Глава I. Авелин О`Ши умеет выживать

Аннотация.

Авелин О`Ши умеет выживать. Она и еще восемнадцать человек - пленники разрушенного города, накрытого куполом. Люди давно смирились со своей участью, но, когда жизнь бурным потоком врывается в их существование, они оказываются не готовы встретиться с ней. И все же, на что готовы люди, чтобы выбраться из самого пекла Ада?

Глава I

Бетонный пол холодит ноги. Стены кружатся перед глазами, а в ушах звенит так, словно мне в череп запихнули колокольню. Поморщившись и растрепав волосы на макушке, я остановилась и оглянулась назад.
- Ты идёшь там или нет? – широко зевнув, поинтересовалась я. Шаркая по полу ногами, он подходит ближе и, обняв меня одной рукой за плечи, заставляет идти дальше. Положив голову ему на плечо, я недовольно бурчу: - От тебя воняет.
- Ты тоже не благоухаешь, знаешь ли, – я слышу, как он усмехается, и буквально через секунду чувствую его губы на своей макушке.
Нас окружают бетонные серые стены, кое-где на потолке всё ещё сохранились старые светильники с энергосберегающими лампами, да и те, почти истратившие свою энергию, мигают каждые пару минут. Мы идём в полной тишине, нарушаемой лишь тихими шлепками босых ног по бетонному полу да тихими стонами старого здания. Это стало настолько привычным, что ни я, ни он не обращаем на это внимание, даже когда штукатурка белой пылью осыпается на пол прямо перед нашими лицами. Я вслушиваюсь в его дыхание, считая вдохи и выдохи. Райан так же молчит, задумчиво водя грубыми кончиками пальцев по моему плечу, забравшись кистью под воротник моей футболки, а я, хоть и не подаю вида, откровенно этим наслаждаюсь.
Тяжёлая дверь с заржавевшими петлями поддаётся не сразу, мужчине приходится несколько раз дёрнуть её со всей силы, после чего дверь всё же открывается. Согнувшись в насмешливом поклоне, он пропускает меня вперёд. Войдя внутрь, я тут же наступаю в холодную лужу. Низ серой, давно выцветшей штанины потемнел и потяжелел от воды, которую впитала ткань. Поморщившись, я несколько раз дёргаю ногой, словно отряхиваясь.
Пока Райан крутит какие-то винты и тянет за рычаги, я оглядываюсь, словно впервые нахожусь в этом помещении. Раньше это был самый обыкновенный туалет городской библиотеки, пока двадцать лет назад это здание не стало убежищем для выживших. Мой отец своими руками приладил к трубам несколько вёдер, в которые вода из труб выливалась, если проделать с ними все те манипуляции, которые сейчас проводил мой муж. К самим вёдрам были прилажены душевые лейки, которые выплёвывали на стоявших под ними людей своё содержимое лишь в том случае, если был повернут винтик сбоку этой самой лейки.
- Миледи хочет принять холодный душ? Или, может быть, холодный? – с усмешкой поинтересовался Райан, заканчивая колдовать над винтиками и прочей чепухой, подходя ближе. В очередной раз напоминает, что здесь есть только холодная вода, а я ненавижу холод. Скотина.
- Можно было обойтись без сарказма, – снимая футболку, недовольно произношу я. Легко пожав плечами, Райан так же начинает раздеваться.
Для экономии воды мы всегда принимаем душ вместе. В конце концов, он мой муж, чего я у него там не видела?
Снимая штаны, я все же кидаю на него быстрый взгляд. Райана нельзя назвать идеальным, но, тем не менее, я, да и ещё куча других баб, считают его привлекательным. Он высок и достаточно хорошо сложен, несмотря на то, что весьма тощий. Всё его тело покрыто веснушками – лицо, плечи, руки... Они маленькие и совершенно его не уродуют, но что бы я ему ни говорила, Райан продолжает их ненавидеть. В конце концов мне надоело его переубеждать, и больше о его пятнистости мы не говорили.
