывающей кровь татуировки, она говорит, что у Сидни есть опыт в таких делах.

Это правда. Кит был пойман за руководство салоном улучшающих тату, который раскрыли благодаря Сидни. И если я им действительно нужен в качестве советчика в эксперименте, то, возможно, смогу скрыть отсутствие духа.

– И подумай сам, Сидни – единственный алхимик, который сможет выдержать время при Дворе. Это может занять несколько дней. Как думаешь, она согласится? Полетит с тобой? Или... ну, хотя бы порознь, чтобы скрыть вашу связь с Джилл.

Вот черт. Я не мог поверить своим ушам. Лисса давала мне возможность уехать куда-то с Сидни. Правда, это была точно не романтическая поездка, но Королевский Двор мороев – это последнее место, где мы можем беспокоиться об алхимиках. Мы должны волноваться о моем виде.

– Если алхимики скажут ей, то она поедет, – я как мог изображал равнодушие, – приказы для них важнее страха. Она, возможно, сможет путешествовать со мной так же, как в прошлый раз, если ты захочешь встретиться с нами.

Облегчение Лиссы хлынуло сквозь телефон:

– Я так рада. Это сделает вещи намного проще, если вы, ребята, прихватите с собой Нейла.

– Нейла?

– Ну, да. Вы должны путешествовать под защитой. Если вы не хотите взять Эдди в этот раз?

Так много времени для нас с Сидни наедине. Надеюсь, что мы найдем его немного при Дворе.

– Нет, отправляй Букингемский дворец. Он принесет меньше урона в пути.

– Что?

– Ничего.

Она обещала, что мой рейс будет утром, и когда мы разъединились, я рухнул на кровать и почти мгновенно заснул.

Меня опять разбудило жужжание, но в этот раз мне потребовалось больше времени, чтобы найти телефон, потому что он затерялся в подушках. Я едва успел ответить вовремя, и покосился на утренний яркий солнечный свет, проступающий из окна, которое я забыл закрыть прошлой ночью.

– Адриан? – это была Джилл, говорила она тревожно. – Я слышала, ты отправляешься в Королевский двор?

– Ага. Королевский указ и все. Не волнуйся, Джэйлбет. Я привезу тебе футболку.

– Адриан. – Мое имя, произнесенное сурово, то, чем иногда пользовалась Сидни. – Я слышала это от Нейла.

Я застонал:

– Только не начинай. Лисса сказала, я пробуду там несколько дней. Ты сможешь прожить так долго без меня.

– Нет, – сказала она нетерпеливо. – Ты упустил один момент. Я слышала это от него. Потому что не увидела это от тебя.

Мой мозг еще плохо работал из-за пробуждения и усталости, хотя покалывание на моей коже предупреждало меня, что я на грани чего-то.

– Что ты говоришь?

– Я говорю, что больше не знаю, что с тобой происходит. Связь померкла.