Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 25. То, что Андрей называет во мне высокомерием и снобизмом, всего-навсего гордость





Кто ходит в гости…

 

Алиэль Душистый

То, что Андрей называет во мне высокомерием и снобизмом, всего-навсего гордость. Фамильная гордость, не более того. Но как объяснить это тому, кто понятия не имеет о благородном происхождении? Я вообще не уверен, что в его мире есть кто-то, кому можно было бы его приписать. Поэтому наш психолог, которым так восхищаются все без исключения, никогда не сможет понять меня. Благородство чуждо его миру.

Конечно, после того, как он появился у нас, я пересмотрел свои взгляды на некоторые вещи. Но это ведь не означает, что теперь я должен вести себя, как тот плебей. Нет-нет. Пусть темные оказались вовсе не такими, каковыми они мне представлялись. Пусть я согласен подписаться под тем, что Илюизмена Вик-Холь достояна править настоящим кланом, не то что нашим классом. Конечно, достойна. Я таких девушек вообще еще ни разу в жизни не встречал. А, как встретил, понятно, что растерялся. И все равно, я считаю, что так безоглядно доверять им, темным, все же не стоит. Карунд – благороден, его слова о Антилии окончательно убедили меня в этом. Но Машмул… этот темный раздражает меня одним своим молчаливым присутствием. Правда, молчит он редко. Такое чувство, что его так и подмывает широко открывать рот при каждом удобно и не очень случае. И все же сейчас я иду именно к нему. Потому что благородный всегда поймет благородного. И сумеет войти в его положение.

Карунда застукали на нашей светлой половине. Конечно, он пришел к Лие. И хорошо еще, что я увидел, как на него наступают наши, светлые парни. Вышел, сказал им, что у нас новый классный, и он потребовал, чтобы мы ходили друг к другу в гости. Быть первым выпало Карунду, вот он и пришел. Они, конечно, так просто не поверили. Позвали Лию. Она, услышав мою версию и глядя на Карунда преданными глазами, все подтвердила. До Ириль, конечно же, не достучались, уж мы-то знали, где она сейчас, точнее, с кем. Но все равно ни Лии, ни Кару покоя бы не дали. Поэтому пришлось брать огонь на себя. Видел бы меня отец, мог бы оценить, каким изящным был мой жест. Я объявил, что если они нам не верят, то я сам отправлюсь на темную половину общежития, в гости к Машмулу. И вернусь оттуда к вечеру живым и даже не покалеченным.

Беда в том, что я сначала сказал, покрасовался, поймав на себе благодарный и восторженный взгляд благородной леди, одобрительную усмешку Карунда можно было бы проигнорировать, но честно признаюсь, что и она была мне приятна. То, что Иль-Янь достойный противник и прекрасный союзник, я уже знал, поэтому его одобрение было для меня особенно лестно. И только потом до меня дошло, на что именно я только что подписался.

Помахав на прощание всем ручкой, я отправился на заклание. То, что это будет именно оно, я понял, когда пересек границу своего крыла и территорий нейтральных. Мелькнула спасительная мысль – не идти дальше, а осесть где-нибудь здесь. Конечно, появиться у Рутберга или Пауля я бы не рискнул. Они бы, непременно, стали спрашивать про обстоятельства, которые привели меня к ним. Но вот Фа… он был бы идеальным вариантом. И, если подумать, это не трусость. Да-да. Малодушие, но не смертельное. Будь на моем месте кто-то еще, он бы тоже поостерегся появляться там, где уже не раз бывал, но совсем при иных обстоятельствах.

Не могу сказать, что изначально питал ненависть к темным, а сейчас тем более не питаю. Но еще с ранних лет я усвоил одну простую истину – чтобы командовать и быть всегда на коне, нужно соглашаться. С чем? С общественным мнением. Я быстро стал идейным вдохновителем всех светлых первокурсников в нашем крыле. Почему? Да, потому что, когда мы впервые собрались все вместе, и начали возмущаться самим фактом того, что в наши просвещенные и излишне, по мнению наших же родителей, толерантные времена, мы вынуждены делить это здание с темными, жить бок о бок с ними, учиться, сидеть рядом на занятиях, – всё это раздражало. А я молчал, слушал и мотал на ус. И только когда беседа начала переходить на повышенные тона, высказался. Тихо, ровно, спокойно, так, что услышали все. Предложил сделать дерзкую вылазку на их половину и наглядно продемонстрировать, кто тут хозяин. Конечно, все тут же меня поддержали. Так и повелось. Я стал главным, как и полагается благородному отпрыску славной фамилии. Но теперь… я жалею. Если бы мне раньше пришла в голову простая истина, что союз с темными может быть куда выгоднее, чем открытое противостояние, возможно, сейчас я бы не сомневался в том, что собирался сделать.

И все же я не остался на нейтральных территориях. Не потому что не пожелал выглядеть трусом. Просто… Они все, я имею в виду моих одноклассников, и даже Андрей, все еще удивляются, когда я позволяю им увидеть себя совсем с иной стороны, не с той, с которой они все меня видели до этого. И это обижает. Да, мне обидно. Потому что я тоже эльф, как они все, и ничто эльфийское мне не чуждо. Почему они этого не понимают? Я знаю, почему. Я сам виноват. Единственный способ дать им понять: раз за разом переубеждать их в том, что благородство вовсе не синоним подлости, как они все думают, если я правильно понял намеки Андрея. Да и Машмул за словом в карман давно уже не лезет. Как скажет, так не в бровь, а в глаз.

