Глава 8. Сквозь окутавший сознание туман до Скай едва доносился резкий голос Кедара, в котором слышались нотки приказа

— Муна!

Сквозь окутавший сознание туман до Скай едва доносился резкий голос Кедара, в котором слышались нотки приказа. Она попыталась очнуться, но была практически парализована и истощена душевным и физическим сражением прошлой ночи. И все же, решила она, не следует раздражать его до прибытия в Фее. Сделав чудовищное усилие над собой, ей удалось открыть глаза и держать их так, пока они не начали различать обстановку. Только тогда она подняла голову:

— Господин?

Он лежал на кушетке, склонившись над ней. Его карие глаза были полуприкрыты ресницами, и он снова напомнил Скай хищника из породы кошачьих.

— Я хочу тебя, — скомандовал он, — услади меня! — Он перекатился на бок, и его копье заколебалось в прохладном утреннем воздухе.

“О Боже!”— раздраженно подумала Скай. Может ли пресытиться этот мужчина? Она прекрасно поняла, что от нее требуется. Скрыв раздражение, она подползла к его ногам и начала ласкать его тело, поднимаясь все выше и выше. Он раскинул ноги, наслаждаясь ее ласками, еще больше возбуждающими его страсть, и Скай приподнялась, надвинувшись на него, пощипывая пальцами его соски. Со стоном он ухватил ее за бедра и окончательно положил на себя. Он так быстро проник в нее, что это вызвало даже боль, и она не смогла сдержать легкого вскрика. Он его не услышал или не обратил внимания. Его интересовало только собственное удовольствие.

— Да, скачи на мне, моя прекрасная Муна, — пробормотал он, закрыв глаза от наслаждения. — Европейки привыкли ездить на лошадях, моя прекрасная, ты ездила по-мужски?

— Да, господин, — ответила она.

— Ах, — почти промурлыкал он, — тогда пусть я буду твоей лошадью, моя прекрасная рабыня. Я жеребец, на котором ты мчишься на охоту! Скачи же хорошенько, не то я сброшу тебя!

Скай понимала, что эта игра должна изменить роли. Она должна стать для него наркотиком, без которого он не сможет обойтись.

— На моей родине, господин, я слыла лучшей наездницей, — шепнула она ему, чтобы возбудить его, и плотно сжала свои гладкие бедра. Опершись для сохранения равновесия руками о кушетку по обеим сторонам его головы, она наклонилась вперед так, чтобы ее груди касались его губ каждый раз, когда ее бедра совершали очередное движение любовного ритма. Она двигалась медленно, дразняще, возбуждающе, и вдруг Кедар осознал, что ситуация не находится более под его контролем.

— Отклонись назад, Муна, — резко приказал он.

— Как велит господин, — тихо ответила она, но в ее, голосе звучала ирония, которую он не преминул заметить.

“Сучка! — сердито подумал он. — Она дерзает претендовать на победу надо мной!” Протянув руки, он захватил ее груди и начал сдавливать ее нежную плоть, пока она не застонала, начиная терять ритм.

Теперь уже разъярилась Скай. Она хотела возбудить его, заинтриговать, а он воспринял это как выпад против своей мужественности. Она попыталась овладеть ситуацией, начав ласкать его грудь, но Кедар раздраженно прорычал:

— Нет, Муна! Ты не должна доминировать, это мое право! — Он снял ее с себя и положил рядом.

— Я только хотела усладить своего повелителя, — запротестовала она.

— Я прощаю тебя, — примирительно заметил он и, когда Скай успокоилась, продолжил:

— Как сказал мой дядя, ты не вышколена. Мне доставит удовольствие обучить тебя обязанностям послушной рабыни, прекрасная Муна. Теперь ложись на живот, и я удовлетворю свое желание. — Он мягко перекатил ее на живот и, оседлав ее, быстро вошел сзади, прежде чем она успела запротестовать. Он мягко двигался, заполняя ее целиком и стремясь лишь к удовлетворению собственного желания. Он придерживал руками только ее бедра, более нигде не касаясь ее. И когда он достиг вершины наслаждения, то быстро вынул свое орудие, оставив ее саму в муках неудовлетворенного желания.

Скай содрогалась от муки. Ее возбуждение достигло предела, но она не знала, как удовлетворить его. Она знала, что Кедар сделал это специально, чтобы показать ей, кто здесь хозяин, а кто раб. Не в состоянии найти выход, она начала жалобно всхлипывать. Ее слезы удовлетворили его гордость, и он сжалился над ней. Кедар снова перекатил ее на спину и начал нежно ласкать ее живот, но это, вместо того чтобы разрядить сексуальное напряжение, только усилило его. С саркастической усмешкой он снова полез в корзину и вытащил оттуда какой-то предмет.

— Вот, — сказал он, —: что облегчит твои страдания, моя прекрасная Муна. — И вручил ей эту вещь.

Скай открыла глаза, а затем приподнялась в удивлении.

— Что это? — спросила она, отбрасывая вещь от себя. Кедар подобрал ее и испытующе посмотрел на Скай.

— Это отвечает самым высоким требованиям, — сказал он, — и очень ценится женщинами в моем гареме. Не могу же я удовлетворить всех их одновременно. — Он снова повертел вещь перед глазами и заявил:

— Он в точности соответствует по форме и размеру оригиналу, Муна. Это называется дилдо. Возьми его, моя прекрасная рабыня, и действуй. Это облегчит твое положение.

Скай смотрела на дилдо, как на гадюку. Кедар был прав — по форме и размеру он точно соответствовал оригиналу. Дилдо был сделан из слоновой кости, повторяющей все подробности: от обрезанной головки до выпуклых вен у основания, в которое была вделана отполированная деревянная рукоятка, за которую женщина должна была держать его.

— Возьми его, — тихо приказал Кедар.

— Нет! — Скай была в ужасе.

— Возьми его, Муна, — повторил он, и в его голосе послышалась угроза.

— Пожалуйста, — взмолилась она, надеясь, что он снизойдет к ее мольбе. Но она понимала, что, если он останется непреклонен, ей придется подчиниться. Она не могла разочаровать его. Ей нужно было попасть в Фее! Она должна освободить Найла! Он заметил, что она поддается.

— Возьми его, — сказал он, — я хочу видеть, как ты используешь его. — Его рука снова скользнула к ее животу, распаляя ее страсть.

Скай содрогнулась, но взяла предмет ослабевшими пальцами. Она была в шоке.

— Я никогда не видела ничего подобного и тем более не пользовалась этим, — сказала она, — я просто не знаю, как с ним обращаться, господин.

Кедар сел, скрестив ноги, спиной к завешанной бархатом стене и лицом к Скай. Наклонившись вперед, он подложил подушку под ее бедра.

— Раздвинь ноги, — приказал он и, когда она подчинилась, начал ласкать сердце ее женственности. — Ты так красива здесь, — промурлыкал он, наблюдая, как его пальцы скользят по ее увлажнившейся чувствительной кожице. — У меня было много прекрасных женщин в гареме, но столь прекрасной во всех отношениях, как ты, — нет. Ты нужна мне вся целиком, моя прекрасная Муна.

Скай снова содрогнулась, так как его опытные пальцы раздували пылающий внутри нее огонь. Инстинкт приказывал ей бежать от этого человека, этого ужасного мужчины, который действительно желал заполучить ее всю, всю целиком, даже то, что она не дарила еще никому. Она согласилась играть в слишком опасную игру — и теперь не было дороги назад. Его ласки возымели должный эффект, и она застонала от страсти.

— Ну пожалуйста, мой повелитель, пожалуйста, овладей мной, — просила она, зная заранее, что он откажется, стремясь заставить ее подчиниться его непреклонной воле.

— Используй его! — снова приказал он. — Действуй!

— Пожалуйста, мой господин! Только не это! Возьми меня сам! — В ее голосе послышались столь жалобные нотки, что Кедар улыбнулся.

— Нет, Муна, используй дилдо! Я — этот дилдо, и я приказываю тебе! — “О Аллах!”— подумал он: зрелище ее раскрытого влагалища возбуждало его даже больше, чем он мог предполагать. И все же ему следовало принудить ее к этому, иначе она решит, что может управлять им по своему желанию.

Сделав глубокий вздох, Скай ввела дилдо в свое тело, невольно раскрыв рот, когда его гладкий, прохладный ствол скользнул в нее. Сквозь полуопущенные ресницы она видела, как Кедар наслаждается этим зрелищем, его карие глаза перемещались с ее лица на ее руки, управляющие дилдо. Но гладкая слоновая кость не смогла облегчить ее страдания.

