Марта, среда, день

На Ленинградке было относительно оживлённо. Наверное, из города начали уезжать люди. В потоке несколько раз замечали и машины с военными номерами, судя по всему, с дезертирами.

Большинство московских радиостанций, работающих на коротких волнах, замолчали, но две основные новостные продолжали работать, причём в прямом эфире, без рекламы и музыки. В мнениях говоривших не было уже такого сумбура, как утром, вещи назывались своими именами. Обозначилось наконец название для главного врага – «зомби».

Звонившие много говорили о том, что военные перекрыли въезд в центр города и туда вообще невозможно попасть. Другие говорили о том, что военные в некоторых местах снимают заслоны и сами куда‑то уезжают. По всему было понятно, что организованного сопротивления бедствию в городе нет. Никто не давал населению никаких конкретных советов или указаний, ничего не было слышно об обещанных убежищах. Власть самоустранилась, армия разбредалась, защищая саму себя и своё становящееся невероятно ценным имущество. Догадаться просто раздавать оружие населению никто не сумел, хотя именно в этом случае страна бы выжила. Люди сумели бы отбиться от нашествия ходячих трупов, если бы было чем отбиваться. Однако реакция власти в такие смутные времена всегда обратна логичной – стараются убрать оружие подальше от народа.

Много говорили о том, что подобное происходит не только в Москве. Сведения об оживших мертвецах шли уже со всего мира, чем дальше – тем больше. Петербург был уже наводнён зомби, там ситуация развивалась, как в Москве, но с отставанием в несколько часов. Общее настроение было чем‑то вроде смеси паники с полным непониманием происходящего.

Пост ГАИ на выезде был покинут, машины никто не останавливал и не досматривал. На путепроводе возле Химок в ряд стояло с десяток новеньких БМП‑3, солдаты сидели на броне, но никакой активности не проявляли. Вокруг колонны лежало несколько трупов расстрелянных мертвяков. У меня мелькнула было идея попытаться и у них разжиться патронами, но я её отмёл – это подразделение пока выглядело вполне организованной силой и распродавать имущество явно не собиралось.

После военных на глаза попалась сгоревшая милицейская машина, которая ещё дымилась. В кабине угадывались очертания двух обугленных тел, обгоревшие двери были пробиты пулями. Возле машины топтался непонятно как сюда забредший мертвяк, явно собираясь полакомиться горелой человечиной. Мы притормозили, и я застрелил его, высунувшись в окно. Я запомнил всё об изменениях Витьки‑алкаша, дорвавшегося до человечины без ограничений.

Проезжая Солнечногорск, видели на улицах пару мертвяков, видели и людей с охотничьими ружьями, и омоновцев с автоматами, хоть и немного. Пока всё выглядело так, будто люди ещё как‑то контролируют ситуацию. Но надолго ли?

Когда асфальт закончился, «Волга» тащилась за нами некоторое время, совсем недолгое, после чего забуксовала и села на брюхо. Мы с Лёхой просто заслушались той матерщиной, которую извергал Шмель, пока они со Степанычем цепляли трос к проушинам легковушки, утопшей в грязи. К счастью, крутящего момента у «иранца» хватило за глаза, чтобы потащить «Волгу» за собой, хоть я явственно слышал в эфире уже тихие ругательства Мишки, беспокоившегося за сцепление.

До дачи добрались без приключений. Подъехали к воротам садового товарищества и обнаружили их запертыми. Калитка тоже была на замке, но стоило мне её подёргать, как из домика выбежал Петрович – местный сторож. В руках у него была старенькая двуствольная «тулка» двенадцатого калибра. Надо же, а я и не знал, что Петрович ещё и вооружённый страж садово‑огородной собственности.

– Петрович, чего заперся? – спросил я его.

– Серёж, ты, что ли? В армию подался? – удивлённо уставился он на меня, смутившись вполне по‑форменному выглядящей «горкой» и разгрузкой.

– Почти что, – подпустил я туману. – Так чего забаррикадировался?

– Да тут какой‑то странный мужик ходил, – отмахнулся Петрович. – Морда в крови, я его окликнул, а он как кинется на меня, мычит чего‑то. Я от него в дом, а он в дверь ломится. Я с перепугу давай ружьё доставать, какое, почитай, лет пять не трогал. Пока патроны нашёл, то да сё, тот ушёл. По следам вроде как обратно пошёл, прочь из посёлка, вот я и заперся.

