Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Власть меча 7 page





Он почувствовал искушение. «Если нанять корабль в Китовом заливе и подняться вдоль побережья…» Но с неожиданной дрожью напомнил себе, что никогда больше не увидит Китовый залив и эту землю. После того, что они задумали, возврата не будет.

Он вскочил, прошел к выходу из убежища и стал глядеть на коричневые нагретые солнцем равнины, усеянные кустами верблюжьей колючки. Его охватило предчувствие страшных страданий и несчастий.

«Неужели я не могу быть счастлив где‑нибудь в другом месте? Подальше от этой жестокой и прекрасной земли? – Его решимость дрогнула. Он повернулся и увидел, что Манфред наблюдает за ним с тревожным выражением. – Могу ли я принять это решение за сына? – Он смотрел на мальчика. – Обречь его на жизнь изгнанника?»

Он с усилием отбросил сомнения, стряхнул их, как лошадь стряхивает со шкуры мух, и подозвал Манфреда. Он отвел мальчика в глубину ущелья и там, где их не могли слышать другие, объяснил сыну, что их ждет впереди. Он говорил с ним как с равным.

– Все, ради чего мы работали, у нас украли, Мэнни, – не в глазах закона, но в глазах Бога и естественной справедливости. Библия позволяет нам получать воздаяние у тех, кто обманывал и предавал нас: око за око, зуб за зуб. Мы отберем то, что у нас украли. Но, Мэнни, англичане сочтут нас преступниками. Нам придется скрываться, бежать и прятаться, а они станут охотиться на нас, как на диких зверей. Мы будем выживать только благодаря своей храбрости и уму.

Манфред нетерпеливо переминался с ноги на ногу, сверкающими глазами глядя в лицо отцу. Все это звучало чрезвычайно романтично и возбуждающе, и он гордился доверием отца, который обсуждал с ним такие серьезные вопросы.

– Мы пойдем на север. В Танганьике, Ньясаленде или Кении много хорошей пахотной земли. Многие из нашего Volk уже переселились туда. Конечно, нам придется сменить имя, и мы никогда не сможем вернуться сюда, зато начнем новую жизнь на новой земле.

– Никогда не вернемся? – Манфред изменился в лице. – А как же Сара?

Лотар не обратил внимания на этот вопрос.

– Может, мы купим хорошую кофейную ферму в Ньясаленде или на склонах Килиманджаро. На равнинах Серенгети еще есть большие стада диких животных. Мы будем охотиться и работать на ферме.

Манфред покорно слушал, но лицо его затуманилось.

Как сказать? Как он может сказать: «Папа, я не хочу уходить в чужую землю. Я хочу остаться здесь»?

Он долго лежал без сна, когда все остальные уже храпели и костер догорел до угольев, и думал о Саре, вспоминал ее бледное лицо эльфа, залитое слезами, и горячее худое маленькое тело под одеялом рядом с ним. «Она мой единственный друг». Его вернул в действительность странный и тревожный звук. Он доносился снизу, с равнины, но, казалось, расстояние не способно было лишить его грозной силы.

Отец негромко закашлялся и сел, спустив одеяло до пояса. Ужасный звук повторился, поднявшись до немыслимого крещендо и утихнув чередой глубоких рыков, как предсмертный рев умирающего чудовища.

– Что это, па?

Волоски на шее Манфреда встали дыбом, кожа зудела, словно он обстрекался крапивой.

– Говорят, даже самый храбрый человек пугается, когда впервые слышит этот звук, – тихо ответил отец. – Это охотничий рев голодного калахарского льва, сынок.

 

* * *

 

На рассвете, когда они спустились с холма и вышли на равнину, Лотар, шагавший впереди, вдруг остановился и подозвал Манфреда.

– Ты слышал голос, теперь можешь посмотреть на след.

Он наклонился и коснулся отпечатка лапы размером с суповую тарелку, глубоко вдавленного в мягкую почву.