Поэтому я и пришел к нему. Не к Илюизмене же мне было идти, правда? Я очень надеялся, что никого не встречу в коридоре, но, как и Карунду на нашей половине, мне не повезло.

– Гляньте-ка, светлячок! – воскликнул темный, имени которого я не знал.

– И правда, – поддержал его соотечественник, только что вышедший из своей комнаты по неведомым мне делам. – И, главное, какой!

– Что, светлые совсем обнаглели и уже при свете дня рискуют тут появляться?

– При свете? – хмыкнув и отчаянно бравируя, обронил я, – Так вы же темные, вас ночью куда сложнее врасплох застать, – откуда я это знаю? Да от самих же темных. Мы ведь с ними теперь в одной команде. И у меня даже получается… ну, вместе с ними играть. И это так здорово! Но разве этим, теснящим меня к стене, темным, объяснишь такое?

– Что же ты свою братию к нам раньше только ночью приводил? – осклабился тот, кто первым заговорил со мной.

– Дураком был, потому и приводил, – терпеть не могу признаваться в том, что не прав. Но я уже неделю тренируюсь вместе с их коммандос, и уяснил одно, когда все против тебя, темным лучше не лгать. Ложь они за версту чуют.

Мое заявление, как ни странно, не позабавило их, а заставило задуматься. Вообще, темные в некоторых вопросах удручающе непредсказуемы. Вот и сейчас я не понимаю, почему они вдвоем не ржут надо мной, как кони, а смотрят испытующе и настороженно. Словно ждут подвоха. Вздыхаю. И начинаю объяснять до того, как кто-нибудь из них задает вопрос.

– У нас новый классный руководитель. Он активно проводит политику по примирению светлых и темных. Сегодня он сказал нам попробовать сходить в гости друг к другу. Ваш Кар пошел к нашей Лии, я к Машке.

– Кто к кому пошел?

– К какой Машке?

Ах, да! Прозвища, которыми наградил нас Андрей, оказались такими привязчивыми, что я и думать забыл, что остальные нас знают совсем под другими именами. Пришлось повторять.

– Карунд Иль-Янь сейчас на нашей половине в гостях у Антилии Вейлы, а я пришел к Машмулу.

– К Машмулу? А почему не к леди Вик-Холь? – переглянувшись с товарищем, осторожно спросил первый.

Конечно, можно было солгать, но, помня, как на меня смотрела команда, когда я пытался лгать им, решил, что лучше и тут быть честным. Закатил к потолку глаза и сказал:

– Помилуйте! Мне хватает того, что на занятиях у Корешеля она меня по всему классу гоняет.

– Серьезно гоняет? – уточнил второй, причем, как я увидел по его глазам, мелькнуло в них что-то отдаленно напоминающее сочувствие. Приписав очко в свою пользу, я энергично кивнул.

– У нас классный до сих пор задается вопросом, почему, когда мы вас задирать приходили, отвечали нам только парни, а не девушки. Вот уж кто бы нас в пол мог запросто вкатать.

– А кто у вас классный? – одинаково заинтересовались темные, но тут нашу милую беседу весьма некстати прервали.

– Что ты тут забыл, светлый? – пришлось обернуться. К нам широким шагом направлялся темный, которого я бы хотел видеть меньше всего.

От страха меня спасла лишь мысль о том, какое бы прозвище ему мог дать Андрей, если бы знал его имя. Марфинус Рим-Доль. Не знаю, каким по счету считался его великий дом, но точно знаю, что на темной половине он имеет вес. К тому же, он старшекурсник. Не стоит и мечтать победить его в поединке. Хотя, Иля наша, наверное, сумела бы. Но то Иля. После нескольких схваток с нашими темными, я прекрасно понимаю, что меня этот парень прибьет на месте и не почешется. Но мысль о прозвище для него спасла меня от позора. Я поднял голову, встретился с ним взглядом и, всеми силами стараясь удержать на лице легкомысленную улыбку, заявил:

– В гости пришел.

– К кому? – он нахмурился и оскалил зубы.

Ненавижу, когда парни из моей команды так делают. Они первое время частенько пытались меня запугивать, пока Барсим не устроил им выволочку. Причем в таких выражениях, что уши у меня действительно в трубочку бы свернулись, если были бы способны на такое. По-моему, именно после этого темные стали поглядывать на командора и по совместительству нашего с ними тренера с уважением. Похоже, они и не думали, что мы, светлые, способны изъясняться в понятных для них выражениях. Благородства в этом, конечно, никакого, зато эффект налицо.

– К Машмулу, – ответил Рим-Долю парень, что стоял сейчас справа от меня.

Старшекурсник сначала замер от удивления, потом расплылся в такой улыбке, что я мог бы всерьез испугаться, если бы на тренировках не видел такие по десять раз на дню. Пришлось улыбнуться в ответ. Не уверен, что у меня стало получаться так же, как у темных, но вчера Филька в перерыве минут двадцать меня тренировал. И мимо проходящие темные с почти честными глазами утверждали, что у меня получается, как у настоящего темного. Конечно, я им не верил. Зато было весело. Так что благородство – это, конечно, хорошо, но с темными лучше по-простому, тогда и им весело и мне не плохо. Ведь, как говорит Андрей, и я с ним согласен, очень важно, чтобы у капитана было взаимопонимание с другими игроками. Собственно налаживанием этого взаимопонимания мы и занимались. Я и Барсим, точнее Барсик. Его теперь куда привычнее называть именно так. Поэтому, улыбаясь темному, я в первую очередь улыбался собственным мыслям. И его ухмылка потухла.