– В следующий раз появится – стреляй ему прямо в башку, – решительно заявил я.

– Так он этот… из тех, что по телевизору рассказывают?

Петрович ткнул большим пальцем куда‑то себе за спину, подразумевая, что там у него телевизор.

– Этот самый, – подтвердил я. – Укусит – сам таким же станешь. Патроны‑то есть у тебя?

– С десяток имеется. Только дробь мелковата.

Я задумался. Вообще‑то для нас Петрович – первая линия обороны. Нам было бы выгодно иметь на этом месте хорошо вооружённого сторожа, а не плохо вооружённого. Лишнего у нас не водится, как у всех нормальных людей, но всё же выделить с полсотни «четырёх нолей» мы вполне способны.

– Могу ещё пять коробок тебе подкинуть, четырёхнулевки. Возьмёшь?

– Спрашиваешь! – обрадовался Петрович. – Ты мне что ни дай – я всё возьму!

– Тогда отпирай ворота, запускай машины и садись к нам.

– Лады. А кто это с вами? – вдруг насторожился он.

– Друзья. Люди. Народ.

Петрович кинулся открывать ворота. Колонна втянулась в узкую дачную улицу, и сторож снова запер ворота следом за нами, после чего подбежал к нашему «крузаку» и залез на заднее сиденье. Мы снова тронулись с места, и я сказал Петровичу то, что уже давно собирался:

– Петрович, у нас народу много, поэтому мы вскроем дом напротив, часть заселим туда.

– Это какой напротив? – опешил сторож. – Как так – «вскроем»? А хозяева?

– Хозяев, может, уже и в живых нет, – объяснил я. – В городе война, считай. Ломать, красть, портить ничего не будем, просто ночевать людям нужно. Если хозяева приедут – мы с ними сами разберёмся.

– Не‑э, так не пойдёт. Как так – в чужом доме жить? Не разрешаю, – строго сказал Петрович.

– Петрович, итить, да я разрешения‑то не спрашиваю, – перешёл я на откровенность. – Я тебя уведомляю, по законам военного времени. Дом реквизируется для спасательных целей. Всё. Диспут окончен. Не нравится – жалуйся в милицию. Или кому хочешь.

Петрович заметно надулся.

– Петрович, – продолжил я, сделав вид, что не замечаю его обиды, – получишь ещё пузырь, только не напивайся, а то сожрут пьяного. И ещё… если что‑то пойдёт не так, если нападут, будут проблемы – беги к нам, понял? У нас оборона нормальная будет, оружия много. Без ружья даже в сортир не ходи, всё время при себе имей. Ночью из дому не выходи вообще. Понял?

– Это почему? – удивился он.

– По кочану, – взялся я объяснять. – Мертвяки эти самые могут вообще неподвижно стоять, если добычи не видать, они ведь даже не дышат. В темноте запросто напороться можно. Если до ветру подопрёт – хоть с крыльца вали, но чтобы у тебя было место, куда смыться. А ещё лучше горшком обзаведись, но в темноте из дома ни ногой. Если кто появится – требуй, чтобы что‑то вслух сказал. Мертвяки вообще не говорят. Если говорит, значит, живой. И ещё – если кого покусали, то через час‑другой он тоже таким станет. Поэтому от покусанных держись подальше, лучше даже не пускай через ворота, как бы ни просили. И уж в дом не запускай по‑любому.

– Так чего делается‑то? – всё же проявил интерес Петрович.

– Конец света, Петрович, – сбился я на патетику. – Мёртвые пошли по земле. Так что будем выживать.

– Как же тогда выживем? – озадачился сторож.

– Посмотрим несколько дней, придумаем что‑нибудь.

– Вы здесь чего, жить теперь собираетесь?

– Смеёшься? – усмехнулся я. – Нет, просидим несколько дней и уедем в другое место. Переждать надо, машины подготовить и всё такое. Временная база. Кстати, приехал кто из жильцов?

– Приехали двое. Семён, что на белой длинной «Ниве» ездит, и Панасенко, – перечислил Петрович. – С утра ещё заявились.

