Глава XIII. В кабинете пахнет старыми книгами и плесенью

В кабинете пахнет старыми книгами и плесенью. В последний раз я был здесь совсем мальчишкой, да и сам Росс им редко пользуется. Помимо меня и отца Авелин в помещении присутствовал Гаро. Блондин вальяжно прогуливался вдоль шкафов, разглядывая корешки книг, а я, прислонившись поясницей к столу, разглядывал картину, одиноко висящую на потрескавшейся стене.
Самый обычный пейзаж. Тёмно-зелёный лес, кольцом окруживший озеро, чей цвет соперничает в чистоте с цветом неба. Мне трудно представить, что когда-то такие места действительно существовали.
Я не помню, как выглядит небо; Лин его и вовсе не видела.
- Вот, - я вздрогнул от голоса Грега, который прозвучал уж слишком неожиданно. Подойдя к столу, мужчина положил на него пожелтевший от времени лист бумаги, который чуть ли не рвался от малейшего прикосновения. Заинтересованный, Фабиан подошел ближе, и, упираясь в стол обеими руками, склонился над листом. - Это – карта города. Ей, конечно, больше двадцати лет, да и хранилась она не в лучших условиях, но с тех пор в городе мало что изменилось, – после этих слов Росс усмехнулся. – Так что, она нам подойдет.
- Отлично, - Гаро склонился над картой, внимательно её рассматривая, – и каков наш маршрут?
- Я предлагаю идти через переулки, - Росс, почти не касаясь карты, обозначил примерный маршрут.
Блондин нахмурился, цокнув языком.
- Через центральные улицы будет быстрее. – Фабиан ткнул пальцем по тем улицам, которые, как ему казалось, подходят больше. – Так будет проще добраться до вышки.
- Идти по главным улицам – самое настоящее самоубийство – возразил я. – В переулках хотя бы есть возможность скрыться, на открытом же пространстве мы будем для них лёгкой добычей.
- Нам нужно как можно скорее добраться до вышки и связаться с внешним миром, Райан. – произнес Гаро, повернув лицо в мою сторону. – У нас очень мало времени, и…
- И ты предпочтёшь неоправданно рисковать жизнями своих людей? – вмешался в наш разговор Грег. – Если мы пойдем так, как предлагаешь ты, вряд ли останется хоть кто-то из тех, кого ты так хочешь вытащить отсюда.
Лицо Фабиана словно окаменело, он пристально смотрел на Грега, и трудно сказать, о чём Гаро сейчас думал. Мужчина медленно перевёл взгляд на карту, нахмурившись, и тихо, словно сквозь зубы, произнес:
- Хорошо. Сделаем так, как говорите вы.

Мы проводим в кабинете как минимум час, выбирая оптимальный маршрут и предусматривая пути к отступлению, и лишь после этого расходимся по своим комнатам.
Я впервые за два дня пришел в нашу с Авелин «спальню». Здесь совершенно ничего не изменилось, не считая иконы, что валялась на полу среди осколков. Нахмурившись, я поднял изображение, стряхнув с него те осколки, что всё ещё прилипали к иконе. Судя по тому, как треснула рама, Лин топтала её ногами.
Дура.
Держа икону в руках, я присел на постель, задумчиво разглядывая изображение. Вытащив его из разломанной ко всем чертям рамы, я положил листок на стол, после чего швырнул кусок дерева в угол «комнаты». Вздохнув, я, запустив пальцы в свои волосы, согнулся, прикрыв глаза.
- Мяу.
Я удивлённо поднимаю голову, смотря на Беса. Кот сидит прямо передо мной, смотря на меня своими оранжевыми глазами, после чего начинает невозмутимо вылизывать переднюю лапу. Помню, когда-то в детстве слышал, что чёрные кошки приносят несчастья. Я тогда спросил у отца, мол, неужели это правда?
Он тогда рассмеялся и сказал, что неприятности приносят люди, а не кошки.
- Эй, - я протянул в сторону кота руку. – Бес, иди сюда.
В свою очередь он смотрит на меня как на мусор и, презрительно дёрнув ухом, встаёт на лапы и идёт к выходу. Должно быть, он пришёл сюда, ища Авелин. Этот уродец только её и любит, что немудрено – я бы тоже любил человека, который спас меня от смерти.