– Старый maanhar – одинокий, старый раненый самец. – Лотар провел по очертаниям отпечатка. В последующие месяцы Манфред не раз увидит, как он это делает. Отец всегда касался следа кончиками пальцев, словно извлекал из него тайны. – Посмотри, какие гладкие, стертые ступни и как он ходит, перенося тяжесть на задние лапы. Бережет переднюю правую, искалеченную. Ему трудно находить пищу. Может, поэтому он держится близко к ранчо. Скот убивать легче, чем диких животных. – Лотар протянул руку и снял что‑то с нижней ветки колючего куста. – Вот, Мэнни. – Он положил на ладонь Манфреда клочок жесткой рыже‑золотой шерсти. – Он оставил для тебя прядь из своей гривы.

Лотар встал, перешагнул через след и повел всех вниз по орошаемому старыми артезианскими скважинами широкому углублению, где росла густая зеленая трава высотой по колено. Здесь они встретили первые стада скота, горбатого, с подгрудками, свисающими почти до земли, лоснящегося в лучах раннего солнца.

Жилой дом ранчо стоял на самом высоком месте за источниками, на плантации экзотических фиговых деревьев, вывезенных из Египта. Это был старый колониальный германский форт – наследие войны 1904 года с гереро, когда всю территорию охватило восстание против расширяющегося немецкого господства. Даже черные племена бандель и нама присоединились к гереро, и потребовалось 20 тысяч белых солдат и расходы в 60 миллионов, чтобы подавить мятеж. К этой цене нужно добавить две с половиной тысячи убитых немецких офицеров и солдат и 70 тысяч мужчин, женщин и детей из племени гереро, расстрелянных, сожженных и погибших от голода. Число жертв составило почти семьдесят процентов всего племени.

Поместье первоначально было пограничной крепостью, построенной, чтобы сдерживать отряды гереро. В его выбеленных толстых внешних стенах темнели бойницы, и даже на центральной башне были бойницы и флагшток, на котором и теперь гордо развевался флаг с германским имперским орелом.

Граф издалека увидел их, идущих по пыльной дороге мимо источников, и послал за ними слугу.

Он годился Лотару в отцы, но был по‑прежнему высок, строен и силен. В углу рта белел шрам, полученный на дуэли, манеры были церемонные, в духе минувших дней. Сварта Хендрика он отправил в крыло для слуг, а Лотара и Манфреда провел в прохладный, сумрачный центральный зал, где графиня уже приготовила черные бутылки с добрым немецким пивом и кувшины с домашним имбирным элем.

Пока гости мылись, слуги унесли их одежду и спустя час вернули ее, выстиранную и выглаженную, а обувь начистили до блеска. На обед подали жирный говяжий филей в собственном ароматном соку, а запивали это блюдо великолепными рейнскими винами. К безграничной радости Манфреда, далее последовали десятки разнообразных пирогов с ягодами и фруктами, пудингов, печенья с сахаром; а для Лотара величайшим наслаждением стала цивилизованная беседа с хозяином и хозяйкой. Какое удовольствие говорить о книгах и музыке и слышать безупречный немецкий язык хозяев!

Когда Манфред больше не мог съесть ни ложки и обеими руками прикрывал рот, зевая, одна из служанок‑гереро отвела его в его комнату, а граф налил себе и Лотару шнапса и принес коробку гаванских сигар. Графиня тем временем занялась серебряным кофейником.

Когда его сигара раскурилась, граф сказал Лотару:

– Я получил письмо, отправленное вами из Виндхука, и очень расстроился, узнав о ваших неприятностях. Времена для всех нас очень тяжелые. – Он протер рукавом свой монокль, прежде чем приставить его к глазу и снова посмотреть на Лотара. – Ваша мать была настоящая дама. Нет ничего, чего бы я не сделал для ее сына. – Он помолчал, затянулся, тихонько улыбнулся от удовольствия и сказал: – Однако…

У Лотара испортилось настроение: это слово – всегда предвестник отказа и разочарования.

– Однако за две недели до вашего письма к нам на ранчо приехал офицер, покупать лошадей для армии, и я продал ему всех лишних животных. Оставил только необходимое для собственных нужд количество.