- Чего застыла? – я моргаю пару раз, выныривая из своих мыслей, и поворачиваю голову на источник шума. Полностью обнажённый, Райан вешает свои вещи на грубо вколоченный в стену гвоздь. Воспользовавшись тем, что он меня не видит, я показываю мужу язык, после чего продолжаю раздеваться. Смяв свою одежду в один ком, я со всей силой швыряю его в затылок всё ещё стоящего у стены Райана, который снимает со своей шеи деревянный крест на чёрном шнурке.
- Очень смешно, Лин, – недовольно произносит он, снимая со своей головы моё бельё и кидая его в огромную кучу грязной одежды, что валяется в углу помещения. Благо на этой неделе не моя очередь стирать.
- А мне кажется, что весьма забавно, - я нагло упираю руки в бока, смотря в карие глаза мужа. Он скептически приподнимает бровь и буквально в два шага подходит ко мне. Я не успеваю пискнуть, а Райан уже закидывает меня к себе на плечо. Приподнявшись, упираясь руками в плечи мужчины, я недовольно произношу: - Что ты...
В ту же секунду я перестаю говорить и начинаю визжать так, словно меня режут. Оказывается, пока я говорила, он успел открыть клапан, и из душевой лейки полилась вода. Он подставил мой зад под струю ледяной воды! Моя кожа покрылась мурашками, я била его кулаками по спине, визжа и угрожая убить его, если он сейчас же не отпустит меня. Я слышу его хохот, и в этот момент он со звонким хлопком шлёпает меня по ягодице.
- Что, теперь не так смешно, да?
Я рычу, намереваясь вцепиться в ухо мужа зубами, чтобы оторвать его к чертям собачьим. Словно почувствовав опасность, Райан ставит меня на ноги и, издеваясь, мягко целует в кончик носа. Вздохнув, я отталкиваю его от себя, делаю глубокий вдох и, задержав дыхание, шагаю под ледяную воду. Я вскрикиваю, когда ледяные капли начинают скользить по моему телу. Вжав шею в плечи и крепко зажмурившись, я переступаю с ноги на ногу. За столько лет я всё никак не могу привыкнуть к холодной воде, мне кажется, что с каждым разом она всё холоднее и холоднее, поэтому стараюсь мыться как можно реже. Я всё стою под обжигающе-ледяным потоком воды, когда чувствую ладони мужа на своих плечах. В нос ударяет аромат какого-то неизвестного цветка, который я в жизни никогда не видела, но это заставляет меня улыбнуться самыми уголками посиневших губ. Райан начинает мягко массировать мои плечи, втирая в грязную кожу вкусно пахнущий гель для душа, а я, несмотря на ледяную воду, медленно расслабляюсь.
Каким-то невообразимым образом он одним прикосновением может принести покой в мою мятежную душу. Райан - единственный, кто видел, как я плачу, единственный, кто видел меня нежной, единственный, кому я по-настоящему доверяю... Райан – единственный. Это всё, что я могу сказать о своём муже.
- Расслабься, родная, – он мягко целует меня в мокрую из-за воды макушку, его руки обнимают меня за талию, и я, подчинённая мягким тембром его голоса, послушно расслабляюсь, накрыв покрытые шрамами и веснушками руки мужа своими ладонями. – Сейчас можно позволить себе побыть слабой, ты так не считаешь, м?
Я усмехаюсь, но ничего не говорю в ответ. Райан прекрасно знает, что я позволяю себе побыть слабой лишь рядом с ним, и можно обойтись без этих никому не нужных комментариев. Поцеловав меня в висок, он помогает мне помыть волосы. Я совершенно не люблю за ними ухаживать, мне лень расчёсывать их каждый день, мыть, и что там ещё делают с волосами. Будь моя воля, я бы давно обстригла их к чёртовой матери, а эта сволочь пятнистая мне не позволяет этого сделать. Они ему, видите ли, нравятся. Однажды, в пылу очередной ссоры, я поставила его перед фактом, что, раз ему так нравятся мои волосы, пусть сам за ними и ухаживает – иначе я их обрежу. Райан промолчал, но теперь я регулярно подвергаюсь изощрённым пыткам под названием «расчёсывание» и «мытьё головы».
