Врача вызывали?

– Модест Модестович, к вам Степан Яковлевич! – доложила немолодая и некрасивая секретарша.

– Пусть войдет!

В кабинет вошел средних лет мужчина, низкорослый, с пронзительными светло‑серыми глазами. Он подошел к столу, за которым восседал хозяин кабинета, и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло.

– Ну, с чем пожаловал? – полюбопытствовал Модест Модестович.

– Да вот, есть кое‑что…

– Ну?

– Мы имеем дело с компанией подростков…

– Что? – поразился Модест Модестович.

– Да, да, тут действует компания подростков! Я занялся кое‑какими расследованиями, кое‑что проанализировал, повидался с вашим Коржиковым в милиции… Вся картина говорит именно о подростках!

– Но ты их нашел, этих сопляков?

– Ищу и, полагаю, сумею найти!

– Степа, только не говори никому про это, ладно? Засмеют ведь!

– Кого? Меня?

– Ну не меня же! Где это видано, чтобы подростки…

– Минутку, Модест Модестович! Вы помните в начале сентября это громкое дело, когда накрыли компанию ДБН?

– Погоди, ДБН?

– Ну да, Дом Без Насекомых, они еще производили синтетические наркотики? Вспомнили?

– Допустим.

– Так вот, все это провернула компания подростков. Мне один мужичок из МУРа шепнул по секрету. Боюсь, как бы не та же компания вами занялась.

– И что ты предлагаешь?

– Моя задача не предлагать, а…

– Ты можешь найти этих сопляков? Кстати, их там много?

– Пока еще не знаю.

– Но тот твой мужичок из МУРа может узнать?

– Если понадобится…

– Уже понадобилось!

– Но если это другие?

– А вот это уже твоя прямая задача – узнать, те это сволочи или другие.

– Понял. Выясню.

– Послушай, Степа, но почему тебе это в голову пришло, а? Не в службу, а в дружбу, расскажи. Я просто обожаю следить за ходом твоей мысли.

– Что ж, если вам угодно… Извольте! Моя задача в вашей фирме – отслеживать все провалы и неудачи.

– Это я и без тебя знаю. Сам для того и нанял.

– То, что произошло в магазине Анны Вадимовны, к сожалению, дошло до меня слишком поздно. Эти дуры бабы решили действовать самостоятельно, всех щадя и жалея, и вот результаты!

– Но они же вернули все до граммулечки!

– И что? А информация? Информация – то же слово, а оно, как известно, не воробей, вылетит – не поймаешь! И, судя по всему, информация попала к подросткам. Вторую продавщицу из магазина спасла какая‑то девчонка. Она была у нее в квартире, когда Колюня в нее стрелял…

– Слушай, когда палишь без ума по закрытой двери, нет никаких гарантий, что попадешь!

– Согласен, но подростки там вертелись!

– Неубедительно!

– Вы сами, между прочим, упомянули, что в кафе «Молния» сидела какая‑то ребятня, когда вы беседовали с Машкой. Вот, гляньте, эти там были?

И он выложил на стол несколько фотографий, где были запечатлены Петька и Игорь.

Модест Модестович с уважением глянул на Степана Яковлевича.

– Откуда?

– Неважно, потом скажу! Так эти или нет?

– Я в них особенно не вглядывался… А впрочем, эти! Да, эти, эти самые! Но где ты взял фотки?

– Неважно. Главное, что я не ошибся. Это они!

– Ну ты гигант, Степа!

– Итак, это они! Убежден, именно они устроили спектакль на балконе, который до смерти напугал Коржикова. Он до сих пор без ужаса не может об этом говорить.

– Он уже никому ничего не скажет, – осклабился Модест Модестович. – Умер, бедняга, от сердечного приступа.

– Понял! Так вот, исчезновение Машки, я уверен, тоже их рук дело. Ну еще бы, благородные герои. Спасли ей жизнь один раз, надо и второй не сплоховать. Должен заметить, действуют они профессионально. Но…

– Вот что, Степа… Их надо найти во что бы то ни стало!

– Найду, дело от силы двух дней. И что вы намерены с ними делать?

– Я гуманист, Степа, убивать детей… Фи! Они у нас борются с наркотиками? Не любят наркотиков? Но они их полюбят! Так полюбят, что жить без них не смогут!