Проводив кота взглядом, я откинулся на жёсткие подушки, закрыв глаза. Мне до сих пор с трудом верится в то, что скоро мы окажемся на свободе. Всё же после двадцати лет изоляции трудно смириться с тем фактом, что где-то там есть жизнь. Там люди держат друг друга за руки, прогуливаясь по улицам, дышат без противогазов, наслаждаются жизнью и заводят детей. Для нас всё это что-то далёкое, отголоски прошлого, провалившегося в Ад.
Фыркнув, я перевернулся на бок, смотря в стену, которой служит стеллаж, повёрнутый полками в другую «комнату». Я понимаю, что завтрашняя наша вылазка будет кардинально отличаться от всех, что были до неё. Мы будем рисковать ещё больше, чем раньше, но ведь мы привыкли к риску.
Нам нужно бороться. На одной чаше весов – свобода, на другой – наши жизни, и лишь завтра мы узнаем, какая чаша перевесит.
Закрыв глаза, я прижимаюсь лбом к «стене» и, сжав в ладони крест, висевший у меня на шее, тихо шепчу:
- Господи, спаси нас.
Я понимаю, что должен уснуть, но сон никак не приходит. Да и как тут уснуть, когда понимаешь, что завтра уж точно можешь помереть? Знаешь же, что ты не должен зря себя накручивать, но продолжаешь думать только об этом, продумывая разные ситуации, в которых можешь умереть, а так же рассуждать, насколько тебе больно.
Вот он, врождённый человеческий мазохизм.
Сев на постели, я провожу ладонями по своим волосам, после чего смотрю на потрёпанную тряпку, которая служит дверью. Завтра мы идём большим отрядом, двенадцать революционеров и трое наших, если считать меня. Всего пятнадцать человек, и лишь одному Богу ведомо, кто из нас вернётся назад. Поднявшись на ноги, я выхожу из «комнаты» и иду в сторону общего стола, к своему удивлению обнаруживая, что, чем я ближе, тем чётче я слышу голоса, которые доносятся с как раз с той стороны.
- Ты тоже идёшь? – звучит тихий девичий голос. Удивлённый, я останавливаюсь, не выходя из-за угла. Ни у одной из наших женщин нет такого голоса, а с революционерами девушек не было, насколько я знаю.
- Да, я тоже иду, – второй голос явно принадлежит одному из близнецов. – Ой, Анна, ну не хмурься ты так! Прекрасно знаешь же, что я не помру!
- Ты не можешь быть уверен в этом, Джейкоб, – возражает девушка. Я слышу легкий скрип, словно бы ножки стула скользнули по исцарапанному за двадцать лет паркету, после чего звучат легкие шаги. – Прошу тебя, не будь безрассудным, Джейк. Твоё геройство в этот раз может привести к беде.
- А чего ты так обо мне беспокоишься? – шаги звучат вновь, но уже более тяжёлые, явно мужские. Вздохнув, я прислонился спиной к стене, сложив руки на груди. Сходил, называется, водички попить. Голос Джейкоба звучит вновь, но уже тише, почти шёпотом: - Не кусай губы, Аннабель. Иначе я поцелую тебя.
Усмехнувшись, я качаю головой, и собираюсь было уходить, да вот только не успеваю. Торопливые шаги разрушают наступившую тишину, и буквально через мгновение из-за угла вылетает миниатюрная девушка, которая, не ожидая того, что здесь кто-то будет, со всего размаху врезается мне в грудь. Механически, я хватаю её за плечи, удерживая от падения, и к своему удивлению обнаруживаю, что это – тот самый мальчишка, который ехал в машине вместе с Авелин. Да вот только мальчишка смотрит на меня огромными серыми глазами, которые видны сквозь пряди длинных светлых волос, упавших на лицо, и, тихо ойкнув, поспешно отстраняется. Я делаю шаг в сторону, пропуская её, и девушка тут же срывается с места. Проводив её задумчивым взглядом, я вышел из-за угла. Заметив меня, Джейк усмехается, взлохматив свои тёмно-рыжие вихры.
- Вот ты и узнал наш маленький секрет. – Блёр садится на стул, развернув его спинкой к своей груди, и, сложив на ней руки, внимательно смотрит на меня. – Мне же не нужно тебе говорить о том, чтобы ты никому не рассказывал, верно, Райан?
- Не нужно, - я согласно кивнул, присаживаясь на стул рядом с ним, внимательно смотря на парня. Тот выпрямляет спину, явно ожидая подвоха, и в моих словах он действительно есть, - но я не поверю, что эта девочка одна из ополчения. Нет, действительно, я не верю. Как она попала сюда?