Когда он наконец выключает эту проклятую холодную воду, я вся синяя от холода. Муж накидывает мне на плечи тяжёлое махровое полотенце, и, обвязав полотенце поменьше вокруг бедер, принимается перекрывать винты и переключать рычаги. Оставив полотенце небрежно накинутым на плечи, я начинаю выжимать столь ненавистные мне волосы, не сводя взгляда со спины Райана.
- Сегодня наша очередь идти на вылазку, – небрежно кидаю я. Ладони Райана на секунду замирают в нескольких сантиметрах от очередного винта, но достаточно быстро он берёт себя в руки. Вот только даже с этого расстояния я вижу, как побелели костяшки его пальцев.
Всё дело в том, что с прошлой вылазки вернулась лишь чудом уцелевшая я. Четверо мужчин, что были со мной, погибли, а сама я, с головы до ног покрытая кровью – своей и чужой, - буквально приползла к порогу нашего убежища. Будь на то воля Райана, он бы запер меня здесь и больше никогда бы не выпустил наружу, да вот только кто его слушать станет? Уж точно не я.
- Знаю, – сквозь зубы произносит он. Вены на его руках вздуваются от напряжения, когда особо тугой винт отказывается закручиваться. Завороженная этим зрелищем, на пару секунд я теряю суть нашего разговора. – Я не собираюсь просить тебя остаться здесь. Ты ведь всё равно не послушаешь, идиотка упрямая.
- Именно, – я киваю, заворачиваясь в полотенце и совершенно не обращая внимания на то, как он меня назвал. – Я всё равно не послушаю. Так что, если Его Голозадое Величество поторопится, мы успеем пожрать перед вылазкой.
Он хрипло смеётся, обернувшись. Я усмехаюсь в ответ, наслаждаясь той идиллией, которая сейчас царит между нами. Многие считают наши отношения как минимум нелогичными, но кому какое дело до логики в мире, в котором мы живём? Когда каждый день рискуешь умереть, можно позволить себе жить не логично.
- Сама голозадая.
Я лишь фыркаю.

Раньше это помещение использовалось как читальный зал, но теперь его разделили на несколько секций с помощью гигантских стеллажей. Тут были «спальни», состоявшие из рядов тесно придвинутых друг к другу книжных шкафов, сверху напоминающих что-то наподобие коробок, и занавески, заменяющие дверь; «кухня», сделанная по тому же принципу, что и «спальни», только из большего количества стеллажей. Рядом располагалась «столовая» - этим словом гордо величались сдвинутые в один читальные столы и множество стульев.
Я сидела на одном из этих стульев, закинув ноги на стол, в то время как Райан, стоя за моей спиной, заплетал мои волосы в косу. Чувствовать его грубоватые пальцы в своих волосах было сплошным удовольствием, поэтому я позволила себе расслабиться, прикрыв глаза. Сейчас здесь было тихо, большинство жителей нашего убежища в данный момент стояли под дверью «ванной», дожидаясь долгожданной встречи с ледяной водой, чтобы смыть с себя недельный слой пыли и пота. Я честно не понимала их рвения к водным процедурам – будь моя воля, я бы вообще не купалась.
Хотя, как-то я действительно перестала принимать ванну. Райан выдержал две недели в одной постели со мной, после чего вылил на меня ведро ледяной воды, пока я спала.
- Ох! – с противоположной стороны стола на стул тяжело опустилась София. Её покрасневшее лицо было покрыто испариной, светлые волосы прилипали к нему, но, похоже, после ходьбы у неё совершенно не осталось сил для того, чтобы убрать их. Откинувшись на спинку стула, она положила ладонь на свой воистину гигантский живот, после чего, счастливо улыбнувшись, повернула голову в нашу сторону. – Доброе утро! Я так посмотрю, вы снова раньше всех приняли душ?
- Лин отказывается принимать душ, если мы не будем там первыми, – Райан приветливо улыбается ей. Фыркнув, я отворачиваюсь, недовольно сложив руки на груди. Я никогда не пойму, почему он так относится к Софии, ведь она, если подумать, самая настоящая садистка. Она хочет родить ребёнка, заставить его жить в этом насквозь прогнившем мире без малейшего шанса на будущее – не это ли садизм?