Все же она принялась стонать и мотать головой, понимая, что ему нужно именно такое представление. Однако провести Кедара было не так-то просто. Он понял, что дилдо не привел к желаемому эффекту, и наклонился вперед, поглаживая розовую жемчужину ее женственности. Она вздрогнула, словно к ней прикоснулись раскаленным железом. Ее руки отпустили дилдо, и она снова простонала — на этот раз честно, и Кедар подхватил рукоятку, которую выпустили ее руки. Одной рукой он ласкал ее маленькую драгоценность, а другой орудовал дилдо. Она вскрикнула, достигнув оргазма, и он немедленно вынул из нее дилдо.

— Ну вот, Муна, не так это и страшно, — промурлыкал он, лаская ее колышущиеся груди. — А теперь я вознагражу тебя, моя несравненная голубоглазая рабыня.. Ты так прекрасна, моя Муна, так сладка! — Кедар лег на Скай и вошел в нее. — Ну, моя радость, разве это не лучше? Я не должен баловать тебя, но сейчас я не могу устоять.

Она едва спустилась с вершины, как его движения снова повлекли ее вверх. Она пискнула, выражая протест, но он только тихо рассмеялся, а затем склонился над ней и впился в ее губы. Паника снова охватила ее — она опять теряла контроль, но Кедар не заметил этого страха. Он раздвинул ее губы и начал сосать язык, в то время как его стройные бедра неустанно двигались вперед и назад, пока они оба не достигли вершины.

Его страсть увлекла ее, и теперь она лежала, постанывая, совершенно опустошенная. Страх исчез после того, как он отпустил ее. Он лежал рядом, столь же истощенный, неровно дыша. Наконец он хрипло сказал:

— Аллах милосердный, ты опустошила меня, Муна!

Теперь оставь меня, несравненная. Мне нужно отдохнуть. Скай едва была в состоянии сползти с кушетки, но она знала, что ей нужно еще покинуть комнату. Ей самой надо было остаться одной, чтобы восстановить свои силы. На подворачивающихся ногах она медленно доплелась до выхода, подхватив на ходу свои шаровары и болеро. Быстро оделась у выхода и, пошатываясь, добралась до женской половины в другом крыле дома. Найдя свою комнату, рухнула на кровать и мгновенно заснула. “Сон для нее — лучшее лекарство”, — подумал Осман, который был в это время у своей жены и видел из комнаты Алимы проходившую мимо Скай.

Великий астролог вернулся в библиотеку и, устроившись поудобнее, принялся размышлять над сложившейся ситуацией. Он знал, что за человек его племянник, но он знал и то, что Скай достаточно сильна, чтобы преодолеть его чувственность. За два дня после ее прибытия в Алжир он успел составить ее полный гороскоп и гороскоп Найла Бурка. Гороскоп Найла получился достаточно простым, но гороскоп Скай был удивителен: согласно его вычислениям, ее жизнь только начиналась. Не все в гороскопе понравилось бы ей, но она обладала достаточно сильной и зрелой душой, чтобы пережить это. Скай О'Малли выживет, несмотря ни на что.

Осман еще раз просмотрел гороскоп Кедара, так как тот играл во всей этой ситуации ключевую роль. Кедар силен, и его звезды тоже сильны, но силы, хранящие Скай, еще сильнее. Осман знал, что она сможет управлять своей судьбой, даже находясь в руках Кедара. Легкая улыбка заиграла на его губах, а вокруг глаз появились лучики морщин. Он так и думал, что после ночи с Кедаром Скай окажется опустошенной и напуганной. Кедар — самый сексуальный мужчина из тех, кого встречал Осман, и его неутомимость в страсти была легендарной даже в Фесе. При этом, раз Скай оправилась от своего первого шока и ее жизненные инстинкты оказались несломленными, она должна представлять собой чудо. Осман почувствовал нечто вроде жалости к Кедару — он знал, что его племянник никогда не был влюблен, и надеялся, что и Скай не пробудит в нем это чувство. Он не хотел вреда для Кедара. Так трудно разрываться между таким другом, как Скай, и семьей!

Осман выкинул из головы эти мысли и сосредоточился в медитации. Так его и обнаружила Алима несколько позже в это утро. Она осторожно похлопала его по плечу. Жизнь начала возвращаться в глаза астролога, и, улыбнувшись своей любимой жене, он сказал:

— Кедар проснулся и захотел узнать, разделю ли я с ним дневную трапезу.

Алима улыбнулась и покачала головой:

— Не знаю, стоило ли мне трудиться и приходить к тебе. Ты хоть бы притворился, что не знаешь, о чем я хочу сказать!

— Ты слишком проста, — поддразнил он ее, — твое сознание прозрачно для меня, как стекло. Я знаю все, о чем ты думаешь.

— Все?! — иронически улыбнулась мужу Алима.

— Женщина, твои мысли нескромны! — изобразил гнев Осман, но Алиму не так-то просто было провести.

— День будет длинный и жаркий, и твой племянник не захочет потратить его впустую. Осман ухмыльнулся и спросил:

— Как Муна?

— Она сейчас не очень-то благодарна тебе, мой господин. Она теперь в бане. И хотела бы поговорить с тобой до того, как Кедар снова призовет ее.

Осман кивнул:

— Я могу войти на женскую половину беспрепятственно — это ведь мой дом. Когда она вернется туда, пошли ее ко мне. Мы втроем поговорим. Тебе лучше находиться с нами, чтобы не возникло подозрений. Алима кивнула.

— Я устрою все это, господин, — сказала она и вышла от него.

Осман поднялся и пошел искать Кедара, Ему было любопытно узнать, что его племянник скажет о своей новой рабыне Муне. Кедар уже побывал в бане и теперь возлежал на кушетке. Его массировал раб, гигант-негр Даган. Увидев дядю, он знаком приказал слуге убраться и натянул на бедра одежду. Осман успел заметить его мощную грудь и мускулистые руки. Кедар был в прекрасной физической форме, что было удивительно, учитывая его сексуальный аппетит, подумал Осман. Да, решил он, главное — это молодость.

— Дядя! — радостно воскликнул Кедар. — Как благодарить мне тебя за Муну? Она невероятна, восхитительна! Такой женщины у меня еще не было!

— Рад, племянник, что мне удалось доставить тебе радость такой малостью, как рабыня. Кедар ухмыльнулся:

— Конечно, ты прав. Она не вышколена, но очень способна, ее легко обучить всему, несмотря на некоторое упрямство. Ключ к повелеванию женщиной — твердость. Твердость и строгость. Не следует бояться наказывать даже столь прекрасное существо, как Муна.

— Ты наказывал ее? — Осман пытался справиться с беспокойством. — Эта девушка стоила мне целое состояние, Кедар.

— Нет, видит Аллах! — рассмеялся Кедар. — Боюсь, с возрастом я стал сентиментальной, дядя. Мне не хочется поранить ее прекрасную кожу. Думаю, если она снова проявит неповиновение, придется наказывать ее как-то иначе, без использования плети. Нет, я не наказывал ее, хотя она не во всем повиновалась мне этой ночью и мне пришлось пару раз принуждать ее. Но она подчинилась и стала потом совсем послушной.

— Да, — сказал Осман, — думаю, рассудок Муны всегда пересилит характер. Кстати, племянник, как долго ты собираешься гостить у меня на этот раз? Прошлым вечером мы почти не поговорили — ведь ты так жаждал попробовать эту рабыню. Это, конечно, понятно — путешествие из Феса было долгим, ты был одинок.

— Но я более не одинок, — улыбнулся Кедар, — я останусь с тобой на месяц или более, мой добрый дядя. У меня есть важные дела в Алжире, и теперь, когда ты так потрафил мне, я не хочу спешить.

Так двое мужчин продолжали мирно беседовать, а затем разделили легкую трапезу. Потом Осман извинился и направился на женскую половину. Здесь, в спальне Скай, он нашел ожидающих его Алиму и Скай.

— День добрый, дочь моя, — холодно приветствовал он ее. Скай зарделась при виде Османа и улыбнулась.

— Не могу не обвинить тебя в том, что не предупредил меня о похотливости твоего племянника, Осман, — сказала она, — но ты не говорил мне, что он велик, как бык, и совершенно ненасытен. Я чуть не умерла в его объятиях прошлой ночью. И все же это единственный путь попасть в Фее и спасти моего мужа. Итак, теперь мы можем поговорить серьезно.

Осман кивнул:

— У тебя есть сомнения, я вижу.

— Насколько верно, что твой младший племянник Гамаль поможет мне спасти Найла? Если он и в самом деле любит принцессу, у него могут быть свои соображения.