Степан Яковлевич промолчал. Он заранее предвидел такой ответ. Шеф глупый, примитивный человек! Но ничего, рано или поздно он сойдет со сцены, и тогда его место займет по праву он, Степан Яковлевич. Когда‑то он работал в уголовном розыске, а потом ему стало скучно за жалкие копейки ловить преступников, многие из которых были удачливы и сказочно богаты. Ему захотелось тоже вкусить этой райской жизни. И вот теперь он медленно, но верно приближался к тому, чтобы возглавить дело. Уж он‑то сумеет обезопасить и себя, и фирму. Он избежит идиотских накладок, которые то и дело случаются из‑за жадности и недальновидности Модеста Модестовича. Он уж слишком поверил в свою безнаказанность. Все эти мысли привычно промелькнули в голове Степана Яковлевича.

– Воля ваша, – сказал он.

– Значит, я могу рассчитывать, что через денька два эти голубчики будут отловлены?

– Не сомневайтесь!

– Но ведь их, насколько я понимаю, не двое?

– Полагаю, что больше. Но этих двоих я вам обещаю!

– Это хорошо. Но как быть с Машкой? Вот кто мне действительно позарез нужен! Эта корова может много глупостей натворить.

– Не волнуйтесь, сыщем и ее. Не впервой.

– Ты, Степа, не больно‑то заносись! Вторую продавщицу, Люсю, упустили!

– Взяли ложный след! Бывает! Ее мать сказала соседям, что увезла ее в деревню, а в деревне они обе не появлялись. Уверен, это тоже дело рук этой подростковой компании. Они там хитрющие, с фантазией. А вообще‑то зря вы охоту на эту Люсю открыли, был бы я тут, я бы вам отсоветовал. Ни к чему. От нее никакой беды бы не было. Но теперь я за это не поручусь.

– Ты меня пугаешь, что ли?

– Нет, просто предупреждаю, лишние жертвы ни к чему! Это не метод!

– Учить меня вздумал?

– Боже упаси. Я просто даю совет. Вы же мне именно за это деньги платите.

– И притом немалые.

– Согласен.

– Ну, Степа, действуй. И, как говорится, с богом!

– Нет, Модест Модестович, боженька тут ни при чем! И надеяться на него не стоит.

– Выходит, только на тебя вся надежда? – сощурился Модест Модестович.

– Ну, между мной и боженькой еще столько всего…

– Что‑то ты нынче расфилософствовался? Стареешь, брат, стареешь.

– Так и вы не молодеете.

– Ну хватит! Ишь, разболтался. Короче, не позже чем через два дня эти два пацана должны быть у меня!

– У вас?

– У меня, у меня, я хочу с ними побеседовать для начала.

– Воля ваша, – пожал плечами Степан Яковлевич.

– Ну, ступай, Степа, ступай и действуй!

И он начальственным кивком отпустил Степана Яковлевича. Тот тоже кивнул на прощание и вышел.

Вернувшись с дачи, Петька принялся звонить жене капитана Крашенинникова. Но никто не брал трубку. Последний раз он набрал ее номер в половине двенадцатого, но снова напрасно. «Ладно, позвоню утром», – решил он и пошел спать. Его знобило. «Здорово же я устал», – подумал он, натягивая на себя одеяло. Но все не мог согреться. Не хватало только заболеть сейчас. Ничего, надо выспаться, все и пройдет. Но он ошибся. Проснувшись под утро, он понял, что у него очередная ангина. Болело горло, температура явно была повышенная. «Ну и ладно, – подумал он. – Ничего страшного, обойдутся без меня…»

В комнату заглянула мама.

– Петечка, ты почему валяешься? Пора, милый, вставать!

– Мам, я заболел… Горло… Глотать больно.

Мама подбежала к нему и поцеловала в лоб.

– Надо температуру измерить, у тебя жар… Опять ангина, Петька, это плохо. Отправлю тебя в будущем году на все лето в Одессу. У меня в твоем возрасте тоже часто бывала ангина, а потом одно лето на Черном море, и я о ней навсегда забыла.

– Я боялся, ты скажешь, надо гланды вырезать, а на море поехать это кайф!

– Что тут у вас? – вошел в комнату папа.