- Ну, - она усмехается, поглаживая свой напряжённый живот, похожий на барабан, – о привередливости твоей жены можно легенды слагать. – Она переводит взгляд на меня и произносит поучительным голосом,– а в той ситуации, в которой мы находимся, быть привередливой – очень неразумно, дорогая.
Гнев вскипает в моей крови, застилает глаза красной пеленой. Скрипя зубами, я с огромным трудом удерживаю себя на месте, борясь с желанием накинуться на Софию. Меня останавливает не то, что она беременна, а то, что за такой поступок меня посадят в карцер. Уж чем-чем, а шансом вырваться из этого царства страха и рыдающих женщин я рисковать не собираюсь.
- Рожать ребёнка в той ситуации, в которой мы находимся уже чёртовых двадцать лет - вот, что по-настоящему неразумно, – отвечаю я, замечая, что чуть ли не плююсь ядом.
Над моим ухом громко проскрипел зубами Райан. Я чуть ли не кожей почувствовала, как злость оглушающей волной прокатилась по его телу. Напряжённо сжав челюсти и резко поднявшись со своего места, он быстрым шагом идет прочь.
Я даже не пытаюсь его остановить – нет смысла. Ребёнок для моего мужа был и остаётся больной темой, Райан мечтает о том, чтобы на свет явилось дитя, которое после нашей смерти напоминало бы, что когда-то мы были в этом мире. Вот только мечты мечтами, а реальность остается реальностью. И в этой реальности ребёнку места нет. Ни он, ни я не хотим обрекать ни в чем не виновного ребёнка на весь тот ужас, который мы привыкли называть «жизнью», хотя от жизни тут мало что осталось.
Людей становится всё больше и больше, постепенно помещение наполняется ужасным гулом. Выживших осталось девятнадцать человек, а галдят так, словно их тут чуть ли не сотня. Тихо зарычав, я оборачиваюсь, выжидающе смотря на стройные ряды стеллажей, из которых состоит «спальная» секция. Этот разговор о ребёнке состоялся крайне не вовремя – я ненавижу оставаться в обществе этих людей без мужа. Поёрзав на стуле, я уже приподнимаюсь, собираясь встать и пойти за Райаном, как на моё плечо опускается тяжёлая мужская рука.
- Куда направляешься, Сапсан?
Вздохнув, я снова опустилась на стул, повернув голову в сторону говорившего. Отец улыбался, от уголков его зелёных глаз тянулись лучики морщин. Уже полностью седые волосы рваными прядями падали на его уставшее лицо, но при всём этом он умудрялся выглядеть достаточно молодо. Откинувшись на спинку стула, на котором до этого сидел мой муж, он положил руку мне на плечи, тем самым удерживая на месте. Я недовольно дёргаюсь, но хватка на моём плече становится сильнее, и я покорно замираю.
Отец всегда называл меня так – «сапсан». Сколько себя помню, у меня не было никаких ласковых прозвищ, кроме этого. Он всегда называл меня так потому, что моё имя, Авелин, переводится как «маленькая птичка», а сапсаны – одни из самых маленьких представителей семейства соколиных, по его же словам, - были его любимыми птицами. Сама же я этих птиц не видела. Да тут вообще не было птиц.
- За Райаном, куда же ещё, – пробурчав это и поставив локоть на стол, я устало прижалась лбом к своей сжатой в кулак ладони. – У него снова кризис несостоявшегося родителя.
Нахмурившись, отец убрал руку с моих плеч. Приоткрыв один глаз, я наблюдала за тем, как он принимает из рук высокой худощавой блондинки тарелки с нашим завтраком. Поставив передо мной мою порцию, он почти сразу же начал есть, но я, не обращая внимания на еду, наблюдала за женщиной. Её вполне можно было бы назвать красавицей, если бы не ужасный вздутый шрам на правой половине лица – Лора получила его двадцать лет назад, когда рядом с ней, одиннадцатилетней девчушкой, взорвался автомобиль. То, что она ещё была среди нас, было, безусловно, чудом. Но не шрам был причиной моего интереса к ней, а то, какие взгляды она кидала на моего отца.