— Я постоянно на связи с Гамалем, Муна. — Осман пристально взглянул на нее. — Но если он и переменит свои планы, что ты будешь делать? Не оставишь же ты своего мужа в гареме принцессы? — Нет, Осман, нет. Я постараюсь найти выход.

— Я знаю, — был ответ, — и твоя судьба — поездка в Фее.

— А что говорят звезды о возвращении, Осман? — Скай смотрела ему прямо в глаза.

— Ты увидишь зеленые луга твоей родины, дочь моя, — последовал уклончивый ответ. — Скажи же мне теперь, что еще беспокоит тебя?

— Твой племянник. Осман. Он чрезвычайно ревнив. Предоставит ли он мне хотя бы немного свободы, или я буду замкнута в стенах его гарема?

— Я поговорю с ним, Муна. Он сказал, что собирается остаться в Алжире еще месяц. Я постараюсь убедить его предоставить тебе свободу в передвижении по городу, разумеется, с надлежащим сопровождением.

— Он собирается быть тут еще месяц? Осман, нельзя ли уговорить его не тратить здесь время попусту? Ты сам сказал, что дорога каждая минута!

— Он прибыл только вчера, дочь моя. Не могу же я отослать его сразу назад. Не знаю, что у него за дело, но думаю, что скоро узнаю. Тогда, возможно, смогу ускорить его отъезд. Будь терпеливой, дочь моя. Ты еще не поняла, что все происходит в свое время и ни на мгновение раньше.

В дверь постучали, и рабыня просунула голову в комнату.

— Господин Кедар послал своего раба Дагана за Муной. Скай кивнула.

— Я иду, — ответила она, и голова исчезла. Скай поднялась. — Сейчас всего два часа пополудни, — сказала она, слегка позевывая. — Я не спала и шести часов. Один Бог знает, на сколько меня хватит!

— Вероятно, вечером он пойдет на пир с друзьями и оставит тебя, — успокоил ее Осман.

— Но потом он вернется. Друг мой, и я должна буду ожидать его в нетерпении.

— И будешь, — спокойно сказал Осман.

— Да, — ответила Скай, — буду.

Она вышла, а Алима с тревогой посмотрела на мужа.

— С ней будет все в порядке, муж мой? Плохо же мы отплатим за доброту Халида эль Вея, если подвергнем ее опасности!

— Ты просто нежный цветок, моя Алима, — сказал Осман, — а Скай, несмотря на ее изящную внешность, крепка и гибка, как сталь толедского клинка. Ее нельзя сломить.

Она выживет, несмотря на свои страхи.

Пока Осман успокаивал свою жену, Скай плелась за гигантом Даганом в комнаты Кедара. Несколько часов сна и баня восстановили ее силы: щеки полыхали, как розы, а глаза блестели, как цейлонские сапфиры. На ней был простой голубой газовый кафтан, а черные волосы заплетены в одну толстую косу, украшенную только речным жемчугом и серебряным кружевом.

При виде Кедара ее глаза вспыхнули. Он напомнил ей пантеру, приглядывающуюся к добыче, и Скай пришлось справиться с легкой дрожью, пока она опускалась на колени и склонялась в поклоне, прикоснувшись головой к его туфле.

— Встань, Муна, — произнес он, жадно притягивая ее к себе. — О Аллах милостивый! Возможно ли женщине так сиять? — Его губы тут же оказались на ее губах, и Скай обняла его, прижимаясь своими формами к нему. Кедар вздрогнул и удивленно отпрянул. — Еще ни одна женщина не поступала со мной так, — сказал он, с любопытством, глядя на нее.

— Я не хочу разочаровывать тебя, господин, — покорно ответила она.

— Знаю, моя прекрасная. Я удивился себе — думал, что, насытившись твоим прекрасным телом всего несколько часов назад, я удовлетворен. Но еще ни одна женщина не прикасалась ко мне так, как ты, и оказалось — я еще не насытился.

— Тебе нужно только приказать, мой господин. Медленная улыбка озарила черты его лица, и он повернулся к черному рабу, стоявшему в ожидании приказов господина:

— Ну, Даган, разве не чудо преподнес мне мой дядя?

— Да, хозяин, господин Осман щедр. Кедар посмотрел на Скай.

— А ты, моя прекрасная Муна, что ты думаешь о Дагане? Он у меня уже десять лет, и я могу доверить ему свою жизнь.

— Я не говорила с этим мужчиной, господин, так как не знаю, дозволено ли это мне. Кедар расхохотался:

— Даган не мужчина, он евнух. Я не позволил бы ему приблизиться к тебе, не будь он оскоплен. — Он повернулся к рабу. — Встань, Даган, Я хочу преподать Муне тот урок, который я даю всем женщинам в гареме.

Негр широко улыбнулся:

— Да, хозяин!

Кедар начал медленно расстегивать жемчужные пуговицы кафтана Муны. Закончив, он скинул его с ее плеч, и тот бесшумно соскользнул на пол. Его руки блуждали по ее груди.

— Каждая женщина, моя Муна, должна чего-либо бояться. Большинство женщин в моем гареме боятся плети, но твоя кожа столь прекрасна, что я не могу позволить себе испортить ее. Следовательно, необходимо изобрести для тебя такой способ наказания, чтобы ты опасалась его, и я придумал — бастинадо. Наказывали ли тебя так?

— Никогда, господин. — Конечно, она знала, что такое бастинадо — удары по пяткам, — но ей не верилось, что Кедар способен на такую жестокость.

— Значит, ты не будешь бояться того, чего не знаешь. Вот я и хочу преподать тебе урок бастинадо, моя прекрасная Муна. Тогда ты поймешь, чего тебе следует опасаться. Каждый раз, когда ты совершишь что-либо против моей воли, ты будешь предана этому наказанию. — Кедар повернулся к Дагану. — Я подержу ее, — сказал он и спокойно приказал Скай:

— Ляг на спину на пол и положи свои ноги на эти подушки.

Скай была в ужасе.

— Господин, — начала она умолять его, — пожалуйста, пощади!

Он начал уговаривать ее, нежно обняв:

— Ну, ну, мое сокровище, конечно, ты испугана, но без этого урока не обойтись. Ты будешь бояться только тогда, когда узнаешь настоящую боль. Тогда ты узнаешь, что будет наказанием за проступок. Ну, Муна, это будут всего пять ударов. Пожелай я в самом деле наказать тебя, это были бы двадцать или даже больше, в зависимости от проступка.

Он положил ее на ковер и встал рядом на колени, устроив ее как можно более удобно. Потом уселся на ее бедрах и, наклонившись вперед, крепко зажал ее ноги.

— Начинай, Даган! — приказал он негру. Боль от первого удара вырвала у нее стон. Возвышавшийся над склоненной головой Кедара Даган зловеще ухмыльнулся, нанося второй ужасный удар. На этот раз Скай вскрикнула в полный голос:

— Пожалуйста, господин Кедар! Пожалуйста, перестаньте! Перестаньте!

Однако Кедар был человеком слова, и на ее нежные пятки упали третий, четвертый и пятый удары, отчего они начали гореть. Боль была столь жгучей, что Скай потеряла сознание, что было для нее единственным возможным выходом.

Она была в обмороке несколько мгновений, и ее привел в сознание мурлыкающий голос Кедара:

— Ну, мое сокровище, теперь ты знаешь, какую цену придется заплатить за непослушание, или нет?

— Да, мой господин, — едва прошептала она.

— Повтори то, чему я научил тебя прошлой ночью, моя прекрасная Муна.

Скай содрогнулась. Она отлично понимала, чего он ждет от нее, и каждая клеточка ее тела протестовала против произнесения этих слов. И все же теперь она знала: стоит ей чуть-чуть разгневать его — и он, не колеблясь, применит это ужасное наказание, которого она уже так боялась. Она перекатилась на живот, а затем встала на колени, касаясь головой пола.

— Я — рабыня моего господина Кедара, — тихо произнесла она, — я существую только ради его удовольствия.

Стоящий над ней Кедар усмехнулся, довольный ее поведением, и поднял ее, чтобы заглянуть в ее лицо.

— Ты усвоила это быстро, мое сокровище, — одобрил он ее, — и я верю, что ты станешь моей любимицей. — Он нежным движением стер слезу, текущую по ее щеке. — Ну же, моя прекрасная Муна, не о чем плакать. Я доволен тобой. — Он улыбнулся ей и потащил ее к кушетке. Она дрожала от шока, и он нежно положил ее на ложе, лег рядом и обнял ее. — Даган, принеси закуски, — распорядился он.

Скай внезапно осознала свою наготу.

— Пожалуйста, господин мой, могу ли я одеться?