Ни того, ни другого я не знал, так что спросил:

– От меня далеко живут?

– Оба в другом конце.

– Понял, спасибо.

Я дал сигнал радиоопознания для «фишки» на чердаке. О ней я Петровичу рассказывать не стал. Подъехали к моему дому, и машины выстроились вдоль улицы. Выехали на одной, а вернулись на четырёх. Народ начал выгружаться. Петрович сразу же получил от меня пять коробок патронов, бутылку «Русского стандарта» и был отправлен к себе домой, дабы особенно не приглядывался к происходящему. Лишнее это всё. А Лёха как главный взломщик отправился вскрывать дом напротив. Ворота двора напротив тоже открыли и загнали туда шмелевский «Патруль» и «Паджеро», оставшийся от Виталия Даниловича. «Волгу» вообще в следующий двор закатили, а то ничего никуда не умещалось.

Да и похоронить надо было этого мужика, Виталия Даниловича, которого я живым и не видел никогда. Но раз уж так хорошо о нём говорят, да и вояка он бывший… В общем, выкопали ему могилку в конце улицы, между двумя берёзками, поставили крест, который Лёха сколотил. На нём написали: «Бородин Виталий Данилович. Кап. 1 ранга. Вечная память». И всё. И пальнули в воздух трижды.

Затем все собрались во дворе моего дома за большим столом. Всё же, насколько я понял, ни Маша, ни Сергей Сергеевич этого Виталия Даниловича толком не знали. Да и в засаду, опять же насколько я понял, попали по его наивности. Он уговорил их убрать всё оружие, как будто не понимал, что законы прекратили действие. В общем, они относительно быстро успокоились, а Сергей Сергеевич даже приватизировал его оружейные чехлы с содержимым. Лёха со Шмелём попутно чистили трофейное оружие, его у нас стало вдруг изрядно. А с утра мучились, как людей вооружить.

Я оглядел людей. Теперь нас стало двенадцать человек, не считая детей, подростков и домашних животных. Целая армия. И к этой самой армии я обратился с речью:

– В общем, товарищи партизаны и народные мстители, дела у нас такие. Нас стало больше, и это неплохо. У нас прибавилось имущества и транспорта. Тоже хорошо. И у нас прибавилось знаний о происходящем. Это хорошо и плохо. С чего начать?

– Серёжа, с плохого надо начинать, это же все знают, – улыбнулась Алина Александровна.

– Согласен, – кивнул я и хлопнул ладонью по столу. – Очень похоже, что правительство самоустранилось и пребывает в растерянности. Пиз… гм… Катастрофа катит к нам неуклонно, неотвратимо, и никто не пытается этому препятствовать. Началось повсюду. Думаю, что, если ситуация будет меняться к худшему с такой скоростью, через пару дней войти в Москву будет уже нереально иначе, чем на бронетехнике. Мертвяков прибавляется. Их уже видно за МКАД, и, судя по всему, идут они не только из Москвы, но и новые очаги заражения возникают. Теперь вот что… минутку…

Я соединил мобильник со своим ноутбуком, и через минуту на плоский экран компьютера полезли фотографии того самого Витьки‑морфа, который чуть не убил меня в шмелёвском доме.

– Прошу знакомиться. Морф.

Я дал пару минут всем разглядеть все снимки, которые я запустил в виде слайд‑шоу. Эффект был такой, какого я и ожидал. Омерзение, страх, удивление.

– Вы бы, товарищ биолог, объяснили нам, тёмным людям, что это такое, – заявила Татьяна.

Вопроса я ожидал, и ответ был готов.

– Утверждать доподлинно не могу, но теория у меня есть. Я уже упоминал как‑то, ещё в лаборатории было замечено, что крысы‑зомби, которым удавалось хорошо покормиться от своего же вида, начинали заметно меняться. Изменялись даже скелеты, крысы обычные, хоть и мёртвые, превращались в прокачанных хищников. Их строение лучше приспосабливалось для охоты и добычи себе подобных.

– Прости… – перебил меня Сергей Сергеевич. – То, что происходит сейчас, где‑то уже изучали? Знали заранее?