– Не верю, – заявил тот.

– Давай проверим, – тут же предложил я. – Спросим у самого Машки.

– Кого?

Снова пришлось закатывать глаза к потолку.

– У Машмула. Мы в классе его Машкой называем.

– А тебя он как называет? – тут же спросил меня темный, все еще стоящий слева от меня.

– Алым.

– И кто это придумал?

– А Илюизмена у нас вообще Иля, но она обещала лично придушить того, кто назовет её так, если он не относится к нашему классу и тем, кому она разрешает так себя называть.

– Чушь!

– Давай зайдем к Машке. Он подтвердит. Или вы уже своему собственному сородичу поверить неспособны? Нет, я, конечно, теперь в курсе, что вы тут живете, как клубок змей в одном колодце. Неизвестно, кто первым в спину ударит, но уж в такой мелочи могли бы ему и поверить.

– Змей? – зашипел на меня Рим-Доль, схватил за воротник.

Я скосил презрительный взгляд на его побелевшие пальцы. Он медленно разжал их и четко на каблуках развернулся ко мне спиной. Прошел чуть дальше по коридору. Я в компании навязанных мне провожатых последовал за ним.

Старший темный постучал в дверь. Я знал, что это комната Машмула. Я уже был тут. Ночью. С диверсионной миссией, за которую именно в этот момент впервые испытал неподдельный стыд. Раньше мне как-то удавалось избегать этого чувства. Но сейчас… было очень неприятно. Стоять тут перед дверью Машки и ждать, когда он сам мне откроет, а не я ворвусь к нему, как вор, как душегуб. И почему мне раньше в голову не приходило, как некрасиво выглядели все эти наши налеты, казавшиеся тогда таким благородным делом?

– Марфинус, проваливай! – раздался из-за двери голос Машки. Он явно был чем-то очень рассержен.

Темный, хмыкнув, обернулся ко мне.

– Мне ему сказать или ты сам? – подчеркнуто невинно осведомился он.

Пришло мое время ухмыляться. Я оттеснил его плечом. Темный встал сбоку от двери и оперся о стену плечом, с любопытством изучая мое лицо. Судя по всему, он все ждал, когда я передумаю и откажусь от своих слов. Ну уж нет, я ему такого удовольствия не доставлю.

– Маш, – протянул я, не сильно напрягая связки, уж у кого просто отменный слух, так это у темных. Они ведь в полной темноте у себя там, под землей, не только жить могут, но и полноценно сражаться. – Я к тебе в гости пришел, а твой дружок меня не пускает.

– Он мне не дружок! – воскликнул Машмул, распахнув дверь прямо передо мной.

Я от неожиданности моргнул и отшатнулся, но темный одноклассник схватил меня за руку и рывком втянул в комнату. Обернувшись, я заметил, как он зыркнул на ошалевшего Рим-Доля и с силой захлопнул дверь прямо перед его носом. Моей руки он так и не отпустил. Да и я не пытался вырваться. Потому что Машка мерил меня таким взглядом, что у меня невольно запылали уши. Что… что он… О чем он думает вообще?!

Но оказалось, что это я думал о чем-то не том, а Машка просто злился, что его оторвали от какого-то важного дела. Он все так же за ручку отвел меня к кровати, кивнул на нее. Здесь мои мысли обрели куда более четкие очертания, но темный и в этот раз ничего такого, о чем я подумал, не собирался предпринимать. Просто оставил меня тут, а сам ушел за письменный стол, стоящий у окна. Уселся в небольшое кресло и принялся что-то выводить на листе пергамента, периодически покусывая кончик магического пера и лохматя волосы на затылке свободной рукой. Похоже, его прервали на середине какой-то весьма занимательной мозговой деятельности. Мне даже любопытно стало, чем он там таким занят?

Было немного неуютно вставать и идти к нему, но я встал. Подошел и заглянул через плечо. Обнаружил простейшие расчеты по теории магических техноизмерений, лекции по которым нам только начали читать. Как раз сегодня выдали на выходные задания, представляющие собой короткие задачки для начинающих. Я их уже все решил и даже влез в конец учебника. Интересная тема. Техноизмерения оказались весьма перспективным направлением развития современной науки. И мне стало любопытно. Конечно, для нашего семейного бизнеса, они были бесполезны. Но просто для общего развития было любопытно почитать. Поэтому я так легко обнаружил, что Машка допустил сразу три ошибки. И это в одном примере!

Смешок вырвался помимо воли.

– Что смешного?! – зашипел на меня Машмул, обернувшись через плечо и грозно сверкнув глазами.

– У тебя три ошибки подряд, – услужливо пояснил я и с деланным безразличием вернулся на кровать.