— Не стыдись Дагана, мое сокровище. Для него ты ничего не значишь, а мне ты больше нравишься в этом виде. — Он нежно поцеловал ее, лаская ее груди. — Ты так прекрасна, — шептал он, — твоя кожа так чиста, так совершенна.

Эти слова она слышала много раз в течение последующих недель. Ее красота зачаровывала и поглощала его. Он занимался только ею. Он редко говорил с ней о чем-либо постороннем, его речь была речью хозяина и любовника. Дни текли монотонно. Утром она спала, днем, после бани, приходила к нему, позже уходила к себе и снова спала, купалась, ужинала одна или с Алимой, а иногда и с Османом, ожидая возвращения Кедара после делового дня вечером. Всю ночь они проводили вместе, расставаясь рано утром, когда она уходила к себе. Он был ненасытен как любовник и совершенно не похож на мужчин, которых она знала раньше. Он заботился лишь о своем наслаждении и брал ее за ночь трижды, а иногда и шесть раз. Казалось, он никогда не устанет ласкать и целовать ее.

Кедар пугал Скай. Это был человек бешеного темперамента, и она страшилась рассердить его. Угроза бастинадо оставалась реальной, и она все время боялась этого. Все же она старалась как-то заинтриговать его, чтобы не прискучить ему. Так, она обнаружила, что его чрезвычайно занимают быстрые смены ее настроения, поэтому она старалась быть то застенчивой, то, в следующий момент, дерзкой. Она поняла, что ему важна ее реакция на его любовную технику, и поэтому, даже если он был слишком стремителен, она делала вид, что он пробуждает в ней страсть. Это льстило ему, и в такие минуты он мурлыкал, как огромный кот, в образе которого она представляла его.

— Ты совершенство, — мурлыкал он ей на ухо. — Прелесть, сладкое совершенство! — Но чаще всего эти слова заставляли ее содрогаться.

Накануне отъезда в Фее комнату Скай на женской половине посетил Осман. Он чувствовал себя несколько виноватым перед ней хотя бы за то, что вокруг ее глаз появились едва заметные красные круги. Однако никогда еще он не видел такой устремленности, которая теперь появилась у нее. — Я получил весть от Гамаля, дочь моя. Он сообщает, что твой Найл еще жив.

— Слава Богу! — радостно выдохнула Скай.

— Скай, — впервые за много дней он назвал ее по имени, — мне не нравится твое влияние на Кедара. Даже если бы ты специально стремилась соблазнить его — а я знаю, что ты не стремилась, — ты не могла бы справиться лучше. Когда он приходит ко мне, то говорит только о тебе и твоей красоте. Если бы я не знал его, я решил бы, что он влюбляется в тебя, а это, дочь моя, недопустимо. Я, конечно, знал о его репутации, но, честно говоря, никогда не подозревал в нем такого темперамента. Не слишком ли сложную задачу задал я тебе?

— Ты сам это сказал. Осман. Другого выхода нет. Найл жив, и я не успокоюсь, пока не освобожу его. Разве я могу, зная, что он жив, вернуться к прежней жизни? Я могу попасть в Фее только одним путем, и я уже на этом пути. Почему ты беспокоишься? Уж не изменились ли внезапно мои звезды. Осман?

— Нет, звезды не изменились, и ты всегда достигнешь желаемого, Скай, хотя дорога будет терниста и даже ты сама не будешь знать, чего же ты хочешь на самом деле. В конце концов ты достигнешь цели. В этом звезды особенно покровительствуют тебе.

— Тогда завтра я еду в Фее, — спокойно сказала Скай.

— Он не груб с тобой? — Осман даже закраснелся от своих слов, но его и в самом деле беспокоила сложившаяся ситуация, в которой по его вине оказалась Скай. Он никогда не видел раньше, чтобы его племянник был так чем-либо увлечен, тем более женщиной. Алима же как-то сказала, что видела у Скай синяк и следы на коже, которые могли свидетельствовать, что Кедар дурно обращается с ней.

— Твой племянник чересчур темпераментен, стремясь, завоевать меня, — уклончиво ответила Скай. — Нет, бить он меня не бил, но угрожал в случае плохого поведения применить бастинадо. Он показал мне, что это такое, на примере. Он вовсе не желает портить мою кожу плетью, так что его маленький урок должен был быть предупреждением, чтобы мое поведение всегда было примерным. И я должна признаться. Осман, это испугало меня.

— Да проклянет его Аллах! Я поговорю с ним сегодня, дочь моя. — Осман рассердился, и его глаза так гневно горели, что Скай удивилась — с ней он всегда был мягок.

— Осман! — В ее голосе звучало предупреждение. — Ты не должен учить его, как обращаться с его собственностью, ты же знаешь. Ты подарил меня ему, и теперь я полностью в его воле. Сейчас Кедар, несмотря на всю его жесткость, обожает меня, но он не глупец. Он даже может начать ревновать меня, а мне бы этого не хотелось.

Осман вздохнул, соглашаясь с ней.

— Ты права, дочь моя. Я позволил своему отцовскому чувству к тебе затуманить мой рассудок. Не бойся, Скай. Что бы ни случилось, я смогу извлечь тебя из Феса, когда ты захочешь. Я не позволю тебе кончить дни в гареме моего племянника — это-то уж точно не твоя судьба!

Скай лукаво улыбнулась ему, и эта улыбка тронула его сердце — он уже много дней не видел, чтобы она улыбалась.

— Надеюсь, что нет, мой друг. Хотя я, честно говоря, мечтаю добраться до гарема Кедара: может быть, там к его услугам окажется больше женщин и он не станет так часто пользоваться мной. Ты знаешь. Осман, я никогда не думала, что от любви можно устать, но, видит Небо, я устала! Твой племянник не имеет равных по силе, он может заниматься любовью всю ночь напролет и, похоже, даже не страдает от недосыпания, как я!

Осман сочувственно покачал головой.

— Говорят, первая женщина у него была в десять лет — я сестра была в ужасе, но ее муж был доволен, что сумел зачать такого темпераментного наследника — тем более что тогда Кедар был единственным сыном.

— У него есть дети? — спросила Скай. — Он никогда не говорит о своих женщинах, да и вообще редко говорит со мной, я слышу от него только приказы.

— Хотя у него нет жены, несколько детей рабыни родили ему. Но в отличие от большинства отцов он о них не заботится. Не думаю даже, что он помнит имена, возраст и пол своих детей. Наверное, он не любит детей. — Осман решил дипломатично умолчать о том, что Кедар сказал ему о желании иметь детей от Муны. Скай не о чем было беспокоиться, пока у нее был настой от беременности. — Как твой настой? — спросил он обеспокоенно. — Хватит ли его на несколько месяцев, дочь моя?

— Я как раз сделала новую большую порцию. Кедар разрешил мне пойти на рынок с Алимой, так что я получила все необходимые ингредиенты. Он похож на притирание и пахнет так же, так что вполне сойдет за косметику. Осман.

Кедара позабавила идея отпустить меня на рынок, его развлекает то, что я могу ходить всюду свободно и никто не заподозрит, какой я “лакомый кусочек”, по его словам. Я так задрапирована в яшмак и покрывало, что никто не сможет разглядеть меня. Кедар сказал, что в Фесе — сказочный рынок.

— Тебе он понравится, дочь моя. Тебе как торговцу доставит удовольствие зрелище всех этих товаров. Не скупись — ты любимица Кедара, и он будет щедр. Почаще покупай подарки женщинам и детям в гареме, и у тебя будет много друзей.

— Я еду в Фее не для того, чтобы заводить себе друзей, Осман.

— Но лучше не заводить врагов среди женщин гарема. Когда женщины ревнуют, они могут быть опасны — разве ты забыла Ясмину? Будь очаровательной и дружелюбной, и более всего — ' — щедрой. Никогда не знаешь, когда тебе понадобится друг, особенно в гареме Кедара.

— Никто из женщин не посмеет изменить ему, Осман. Он не медлит с наказанием ослушников, настоящих или воображаемых. Никто не рискнет лечь под плеть из-за меня, сколь бы щедрой я ни была. Одну свою фаворитку он приказал забить до смерти, ты знаешь это. И все же я воспользуюсь твоим советом и буду дружелюбной.

— Мне будет легче, если ты станешь такой, Скай, — сказал Осман. Он встал с дивана и, взяв ее руки в свои, произнес:

— Да благословит тебя Аллах на этом пути, дочь моя! Он не преминет услышать твои молитвы, ибо дело твое правое. Только один совет могу тебе дать: тщательно подумай, прежде чем действовать, не позволяй страху или восторгу овладеть тобой и привести к поспешности. Ты победишь!