– Не совсем. Узнали о существования такого явления, как зомби, всего за пару дней до Катастрофы, а изучать начали уже одновременно. Слишком поздно, в общем, – ушёл я от ответа. Не хватало ещё всем подряд излагать степень моего участия в происходящем. – Могу продолжать? Спасибо.

Я прокашлялся, продолжил:

– Судя по всему, плоть существа с идентичной ДНК является материалом для перестройки организма зомби. Те же крысы становились крупнее, например, изменялась масса тела. Мясо, проще говоря, любого другого вида является обычным «горючим», то есть даёт зомби только силы. Как самая обычная еда. Витька‑алкаш, переродившись, оказался заперт с собственной женой, у которой был проломлен череп и восстать как зомби она не могла. И он съел её, не торопясь, со вкусом, примерно наполовину…

– Серёг… можно без подробностей? – сморщившись, спросила Аня.

– Нельзя, милая, – покачал я головой. – Тебе про это не только слушать предстоит, но и видеть. Продолжаю. В общем, поскольку у него не было конкурентов, а жена не восстала, он получил огромное количество материала для перестройки. И перестроился. Прежний тупой и медлительный зомби, опасный лишь своей заразностью и тем, что он страшный, превратился тоже в тупую, но – я обращаю ваше внимание – в невероятно быструю тварь. В которую я промахнулся дважды с расстояния три метра, из дробовика. И если бы тварь не осталась такой же тупой, как и раньше, и не сшибла сама себя с ног, не соразмерив своих новых сил с размерами комнатки в «хрущобе», мы бы здесь не разговаривали. Эту схватку я проигрывал на сто процентов.

– Это первый морф, которого вы видели? – уточнила Маша.

Ага, это вопрос по делу и требует развёрнутого ответа.

– Первый, – подтвердил я. – Но уверен, что не последний. С увеличением численности самих зомби прибавится и морфов. Пока я видел морфа‑человека, но не исключено появление и других видов. Крыс, собак, кого угодно. Кошек. В общем, опасность приобретает новые формы. Важно другое – трупы самих зомби, насколько я понимаю, никакой привлекательности для «коллег» не имеют, зомби не жрут друг друга. А вот труп обычного человека, который не смог восстать из мёртвых, даст пищу для мутаций. Значит… кто продолжит?

– Значит, если производишь контроль убитого, то сначала надо дать ему восстать, – закончил за меня Лёха.

– Верно. Пусть начнёт воскресать, а потом уже добивать. – Я оглядел всех, стараясь убедиться, что всё понятно. – Нечего плодить морфов. Теперь второе. Нас немало, запасов немного, машины у нас есть, но с топливом… на одну серьёзную поездку. При этом в городе часть заправок ещё работает, за городом тоже, что, разумеется, будет длиться не вечно. Надо эту проблему как‑то решать. Хотя бы добыть ёмкости, у нас всего несколько канистр. Завтра мы поедем к Шмелю на работу и проверим, что из внедорожников осталось в сервисе. Он обещал нам четыре тентованных «уазика», которые надо оттуда забрать. И его «Нива» там осталась. Если что‑то есть, попытаемся использовать как транспорт. Нам надо везти и людей, и груз.

– Куда везти? – спросила Маша.

– Действительно, куда вы планируете? – спросил и Сергей Сергеевич.

– Сначала в Горький‑16, – ответил я. – Так надо, нас там будут ждать. Это в Кировской…

– Я знаю, – сказал Сергей Сергеевич. – Я туда после училища лейтенантом попал. Я во Внутренних служил, так там раньше целая бригада стояла на охране. А почему туда?

– Туда следуют Алина Александровна с дочерьми, – обтекаемо ответил я. – Там их будут ждать. Наша обязанность их доставить. А мы оттуда двинем в Ковров.

– Почему в Ковров? – последовал вопрос.

– Прогноз, что именно там цивилизация уцелеет, – начал я излагать нашу теорию. – Целая учебная дивизия, огромные мобилизационные склады, далеко от всяких проблемных мест в отличие от той же «Шешнашки», где вокруг – сплошные зоны. И мощное оружейное производство плюс производство лёгкой техники. Военные заводы огорожены всерьёз, бетон, колючка, внутренние стены – крепость получается. Если там хоть чуть‑чуть ума у людей останется – уцелеют обязательно.