Парень тяжело вздыхает и вдруг достаёт из кармана пачку сигарет. Зажав фильтр губами, Джейкоб поджигает сигарету от спички, коробок которых также нашёлся в его кармане. Сделав глубокую затяжку, он выдыхает струйку дыма, после чего, вздохнув, произнёс:
- Об этом тоже никому не говори. Джеймс убьёт меня, если узнает.
Осуждающе посмотрев на него, я согласно кивнул – мол, не скажу. Слишком сильно мне хотелось узнать, в чём же секрет девушки, с которой у него был достаточно… личный разговор пару минут назад, который я совершенно случайно подслушал.
Перед тем, как начать рассказ, Блёр делает ещё две медленные затяжки.
- Мы с моим братом - сыновья генерала армии Эдема, и на нас возлагали большие надежды, а мы бракованные оказались. Вместо того, чтобы уделять внимание светским вечерам и интригам, мы, разумеется, в тайне от заботливого родителя, принялись помогать ополчению. Их мы нашли совершенно случайно, когда пошли в один из закрытых ночных клубов, – он усмехается, выдыхая дым через нос. Я морщусь. – Это, кстати, была моя идея, и я ни о чём не жалею. Так вот, именно там, среди торговцев наркотиками, женщин и липовой сыворотки против вируса, мы нашли парня, который раздавал визитки. Он просто давал проходящим мимо людям небольшие бумажки, а те шарахались от него как от огня, но, поскольку посетители этого клуба – заядлые мошенники и «предатели веры», никто из них на него не настучал. – Джейк прерывает свой рассказ, задумчиво смотря на сигарету, которую он почти выкурил. Я молчу, терпеливо дожидаясь продолжения, и пытаюсь представить всё, о чём он говорит. К сожалению, у меня, как оказалось, слишком скудное воображение. Прокашлявшись, Блёр, вновь зажав фильтр губами, продолжил: - Джеймс просил меня уйти, вернуться домой, но любопытство охватило меня. Не обращая внимания на просьбы брата, я подошёл к тому парню и взял одну из визиток. Текст на ней было трудно прочитать из-за ужасного качества, но смысл был в том, что ополчение набирает добровольцев. Я тогда возликовал, знаешь? Если бы мы вывели отца и армию на ополченцев, нас с братом признали бы героями, что ещё больше повысило бы авторитет нашей семьи. И я, опьянённый и взбудораженный, сказал, мол, мы с братом согласны. Разумеется, Джеймс был против этой затеи, но я не оставил ему другого выхода. Пожалуй, я не буду углубляться в подробности, но после ряда «вступительных экзаменов» нас взяли в ряды ополчения.
Задумчиво кивнув, я постукивал пальцами по столу, смотря в потолок. Парень протянул мне сигарету, но я отрицательно покачал головой, отказываясь. Я не до такой степени впал в отчаяние, чтобы начать курить.
- Хорошо, - откинувшись на спинку стула, я закинул ноги на стол. Всё равно никто, кроме Джейкоба, этого не увидит, а он уж точно не расскажет. За последние пятнадцать минут я узнал слишком много его секретов, – ну, а что насчет Аннабель?
- Поскольку мы с братом – сыновья генерала, у нас есть пропуск во многие помещения, закрытые для входа гражданским и нижестоящим, так что именно этим Фабиан и решил воспользоваться. Мы с братом должны были выпускать союзников, которых схватили диаконы, а так же спасать тех, кого ни за что приговорили к смертной казни, – не прекращая говорить, он достаёт вторую сигарету, кинув окурок первой обратно в пачку. – И вот нашим заданием стало уничтожение подопытных объектов проекта «Архангел» по созданию сверхчеловека, способного излечить любую болезнь. Ученые работали над этим проектом ещё со времен Священного Похода, и лишь сейчас у них появились определённые результаты. Ходили слухи, что объект «А7» мог исцелять небольшие ранения, заставлять кости срастаться, убирать головные боли и спазмы. Проще говоря, огромный прогресс по сравнению с остальными объектами, и мы должны были его уничтожить. Только, когда мы пробрались в лабораторию, увидели совсем не то, что ожидали, – он делает глубокую затяжку и на выдохе продолжает. – Мы думали, что «А7» - это машина, понимаешь? А это было живое существо. Это была Аннабель.