Она взглянула в его загадочные, великолепные глаза и на краткий миг утратила сознание. Глядя в их глубину, она поняла, что выживет, и что-то похожее на экстаз охватило ее. Ей удастся спасти Найла! Они вернутся домой в Ирландию и будут счастливо растить своих детей и стариться вместе! Тут Скай удалось снова овладеть своими чувствами, и она сказала:

— Спасибо Осман, мой старый друг. Спасибо! — Обвив его шею руками, она поцеловала его в щеку.

Астролог внезапно вспыхнул, но тем не менее тоже обнял ее. Затем, не говоря ни слова, вышел из комнаты.

— Прощай, мой друг, — сказала она вслед, и Осман повернулся. В его глазах была нежность.

— Прощай, дочь моя, — тихо ответил он. Скай, следя глазами за тем, как он уходит, думала о том, встретятся ли они вновь после того, как завтра она покинет Алжир.

Несмотря на то что следующим утром они должны были покинуть Алжир, Кедар не изменил своим ночным привычкам. Возможно, именно то, что они направлялись в Фее, усилило его желание к Скай. Он наслаждался, лежа обнаженным на разноцветных подушках, раскинув ноги, в то время как Скай стояла между ними на коленях, ягодицы опирались на пятки, а руки были раскинуты для равновесия. Руками он поддерживал свое орудие, которое она обрабатывала губами, языком, зубками. Вскоре ему уже не нужна была ее помощь, и она послушно легла на спину, чтобы принять его.

После того как он взял ее трижды, она осмелилась взмолиться:

— О господин, достаточно, ведь я не смогу завтра встать, чтобы ехать в Фее!

В ответ он разразился хохотом, но тем не менее оставил ее засыпать на подушке рядом с его ложем, где она лежала, до рассвета, пока ее не разбудила его нога.

— Если тебе нужна баня, Муна, то не медли. Весь следующий месяц у тебя не будет условий для настоящей бани. Иногда мы будем останавливаться лагерем у источника, но ты сможешь использовать его только в том случае, если я буду убежден в том, что тебя никто не увидит.

Скай вскочила на ноги.

— Спасибо, господин, — сказала она, хватая кафтан и накидывая его на себя на ходу. Она торопилась, пока он не передумал и похоть в нем не возобладала.

— Подожди!

Она повернулась, думая: “О Боже, только не снова!”

— У меня есть для тебя небольшой подарок, — сказал он. — Когда будешь купаться, надень его. — И он протянул ей что-то.

— Спасибо, господин, — тихо произнесла она, принимая подарок. — О, браслет! Какой красивый!

— Это ножной браслет. Я заказал его специально для тебя. После того как ты наденешь его, его невозможно будет снять, только срезать. Иди!

Скай покинула комнату, ощупывая по дороге браслет.

Это был гладкий золотой обруч, на поверхности которого вился геометрический узор и были выгравированы какие-то арабские буквы. В него были Вделаны несколько крошечных сапфиров. Браслет был прекрасен.

Поспешив к себе, она разбудила свою рабыню Заду и послала ее в баню, чтобы предупредить Нигеру и ее помощниц. Зада была первым подарком Кедара. Он лично сопроводил ее, закутанную в покрывало так, что оставалась только щель для глаз, на невольничий рынок, чтобы купить ей рабыню. Он думал выбрать европейку, чтобы ей не было одиноко. Это было мило с его стороны, но Скай настояла на том, чтобы купить молодую аравийку. Если бы он упорствовал и купил европейку, то ее мучили бы угрызения совести, после того как она покинула бы Фее, а эта женщина осталась бы там. Аравийку же просто отдадут новой хозяйке, ничего страшного. Зада вернулась.

— В бане ждут тебя, госпожа.

Скай кивнула и направилась в баню. Когда она вернулась, Зада уже приготовила одежды для путешествия. Скай молча надела длинную кремовую рубашку, бежевую джеллабу, вышитую коричневым шелком и украшенную маленькими топазами, и мягкие туфли из сафьяна. У джеллабы был капюшон и широкие рукава. Прежде чем накинуть его на голову Скай, Зада расчесала длинные черные волосы госпожи, собрала их при помощи узких золотых ленточек в косу и застегнула золотистое газовое покрывало.

— Ступай к моему господину Кедару, — приказала Скай, — и скажи, что я прошу его разрешить мне из-за жары не надевать яшмак.

Зада послушно побежала выполнять приказание госпожи и через несколько минут вернулась с ответом:

— Господин сказал, что ты должна быть в яшмаке, пока не сядешь в повозку. Только после этого ты можешь снять его, не раньше.

— Отлично, — сказала Скай, — найди госпожу Алиму и попроси ее зайти ко мне. Я хочу попрощаться с ней.

Зада снова помчалась с ее поручением и через несколько минут вернулась с Алимой. Скай отослала рабыню, приказав ей проследить за сборами к поездке.

— Думаю, она шпионит для Дагана, который докладывает о моем поведении Кедару, — сказала Скай.

— Он так ревнует тебя, — ответила Алима. — Следует ли тебе ехать туда, Скай? — Алима говорила по-французски, так что, если бы кто и подслушивал их, все равно ничего не понял бы.

— У меня нет выбора, Алима. Если бы на месте моего мужа был Осман, разве ты не попробовала бы помочь ему? Я не могу вернуться домой, зная, что Найл жив и в плену. Как буду я смотреть в глаза нашим детям? Лучше нам обоим умереть, чем вернуться, оставив его в рабстве.

— Ты так сильно любишь его, правда?

— Да, Алима. Я люблю Найла каждой своей клеточкой! Я не успокоюсь, пока мы снова не будем вместе и в безопасности.

— Будь осторожна, Скай, — попросила ее Алима. — Не делай ничего, пока не убедишься, что Кедар не схватит тебя. Он очень жесток, ты знаешь это.

— Да, — сказала Скай, содрогнувшись при воспоминании, о бастинадо. — Он жесток. И все же он может быть добрым. Посмотри на браслет, который он подарил мне, — такой милый. — Скай передала вещичку Алиме. — Ты ведь читаешь по-арабски, что на нем написано?

Алима взяла браслет и принялась тщательно осматривать его. Когда ее глаза пробежали по арабской вязи, она нахмурилась.

— Это просто животное! — пробормотала она. — Он делает прекрасный подарок, но портит его своей злой волей.

— Что там сказано?

Алима посмотрела на Скай и тихо ответила:

— Тут написано: Муна, собственность Кедара.

— Я не надену его! — взорвалась Скай.

— У тебя нет выбора, — “— печально сказала Алима. — Этот браслет говорит о привилегированном положении раба. После того как ты защелкнешь застежку, только ювелир сможет освободить тебя от него. — Она вернула браслет Скай.

Глаза Скай потемнели от гнева, она раздумывала над тем, не вышвырнуть ли золотой обруч в ближайшую кучу мусора. Однако она знала, что не сделает этого. Наклонившись, она застегнула браслет на правой щиколотке. Ей было известно, какое наказание последует за неповиновением воле Кедара, и она вовсе не желала снова отведать бастинадо.

Поднявшись, она встретила сочувственный взгляд Алимы.

— Ты смелее, чем я могла бы мечтать, — сказала жена Османа.

Скай пожала плечами:

— Ты же говоришь, у меня нет выбора.

— Госпожа, пора идти, — неожиданно материализовалась Зада.

— Тогда накинь на меня яшмак. Зада. Быстрее! Мы не можем заставлять господина ждать. — Она взглянула на Алиму, и в ее зеленовато-голубых глазах снова появилась тревога. — Как ты думаешь, она понимает по-французски?

Алима рассмеялась:

— Ни в коем случае. Это юная берберка из многодетной семьи. Они просто продали ее, так она рассказала Нигере. — Лицо Алимы стало снова серьезным, и она крепко обняла Скай. — Будь осторожна, госпожа, и Аллах поможет тебе!

Скай обняла ее в ответ.

— Я постараюсь, Алима. Спасибо за гостеприимство, и молись за меня, прошу тебя, мне нужны твои молитвы!

Затем Зада засуетилась вокруг нее, натягивая капюшон джеллабы, застегивая покрывало, помогая влезть в черный шелковый яшмак, чей капюшон ниспадал ей на лоб, и надевая второе покрывало.

— Ты меня задушишь, — запротестовала Скай.

— Даган сказал, что господин приказал укрыть тебя должным образом, — ответила рабыня.