– А в Тулу не ближе? – спросил Сергей Сергеевич. – Там тоже заводы и дивизия.

– Город достаточно большой, с мертвяками больше проблем будет. И возвращаться от «Шешнашки» к Коврову намного ближе, – объяснил я нашу позицию.

– Верно. Не подумал, – кивнул он. – Думаю, что примкну к вам. Ваше решение кажется разумным, я бы поехал в Ковров. А в охране «Шешнашки» у меня до сих пор лучший друг служит, так что, глядишь, и поможет чем‑нибудь. В общем, принимайте меня в партизаны.

– Запросто, – обрадовался я. – Получите форму и оружие. Сергей Сергеевич, настаиваю на ношении формы, такой же, как у нас. Очень много проблем это снимает в городе.

– Догадываюсь.

Сергей Сергеевич вообще на меня произвёл впечатление человека умного и уверенного в себе. Такого в отряд заполучить очень неплохо. Единственно, непонятно, как он умудрился в таком возрасте в простых охранниках прозябать, ну да мало ли как бывает?

– Маша, а вы? – спросил я.

Рыжая женщина в «косухе» кивнула и сказала, улыбнувшись:

– Я с вами. Только стрелок из меня плохой, и боец никакой, подучить надо. Форму давайте, приставляйте к делу, учите, чему там нужно. Хочу быть полезным членом общества.

– Отлично. Считайте, что вы с детьми в списках личного состава.

Разумеется, я не ожидал от женщины с двумя маленькими детьми особой пользы отряду, но… Дети всё же. А я сирота, если помните.

– Так, с этим определились, – стукнул я ладонью по столу. – Пошли дальше. Нам надо собрать нормальную, достаточно компактную колонну, которая могла бы не только двигаться, но и защищаться. Пока получается или слишком много машин, или слишком много людей, или слишком много груза. Золотая середина не выходит.

– Нам бы что‑то вроде «шишиги»[14], – вступил в разговор Шмель. – Джипарь передового дозора, два в колонне плюс грузовик с балабасами. Джипы у нас есть, добыть бы «шишигу».

– А «Паджеро» за грузовик не пойдёт разве? – удивился Сергей Сергеевич. – Здоровенная машина. Раз уж она нам от Виталия Даниловича осталась, то надо использовать. Задние сиденья вообще можно выбросить, даже переднее пассажирское, облегчить до предела и пользоваться.

– Большая‑то большая, но недостаточно, – покачал я головой. – Да и сложная, современная. Нальёшь в неё солярки от дальнобойщика, и дальше только на буксир. Грузовик бы вездеходный нам… «Шишигу», прав Шмелина. Или «Урал», но тот на бензине разорит.

– Да ладно, отстал ты от жизни! – сказал Шмель. – «Уралы» давно уже дизельные идут, с ярославским дизелем, так что вполне можно. Не шедевр мотор, но нормальный, ребята говорили, что двести третий двухосный в двадцать пять литров на сотню укладывается. Не то что раньше, на девяносто пятом катались. «Покемон» бы неплохо, но жрёт много.

– Это что? – спросила Вика.

– Бронированный «Урал», для перевозки личного состава, – ответил Лёха.

Все задумались, вдруг всё тот же Сергей Сергеевич вскинулся:

– Стоп, ребята! Вы сказали, что в каком‑то гараже есть УАЗы? Верно?

– Четыре УАЗа вчера с вечера было, – ответил Шмель. – И моя «Нива». И «техничка». И пара машин в тюнинге, но их собирать неделю надо – по винтикам раскиданы. Но это если никто их оттуда ещё не увёл. Проверить не могу, там сейчас никого нет.

– Значит, так! – решил я. – Как бы то ни было, а ехать проверять и забирать надо сейчас. С каждым часом вероятность того, что кто‑то о них вспомнит, всё выше и выше. Пока будем рядиться, уведут.

– А зачем нам столько? – удивилась Ксения. – У нас и так куча машин здесь, ставить некуда.