Интересно, почему он не предложил мне кресло, их целых два, не считая того, на котором сидит он сам? Думаю, это все его стервозная натура. Знал же, о чем я подумаю после всех его полунамеков. И что ему за удовольствие искать способ меня смутить? Не собираюсь я смущаться. Из-за него не собираюсь. И вообще, он меня раздражает. Не во всем, конечно, раньше он был приятнее. Но сейчас, после того, как Андрей его поддерживать начал, просто с цепи сорвался. Понимаю, я и сам не белый и пушистый по словам того же психолога, но это ведь не повод так злобствовать. И ладно бы просто злился, так нет, он только и делает, что пошлит и намеки непристойные отпускает. Грустно, только непонятно почему. С чего бы мне грустить, весь все хорошо обошлось. Вернусь к своим здоровым и невредимым. Потрепанные нервы не в счет.

Устав сидеть, я прилег. Провел ладонью по цветному покрывалу. И тут кошки. Но, конечно, не те, которые у нас в классе теперь живут, а темные. Огромный черный зверь вытянулся на всю длину кровати. Не ковер. Тоньше. Только темные могут плести столь дивные узоры на таком тонком покрывале. Я слышал, что дом Верь-Явь экспортирует такие покрывала во все княжества федерации. И орнамент по периметру рисунка с кошкой – их особая марка. По нему можно отличить подлинное от подделки. Кстати, ковры у них получаются не хуже. Но покрывала мне всегда нравились больше. Прохладные, мягкие на ощупь, словно бархатные. Но, если правильно помню, такой материал у темных называется плюш. Секрет его изготовления хранится в строжайшей тайне. Любопытно, а Машмул сам такое покрывало создать может? Если верить Андрею, и у темных всем верховодят женщины, то вовсе не они должны такие чудеса своими ручками создавать. Неужели их мужики делают? Как-то плохо верится. Стоит только вспомнить Бобси, да и Фильку, который у 'кошек', как в общаге прозвали темных коммандос, самый молодой, я за вязанием или плетением покрывал в принципе представить не могу. Хотя, их, наверное, не вяжут, а как-то по-другому делают. Я в этом деле ничего не смыслю. Зато о благовониях знаю все. Моя семья ими занимается.

Мысли текли так лениво, что я сам не заметил, как погрузился в них с головой. И увидел Машмула, подошедшего к кровати, только тогда, когда он успел несколько минут простоять надо мной, наблюдая за выражением моего лица, не иначе. Чего это он?

Сначала я увидел его колени, потом поднял голову выше.

– Маш? – вырвалось у меня растерянно и тихо.

Он поджал губы, но не пошевелился. Я тут же сел, чувствуя себя неуютно под его взглядом.

– Маш? – на этот раз голос у меня дрогнул. Что-то было не так. В корне неправильно. Он ведь не попытается… то есть…

– Хочешь, я тебе его подарю, – спросил темный тихо, смотря на меня с высоты своего роста, который из-за того, что я все еще сидел, не казался таким уж смешным.

Я понял, о чем он, только потому, что проследил направление взгляда. Он говорил о покрывале. Судя по всему, темный заметил, что оно мне понравилось. Да я особо и не скрывал. Что-то меня насторожило в самом тоне, которым был задан вопрос.

– За что? – спросил я после непродолжительной паузы.

Машка, еще больше подогревая мои подозрения, замялся.

– Маш? – протянул я с возрастающим беспокойством.

– У меня не получается их решать! – выпалил он на одном дыхании и сердито уставился на меня. Ну сущий ребенок, просто слов нет! И это его мне нужно уважать, как себя? Дело даже не в том, что он, по своему собственному признанию, парнями увлекается. А в том, что ведет себя, как девчонка, это, как минимум. Закатив глаза, я поинтересовался:

– С какой стати мне их за тебя решать?

– Я ведь пообещал тебе покрывало!

– Оно, конечно, очень милое, но я не нанимался делать за тебя твою работу, – с достоинством ответил я.

Машка недобро прищурился. Ничего хорошего такой его взгляд не предвещает, это точно. Я его знаю.

– Тебе еще на свою половину добираться, забыл?

– А вашему Кару от Лии и от нас сюда возвращаться, не знал?

Темный изумленно моргнул.

– Так ты это, чтобы…

– О да, конечно. Я просто так пришел тебя проведать, соскучился, истосковался, ты об этом подумал, да? Зря.

Машка обижено фыркнул и отвернулся. Стало понятно, что он именно об этом и думал. Мне бы высмеять его, как я бы сделал раньше, но отчего-то было совсем не смешно. И вместо колкостей, с языка сорвались оправдания.

– Его наши поймали. Я перехватил. И, чтобы доказать, что это на самом деле было заданием Андрея, пришел сюда к вам. Обещал вернуться целым и невредимым.

– Значит, он к Лие пошел?

– А к кому еще? Не к Ире же!

– А ты почему ко мне?

– А ты представь, что бы со мной Иля могла сделать?

– Ничего бы она с тобой не сделала. Может, вы с ней что-нибудь по футболу обсудили бы.

– Я и с тобой футбол обсудить могу.

– И все же? – продолжал допытываться темный, а я не знал, совершенно не знал, что ему ответить. Просто, когда шел на темную половину, даже мысли не допускал, что мог бы пойти не к Машке, а к Иле. Поэтому только и оставалось, что пожать плечами.

– Просто так. Решил и все.

– Понятно, – он снова посмотрел в сторону. И я не утерпел.