Скай закусила губу и замолчала. Спорить было не о чем: хоть она и любимица Кедара, она такая же рабыня, как Даган или Зада. Нельзя возразить слову господина. Она спокойно стояла, пока рабыня суетилась вокруг, пристраивая покрывало, а когда Зада закончила, Скай посмотрела на Алиму, и внезапно, от очевидной комичности ситуации, в ее глазах заплясали веселые чертики. — Интересно, кто может увидеть меня по пути из комнаты в ваш двор, что следует так закутывать меня? — спросила она по-французски.

— Это просто еще одно средство показать его власть над тобой, Скай, — ответила Алима.

— Нельзя заставлять господина ждать, — напомнила Зада.

Скай и Алима обнялись в последний раз, и затем Скай вышла за своей рабыней из спальни, прошла через дом, который некогда был ее домом, и вышла во двор, где уже почти собрался весь огромный караван Кедара. Фесский торговец прибыл в Алжир с большим грузом и увозил отсюда не меньший. Множество мулов и верблюдов были нагружены тюками с товарами. Караван сопровождал большой отряд вооруженных наемников, которые прибыли с Кедаром из Феса и теперь возвращались туда с ним.

Днем караван будет двигаться, а по ночам будет привал для еды и отдыха животных. Ежедневно им предстоит проходить по двадцать миль по узкой дороге у подножия Атласских гор. Плохо охраняемые караваны здесь непременно становились жертвой многочисленных бандитов. Кедар же за свои неоднократные переезды не потерял и верблюда, так как никогда не скупился на большую охрану. Он считал, что экономия на охранниках, из-за которой можно утратить гораздо более ценный груз, — плохая экономия.

Скай ехала в закрытой повозке, которую тащили два крепких мула. Изнутри повозка была отделана красным шелком и снабжена двумя темно-голубыми матрацами. Правил ею Даган, а Скай была принуждена оставаться внутри с Задой. Единственным развлечением и спасением от скуки было рассматривание пейзажа из-за газовой занавеси в задней стенке повозки. Когда пейзаж надоедал, можно было спать. У нее было мало общего с Задой, единственной целью которой было украшение Скай, с тем чтобы она еще больше понравилась Кедару и заняла как можно более почетное место в гареме. Зада часами просиживала на облучке с Даганом, шепчась с ним о доме Кедара в Фесе.

Даган тоже стремился извлечь выгоду из этого. За десять лет рабства у Кедара он еще не видел, чтобы его господин был так поглощен чем-либо, тем более женщиной. И эта женщина, полагал Даган, могла стать первой и единственной женой Кедара, поэтому он стремился воспользоваться моментом и подружиться с амбициозной Задой. Лучше иметь друзей в стане будущей хозяйки — любимая жена может смягчить даже Кедара.

Путешествие позволило Скай немного отдохнуть от сексуальных притязаний Кедара, так как он мог навещать ее лишь ненадолго ночью. Днем он скакал во главе каравана, и его зоркие карие глаза обшаривали холмы вокруг и путь впереди, не упуская ничего. Обедал он, как правило, со своими людьми, хотя иногда и навещал ее кратко, чтобы убедиться, что с его прекрасной рабыней все в порядке. Ужинал он обычно в одиночестве или разделял вечернюю, трапезу с командиром наемников. Когда вечером лагерь успокаивался, загорались огни костров и пикеты вокруг были проверены, тогда Кедар мог доставить себе небольшое удовольствие.

Они спали на пуховых пурпурных бархатных матрацах в отгороженной покрывалом части его шатра. Скай, также ужинавшая в одиночестве и искупавшаяся, насколько это было возможно, в деревянной ванне, должна была ожидать своего хозяина в алькове. Он приходил, брал ее дважды, а затем проваливался в глубокий сон. Он стремился просто удовлетворить свои сексуальные потребности, и для Скай это было облегчением. На ее месте в это время могла бы быть любая другая женщина, и это внушало ей надежду, что его страсть к ней угасает по мере приближения к Фесу и его большому гарему.

За неделю до прибытия в Фее они встретили другой караван, также хорошо охраняемый, направляющийся из Феса на побережье. Большинство торговцев были знакомыми Кедара, и он решил устроить для них ночную Пирушку. Было зарезано несколько ягнят, и они жарились на вертелах. Они встретились со вторым караваном ближе к вечеру, у горного ручья, поэтому они рано раскинули шатры. Скай было разрешено искупаться в ручье, и она с радостью вымыла голову, так как ее волосы, несмотря на все расчесывание и заботу Зады, оставались пыльными. Даже Зада обрадовалась и после купания затерла мокрые пряди Скай розовым маслом.

Вернувшись в шатер, они обнаружили там ждущего их Кедара. Он скользнул по ней взглядом, особенно порадовавшись мягкому облаку ее благоухающих волос.

— Я хочу, чтобы ты сплясала для моих гостей сегодня ночью, — сказал он. — Ты знаешь танец покрывал?

— Да, господин. — Скай была поражена: он, постоянно одержимый идеей сокрытия ее от взглядов других мужчин, теперь хочет, чтобы она танцевала перед его друзьями.

— Тогда ты исполнишь его, мое сокровище, и пусть твои волосы будут распущены, как сейчас.

— Господин, хорошо ли это — показывать меня другим мужчинам?

— Ты споришь со мной, Муна? — В его голосе послышалась угроза., — Мой господин, я только подумала… — начала она.

— Ты подумала?! Рабы не думают, Муна. Они подчиняются, и, хотя я уже приказал тебе, ты пытаешься спорить со мной.

— Нет, нет, господин! Разве посмею я ослушаться тебя, клянусь, что нет! — Скай испугалась и отчаянно пыталась ублаготворить его — у него сегодня было такое настроение, что его выводила из себя любая мелочь.

— Мне кажется, мое сокровище, что ты нуждаешься в уроке послушания. — Протянув руку, он провел пальцами по ее щеке, но его холодные глаза были полны гнева. — Ты огорчила меня, ” Муна.

Скай содрогнулась от его прикосновения и услышала, как сзади Зада со свистом втянула в себя воздух.

— Прошу тебя, господин! — прошептала она, н ее глаза наполнились слезами.

— Даган! Палку! — Его голос был ледяным. Сердце Скай забилось, и она упала на колени, охватив руками его ноги — Прошу, господин, только не бастинадо! Я рабыня господина Кедара. Я существую только для его удовольствия. Прошу тебя, господин! — Ее голос был полон мольбы, но внутренне Скай ненавидела Кедара каждой клеточкой своего тела. О, как бы ей хотелось сейчас вонзить нож в его сердце! Ее ужасало, что он мог так мучить ее — душевно и физически. “Найл! — взмолилась она про себя. — Найл!”

Кедар одним движением стряхнул с себя руки Скай, рывком поднял ее и сорвал кафтан, обнажив ее тело. Затем ее бросили на спину на пол шатра. Были призваны два раба, чтобы держать ее за руки, ноги были подперты подушками, и еще два раба держали ее за ноги. Скай всхлипывала от страха, но полная беспомощность еще больше ужасала ее.

— Господин, смилуйтесь! — снова взмолилась она.

— Даган, приступай к наказанию, — холодно приказал Кедар.

— Двадцать ударов, господин? — спросил Даган. Кедар минуту поколебался, раздумывая, и затем решил:

— Пятнадцать. Я хочу быть милосердным, к тому же это ее первый проступок.

— Нет, не надо, господин! — отчаянно завопила Скай. Кедар кивнул Дагану, и палка опустилась. Жалобный вопль разнесся по лагерю, и за ним последовало еще несколько. Когда она потеряла сознание, чтобы избежать боли, наказание прекратилось, ее грубо привели в себя и продолжили бастинадо. Боль от подвергшихся пытке пяток распространялась, казалось, вплоть до бедер. Хотя и распятая ее палачами, она пыталась вырваться, умоляя Кедара о снисхождении, которое, как она прекрасно понимала, он ей не подарит. И все же она продолжала вопить, надеясь, что ее крики затронут какую-нибудь чувствительную струну в его сердце. Она старалась больше не терять сознание, чтобы еще сильнее не разозлить его и не усугубить наказание. Сидящая на ее бедрах Зада шепотом сообщала ей количество полученных ударов:

— Одиннадцать. Двенадцать. Держись, госпожа! Четырнадцать. Пятнадцать!

Наказание окончилось. Хватка на ее руках и ногах ослабла, и Зада встала. Всхлипнув, Скай свернулась в клубок на ковре и зарыдала. Внезапно она с пугающей отчетливостью поняла, что вокруг нее стоит тишина. Она медленно подняла голову. Даган, Зада и остальные рабы исчезли. Остался только Кедар, и в его глазах горел знакомый огонек. “О Господи, — с, ужасом подумала она, — только не это!”