Хотя Лотар видел, что на свежей траве вокруг ранчо пасутся не меньше сорока отличных лошадей, он понимающе кивнул.

– Конечно, у меня есть пара превосходных мулов – крупные, сильные животные. Я мог бы отдать их вам по номинальной цене, скажем, пятьдесят фунтов.

– За пару? – почтительно спросил Лотар.

– За каждого, – твердо ответил граф. – Что касается другой вашей просьбы, я сделал своим твердым правилом никогда не давать взаймы друзьям. Таким образом я не теряю ни друзей, ни деньги.

Лотар пропустил эти слова мимо ушей и вернулся к предыдущему замечанию графа.

– Этот армейский офицер покупал лошадей во всех поместьях округи?

– Думаю, он купил не меньше ста лошадей. – Граф испытывал явное облегчение от того, как по‑джентльменски Лотар принял отказ. – Все великолепные животные. Его интересовали только лучшие, привыкшие к пустыне и просоленные против болезни.

– И он отправил их на юг по железной дороге.

– Еще нет, – покачал головой граф. – Во всяком случае, когда я в последний раз об этом слышал, он их еще не отправил. Он держит их у реки Свакоп, за городом, дает им отдохнуть и набраться сил перед дальним путешествием по железной дороге. Я слышал, он собирается их отправить, когда наберет сто пятьдесят голов.

На следующее утро после обильного завтрака из сосисок, холодного мяса и яиц они покинули крепость. Все втроем ехали на широкой спине серого мула, за которого Лотар в конце концов заплатил двадцать фунтов, вдобавок бесплатно получив уздечку.

– Как тебе помещения для слуг в крепости? – спросил Лотар.

– Для рабов, – поправил Хендрик. – Я слышал, здесь люди умирают с голоду или граф может запороть их до смерти. – Хендрик вздохнул. – Если бы не щедрость и покладистый нрав молодых девушек‑гереро…

Лотар резко ткнул его локтем в ребра, бросив предостерегающий взгляд в сторону Манфреда, и Хендрик без запинки продолжил:

– Вот мы и удрали на этом древнем муле с тряской спиной. Никто не догонит нас на этом быстром, как газель, животном.

Он хлопнул по широкому крупу, и мул продолжил трусить дальше, поднимая пыль копытами.

– Пригодится для охоты, – сказал Лотар и улыбнулся, видя озадаченное выражение Хендрика.

Вернувшись в скальное убежище, Лотар быстро принялся за работу; он приготовил двенадцать седел с вьюками с оружием, едой и оборудованием. Когда все вьюки были готовы, он выложил их у входа в убежище.

– Что ж, – улыбнулся Хендрик, – седла есть. Осталось раздобыть лошадей.

Лотар не обратил внимания на его слова.

– Оставим здесь охрану. Но нам понадобятся все люди. – Он протянул деньги Свинье Джону, самому ненадежному из всего отряда. – Пяти фунтов достаточно, чтобы купить целую ванну дымного капского, а стакана этого снадобья довольно, чтобы свалить дикого буйвола. Но помни, Свинья Джон, если ты так надерешься, что не сможешь сидеть в седле, я не оставлю тебя полиции для допросов. Ляжешь с пулей в голове.

– Клянусь. – Свинья Джон затолкал банкноту за ленту шляпы. – Ни одна капля не коснется моих губ, – умильно запричитал он. – Баас знает, что мне можно доверить деньги, и выпивку, и женщин.

До города Окаханда было почти двадцать миль, и Свинья Джон отправился немедленно, чтобы приехать туда задолго до Лотара. Остальные (Манфред вел мула) спустились с холма.

Ветер накануне утих, поэтому львиные следы не выветрились и были все еще хорошо видны даже на мягкой почве.

Охотники, вооруженные новыми «маузерами», с патронташами через плечо, веером разошлись по следу льва и двинулись вперед быстрым шагом.