– Маш, это ведь неправильно, разве ты не понимаешь? – глупые слова, знаю, но это именно то, о чем я начинал думать сразу же, стоило мне только взглянуть на этого парня.

Теперь пришла его очередь пожимать плечами. Развернувшись, он вернулся за стол. А я сидел и смотрел на его профиль. Темный совсем не выглядел сосредоточенным. Казалось, он просто сидит и смотрит на пергамент, не понимая ни строчки из написанного. Именно в этот момент у меня впервые закрались мысли, что что-то тут нечисто. С тем, как он к мужчинам относится. С тем, как смотрит на меня или… других. Я раньше не придавал значения всем этим взглядам, но сейчас… ведь что-то должно было послужить толчком для такого его отношения к жизни, к… любви?

Дойти до него было самым трудным. С каждым шагом сомнения было все больше. И все-таки, я подошел, снова заглянул ему через плечо, а потом даже решился сказать то, о чем, я знаю, буду сожалеть, и все же.

– Я научу тебя их решать, а ты мне объяснишь, кто тебя так обидел, что ты… – запнувшись, я попытался придумать более обтекаемые слова, но сдался, и сказал, как думал. – В любовь не веришь?

Он медленно откинулся на спинку кресла. Потом запрокинул голову и посмотрел мне в глаза. Я вздрогнул, услышав:

– Жена.

– Ты… женат?

Он снова опустил голову, глядя теперь перед собой. Но ответил:

– У нас с этим не так, как у вас. До второго совершеннолетия я должен зачать со своей женой ребенка, лучше больше, чем одного. Но в нашем случае больше не будет. Я выгляжу моложе Кара, но на самом деле я старше. Я достигну второго совершеннолетия уже в этом году. В клане Вик-Холь растет моя дочь. Именно через нее я связан с Илюизменой. Поэтому нас всех троих собрали в этот класс. Мы с Каром её негласные телохранители. Не то чтобы она нуждалась в охране, но нас отдали ей для оказания моральной поддержки, чтобы Иле было комфортнее учиться.

– А… твоя жена?

– Я её ненавижу, – просто сказал он и именно эти слова перевернули все мое представление о нем. Эти темные… Как так вообще можно! И все равно я спросил.

– За что?

– За то, что я на самом деле не могу любить. Хочу, но не могу. Доволен? – он вскинул голову и выжидательно уставился на меня. Мне даже пришлось закрыть глаза, чтобы как-то привести себя самого в чувства.

– Пойду, второе кресло подтащу, – пробормотал я и тем самым выиграл для себя еще немного времени, но, стоило только поставить свое кресло вплотную к его, Машмул снова заговорил. И его слова опять выбили меня из колеи.

– Я, когда впервые тебя увидел, думал, с тобой будет по-другому. Для остальных я страстный, а для тебя, думал, что смогу быть нежным. Просто нежным, глупо, да? – и он горько усмехнулся.

А я подумал, что это просто кощунство, то, что женщины дроу делают со своими мужчинами. Разве так можно? Как… как у них только рука поднимается!

Машка так сильно сжал в пальцах маго-перо, что мне пришлось отобрать его у него. Он разжал пальцы. Выпустил кончик пера. Застыл. Я спешил придумать, что можно сказать. Как поддержать. Может, обнять? Но он же не девчонка. Хотя, мужчины ведь тоже иногда обнимаются. Но он ведь к мужчинам по-особому относится, объятия Машка может как-то не так расценить, да? Но мои мысли оборвал настойчивый стук в дверь. Машка дернулся в своем кресле и решительно вскочил. Я только и успел изумленно уставиться на него, но он уже обошел свое кресло и направился к двери.

Рывком распахнув её, Машка, да и я за ним, обнаружил на пороге Рим-Доля. Он пылал от негодования.

– И сколько у вас тут будут продолжаться эти посиделки?

– Сколько надо, столько и будут! – рыкнул в его сторону Машка и попытался закрыть дверь, но темный оказался упорным. Придержал её, грозно сверкая глазами в мою сторону.

– А что, у тебя какие-то проблемы? – подходя к Машке со спины, спросил я.

Если до этого я еще сомневался, то, увидев, как Рим-Доль приподнимает верхнюю губу, обнажая клыки в оскале, решительно поднял руку и положил её Машке на плечо, а тот, зараза, тут же прижался к ней щекой. Его глаза мне были невидны, но я понял, что Рим-Доль видит в них очень и очень многое.

Старший темный просто побелел от ярости. Но его слова отрезвили.

– И что же, наш Карунд с вашей Вейлой тоже обжимается, как вы тут?

Ударил не я, хотя, должен был, ударил Машка, причем так, что Рим-Доль пошатнулся. Губа темного лопнула, выступила кровь. Он удивленно уставился на Машку.

– Хочешь смешивать с грязью меня или его, – он кивнул на меня, – рискни. Но если ты еще раз вякнешь хоть что-то о наших, – Машмул голосом выделил это слово, – девушках, я лично передам Кару и Иле твои слова. Можешь считать, что это будет личным оскорблением Дому Вик-Холь.

И вот тогда в глазах старшекурсника появился страх. Он нервно сглотнул и огладил волосы. Но меня не хватило даже на кривую усмешку. Никогда бы не подумал, что его могут настолько испугать эти, казалось бы, простые слова. И все же, он осмелился задержаться у нашей двери, а не сбежать к себе, как ему, наверное, того хотелось.