— Ты знаешь, как я хочу тебя, Муна, — хрипло прошептал он. — Аллах всемогущий, как я хочу тебя сейчас! — Он опустился на колени рядом с ней, жадно схватив ее грудь, и она знала, что не посмеет отказать ему. Кедар повалил ее на спину и, быстро скинув одежду, вошел в нее. Пока он двигался внутри нее, он не переставал повторять, как она возбуждает его, как зрелище ее наказания распалило его так, что он не смог сдержаться. И вдруг он пролился в нее и, стеная, упал на ее грудь. Так они лежали вместе несколько минут, пока он не пришел в себя. Встав, он посмотрел на нее и сказал:

— Сегодня ночью ты будешь танцевать для моих гостей, Муна. Все должно быть готово к моменту, когда я пошлю за тобой.

Она кивнула, слезы боли и стыда еще стояли в ее прекрасных голубых глазах, когда он покинул шатер. Скай взяла себя в руки и тихо плакала от боли в пятках, когда в шатер вошла Зада, чтобы помочь госпоже.

— У меня есть кое-что, чтобы успокоить боль, госпожа.

Это дал мне Даган — он просит прощения у тебя.

— Этому животному нравилось бить меня! — воскликнула Скай.

— Что ты, что ты, госпожа! Даган хотел бы быть твоим другом, — уверяла ее Зада, помогая Скай перебраться в укрытие алькова.

Скай улыбнулась девушке. Конечно, Даган стремился стать ее другом, раз она была любимицей Кедара. Что же, его услужливость говорила по крайней мере о том, что ее положение в глазах Кедара осталось прежним.

— Как тебя любит господин Кедар! — восхищалась Зада.

— На моей родине не бьют женщин, которых любят, — пробормотала Скай.

— А у нас бьют! — широко улыбнулась ей Зада. — А потом любят! О, какой мужчина наш господин! Как хотела бы я, чтобы меня похитил такой мужчина, прежде чем меня продала семья. Но я не так прекрасна, как ты, госпожа. Ляг на пол, и я намажу твои ноги мазью, что дал мне Даган.

— Это облегчит боль? Ведь господин Кедар хочет, чтобы вечером я плясала.

— Ты будешь плясать. Не бойся, госпожа. Господин приказал, чтобы тебе дали отдохнуть и накормили лучшей частью ягненка и прочими вкусностями.

— Зада, а покрывала? Поищи в моих вещах, — Какого цвета, госпожа?

— Черного. Пусть они все будут черного цвета — это лучше оттенит мою кожу. Черные, шитые золотом. Зада.

Зада кивнула и, встав на колени, намазала пятки Скай составом Дагана. Кончив лечение, она прикрыла Скай тонким шерстяным одеялом и побежала искать покрывала. Изможденная Скай провалилась в сон.

Она проспала около часа, когда ее растолкала Зада. Рабыня принесла блюдо, полное сочных кусков ягнятины, жареного лука и зеленого перца, только что испеченный мягкий хлеб и сосуд с ледяной водой из горного ручья, смешанной с апельсиновым сиропом. Сев на подушку, Скай почувствовала себя легче. Она проголодалась, а боль в горящих пятках утихла. Скай прикончила все, что лежало на подносе, и Зада принесла сладости.

— Даган приготовил это специально для тебя, госпожа, — сказала она.

Перед Скай лежали сочные влажные абрикосы, наполненные смесью толченных с медом орехов и разноцветным рахат-лукумом, пахнущим ванилью, корицей и миндалем. Все это было таким аппетитным! Скай взяла кусочек красного лукума и положила на язык.

— Вкусный, — довольно заметила она. — Скажи Дагану, что я благодарю его за лукум. — Она съела еще кусочек, а потом один из абрикосов.

— Я пойду приготовлю ванну, — сказала Зада.

Скай легла, потихоньку поедая кусочки лукума и абрикосы. Как мило было со стороны Дагана возиться со всем этим для нее: она бы никогда не подумала, что здесь, на этом старом караванном тракте, можно было изготовить такую роскошь. Может быть, не такое уж он и животное. К возвращению Зады она почувствовала себя значительно лучше и была почти в духе.

— Я приготовила ванну, госпожа, — доложила Зада, — а потом господин приказал Дагану сделать тебе массаж.

— Если я еще расслаблюсь, — сказала Скай, — то, пожалуй, засну.

— Это просто лукум, госпожа.

— А что в нем было? — Внезапно Скай подумала, что это еще одна гнусная проделка Кедара.

— Там был гашиш, госпожа. Он не повредит тебе — наш народ пользуется им давно, и он только улучшит твое настроение.

— Съешь один кусок! — приказала Скай.

— Можно? — Коричневые глаза Зады зажглись от восторга, и она быстро, пока Скай не передумала, засунула в рот зеленый кусок. — Спасибо, госпожа!

Скай поднялась. Ее пошатывало, но, хотя сознание затуманилось, она решила: “Раз Зада ест их, они не отравлены”.

— Больше пока не ешь, госпожа, — предупредила ее Зада. — Оставь остальное до начала пляски. Они придадут тебе вдохновения.

Зада помогла Скай влезть в маленькую деревянную ванну, и Скай заметила, что сегодня вода источает аромат роз и мускуса. Она сидела спокойно, пока девушка заколола ее длинные волосы и омывала ее. Зада была проворна и вскоре уже вытирала госпожу. Укладывая ее на тот же матрац, она говорила госпоже:

— Ляг на живот, чтобы Даган помассировал тебя.

“Я вовсе не желаю, чтобы Даган массировал меня”, — пронеслось в затуманенном сознании Скай, но она не смогла произнести это вслух. Когда же ее коснулись черные пальцы евнуха, ей было уже все равно.

Даган умело мял ее плоть своими длинными пальцами. Они скользили по ее коже вверх и вниз, от пяток до плеч и назад. Затем Даган вместе с Задой перекатил Скай на спину и начал массировать ее живот и груди, ноги и плечи. Скай, одурманенная наркотиком, пыталась протестовать, но для негра, очевидно, прикосновение к ней было всего лишь работой, возможно, даже нудной работой — и только.

Закончив, он дал ей несколько минут отдохнуть, и она наслаждалась этим отдыхом. Никогда еще она не чувствовала себя такой легкой, такой возбужденной. Наконец ее сознание прояснилось и она услышала голос Зады:

— Пора одеваться, госпожа.

Зада помогла ей встать и защелкнула на ее бедрах тонкую золотую цепочку. К этой цепочке она прикрепила прозрачные покрывала: большое покрывало сзади прикрывало ягодицы, а другое, такое же, спереди, ниспадало до щиколоток. Затем Зада подвела ей глаза голубой краской и накрасила карминной краской соски грудей. Все тело покалывало и благоухало розами и мускусом. Зада причесала ей волосы щеткой, которую, предварительно окунула в мускусную воду, и спросила:

— Не съесть ли тебе еще кусочек лукума, госпожа?

Лучше сделать это сейчас, тебе ведь скоро плясать.

Скай проглотила еще несколько кусочков лукума, облизав липкие пальцы. Она начала снова погружаться в эйфорию и внезапно поняла: дав ей гашиш, слуги поступили разумно. Теперь все ее движения были быстрыми и грациозными. Зада надела такую же золотую цепочку ей на шею, а к ней — покрывало, закрывающее грудь до талии. Другое покрывало закрыло ее плечи и спину, и наконец, самое длинное — прикрыло лицо. Маленькие ручки Зады соблазняюще скользили по ее телу, пристраивая покрывала так, чтобы они развевались должным образом.

— Ты так прекрасна, госпожа, — прошептала она, — ты подобна древней богине. Любой мужчина, который увидит твой танец, возжелает тебя. Этого и хочет твой господин — возбудить их зависть. Ты должна танцевать как можно соблазнительней, чтобы всех их охватила похоть. — Зада ласкала груди, живот и ягодицы Скай, и ее слова и быстрые движения начали просачиваться в затуманенный мозг Скай.

Она почувствовала пощипывание между ног, и ее груди напряглись, почти причиняя боль. Снаружи, в главной части шатра, послышалась музыка. С лукавой улыбкой Зада прикрепила к ее пальцам сияющие медные кастаньеты.

— Иди, — шепнула она на ухо Скай, — иди и доведи их до кипения своей красотой и страстью. Господин Кедар будет доволен тобой.

Скай вышла из-за занавеси алькова и пересекла шатер, чтобы склониться в поклоне перед Кедаром.

— Встань, Муна, — приказал он ей, вбирая глазами ее черные с золотыми звездами покрывала, сквозь которые загадочно просвечивала ее бледная кожа. Да, это был лучший наряд для нее. — Вот, друзья мои, драгоценный дар моего дяди, знаменитого астролога Османа, преподнесенный мне по прибытии в Алжир. Эта рабыня стала моей любимицей, хотя иногда она и проявляет легкое своеволие, заслуживающее исправления.