– Да вот опять ангина.

– Да? Ну‑ка, покажи горло!

– Пап, ну ты же не врач!

– Чтобы увидеть, какое у тебя горло, не обязательно быть врачом. Давай, давай, Света, принеси ложечку!

Игорь Алексеевич, как заправский доктор, прижал ложечкой Петькин язык и, включив настольную лампу, направил ее свет в горло сына.

– Фу‑ты ну‑ты! Не миндалины, а черт знает что! Красные и в каких‑то серых налетах! Придется пить антибиотик!

– Я вызову врача!

– Мама, не надо! Я буду пить лекарство, лежать, и все пройдет.

– А хочешь, я попрошу Ираиду Антоновну к тебе заглянуть?

Ираида Антоновна – это Олина бабушка, врач на пенсии.

– Мам, ну зачем?

– Ладно, посмотрим! Я тебе позвоню с работы.

Мама дала ему кучу наставлений, накормила легким завтраком, поставила на ночной столик литровую кружку еще горячего морса, который сварила, как только узнала про ангину, положила упаковку олететрина и велела принимать по две таблетки через каждые четыре часа.

– А я не взорвусь от такой дозы?

– Не взорвался же пока? Всегда так принимал, и помогало!

– Ладно, мама, – кротко согласился Петька, которому хотелось только одного – спать.

Но мама заставила его первые две таблетки выпить при ней.

– Петечка, только перед тем как выпить таблетки, не забывай хоть что‑то съесть. Обещаешь?

– Обещаю, конечно, я же себе не враг.

Наконец родители оставили его в покое. Он повернулся к стене и сразу уснул. А родители, еще стоя у лифта, обсуждали болезнь сына.

– Все‑таки, Света, надо было вызвать врача.

– Если к вечеру лучше не станет, завтра вызовем!

Петька проснулся от звонка в дверь. Интересно, кого это черт принес?

Он глянул на часы. Начало одиннадцатого. Звонок повторился. Он с трудом встал и поплелся в прихожую.

– Кто там?

– Врача вызывали?

– Врача? – удивился Петька.

– Это квартира Квитко? Петр Квитко это ты?

– Я!

– Будь добр, открой!

– А вы кто?

– Я же говорю – врач!

«Странно, – подумал Петька, – у нас же участковый врач – женщина, Евгения Ивановна».

– Евгения Ивановна заболела, – словно услышав его мысли, сказал врач.

– Сейчас!

Петька открыл дверь.

– Здравствуйте!

На пороге стоял мужчина средних лет, невысокий, с пронзительными серыми глазами.

– Ну, здравствуй, Петр Квитко. Ступай‑ка в постель, живо! Только покажи, где можно руки помыть.

– Вон там, пожалуйста. Полотенце розовое с цветочками.

Петька вернулся в постель. Ему было не по себе. Чем‑то ему этот врач не понравился. «Наверное, у меня уже крыша едет! Какая, в конце концов, разница, понравился, не понравился. Посмотрит горло, выпишет лекарство и справку для школы, а что еще надо?»

– Ну, Петя, на что жалуешься?

Доктор придвинул стул к Петькиной кровати, достал из потрепанного портфеля фонендоскоп. Он явно не торопился.

– Итак, что болит?

– Горло. Ангина у меня!

– Это ты сам себе диагноз поставил?

– У меня это бывает, я знаю.

– Ну‑ка, покажи горло!

Пришлось опять показывать горло.

– Да, Петя, как говорится, ничего не попишешь, в самом деле, типичная ангина. Я вижу, тебя олететрином лечат? Можно сказать, допотопное лекарство. Ерунда на постном масле. Дай‑ка я тебя послушаю. При ангине надо сердце беречь. Она, поганая, часто осложнения дает.

Петька напрягся. Прикосновения этого человека были ему ужасно неприятны. И вообще, он внушал ему страх. Скорей бы он ушел! Как странно он слушает, как‑то не по‑людски.

– Знаете, у меня еще давление иногда подскакивает! – сообщил Петька. – Вы уж мне померяйте!

Врач отчего‑то смутился.

– Давление? Это можно!

Он полез в портфель и вдруг хлопнул себя по лбу.

– Ох, глупость какая! Я забыл аппарат!