– И ты все еще утверждаешь, что это ваш классный руководитель все затеял?

– Конечно, – с силой сжав плечо Машмула и не дав ему окончательно добить парня, которого мне совсем уж неожиданно стало жалко, я продолжил, – Это называется темнотерапия для меня и светлотерапия для Машки. Учимся жить дружно. Правильно я говорю? – спросил я, обращаясь уже к однокласснику.

Тот хмыкнул и решительно кивнул.

– А то, что он тут всякие глупости делает, чтобы у тебя неверное впечатление создать, так это все от природной стервозности, – весело пояснил я. За что меня и ткнули в бок. Больно, между прочим. Но Машка явно придержал силу, а то было бы больней.

Тогда хмыкнул уже старшекурсник.

– Хотел бы я тоже познакомиться с таким классным.

– Так в чем же дело, – весело пропел Машка. – Я его к вам пришлю. В понедельник.

– К нам? – Рим-Доль снова спал с лица.

– Конечно. Думаю, Ингианисе тоже будет полезно с ним пообщаться, – и на этой оптимистичной ноте Машмул решительно захлопнул дверь и закрыл её сразу на два магических замка.

Я поспешил убрать руку с его плеча. Он медленно повернулся ко мне и задрал голову, чтобы смотреть прямо в глаза. Все-таки для темного он был слишком низким. Поэтому все так обманывались относительно его возраста. Но я не понимаю, почему он пошел учиться так поздно. Я уже почти спросил его, когда меня озарило. Он сбежал. Сделал то, что должен был, и сбежал от жены. Скорей всего так. Поэтому он ведет себя иногда, как ребенок. Как совсем неразумный мальчишка-школьник. И мне стало грустно. По-настоящему грустно. За него. И, почему-то, за себя. Сам не знаю, почему я спросил.

– У тебя с ним что-то было?

Машка вздохнул и отвернулся.

– У него та же проблема, что и у меня. Только женить его еще не успели, но нареченную уже выбрали. А он, дурак, думает, что если я соглашусь быть с ним, ему будет не так тошно с ней. Тоже мне, отдушину нашел! Я ведь не нанимался, правда? – и вскинул на меня глаза.

Сколько же ему на самом деле лет? Насколько он меня старше? И почему мне сейчас тоже больно? Не так, как ему, но тоже. Не потому что я их всех жалею, а потому что обидно. Такие сильные мужчины, которых сделали настолько слабыми, которых лишили всего, за что хотелось бы умирать, ради чего хотелось бы жить. Вот и мечутся друг меж другом, а женщины сидят в своих дворцах и правят. И не понимают, как много теряют, так сильно принижая их.

– Пойдем, – взяв его за руку, тихо сказал я, не зная, что еще можно сказать. – Нам еще примеры решать учиться.

Он вздохнул и послушно сжал мою руку. Прямо как маленький. Сам не знаю, почему улыбнулся.

– Думаю, мне было бы хорошо с тобой. На самом деле хорошо, – вдруг сказал Машка, и провел большим пальцем по моему запястью. Я вздрогнул, но честно, так и не понял, от его слов или от прикосновения. А темный на выдохе тихо-тихо прошептал. – Жаль, что не получилось.

А потом мы до позднего вечера решали с ним задачи из учебника. Они на самом деле ему не давались, но мне кажется, с моей помощью, он все же понял, что к чему. Было весело. И почему я раньше не замечал, что если не задирать его, с Машкой может быть так хорошо?

Андрей

Конечно, Ир со своей почти степенью архимага скрутил Никитку в один присест. Честно признаюсь, я и глазом моргнуть не успел. Для меня все этих их маты-перематы полная абракадабра. Поэтому, когда они сцепились, я тихо мирно прижался плечом к стене и так и стоял на ступеньках. Времени у Ира вся операция заняла всего ничего. Никита побледнел до синевы и медленно осел обратно на коврик. Ир занес над ним руку, но опустить не успел, я перехватил его запястье. Глаза у него все еще были человеческими, да и волосы хоть и отросли на прежнюю длину, все же отливали в рыжину, удивительно. Похоже, это и есть пограничное состояние во всей его красе. Сейчас он, наверное, на меня накинется, раз я мальчишку прибить не дал, – отстраненно подумалось мне. И все же я сказал:

– Ир, хватит, – тихо и так ровно, как только мог в тот момент.

Мерцающий медленно моргнул (мне показалось, что просто безумно медленно) и опустил руку. Я разжал пальцы. Мы оба, не сговариваясь, посмотрели на Никиту. Не мешало бы узнать, кто он такой. Очень надеюсь, что Ир его не убил.

Я достал ключи из кармана и передал их мерцающему. Тот поднял на меня непонимающий взгляд. Пришлось пояснить.

– Дверь открывай. А я нашего гостя занесу, – я даже успел шагнуть вперед, оттеснив Ира плечом и склониться над бесчувственным парнем, когда услышал за спиной яростное шипение:

– Он тебе еще и нравится после этого!

– Ир, – обернувшись на мерцающего, припечатал я, – Не веди себя как ревнивая фурия. Вспоминай уже, ты парень. Вредина и местами стервоза, но парень. А, значит, рациональное зерно в тебе преобладает над чувственным, нет?