— Немного пряности никогда не испортит блюдо, Кедар, — заметил чернобородый торговец, и остальные захихикали.

— Тогда, Хамид, хорошо, что мне нравятся острые блюда, — ответил Кедар, и хихиканье переросло в хохот.

Затуманенные глаза Скай скользнули по группе мужчин, сидящих за низким столиком. Их было семь или восемь, точнее она не могла сосчитать, так как ей трудно было сконцентрировать внимание. Она еще не избавилась от ощущения ласкающих рук Зады, и странно: хотя обычно ей не нравились такие прикосновения женщин, ласки Зады возбудили ее, и возбуждение не проходило, а даже увеличивалось.

— Танцуй, Муна! — пробилась в ее одурманенное сознание команда. — Спляши для нас, мое сокровище!

Трое музыкантов снова начали играть, и почти мгновенно ее уши уловили барабанные удары и пение флейт. Она начала медленный танец, грациозно извиваясь под музыку. Несколько минут она плясала так перед ними, а потом, когда темп музыки убыстрился, начала избавляться от покрывал.

Сначала Кедар и его гости с интересом наблюдали за ней, но после того как она начала сбрасывать покрывала, они завороженно наклонились вперед. После того как упали шесть боковых покрывал и головное, ее волосы развились, превратившись в облако, колеблющееся в такт ее эротическим движениям. Музыка становилась все интенсивнее, и вот уже упали покрывала, прикрывающие спину и грудь. Остались только три покрывала — прикрывающие ноги и лицо. Скай танцевала, раскинув руки, сначала бросая вперед грудь, а потом бедра в недвусмысленном соблазняющем движении. Она вращалась все быстрее в темпе музыки. Кедар ухмыльнулся, когда она сбросила последние покрывала, увидев, как несколько гостей сунули руки под одежду с очевидным намерением облегчить напряжение.

Теперь Скай, совершенно нагая, придвинулась к Кедару и его гостям. Она дразняще звенела кастаньетами прямо перед их носом, ныряла и извивалась, почти задевая лица некоторых из них накрашенными сосками своих полных грудей. Она была полностью погружена в свой призрачный мир, и для нее существовали только повелительные удары барабана, завывание флейт и движения ее собственного тела. Подчиняясь ритму музыки, Скай не замечала, что сидящие перед ней мужчины сгорали от похоти, возбужденные ее мускусно-розовым ароматом и движениями ее соблазнительного тела. И когда мелодия достигла кульминации, она изогнулась в последнем эротическом па танца, прежде чем рухнуть на пол перед Кедаром в позе абсолютного подчинения хозяину.

Гости взревели в знак одобрения, хлопая в ладоши и крича, швыряя в нее золотыми монетами и драгоценностями. Широко раскрытые глаза Скай смотрели на Кедара, который бросил ей одобрительный взгляд.

— Возьми эти приношения, мое сокровище. Ты заслужила их сегодня.

— Они и наполовину не достойны ее, Кедар, — сказал человек по имени Хамид. — Не думаю, что ты станешь продавать ее, но, если она когда-нибудь надоест тебе, я заплачу тебе столько, сколько хочешь. Она несравненна.

Скай не стала слушать дальнейшего, но быстро собрала дары друзей Кедара — не принять их значило нанести страшное оскорбление. Затем быстро удалилась в альков. Внезапно она почувствовала слабость, ей хотелось плакать. Даган и Зада ждали ее, негр широко улыбался, рабыня довольно шептала что-то. Она вручила каждому по золотой монете, но тут Зада заметила ее печальное лицо и вопросительно взглянула на Дагана.

— Скоро придет господин, чтобы насладиться, и ему не понравится, что она плачет, — прошипела она на ухо евнуху.

— Ну же, госпожа, — прошептал успокаивающе Даган и снова положил Скай на матрац. — Позволь мне помассировать тебя, снять напряжение танца. — Он встал на колени и начал массировать ее ноги, которые снова начали болеть. — Дай ей сладостей, дурочка! — прошипел он Заде. — У нас мало времени, она должна быть готова к приходу господина Кедара.

— О дражайшая госпожа Муна, — сладко пропела Зада, — съешь это, и все снова будет в порядке, обещаю тебе. — О, как прекрасен был твой танец! Мы видели, что господин доволен тобой. — Зада скормила Скай несколько кусочков лукума и начала ласкать ее груди.

И так же быстро, как усталость обрушилась на нее, она снова исчезла благодаря действиям рабов. Рука Зады блуждала по животу Скай, и та снова почувствовала возбуждение. Зада и Даган слышали, как за стенами алькова Кедар прощался с гостями. Они должны были спешить, чтобы подготовить Скай к его приходу.

Зада наклонилась и начала нашептывать нежные слова на ухо Скай — она знала, что смешанный со сладостями гашиш Дагана сегодня уже сумел развязать инстинкты Скай, так что теперь достаточно немного возбудить ее — и она будет готова с радостью принять хозяина.

— Еще немного, госпожа Муна, — шептала она, — и тебя посетит господин Кедар. — Зада нежно ласкала грудь Скай. — Скоро господин наполнит тебя до краев своей мужественностью. О, как прекрасно будет ваше слияние! О Аллах, как хотела бы я лежать под ним, чтобы он входил в меня! О, как ты счастлива, моя госпожа Муна!

— Да, — выдохнула Скай, — о да! Зада, быстро убери краску с моих сосков — господин Кедар любит нежить их во рту, а я не хочу отравить его. — Скай начинала чувствовать всевозрастающее влечение к Кедару. Господи, как она хотела, чтобы его гигант оказался внутри нее, и поскорей! О, он подобен могучему жеребцу, и его пыл неистощим! С довольной улыбкой Зада вытерла краску с сосков Скай. Та уже извивалась в предвкушении наслаждения. Никто из них не услышал, как в альков вошел Кедар.

Он некоторое время стоял и смотрел, как его любимец негр массирует больные ноги Скай, как Зада стирает остатки краски с груди Скай, как извивается Скай в любовном ритме на бархатном матраце. Ему было ясно, что они одурманили ее, и он усмехнулся. Ему нравилось, что его рабы так услужливы, желая удовлетворить его, но теперь они мешали ему. Он уже изнывал от напряжения, возникшего под одеждой.

— Разденьте меня! — рявкнул он, и Зада с Даганом вскочили на ноги и бросились срывать с него одежду. — Убирайтесь к себе, — приказал он им и, не дождавшись их ухода, лег рядом со Скай.

— Господин, — тихо позвала Скай, повернув к нему голову.

Он притянул ее к себе и поцеловал, и она послушно раскрыла губы, чтобы принять его язык. Она принялась жадно сосать его. Ее бедра словно приклеились к нему, и, не в силах больше терпеть, он перевалил ее на спину и вошел в нее. К его удовольствию, она с легким стоном кончила в тот же момент.

— Что ты за развратная сука, мое сокровище! — промурлыкал он. — Тебе понравилось демонстрировать свои прелести моим друзьям сегодня ночью?

— Сейчас для меня не существует никого, кроме тебя, господин Кедар, — простонала она, — никого!

— Ах, — прорычал он, — если бы я заподозрил тебя во лжи, моя прекрасная Муна, я убил бы тебя тут же, но я знаю, ты не лжешь! — Его огромное тело неутомимо двигалось, пока она снова не простонала и не запросила пощады, даровать которую ей он пока не собирался. Некоторое время он манипулировал ею, заставляя принять то одну, то другую позу, чтобы войти в нее под разными углами, то даря ей наслаждение, то причиняя боль. Именно боль способствовала тому, что паутина наркотика постепенно начала спадать с нее, и Скай с ужасом и отвращением поняла, что возбуждает Кедара самым чудовищным и непристойным образом. Страшась наказания, она не осмелилась остановиться в этот момент, ей вовсе не хотелось еще раз испытать прелести бастинадо. Пришлось продолжать этот разврат до тех пор, пока со стоном он не испустил в нее семя. Он тут же откатился от нее и захрапел.

Скай облегченно вздохнула. Она была в ярости оттого, что не поняла вовремя, что ее опоили. Она чувствовала, как дерет рот, но ритм сердца по крайней мере уже не был столь бешеным, как всего несколько секунд назад. Она поднялась и пробралась на другой край алькова, чтобы освежить себя несколькими глотками только что приготовленного фруктового сока. Жадно поглощая его, она поклялась, что больше не позволит пичкать себя гашишем. Ей следует убеди