Отец предупредил Манфреда, чтобы он держался позади; Манфред не забыл львиный рев и потому охотно приноравливался к медленным шагам мула. Охотники впереди исчезли из виду, но они отмечали для мальчика свой маршрут сломанными ветками и зарубками на стволах деревьев, и ему нетрудно было следовать за ними.

Через час они нашли место, где лев убил одну из телок графа. Зверь оставался там, пока не сожрал все, оставив только голову, копыта и крупные кости. Но даже с них он слизал всю плоть, что доказывало: он голоден и утратил охотничьи способности.

Лотар и Хендрик быстро обошли утоптанный участок и почти сразу обнаружили уходящий след.

– Он ушел всего несколько часов назад, – определил Лотар и тут же, увидев, как самопроизвольно распрямился стебель травы, примятый большой кошачьей лапой, изменил свою оценку: – Меньше получаса; должно быть, услышал, что мы подходим.

– Нет. – Хендрик коснулся следа длинной веткой, которую держал в руке. – Он ушел шагом. Он не встревожен. Он объелся мяса и пойдет к ближайшей воде.

– Идет на юг. – Лотар, прищурившись, посмотрел на солнце, чтобы определить направление следа. – Вероятно, к реке. Это приведет его ближе к городу. Очень хорошо.

Он повесил «маузер» на плечо и дал своим людям сигнал продолжать движение цепью. Они начали подниматься на невысокую плотную дюну и не успели добраться до вершины, как лев выскочил из купы невысоких кустов прямо перед ними и стал уходить по открытой местности длинными кошачьими шагами. Но его набитое мясом брюхо тяжело свисало, словно у беременной львицы.

Расстояние было велико, но вдоль всей цепочки затрещали «маузеры»: охотники открыли огонь по убегающему зверю. Далеко за ним и вокруг него поднялась пыль. Все люди Лотара, кроме Хендрика, стреляли отвратительно. Лотар никак не мог убедить их, что скорость пули не зависит от того, с какой силой они давят на курок, и отучить плотно зажмуриваться при выстреле.

Лотар видел, что его первая пуля взметнула пыль под брюхом льва: он неверно оценил расстояние, как часто бывает на открытой местности. Не отнимая приклада от плеча, он передернул затвор «маузера» и приподнял ствол, так что мушка прицела поднялась над мохнатой рыжей гривой.

При следующем выстреле лев остановился и повернул большую голову, цапнув себя за бок, куда ударила пуля. Звук, с которым пуля погрузилась в плоть, отчетливо донесся до цепи охотников. Потом лев снова пустился галопом; прижав уши, рыча от боли и гнева, он исчез за вершиной.

– Далеко не уйдет!

Хендрик знаком призывал охотников идти вперед.

Лев – спринтер. Он может пробежать галопом лишь очень небольшое расстояние и будет вынужден снова перейти на шаг. Если продолжать преследование, он обычно поворачивает и набрасывается на вас.

Лотар, Хендрик и Клайн Бой – самый приличный охотник из остальных – держались впереди.

– Кровь! – крикнул Хендрик, когда они добрались до места, где в льва попала пуля Лотара. – Легочная.

Алые пятна были в пене от воздушных пузырьков из разорванных легких.

Они побежали по кровавому следу.

– Pasop! – крикнул Лотар, когда они добрались до того места, где зверь исчез. – Осторожней! Он залег и поджидает нас.

Едва он договорил, лев бросился на них.

Он притаился в зарослях сансевьеры, сразу за вершиной, прижавшись к земле, только уши торчали. Но в то мгновение, когда Лотар перевалил через вершину, лев бросился к нему с расстояния всего в пятьдесят футов.

Лев льнул к земле, прижимая уши к голове. Лоб у него был плоский, как у гадюки, широкий, глаза горели неумолимым желтым светом. Рыжая грива встала дыбом, и он казался чудовищно огромным, а из клыкастой пасти несся такой громовой рев, что Лотар дрогнул и на мгновение запоздал с выстрелом. Когда приклад его «маузера» коснулся плеча, лев взвился перед ним в воздух, заполнив все поле зрения, и кровь из его разорванных легких полетела розовым облаком и забрызгала Лотару лицо.