– Какой аппарат?

– Для измерения давления!

– Да? А вы не подскажете, как этот аппарат называется, а то я забыл? – уже замирая от ужаса, спросил Петька. Никакой это не доктор!

– Я и сам забыл, – засмеялся врач. – Но дело не в названии, дело в сути, придется возвращаться в ту квартиру, где я его оставил… Но… Я тебе сейчас пульс пощупаю, по нему и определим, какое у тебя давление, – он взял Петькину руку и далеко не сразу нащупал пульс. – Ух ты, как частит! – покачал головой доктор. – Знаешь, я тебе сейчас сделаю укольчик, и через десять минут все пройдет.

– Нет, я не хочу никаких уколов!

– Петя, ты же мужчина!

– Ну и что?

– Стыдно бояться уколов! Просто срамотища, можно сказать, такой парень и боится уколов!

– А у вас шприц одноразовый?

– Ну разумеется, одноразовый! Молодец, бдительный парень!

– А куда колоть будете?

– В мышцу.

– В мышцу – это в зад?

– Совершенно верно. Иголка тонкая, ты и не почувствуешь ничего.

– А какое лекарство вы хотите вколоть?

– Петя, ты что, все лекарства знаешь?

– Более или менее.

– Это новый препарат, швейцарский! Через два дня про ангину и не вспомнишь, а твой олететрин можешь выбросить. Ну, поворачивайся на живот!

И тут Петька увидел, как он достал из портфеля одноразовый шприц и ампулу без всякой надписи, надпилил ее и сломал горлышко ваткой.

– Извините, мне в туалет надо! – прохрипел Петька и бросился вон из комнаты. Он хотел было выскочить на площадку и позвать на помощь, но тут же сообразил, что там запросто может ждать сообщник этого «доктора». «Кто же он такой, откуда взялся, как узнал про меня?»– думал Петька. Он заперся в туалете. Срочно надо что‑то придумать. Если закричать, его могут и не услышать, тем более он охрип. Драться, кусаться, если тот будет действовать силой? Накинуть ему на шею свое любимое лассо? А что, если это все‑таки врач и ему только мерещатся какие‑то ужасы от высокой температуры? Но нет, ничего ему не мерещится! «Мы вступили в борьбу с наркодельцами, а они без боя не сдадутся. А вдруг он вколет мне наркотик? Посадит на иглу?» – судорожно думал Петька. И тут же он услышал за стеной надсадный кашель. Это сосед, Эдуард Николаевич, бросил курить и часто кашляет. Он дома! И есть лишь один путь к спасению! Надо только действовать осторожно, чтобы этот тип не догадался, что он его раскусил. Петька шумно спустил воду, нарочно громко щелкнул задвижкой.

– Я сейчас! – крикнул он.

– Храбрости набираешься? – крикнул в ответ лжедоктор.

– Вот именно!

Петька вошел в ванную и открыл кран так, чтобы напор воды был максимальным, а сам на цыпочках скользнул в кухню, открыл дверь и выскочил на балкон. Еще год назад, подозревая новых соседей во всех смертных грехах, он выпилил из рамы оргалитовую перегородку, и ни одна душа этого так и не заметила. Сейчас это давало шанс на спасение! Он осторожно прикрыл за собою балконную дверь, снял перегородку и через несколько секунд был уже на соседнем балконе. Его прохватило холодом. Он хотел уже постучать в стекло, но решил вернуть перегородку на место. Еще несколько секунд – и дело было сделано. Он перевел дух и постучал в стекло. Занавеска отодвинулась, и он увидел совершенно ошалевшего Эдуарда Николаевича. Петька умоляюще сложил руки. Кричать он боялся. Но сосед опомнился и открыл дверь.

– Петя, что за фокусы? Как ты сюда попал?

– Потом! Потом! Эдуард Николаевич, у меня в квартире бандит! Он…

– Что? А почему ты в пижаме?

– Я заболел, а он пришел, как будто врач…

– Как будто?

– Да, да, я вам потом все объясню! Надо вызвать милицию! Скорее, а то он уйдет!

– Петя, ты болен? У тебя жар! Ты бредишь?

– Ничего я не брежу! Скорее, пожалуйста!

– Петя!