Блёр замолкает, даёт мне время переварить информацию. Признаться, я совершенно обескуражен. Прокашлявшись, я немного дрожащим голосом произнёс:
- Так… она не человек?
- Нет, она человек. – Джейк тяжело вздохнул. – Те люди, которые не могут прокормить себя, часто продают своих детей в лаборатории, где их используют как крыс, а сами получают достаточно неплохие деньги и убеждение, что сделали это «Во славу Божью», – на этих словах он сжимает сигарету пальцами так, что она чуть ли не ломается. – Аннабель была одной из таких детей, она единственная из десятерых, которая смогла приспособиться к искусственно выведенным клеткам, которые ей вживили, и даже научилась исцелять благодаря им.
Блёр замолкает, делая глубокую затяжку из помятой сигареты, и, запрокинув голову, выдыхает дым в потолок.
- Она смотрела на нас спокойно, покорно и несколько затравленно. Тощая, в каком-то драном платье, которое, как мне показалось, когда-то было белым, она сидела на койке и не двигалась. Я смотрел на неё и понимал, что она не станет сопротивляться, если мы попытаемся убить её. Джеймс предложил забрать её с собой. «Я не могу убить её, и тебе не позволю» - сказал он тогда, да я и не собирался возражать. Мы украли «А7» из лаборатории, привели её в штаб ополченцев и получили неплохую взбучку от Фабиана. Я заботился о ней целый год, первое время кормил с ложечки, купал её – разумеется, брат мне помогал, но имя ей дал я. Знаешь, Аннабель, оно какое-то такое… Ангельское. Подходящее. Я, черт возьми, даже не заметил, как влюбился в неё, а она до сих пор меня стесняется.
Мы молчим, думая каждый о своём. Блёр так и сидит, откинув голову назад и разглядывая потолок, а я смотрю в пол. Парень, хлопнув себя по коленям, вдруг встаёт на ноги.
- Ладно, - он, убрав окурок в пачку сигарет, которая лежала во внутреннем кармане его потёртой коричневой куртки, стукнул меня кулаком по плечу, – нужно идти спать, если завтра мы не хотим клевать носом во время вылазки.
Усмехнувшись, я согласно киваю. Наплевав на то, что я пришёл сюда, чтобы попить воды, я возвращаюсь в «спальню», и, упав на кровать, ещё долго смотрю в потолок, размышляя над рассказом Джейкоба.

Я ужасно хочу спать. Широко зевая в кулак, я стою чуть в стороне от других, в то время как Грег проводит инструктаж для революционеров, у которых эта вылазка – первая. Он рассказывает, каким маршрутом идём, где делаем остановки, и что ни в коем случае нельзя снимать противогазы и респираторы. Из тех выживших, которых я знаю лично, с нами идут лишь Фабиан и близнецы – Тошэки остается здесь, ибо, как он сам говорит, в стрельбе его можно охарактеризовать как «homo sapiens rukozhopus».
К азиату, стоявшему чуть в стороне прислонившись спиной к стене, подходит Авелин. Я неотрывно смотрю на неё, и наши взгляды встречаются. Она не отводит взгляда, и я понимаю - волнуется, что я не вернусь обратно. Лин заламывает пальцы, и, когда Тоши что-то ей говорит, зло огрызается, продолжая смотреть мне в глаза.
«Она больше не твоя жена, - напоминаю я себе, делая шаг по направлению к ней, – у тебя больше нет права целовать её, остановись, идиот».
Когда я вновь «прихожу в себя», мы целуемся.
Я сжимаю её предплечья, прижав Авелин к стене, в то время как она, привстав на носочках, жмётся ко мне, сжимая пальцами ткань моей куртки пальцами. И совершенно не удивляюсь, когда она первая прерывает поцелуй.
- Я не твоя жена, - на выдохе произносит она, но продолжает сжимать мою куртку пальцами, - ты не имеешь права...
- Я целую тебя, а не свою жену, - перебиваю её я.
Лин хочет сказать что-то ещё, но не успевает.
- Так, парни, - громко говорит Грег, опуская противогаз на лицо. – Выходим!
Вздохнув, я отстраняюсь от неё, но, посмотрев в голубые глаза девушки, полные тревоги, уверено произношу:
- Когда я вернусь, мы с тобой многое обсудим, Авелин.
Она кивает, а я, надев на лицо респиратор, следую вместе со всеми к выходу.
У меня есть лишний стимул вернуться назад.