– Хочешь затащить его внутрь и расспросить как следует? – после секундной заминки уточнил он куда более спокойным тоном.

Я кивнул.

Он отодвинул меня, вернув ключи.

– Тогда лучше я. А то вдруг надорвешься, – заявил этот гад и улыбнулся, скосив на меня бесстыжие глаза. Пока все еще зеленые, как у Ирины. Я хмыкнул и послушно вставил ключ и скважину замка. Провернул. Ир легко, как пушинку, подхватил Никитку на руки. Я открыл перед ними дверь, и он внес парня внутрь. Я вошел следом.

Ир оттащил Никитку в зал. Когда я вошел, он снова матерился над ним и делал какие-то пассы. Наверное, пытается в чувство привести, – подумал я, и почти сразу Никитка дернулся и распахнул глаза, попытался вскочить, но Ир толкнул его в плечо, оставив сидеть на диване, и властно потребовал:

– Не мельтеши!

Я же стоял, привалившись плечом к косяку, и вспоминал все подробности моего знакомства с Никиткой. Клуб, зажигающий на танцполе мальчишка. Наши поцелуи по пути сюда, к квартире. И потом внутри. Вот за эти поцелуи я и зацепился. Все дело в том, что если бы я в тот момент не был на сто процентов уверен, что сжимаю в объятиях своего соотечественника, сомнение, мелькнувшее в моей пустой в тот вечер голове, могло бы обрести форму. Но я точно знал, что снял этого мальчика в самом обычном среднестатистическом клубе, что он такой же человек, как и я. Значит, если он на вид мальчик, хоть и целуется, как девчонка, то он мальчик и точка. Ага. Разбежались. Причем все дружно.

– Кто ты и что тут забыл? Что хотел сделать с Андреем? – вопросил Ир грозно, явно пугая парня одним своим видом.

Пришло время вмешаться. Да-да, прямо сейчас.

– Ир, прекрати, – потребовал я. Мерцающий вскинулся, но промолчал. Отошел к окну и опустился в кресло, сидя в котором я когда-то выслушивал командоров. Никитка, услышав мой голос, тут же обернулся ко мне. В его глазах плескалась паника. Собственно мое к нему сочувствие и спасло нас всех в этой непростой ситуации.

– Никит, ты девочка?

Паника уступила место изумлению, которое было с лихвой разбавлено недоверием. Я вздохнул и сказал, посмотрев на Ира.

– Мерцни, пожалуйста, в себя самого и назови девочке свое имя. Ведь она должна знать знаменитого сородича или нет?

– Должна, – холодно проинформировал меня Ир, бросил в сторону Никитки обжигающий взгляд и снова посмотрел на меня. – Но мне нужна твоя помощь.

Что-то мне не понравилось то, как он это сказал. Когда он подошел ко мне, я понял, что именно было не так. Мерцающий тут же с подозрительной готовностью положил руки мне на талию и шагнул почти вплотную. Это смотрелось слишком интимно, чтобы быть случайным стечением обстоятельств. К тому же, он уже и без меня почти выскользнул их мерцания, тогда зачем ему понадобился я? И тут он скосил глаза на Никиту, словно пытаясь дать ему понять, что… О!

– Ир, – шепнул я ему на ухо, – ты ведь не пытаешься на меня права предъявлять, правда?

– Неправда, – заявил он, спокойно и с расстановкой. – Именно, пытаюсь.

Мы пересеклись взглядами. И прямо у меня на глазах его зрачки вытянулись, а радужка стала ярко-желтой. Одежда тоже поменялась. Стала именно такой, в какой я увидел его впервые. Вот только отходить от меня мерцающий не спешил. Мне это совсем не понравилось. Поэтому я отступил первым. Посмотрел на Никитку. Он смотрел на нас обоих квадратными глазами, а Ир, к тому же, повернулся к нему, подчеркнуто учтиво склонил голову и представился.

– Ириргавирус Вик-шу-Тик Пестрый, к вашим услугам.

– Никит, да не вздрагивай ты так. Ир у нас вредный, но не кусается, я проверял.

– Зато придушить могу запросто, – так и не позволив мне успокоить побледневшего парня, влез Ир со своими комментариями.

Я плюнул на условности, шикнул на него и сел рядом с Никитой. Обнял за плечи. Мальчишка дернулся, но быстро успокоился. Прижался к моему боку. Даже позволил себе такую роскошь, как положить раскрытую ладонь мне на грудь. Я поднял глаза на Ира, все еще возвышающегося над нами. Мерцающий метал глазами молнии, но конкретно сейчас меня это мало волновало. Я обратился к мальчишке, который с такой готовностью жался ко мне.

– Ты девочка, Ник. Мерцай обратно.

– Но я ведь нравлюсь тебе мальчиком.

– Нравишься. Твоя ручка на моей груди, конечно, весьма приятное обстоятельство, но заколдовать меня у тебя все равно не получится, – вежливо улыбнувшись, проинформировал я.

Парень совсем по-женски поджал губы. И начал меняться. При этом, как ни в чем не бывало, произнося слова.

– Ты полностью экранирован?

– Да. Именно так я сумел остановить тот взрыв. Тебя ведь из-за него ко мне подослали? – почему я так прямо его об этом спросил? А чего ходить вокруг да около, когда у меня чутье уже и без того орет благим матом?