- Авелин, – я вздрогнула, услышав строгий голос отца. Повернув голову в его сторону, я изогнула бровь, интересуясь, что ему от меня нужно. – Во-первых: ешь, пока не остыло. Тебе сегодня ещё на вылазку идти. Во-вторых: когда ты уже научишься слушать то, что тебе говорят?
- Научусь когда-нибудь, – махнув рукой, я взяла в руки ложку, с отвращением посмотрев на содержимое своей тарелки. – Фу. Такое чувство, что кого-то вырвало, а он это съел, и его снова вырвало этим же.
С разных концов стола на меня кинули несколько убийственных взглядом. Не обращая на них внимания, я, поморщившись, начала без всякого интереса есть свою порцию жуткого варева. Вновь найдя взглядом Лору, которая села в самый дальний угол стола, я, прижавшись спиной к плечу отца, заговорщически прошептала:
- Лора на тебя запала.
Грег Росс, подавившись, выплюнул серое месиво обратно в тарелку, подтверждая тем самым мою теорию о происхождении этого самого варева.
- Приятного аппетита, – ласково проворковала я, продолжая есть.

Райан нашелся в нашей «комнате». Стоя перед старой выцветшей иконой в потрескавшейся рамке, которая стояла на одной из полок нашего стеллажа, он сжимал в руке деревянный крест, одними губами произнося слова молитвы. Отчего-то задержав дыхание, я тихо вышла, задвинув за собой начинающую выцветать ткань, которая некогда была цвета морской волны – так, по крайней мере, было написано на коробке этой самой ткани. Как выглядит эта чёртова морская волна, я не имела ни малейшего понятия.
Это было нашей тайной – из всех выживших, что ютились в здании старой библиотеки, Райан О`Ши был единственным, кто сохранил веру в Господа. Он рассказывал, что его отец был священником, поэтому у него такая непоколебимая, но, к моей величайшей радости, не фанатичная вера. Я не одобряла этого, считая это огромной глупостью, но никогда не мешала ему молиться. В конце концов, брак ведь для того и создан, чтобы идти на компромиссы.
Вздохнув, я прислонилась спиной к стенке стеллажа, сложив руки на груди. Довольно часто меня посещали мысли о том, какой бы была наша жизнь, если бы мир, в котором мы жили, был... Нормальным. Таким, в каком прошла большая часть жизни моего отца и остальных застрявших здесь людей. Наверное, каждый здесь об этом задумывался, но что мы могли изменить? Никто не хотел рисковать, хотя и рисковать-то нечем было, а в одиночку перевернуть мир, к сожалению, не так-то просто.
- Эй, – я резко повернула голову. Райан стоял прямо передо мной, держа в руках мои рюкзак и автомат. Похоже, пока я ела, он уже успел собраться за нас обоих. Молча забрав из его рук свои вещи, я только успела закинуть рюкзак на плечо, как в ту же секунду оказалась прижатой к стене. Тёплые шершавые губы Райана накрыли мои, сжимая мои предплечья ладонями, он буквально вжимал меня в стену, не давая ни пошевелиться, ни вдохнуть. Отстранился он так же неожиданно, но руки не убрал. Пристально глядя мне в глаза, Райан, хмурясь, чуть ли не по слогам проговорил: - Будь любезна в этот раз обойтись без глупостей. Ладно?
Я ненавидела, когда он говорил со мной, как с ребёнком или как с душевнобольной. Райан был старше меня всего на пять лет, и это не давало ему никаких прав на то, чтобы указывать мне. Нет, может, он уверен в том, что, раз уж он мой муж, он имеет право мной командовать, но это не так.
- Ладно, – недовольно пробурчала я, отталкивая его. Перекинув ремень автомата через плечо, так, чтобы в любой момент можно было без проблем схватить его и открыть огонь, я быстрым шагом направилась в сторону выхода, зло бросив через плечо: - И не смей говорить со мной, как с психически больным ребёнком.
Райан молча последовал за мной, но я чувствовала его тяжёлый, обеспокоенный взгляд.
Гордость не позволила мне признаться ему в том, что я тоже боюсь за его жизнь.