Инстинкт требовал как можно быстрее выстрелить в огромное, косматое тело льва, вставшего на задние лапы, но Лотар заставил себя выбрать другую цель. Выстрел в грудь или шею не помешает льву убить его: пуля у «маузера» слишком легкая, предназначена для людей, а не для крупной дичи; первая пуля снизила порог чувствительности льва и наполнила его кровь адреналином. На таком малом расстоянии зверя остановит только выстрел в мозг.

Лев был прямо перед стволом: тот почти упирался в розовые ямы ноздрей, и пуля, угодив между глаз, прошла через желтый, как масло, мозг в костяной оболочке и вышла из затылка, но инерция прыжка пронесла льва вперед. Огромное мускулистое тело ударило Лотара в грудь, выбив ружье у него из рук, а самого Лотара отбросило назад, и он упал, грянувшись о землю плечом и головой.

Хендрик помог ему сесть, руками обтер песок с губ и ноздрей; тревога из его глаз исчезла, и он улыбнулся, когда Лотар стал слабо отводить его руки.

– Стареешь и становишься медлительным, баас, – рассмеялся Хендрик.

– Помоги встать, пока Мэнни меня не увидел, – приказал Лотар, и Хендрик подставил плечо и помог ему подняться.

Лотар покачнулся, тяжело опираясь на Хендрика, держась за ушибленное место, но уже отдавал приказы.

– Клайн Бой! Ноги! Двигайте назад и держите мула, пока он не учуял льва и не убежал с Мэнни!

Он высвободился от Хендрика и неуверенно направился к туше. Лев лежал на боку, над его разбитой головой уже гудели мухи.

– Понадобятся все люди и все везение, чтобы погрузить его.

Лев был старый, тощий, он давно одряхлел. Годы охоты в колючем вельде покрыли его шкуру шрамами, она была тусклой, со свалявшейся шерстью. Но его брюхо было набито мясом, и весил он четыреста фунтов, а то и больше. Лотар подобрал с песка ружье, тщательно вытер, потом прислонил к туше и заторопился назад через вершину, все еще хромая после падения и растирая шею и висок.

Приближался мул с Манфредом на спине. Лотар побежал к ним.

– Ты его свалил, па? – возбужденно крикнул Манфред. Он слышал выстрелы.

– Да. – Лотар стащил сына со спины мула. – Он лежит за вершиной.

Лотар проверил недоуздок мула. Он был новый и прочный, тем не менее Лотар привязал к железному кольцу еще одну веревку и поставил по два человека на каждый конец. Потом тщательно завязал мулу глаза полоской брезента.

– Хорошо. Посмотрим, как он это примет.

Люди потянули за веревки, общей тяжестью пытаясь сдвинуть мула с места, но тот уперся копытами, протестуя против повязки на глазах, и не двинулся.

Лотар обошел его сзади, держась подальше от копыт, и схватил за хвост.

Мул стоял, как скала. Тогда Лотар наклонился и укусил его в репицу хвоста, вонзив зубы в нежную мягкую кожу. Мул попытался отбиться задними копытами.

Лотар снова укусил его, и только тогда мул капитулировал и пошел вперед, к вершине, но когда добрался до нее, легкий ветерок заполнил его ноздри запахом льва.

Этот запах производит сильнейшее действие на всех животных, и диких, и домашних, даже в такой обстановке, которая делает невозможной встречу со львом.

Отец Лотара всегда отбирал охотничьих собак, давая щенкам понюхать кусок свежей львиной шкуры. Большинство щенков выли от ужаса и удирали, поджав хвост. Только очень немногие, примерно один из двадцати, причем преимущественно суки, оставались, хотя вся шерсть у них поднималась дыбом, а тело от кончика хвоста до дрожащих ноздрей сотрясало негромкое ворчание. Таких собак он оставлял себе.