– Знаешь такое слово «бартер»? – спросил я, дождался ответного кивка и продолжил: – Сейчас даже «Нива» уже среди знающих людей стоит больше любого «Паджеро». Потому что «Паджеро» поездит, сломается, и жди, когда снова откроются дилерские центры с сервисами, чтобы чинить умели, и запчасти из Японии привезли. А УАЗ с «Нивой» при помощи молотка и всем известной матери в любом лесу починить можно. И они будут ездить вечно. УАЗы и нам нужны, пусть даже на будущее… Если честно, то по наступающим временам я бы свой «Форанер» на него сменил.

– Ребята, я к чему начал! – снова привлёк внимание к себе Сергей Сергеевич. – Если возьмём оттуда внедорожники, то, может быть, удастся организовать бартер. Наша контора охраняет автобазу какой‑то лавочки при МЧС. Но так, именно «при», МЧС о них и не помнит, как мне кажется. У них много внедорожной грузовой техники. Если у нас что‑то будет, я попытаюсь договориться об обмене.

Все повернулись к нему, замолчали.

– Насколько это реально? – спросил я.

– Трудно сказать, – пожал он плечами. – Надо позвонить людям, спросить, но мы пока сами не знаем, есть у нас что на обмен или нет.

– А если будут, то поменяют?

– Думаю, что поменяют, – сказал он не то чтобы уверенно. – Творчески. «Ниву» с УАЗом на новый грузовичок, или как ещё…

– Понял. Мы уже выезжаем, – кивнул я. – Вика, ты Шмеля, Сергея Сергеевича и Машу переодень в «горки», выдай имущество. Раз они с нами, то пусть будут «единообразными». А мы пока по оружию разберёмся.

Вика у нас как‑то присвоила себе функции ротного старшины, взяв под контроль всё имущество, вывезенное из магазина «Стрелец». А Лёха между делом оказался начальником службы РАВ. Тоже тихой сапой. Ну а раз самоназначился, то с ним мы и сели разбираться. Набросали список всего, что имелось в наличии, не разбирая, где и чьё оружие. Выделили самых неопытных стрелков, в числе которых, естественно, оказались Маша, Аня и Ксения. Да и Степаныч тоже помнил плохо, как это делается. Служил он водителем, и тридцать лет назад уже.

Когда новые бойцы вышли уже переодетые и переобутые, в «горках», шапках‑масках и разгрузках, мы начали процесс перевооружения. У сестёр были дробовики, и менять мы ничего не стали. А вот у Маши был «укорот», и это никуда не годилось. Для стрелка совсем неопытного этот короткий автомат был машинкой по переводу патронов, ничего больше.

Я попросил Машу присесть с нами, объяснил ей эту мысль. Я опасался, что она откажется менять своё оружие на другое, но, к моей радости, она спокойно согласилась, после чего ей выдали гладкоствольную «Сайгу», которая была у Шмеля. Лёха передал ей ружьё прямо с подвесной, набитой патронами, а я тут же попросил Сергея Сергеевича заняться обучением новых бойцов, после того, как закончим развод. Впрочем, лишать её законного трофея не стали, а лишь попросили убрать его подальше до тех времён, когда она им в достаточной степени овладеет.

Шмель у нас тоже в великих стрелках не числился, но автоматом Калашникова во всех его ипостасях владел, отслужил всё же и даже отвоевал, поэтому ему был выдан, как преимущественно водителю, «укорот», магазины и запас патронов из открытого ящика. Шмель сгрёб это всё и, отойдя в сторону, уселся набивать рожки, а заодно перекладывать пачки в рюкзак разгрузки.

Степаныч. Степаныч честно сказал, что с пяти шагов во что‑то попадёт, но если дальше, то испытывает сильные сомнения. Получил от Татьяны её «Вепрь», попробовал, покрутил в руках и остался вроде доволен. Одеваться в «горку» он ни с того ни с сего отказался наотрез, выбрал из запасов обычный камуфляж «флора», самый стандартный, а вместо могучих ботинок схватил резиновые сапоги, превратившись в смесь грибника и сторожа со стоянки. Ну да ладно, мы его в бойцах и не числили, Степаныч будет за водителя и механика. Это у Шмелёвых наследственное.

Лёха сам плотно присвоил себе функции снайпера, с «Тигром» не расставался, а в качестве альтернативы прихватил трофейный «Кипарис», который вполне аккуратно разместился у него на боку. А что для снайпера самое разумное, что тут ещё придумаешь?