Петька махнул рукой и бросился к «глазку». На площадке стоял здоровенный детина в черной коже. Петька отпрянул.

– Посмотрите сами! – шепнул он.

Эдуард Николаевич приник к «глазку». И увидел, что из дверей квартиры Квитко выскочил низкорослый мужчина с большим портфелем.

– Куда он делся? – спросил он негромко.

Но Эдуард Николаевич расслышал.

– Он не выходил?

– Да нет же!

– Значит, спрятался в квартире, болван. Помоги, Заур!

И они оба скрылись в квартире.

Эдуард Николаевич на секунду задумался, а потом подбежал к телефону.

– Не надо! – прохрипел Петька. – Они все равно не успеют.

– Кто?

– Менты! Сколько они меня там будут искать? От силы минуты две‑три…

И в самом деле, они услышали, как захлопнулась дверь Петькиной квартиры.

Эдуард Николаевич поспешно накинул плащ, надел ботинки, открыл дверь и, словно бы ни о чем не подозревая, вышел на площадку. Двое мужчин пристально смотрели на него.

– В чем дело, господа, вы ко мне? – вежливо спросил он.

– Нет‑нет, мы, видимо, ошиблись этажом, – ответил тот, что пониже. И нажал на кнопку, вызывая лифт.

Эдуард Николаевич с беспечным видом стоял у лифта. И мучительно соображал, что ему делать. В одиночку задержать двух мужчин он, безусловно, не сможет. Но вот выяснить хотя бы номер их машины можно попытаться. Главное, что Петька в безопасности, а что там в действительности произошло, еще надо разобраться. По‑видимому, им был нужен сам Петька, а вовсе не вещи из его квартиры. Они втроем спустились на лифте, и Эдуард Николаевич задержался у почтового ящика, но ровно настолько, чтобы выйти, пока эта парочка еще не села в машину. Он вышел, делая вид, что на ходу читает какое‑то письмо. И увидел, что они сели в черную «Волгу». Эдуард Николаевич запомнил номер и не спеша направился к продуктовой палатке, стоявшей на углу. Купил три бутылки пива и так же не спеша вернулся к подъезду. «Волга» быстро взяла с места и укатила. А Эдуард Николаевич поспешил домой.

– Ну что? – спросил Петька.

– Заметил номер.

– Какая машина?

– «Волга».

– Так! Кажется, я влип!

– Петя, ты можешь объяснить по‑человечески, что происходит?

– Эдуард Николаевич, миленький, я вам все расскажу, только мне сначала надо позвонить…

– Хорошо, звони, но, пожалуйста, не сиди с босыми ногами, вот тебе шерстяные носки. Надень, будь добр!

Петька беспрекословно натянул носки. И в который уж раз набрал номер Галины, жены Крашенинникова, хотя застать ее в этот час не очень надеялся. Но трубку сняли сразу.

– Галина Васильевна?

– Нет, это ее сестра. А кто ее спрашивает?

– Извините, пожалуйста, мне совершенно необходимо поговорить с Галиной Васильевной! Она на работе, да? Как мне ей позвонить?

– Подождите минутку! Галя!

Сердце у Петьки забилось в предчувствии удачи.

– Слушаю!

– Галина Васильевна, здравствуйте, это говорит Петр Квитко, может, вы про меня слышали от Владимира Петровича…

– Ну еще бы! Давно мечтала с тобой познакомиться. Слушаю тебя, Петя.

– Я знаю, что Владимира Петровича нет в Москве и Васи тоже…

– Увы!

– Скажите, Галина Васильевна, вы не знаете кого‑нибудь в МУРе, кому Владимир Петрович мог бы железно доверять?

– А что случилось?

– У нас очень сложное дело, очень! Мы рассчитывали на Владимира Петровича, но…

– Майор Лаптев!

– Он лежит в больнице с перитонитом.

– Господи, а я и не знала. Тогда… Тогда… Капитан Проскурин! Да, Женя Проскурин. Золотой парень, так про него всегда Володя говорит. Хочешь, я ему позвоню, или просто дать тебе его телефон?

– Лучше дайте телефон, так быстрее…

– Записывай!

– Спасибо, спасибо вам огромное!

Петька положил трубку. И уже собрался было снять ее снова, но у него вдруг закружилась голова, накатила горячая волна, и он стал сползать с дивана.

– Петя, что с тобой? – подскочил к нему Эдуард Николаевич.

– Мне плохо… Надо позвонить…

– Я позвоню, но что я скажу?

– Позвоните в школу… Крузенштерн…

И он потерял сознание.

Петька открыл глаза и ничего не понял. Он лежал на диване в квартире соседей, и над ним склонилась женщина с усталым, но добрым лицом.

– Ну вот и хорошо! Он очнулся! Все будет отлично!

– Только не надо уколов! – простонал Петька.

– Ну, миленький, все, что было нужно, тебе уже вкололи, так что не бойся. Но вообще‑то ты героический парень, а уколов боишься?

– Я не уколов… боюсь.

– Петька! – бросился к нему Игорь, заглянувший в комнату.

– Круз! Капитан Проскурин…

– Я ему все рассказал, только не понял, что тут сегодня было!

– Я тебе потом объясню… А где капитан?

– Ну, проснулся, герой? – раздался веселый незнакомый голос, и Петька увидел высокого красивого человека.

– Это вы?

– Капитан Проскурин! Слышал, слышал, многое знаю, многое понял, но для прояснения картины нужно бы с тобой побеседовать тоже. Доктор, вы позволите?

– Что с вами сделаешь? Только не очень утомляйте мальчика! И если ему станет хуже…

– Мне теперь не станет хуже! Честное слово!

Она улыбнулась и вышла.

– Чтобы тебя подбодрить, скажу, что машину марки «Волга» ищут. Итак, что стряслось сегодня, об остальном поговорим позже.

– Хорошо, но Круз… Игорь вам сказал насчет Марии Силантьевны?

– Сказал, сказал, я все понял, не волнуйся. Если она нам поможет, то останется в стороне. Мы тоже дело понимаем.

– Она хотела уйти в монастырь.

– Ну, это уж ее личное дело. А пока мы будем ее охранять, можешь не сомневаться. Так что же сегодня произошло?

К возвращению родителей с работы все уже было в порядке. Петька лежал в своей постели, а рядом в кресле сидел Эдуард Николаевич.

– Вот, зашел проведать больного, – поднялся он навстречу Светлане Петровне.

– Петька, я днем звонила, никто не брал трубку… Я так беспокоилась!

– Я просто спал очень крепко, мама. И мне уже лучше.

– Да где там лучше, вид у тебя никудышный. Я назавтра отпросилась с работы, посижу с тобой, будешь под материнским присмотром.

– Да, это не помешает, – заметил Эдуард Николаевич и подмигнул Петьке.

А когда Светлана Петровна вышла из комнаты, тихонько сказал:

– Я всегда знал, что ты классный парень! И не ошибся. Я, Петя, тобой горжусь! И уважаю!

Петька растрогался до слез.

А через несколько дней, когда он чувствовал себя гораздо лучше, но еще не ходил в школу, к нему после уроков явилась вся компания, и Игорь рассказал, что Марию Силантьевну охраняют, она по‑прежнему живет на даче, дает показания, и там разматывается грандиозное дело… А человека, который пришел к Петьке под видом врача, арестовали, и Модеста Модестовича тоже, они оказались вовсе не самыми главными в этой цепочке, но за ними столько преступлений, что, как выразился Хованский, Уголовного кодекса не хватает.

– Так что мы можем гордиться, да? – улыбнулся Петька.

– Не то слово! А все началось с каких‑то шпрот! – улыбнулась Оля.

– Петька, ты уже здоров как бык! – засмеялся Хованский. – Чаю дашь?

– Запросто!

И Петька поспешил на кухню. За ним тут же явилась Даша.

– Я тебе помогу!

– Не возражаю!

– Петька, ты знаешь… – начала она смущенно.

– Что еще, Лавря? – встревожился Петька.

– Я хочу сказать тебе одну вещь…

– Ну?

– Ты, Петька, – самый лучший…

У Петьки замерло сердце, но он вспомнил, что однажды уже слышал от нее, что он самый лучший… друг. И был тогда жестоко разочарован.

– Самый лучший друг?

– Нет, – тихо сказала Даша. – Просто – самый лучший!

Петька покраснел от радости, громко чихнул и подумал: нет ничего невозможного!