Мул учуял льва и словно обезумел. Он встал на дыбы, заржал, и люди, державшие веревки, повалились на землю. Затем мул поскакал тяжеловесным галопом и поволок за собой четверых державших. Он протащил кричащих людей с полмили через кустарники и глубокие донги, прежде чем наконец остановился в туче пыли, дрожа и потея; его бока вздымались от ужаса.

Его потащили назад, прочно закрепив повязку на глазах, но как только он уловил запах туши, все повторилось, хотя на этот раз он пробежал всего несколько сотен ярдов, прежде чем тяжесть четверых человек и усталость заставили его остановиться.

Еще дважды мула подтаскивали к мертвому льву, и дважды он убегал, всякий раз на более короткое расстояние, но наконец замер, дрожа всем телом и потея от ужаса и усталости. Тушу подняли, взвалили ему на спину и попытались связать львиные лапы у него под грудью. Это было уж слишком.

С мула опять градом покатился пот; мул вставал на дыбы, лягался, брыкался, пока туша не сползла на землю.

Мула побили. После часа стараний он наконец встал неподвижно, жалобно дрожа, тяжело дыша – бока ходили, как кузнечные мехи, но мертвого льва удалось прочно привязать к его спине.

Когда Лотар взял повод и пошел вперед, мул покорно двинулся за ним вниз, к изгибу реки.

 

* * *

 

С вершины небольшого лесистого холма Лотар смотрел вниз, на реку Свакоп, на крыши городка и церковный шпиль. Здесь Свакоп изгибалась широкой дугой, и непосредственно под Лотаром видны были три небольших зеленых пруда в желтых песчаных берегах. Река разливалась только в сезон дождей.

Там, внизу, поили лошадей. Их по очереди приводили из огороженного колючими ветками загона, чтобы напоить, прежде чем запереть на ночь. Граф был прав: армейский покупатель выбрал лучших. Лотар жадно следил за ними в бинокль. Мощные, сильные животные, выросшие в пустыне, полные энергии, они толпились и резвились на берегу пруда или катались в песке, выбрасывая ноги в воздух.

Лотар сосредоточился на погонщиках и насчитал пятерых – темнокожих солдат в обычной форме цвета хаки. Он тщетно искал белых офицеров.

– Они могут быть в лагере, – пробормотал он и навел бинокль на несколько коричневых армейских палаток у выгородки для лошадей.

Сзади послышался негромкий свист, и Лотар оглянулся. Хендрик подавал сигналы от подножия холма. Лотар пригнулся, чтобы его не было видно на фоне неба, и начал спускаться. Мул, по‑прежнему с окровавленной ношей на спине, стреноженный стоял в тени. Он почти смирился, хотя время от времени непроизвольно вздрагивал и нервно переступал с ноги на ногу. Люди, лежа в тени колючего дерева, ели тушенку из банок. Когда Лотар подошел, Свинья Джон поднялся.

– Ты опоздал, – Лотар схватил его за ворот, подтянул лицо к своему и понюхал.

– Ни капли, мастер, – завыл Свинья Джон. – Клянусь девственностью своей сестры.

– Это нечто мифическое.

Лотар отпустил Свинью Джона и посмотрел на мешок у его ног.

– Двенадцать бутылок, как ты велел.

Лотар развязал мешок и достал бутылку знаменитого капского дымного. Горлышко было запечатано воском, а жидкость, когда он поднес ее к свету, оказалась неприятного темно‑коричневого цвета.

– Что узнал в поселке?

Он положил бутылку обратно в мешок.

– В лагере семь погонщиков.

– Я насчитал только пять.

– Семь.

Свинья Джон говорил уверенно, и Лотар хмыкнул.

– Что с офицерами?

– Они вчера уехали в сторону Отваронги за новыми лошадьми.

– Через час стемнеет. – Лотар взглянул на солнце. – Отнеси мешок в лагерь.

– Что мне им сказать?

– Скажи, что продаешь – дешево, потом дай им попробовать бесплатно. Ты известный враль. Наплети им что‑нибудь.

– А если они не станут пить?

Лотар посмеялся над таким невероятным предположением и даже не потрудился ответить.