Я встал и подошел к Иру. Теперь мы оба наблюдали за тем, как на диване мальчик медленно превращается в девочку. Последними преобразились глаза. Они были желтыми. С вертикальными зрачками. Черноволосая, миленькая девушка. На вид я бы не дал ей больше шестнадцати. Очаровательная. Я, наверное, обратил бы на нее внимание и так, без мерцания в мальчика. Но, видимо, у нее были какие-то свои резоны. Когда переходное состояние оказалось позади, она встала и низко поклонилась.

– Никалигуларус Ши-ми-Шук Янтарная.

И снова села. Я помялся, не зная, куда лучше приземлиться, к ней на диван или лучше подальше, в кресло. А то, помня, какой у нас Ир внезапный, лучше перестраховаться, так? Так. Сел в кресло. И что вы думаете? Ир тут же приземлился ко мне на подлокотник, обхватив рукой невысокую спинку. Выглядело так, словно обнял меня. Ага. Разбежался. Пока я решил промолчать. Но потом еще скажу, все скажу. Вот наедине останемся…

– Так ты на самом деле связана с теми, кто проник в университет и пытался взорвать эти ваши камни?

– Не наши, а их! – с жаром воскликнула она и придвинулась ближе к тому краю дивана, с которого стояло наше с Иром кресло.

– То есть вы – это?

– Борцы за справедливость!

– О да, конечно, – протянул я, скосив глаза на Ира, тот презрительно фыркнул. Подумав, я спросил. – А что, более мирного пути не нашли?

– Да кто бы стал слушать нас, изгоев?

– Вот он, – я ткнул в Ира, – Стал бы. И ректор, которого вы так искусно пытались подставить, тоже стал бы. И, знаешь, почему?

– Что значит, подставить? – уточнил у меня Ир, пришлось отвлечься на него. Я только открыл рот, чтобы объяснить, но меня перебила Ника:

– А Пестрый тут при чем?

Это только у меня такое чувство, что моя жизнь медленно, но верно превращается в дурдом? С трудом подавив тяжелый вздох, я принялся объяснять по порядку.

– Думаю, они прослышали, что Карл радеет за объединение народов. И решили, что вот уж кому точно ничего не будет за взорванные камни, так это ему. Продумаешь, уволят, но не казнят ведь, правда? Поэтому они и потащили его с собой. Усыпили всех, чтобы никто не заметил их манипуляций и как по нотам расставили декорации, но тут вмешались мы. Единственным неучтенным фактором оказался я, новый сотрудник университета, вот её ко мне и направили. Так? – спросил я у девушки. Та кивнула.

Ир покачал головой.

– Вы так и не поняли, что Карл делает для всех нас, – тихо, с неизбывным сожалением произнес он.

– Не поняли, потому что некому было им это объяснить, – примирительно произнес я и ответил на вопрос девушки.

– А Ир стал бы тебя слушать, потому что уже много лет работает бессметным секретарем ректора. Кстати, в моем классе наряду с эльфами и людьми учатся ифрит и золотая виверна.

– Что? – выдохнула Ника, не веря.

– Всех сдал. Никого не утаил, – скептически протянул Ир. Я только хотел ему на это ответить, как в сердце неожиданно кольнуло. Я схватился за грудь и на миг закрыл глаза.

– Андрей? – позвала меня Ника.

И только тогда Ир заметил, что со мной что-то не так.

– Эй! – воскликнул он и слегка тряхнул меня за плечи.

Я открыл глаза и встретился с тревожным взглядом желтых глаз.

– У меня плохое предчувствие. Пожалуйста, сходи к ребятам. Проверь, как они там.

– Что?! – мерцающий повысил голос. Возмущению его не было предела. Но я был в том состоянии, когда готов был сам сунуться в это их общежитие, где мне не рекомендовали появляться. Что-то было не так. Что-то было плохо. Или кому-то, что еще хуже.

– Ир, я прошу.

– Ты просто хочешь остаться с ней наедине, так?

– Если я окажусь неправ, и у ребят там все нормально, обещаю, я пересмотрю свою позицию насчет отношений, – это был единственный мой козырь, на который, как мне в тот момент казалось, я мог бы его поймать.

Он долго на меня смотрел, склонившись к моему лицу так близко, что дыхания смешивались. Потом отстранился и встал. Пошел к выходу из гостиной. Замер в дверях, схватившись рукой за косяк и тихо, не оборачиваясь, сказал:

– Ты обещал.

И ушел. Я предупредил Нику, что обратно Ир, скорей всего, вернется с командорами, но сразу оговорился, что не дам им её обидеть. Сумею убедить. И предложил рассказать все, как есть, чтобы больше не повторилось той ужасной ошибки, которую они всем своим секретным обществом чуть не совершили. И она осталась.

Почему, понервничав, я вечно есть хочу? Пришлось готовить поздний ужин. Ника помогала. Кажется, я смог бы с ней подружиться. Не как с потенциальной любовницей, а как с одной из моих колокольчиков, она вызывала у меня очень схожие чувства. И тут мне подумалось: ведь Ир в их классе не навсегда. Вот закончит со своей диссертацией и уйдет, а кто тогда заменит Иру?

 

Date: 2015-09-27; view: 213; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию