Кто сказал.

«Да вы, наверно, шутите, сэр. Вся эта чушь насчет „однажды вы станете взрослыми“, все это дерьмо насчет „однажды вы будете точь-в-точь как ваши родители“. Даже если все это и так, кто сказал, что мы вообще задержимся в этом мире достаточно долго, чтобы успеть стать родителями?..»

«Герцогская Голова». Фальшивый красный бархат. Псевдотюдоровские панели из поддельного дуба и на них псевдогеоргианские каретные фонари. Между случайных звуков постоянный «клыбрдым» игровых автоматов и бибиканье игрового телешоу. Какие мы скорые насчет рвануть вперед… и как мы продолжаем цепляться за детские наши погремушки…

И как же быстро наш сострадательный и угодливый – на пару минут – Прайс снова набрал боевой пыл. И всего-то пропустил за воротник одну-единственную «Кровавую Мэри». И допивает вторую – одним глотком. (Куда же подевались пиво и доброе расположение духа?)

«И кто сказал, что, даже если мы задержимся, нам захочется заводить детей – глядя на то, что творится вокруг? Кто сказал, что в перспективе у нас мир, который не стыдно будет им оставить?»

(Однако, если никто не станет заводить детей, вообще никакого мира не будет, так на так…)

«Кто сказал, что мы хотим рожать детей в любом из возможных здесь и сейчас миров?»

Он смотрит на меня, сей отец-основатель Холокост-клуба, этот обозленный, напуганный, готовый все и вся отрицать мальчик.

(Да-да, это наша вина, Прайс. Старшего поколения. Мы не были бдительны. Мы дали миру ускользнуть из рук. Хотя обязаны были его спасти.)

«Представьте себе, сэр, что вы бы еще могли завести собственных детей, чисто теоретически… вы взяли бы на себя?..»

И забывается. И тут же вспоминает снова. И заливается краской; и вид смущенный, виноватый, испуганный. Вытирает кляксу томатного сока с верхней губы.

Фруктовый покер проблевался наконец. Космические пришельцы кончились.

«Извините. Я не хотел…»