– Я начну действовать, когда луна поднимется над вершинами деревьев. Это даст тебе и твоему бренди четыре часа, чтобы справиться с ними.

Свинья Джон взвалил мешок на плечо. Звякнули бутылки.

– Помни, Свинья Джон: я увижу тебя трезвым или мертвым. Я серьезно.

– Неужели хозяин считает меня скотиной? Разве я не умею пить бренди как джентльмен? – спросил Свинья Джон и с видом оскорбленного достоинства направился к лагерю погонщиков.

Со своего наблюдательного пункта Лотар следил, как Свинья Джон перебрался через сухое русло Свакопа и побрел по противоположному берегу, сгибаясь под тяжестью мешка. У ограды его окликнул часовой, и Лотар в бинокль видел, как они разговаривают; наконец цветной часовой отвел карабин в сторону и заглянул в раскрытый Свиньей Джоном мешок.

Даже на таком расстоянии и в сгущающейся темноте Лотар разглядел, как зубы часового сверкнули в улыбке и как он радостно повернулся и позвал товарищей из палаток лагеря. Подошли двое в нижнем белье, и начался оживленный разговор, сопровождавшийся оживленной жестикуляцией, хлопаньем по плечам, качанием головами. Наконец Свинья Джон сорвал воск с горлышка бутылки и протянул ее солдатам. Бутылка быстро переходила от одного к другому, и каждый на короткое время поднимал ее к небу, как трубач, зовущий в атаку, потом ахал и улыбался сквозь набежавшие на глаза слезы. Наконец Свинью Джона как почетного гостя проводили в лагерь, неся его мешок, и скрылись из поля зрения Лотара.

Солнце село, наступила ночь, а Лотар оставался на вершине. Точно яхтсмен, он постоянно следил за силой и направлением ночного ветра, который непрерывно менялся. Через час после наступления темноты он превратился в устойчивый теплый поток, дующий Лотару в спину.

– Только бы ты держался, – прошептал Лотар и негромко крикнул сычом. Тотчас подошел Хендрик. Лотар показал ему направление ветра.

– Перейди реку намного выше по течению и обойди лагерь, но не близко. Потом поверни обратно и держись так, чтобы ветер дул тебе в лицо.

Из‑за реки донесся слабый крик, и они посмотрели туда. Костер перед палатками разгорелся так, что пламя поднималось к нижним веткам деревьев, и на его фоне видны были силуэты цветных солдат.

– Какого дьявола они делают? – спросил Лотар. – Танцуют? Дерутся?

– Да они и сами не знают, – усмехнулся Хендрик.

Солдаты у огня наклонялись, сталкивались, цеплялись друг за друга, падали в пыль и ползали на коленях, потом с огромным трудом вставали, только для того чтобы покачнуться и снова упасть. Один из них был совершенно голый, его худое желтое тело блестело от пота. Он резко повернулся – и упал в костер; двое товарищей вытащили его за ноги; все трое хохотали.

– Тебе пора, – коснулся Лотар плеча Хендрика. – Возьми с собой Мэнни, пусть держит твою лошадь.

Хендрик пошел вниз по склону, но остановился, когда Лотар сказал ему вслед:

– Мэнни на твоей ответственности. Отвечаешь за него головой.

Хендрик, не ответив, исчез в ночи.

Полчаса спустя Лотар увидел, как они пересекают светлые песчаные берега реки – движение темного бесформенного пятна на фоне звездного света. Потом они исчезли в кустарнике за рекой.

Горизонт посветлел, звезды на востоке поблекли перед восходящей луной, но в лагере за рекой пьяные движения часовых сменились неподвижностью. В бинокль Лотар видел тела, лежащие где попало, как жертвы на поле боя, и одно из них очень напоминало Свинью Джона, хотя точно Лотар не мог сказать: человек лежал по другую сторону костра ничком.

– Если это он, ему не жить, – пообещал Лотар и встал. Пришло наконец время двигаться, потому что над горизонтом встала луна, рогатая и блестящая, как подкова только что из кузнечного горна.