Себе, кстати, я взял «укорот» с планкой, на которую посадил коллиматорный прицел «Кобра». Как альтернатива карабину очень неплохо, особенно для заварух на небольшой дистанции. С СКС не везде повернёшься, если какое помещение зачищать, то ружью и «укороту» он проигрывает начисто. Да и ружьё у нас с Лёхой одно на двоих осталось.

От Виталия Даниловича нам достались два ствола, но очень уж своеобразных. Покойный был именно охотником, не запасался оружием, как мы, с поправкой на «а вдруг случится чего». В чехлах была двустволка‑вертикалка двенадцатого калибра, ижевская МР‑233, и нарезная двустволка МР‑221, правда, с клеймом «Ремингтон‑Спартан». Была она под нетипичный для России патрон 30–06 «Спрингфилд», которого было всего две коробочки, и стоял на ней дорогой прицел «Льюпольд».

Всё. Двустволку ещё укоротить можно будет, у неё стволы по семьдесят сантиметров, а этот штуцер… Чёрт его знает, что с таким делать. К ружью покойный запас сотню патронов с дробью, в основном крупной.

Вика стреляла не хуже нас с Лёхой и себе оставила эмкашку. Ей ничего другого и не надо, если честно. Для хорошего стрелка автоматический режим так и на фиг не нужен, если он, конечно, не помещения зачищает. А новенький АК‑74М достался моей Татьяне, потому что она отдала дробовик Степанычу. Она стрелок неплохой, так что тут мы тоже прикрыли фронт. Пока у нас образовывался дефицит гладкоствола, потому что нам с Лёхой, как главным «штурмовикам», ружья были нужны позарез, хотя бы одно, а самым неопытным можно было доверить тоже пока только их и ничего больше. Все, кто оказывался посередине между понятиями «основная боевая единица» и «плохой стрелок», вооружались нарезным.

Пистолеты тоже распределили. То не было ни ствола, а вдруг сразу несколько. Я, на правах командира, прихватил один из ПММ ввиду его двенадцатизарядности, второй такой же остался у Сергея Сергеевича, поскольку ему и принадлежал. А заодно ему отдали АКС, причём Лёха пообещал произвести над ним некие манипуляции.

– Я цевьё поставлю с планками, – объяснил он. – У нас есть парочка под «Сайгу‑С», как раз подойдёт. И на верхнюю планку коллиматор «Баррис». Лучше всех будет. А потом приклад сменю на тюнинговый, со щекой, полное удовлетворение гарантирую.

Сергей Сергеевич только головой покачал на такие обещания.

«Грача» я спрятал до лучших времен, пока к нему патронами не разживусь. Лёха и Татьяна с Викой расхватали милицейские ПМ. Кордуровых кобур под этот пистолет у нас в сумках нашлось эдак с десяток, так что прицепить их на положенное место проблем не составило.

В конце концов вроде бы разобрались. Все снова собрались во дворе, даже дети присоединились к толпе, и я снова раскомандовался.

– Ставлю задачу, товарищи партизаны! – Обозрел всех гордо. – Выезжаем на шмелёвский сервис. На одной машине, в следующем составе: Шмель водителем, мы с Лёхой, Вика с Таней и Степаныч. Здесь за старшего Сергей Сергеевич. Сергей Сергеевич, организуете «фишку», бдительность – максимальная. Место под угрозой, могут приехать нежелательные гости. Если увидите кого‑то, напоминающих бандитов, военных, службу безопасности, спецслужбу, кого угодно, повторяю – открывайте огонь первыми. Один из главных признаков – автомобиль «Тойота Лэндкруизер» чёрного цвета. Может быть и другой, но именно «Круизер» – угроза прямая и непосредственная. Обучите людей обращению со средствами связи.

– Я что‑то должен знать, чего не знаю? – спросил Сергей Сергеевич.

– За нашей семьёй охотятся, – выручила меня Алина Александровна. – Это очень серьёзно.

– Понял. Будем охранять, – кивнул он спокойно.

Ещё через несколько минут мы вшестером, втиснувшись в Лёхин «крузак», тряслись по просёлку в сторону Ленинградского шоссе. При этом мне пришлось устроиться в пустом багажнике, за сеткой, хорошо что задняя дверь в этом «крузаке» изнутри тоже открывается.