Лотар выбирал дорогу, спускаясь по склону; мул фыркал и жалобно сопел под своей ужасной ношей.

– Уже почти все, – погладил его по лбу Лотар. – Ты хорошо справился, старина.

Он чуть отпустил недоуздок, надел на плечо «маузер» и повел мула по холму и вниз к берегу реки.

С большим светлым мулом и колышущимся на его спине грузом невозможно приблизиться незаметно. Когда они шли по песку русла, Лотар снял ружье, вставил обойму в затвор и внимательно вгляделся за редкие деревья на противоположном берегу, хотя никакой встречи на самом деле не ожидал.

Костер в лагере погас; на противоположный берег они поднялись в полной тишине. Лотар услышал топот копыт и мягкое фырканье лошади за оградой. Ветер ровно дул ему в спину. Неожиданно послышалось резкое испуганное ржание.

– Вот так, принюхайся получше.

Лотар повел мула к ограде.

Теперь слышался топот множества копыт и звуки, с которыми встревоженные животные толкали друг друга.

Тревога, вызванная острым запахом окровавленной львиной туши, распространялась по табуну, как зараза. В ужасе заржала лошадь, и паника охватила всех остальных.

Лотар видел над колючей изгородью головы лошадей с развевавшимися на ветру гривами; мелькали передние копыта.

У наветренной стены изгороди Лотар остановился и разрезал веревку, удерживавшую тушу льва на спине мула. Лев соскользнул и упал на землю. От удара воздух вырвался из легких через мертвую глотку со звуком, похожим на отрыжку, и лошади за оградой заржали и начали кружить по загону, как живой водоворот.

Лотар наклонился и разрезал льву брюхо от паха до грудины, глубоко вонзая лезвие, чтобы задеть мочевой пузырь и кишки. Его сразу окутало облако густого, липкого зловония.

В табуне воцарился хаос. Лотар слышал, как лошади бьются о дальнюю стену ограды, пытаясь убежать от ужасного запаха. Лотар поднес ружье к плечу, прицелился в воздух на фут выше голов лошадей и опустошил магазин. Быстрая череда выстрелов, вспышки, озарившие загон – и табун в едином порыве разнес стену ограды и ринулся в темную реку; лошади галопом уходили в ночь, их гривы развевались на ветру; они неслись вниз по течению, туда, где их поджидал Хендрик со своими людьми.

Лотар торопливо стреножил мула и побежал к костру, на бегу перезаряжая ружье. Один из солдат, вырванный из пьяного оцепенения шумом, который подняли убегающие лошади, встал и пошатываясь двинулся к ограде.

– Лошади! – вопил он. – Вставайте, пьяницы! Нужно остановить лошадей! – Он увидел Лотара. – На помощь! Лошади…

Лотар ударил его прикладом «маузера» в подбородок. Зубы солдата лязгнули, он сел на песок и медленно опрокинулся. Лотар перепрыгнул через него и побежал вперед.

– Свинья Джон! – кричал он. – Где ты?

Ответа не было, и он прошел мимо костра к фигуре, которую видел с наблюдательного пункта. Перевернул ее. Свинья Джон незряче уставился на луну; на его морщинистом желтом лице застыла счастливая улыбка.

– Вставай! – Лотар пнул его сапогом. Улыбка Свиньи Джона не дрогнула. Он был нечувствителен к боли. – Ладно, я тебя предупреждал.

Лотар передернул затвор и снял ружье с предохранителя. Приставил ствол к голове Свиньи Джона. Если полиция возьмет его живым, достаточно будет нескольких ударов хлыстом из кожи гиппопотама, чтобы Свинья Джон заговорил. Неважно, что он не знает подробностей плана. Ему известно достаточно, чтобы уничтожить их шансы на успех и поместить Лотара на плакате с портретами разыскиваемых преступников – как виновного в краже лошадей и уничтожении армейской собственности. Лотар выбрал слабину спускового механизма.

Date: 2015-09-18; view: 304; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.01 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию