Глава 8. Хайди бродила по своей камере

Хайди бродила по своей камере.

Она понятия не имела, сколько времени прошло с тех пор, как ее втолкнули внутрь. Она была одна. Пища и вода были ей принесены только один раз. Фрукты, орехи, хрустящий картофель и чистая вода как-то обуздали ее голод полностью, укрепив ее, таким образом, какой она не могла объяснить.

О, и еда была принесена ангелом - долбанным ангелом, живущим в логове демона. Ее до сих пор трясло от этого. Но теперь она знала, вне всякого сомнения, она была в Будапештской крепости. Когда они затащили ее сюда, она увидела износ и дыры от последних бомбардировок. Она не была вовлечена в бомбардировку, но слышала все о ней.

Достаточно времени прошло для Мики-"Амуна", как назвал его Поражение, что бы претерпеть бесчисленные бедствия. Пытки, переселение, даже смерть. Мысли обо всем этом привели ее в состояние близкое к истерике. Она царапала стены, пока ее ногти не сломались. Она била по решетке, пока ее пальцы не сломались и распухли. Она кричала, требуя ответов, пока ее голос не сломался.

Теперь, в тишине, все, что она могла делать, это думать, повторяя одну фразу снова и снова. Поражение назвал его Амун. Был ли он Амуном, Повелителем? Или он был Мика, Ловец?

Он знал ее, кричал ей о помощи. Это должно было означать, что он Мика. Но, с другой стороны, он не знал ничего о ней. Не их истории, не их намерений. Это должно было означать, что он Амун.

Аррр! Это был он или не он, туда-сюда, это сводило ее с ума, также как и заключение. Мог ли он быть сочетание того и другого? Демон Амуна вселился в тело Мики? Потому что на самом деле, двое мужчин не могли выглядеть настолько похожими друг на друга. Могли ли они?

Не важно, каким будет ответ, но она не могла уйти без него.

Даже при том, что глубоко внутри, часть ее подозревала худшее

Эти двое мужчин легко могут походить друг на друга, особенно если были вовлечены силы вне человеческого понимания. Так, что это был Амун, это всегда был Амун. Тогда Мика был кто-то совершенно другой, где-нибудь там, все еще ищущий ее, и она просто пыталась убедить себя в обратном, чтобы не чувствовать себя виноватой.

Этот поцелуй... кое-что она не могла выбросить из своей головы.

Мика никогда не целовал ее так. Пламенно, так захватывающе.

С такой нуждой.

Несмотря на опасность, в которой они были, а они были, она бы позволила ему раздеть, и проникают в нее. Она бы встретила его толчки, неистовые толчки, принимая, отдавая, требуя.

Она бы цеплялась за него, отчаянно нуждаясь в большем, во всем.

Черт, она бы залезла внутрь него, если бы могла это сделать.

Она бы хотела, чтобы они слились и не смогли расстаться. Насколько сумасшедшим это было? Никогда поцелуй ее настолько не затрагивал. Никогда. Никогда мужчина так не влиял на нее.

Прежде, она всегда оставалась обособлено. От каждого. Возможно, потому что она знала, что люди вокруг нее умрут, в то время как она продолжила бы вечно возвращаться из могилы. Возможно, потому что тьма была внутри нее. Так много тьмы. Живое существо, реальное, как лед, который тек по ее венам, находящееся в задней части ее ума, приглушенное, но всегда там, которое призывало ее презирать людей, места, жизнь, смерть. Всех, все.

Впервые, она не должна была бороться, чтобы чувствовать или сохранить привязанность. Она посмотрела на Амуна…

И как в своих мыслях ты теперь его называешь? Амун?

Да, теперь она поняла. Каким-то образом для нее он теперь Амун.

Мика не соответствовал тем более полным губам и более широким плечам. Таким образом, она смотрела на Амуна, и чувственное понимание шипело внутри нее. Соединяя их. Она слышала его голос в ее голове, и это углубило чувственное понимание.

И если это действительно был Амун, а не Мика, она должна чувствовать себя виноватой, в том, что произошло между ними. Она должна быть в ужасе от того, что уступила врагу. Должна быть опустошена, тем, что позволила ему дать ей больше, чем взрывной поцелуй, она позволила ему лизать у нее между ног, и ей это понравилось. Она просила большего.

Как бы то ни было, чувство вины и ужас было не тем, что она чувствовала. Ну, не полностью. Она чувствовала их, но она была все еще поглощена желанием.

Она не была предательницей, даже забыв тот факт, что Амун был врагом. И все же, если бы он пришел в ее камеру, она была почти уверена, что бросилась бы в его объятия.

Она вытерла дрожащей рукой лицо. Что происходило с ее здравым смыслом? С ее хорошо - заточенными инстинктами самосохранения?

Мика был первым парнем, что она позволила за века, и только потому, что сама мечтала о нем.

Но она не нуждалась в нем, не была потерянной без него.

Она остановилась и посмотрела вниз на свою татуированную руку. На его имя, так глубоко заклеймившее ее плоть. М-и-к-а. Она, царапая кончиком пальца проследила буквы. Не было никакого скачка пульса, никакого гула желания.

Она подумала об имени Амун.

Мурашки вспыхнули на каждом дюйме ее кожи. Она облизала губы, рот внезапно наполнился слюной.

Видишь? Реакция. Всегда. И это было не хорошо. Совсем не хорошо.

Что, если …, что, если она мечтала не о Мике? Что, если она мечтала об Амуне? Означало ли это, что Амун был плохим воспоминанием пытавшимся всплыть на поверхность? Или он был чем-то хорошим, как видения о ее прошлом, что он ей показал?

Это на самом деле не имело, смыла. Во-первых, в видениях, она знала человека, которого видела, он был ее ключом к счастью, к свободе.

Во-вторых, как мог одержимый демоном бессмертный, ответственный за пародию, что была ее жизнью — и смерть ее родителей и сестры — быть чем-то хорошим?

Она развернулась, уверенно вышагивая расстояние от одной стенки клетки к другой. Лучший вопрос: как мог одержимый демоном воин быть единственной вещью, которую она жаждала? Единственной вещью, без которой она думала, что не сможет жить?

Жить. Без. Слова отозвались эхом в ее голове, и она споткнулась на следующей остановке. Ее живот скрутило узлами. Нет, нет, нет, нет. Она преднамеренно сохраняла свой дом и имущество редкими, а дружбу случайной.

Таким образом, она могла собраться и уехать в любой момент без предупреждения или сожаления.

Она не могла жить без него. Она не могла. Прямо сейчас, он был загадкой. Загадкой, которую она должна решить. Это было всем.

Была еще одна сложность. Если воином, которого она жаждала, был Амун, то он не захочет ее, когда обнаружит правду о ней. То, что он поцеловал ее означало, что он не понял, кто она, и что она сделала его другу, Бадену. Когда он это сделает, то захочет убить ее, а не наслаждаться ею.

Но он знал, что ты Ловец. Ты сказала ему. Тем не менее. Легче простить заурядного Ловца, подумала она, чем Ловца, который помог обезглавить его друга и планировал сделать то же самое со всеми остальными.

Вдруг раздались шаги. Хайди повернулся лицом к двери камеры. Она напряглась, ожидая, страшась. Несколько секунд спустя, белокурый, голубоглазый хранитель Поражения завернул за угол и подошел к ее тюрьме. Желчь жгла ей горло. Его симпатичные черты лица были лишены эмоций, но его кожа была бледной, а узор его вен очевиден.

Хотя ее пульс ускорился и бился беспорядочно, она не отступит, не будет действовать как трус.

- Как ты себя чувствуешь? - Спросила она, просто, чтобы посмеяться над ним. -Болит животик?

Обе его рыжеватые брови выгнулись, а глаза опасно сверкнули. Его пристальный взгляд просматривал ее сверху донизу, намеренно задерживаясь на ее груди, между ее ног. - Я чувствую, что могу делать с тобой все что захочу. - Произнес он спокойно и жестоко свою явную угрозу. - Все.

Это был не тот ответ, который она ожидала, и она нахмурилась на него. Но она уже должна была знать, что он просто бы не вынес ее ехидных замечаний. Он всегда должен был переигрывать ее.

- Итак. Достаточно любезностей.

- Где воин? - спросила она. - Тот, с которым я была?

- Ты имеешь в виду Амуна, хранителя демона Тайн? - Так спокойно, так определенно. - Или твоего парня?

Тайн, сказал он. Всё так, как она и подозревала. Подтверждение объяснило так много. Узлы в ее животе скрутились, обостряясь далее. Тем не менее, она не стала бы подтверждать или опровергать то, что знала. - Возможно это то, чему вы хотите, чтобы я верила. То, что он притворяется Ловцом, в то время как на самом деле, он действительно ваш друг. - Прохрипела она. - А может быть, вы просто хотите, чтобы я возненавидела своего собственного парня. Может быть, вы хотите, чтобы я причинила ему боль, и потом, вы будете дразнить меня, смеяться надо мной.

- Теперь, почему бы мне хотеть этого, а? Если он мой друг, одержимый, также как и я, но я скажу тебе, что это не он, что он твой мужчина, ты должна будешь сделать все возможное, чтобы присматривать за ним. И я хотел бы, что бы за моим другом присматривали, не так ли? - Страйдер уперся плечом в прутья, и хотя его голова была повернута, его твердый взгляд оставался прикованным к ней. - Но если это не он, если он твой парень, зачем я предоставил бы удовольствие убить его тебе, даже ради шутки?

Она задрала подбородок, упорно ​​отказываясь быть запуганной. Несмотря на его громкие рассуждения. - Тогда, почему ты признался, что он был твоим другом? Тем самым поставив его в опасность?

- Таким образом, я признал, что он - Амун, не так ли?

Нет, он не признал. Он только спросил, что она думает по этому вопросу, вероятно, пытаясь запутать ее. - Мне все равно, кто он. - В любом случае, он принадлежал к ней. Это было то, что она не могла обсуждать, даже сама с собой. - Я просто хочу его увидеть, убедиться, что он в порядке.

- Хочу, хочу, хочу. - Он постучал пальцем по своему подбородку. - Кто говорил о том, что бы дать тебе, то что ты хочешь?

Она выпятила челюсть, по-прежнему отказываясь показать ему эмоции.

- Зачем ты здесь, Поражение?

- Мы вернемся к этому через минуту. Прежде, у меня есть к тебе несколько вопросов.

- А я намерена на каждый из них ответить, - сказала она, приторно сладким тоном.

- Ты ответишь, если хочешь увидеть своего... парня снова. Последнее было сказано решительным тоном, так как перспектива тревожила его.

- Ты только что сказал мне, что я не получу то, чего хочу.

- Нет, не сказал. Вспомни. Я спросил, кто сказал тебе, что получишь?

Правда. Ублюдок. Но будет ли он держать свое слово? Повелители Преисподней не были известны как те, что дают что-либо, в ее мире.

- После того, как ты только что насмехался надо мной, говоря, что я его никогда не увижу снова, ты ожидаешь, что я поверю, что ты проведешь меня к нему если я дам тебе ответы, которым ты в любом случае не поверишь? - Или принесешь Амуна сюда, подумала она, но вслух ничего не сказала. Нет причин подавать ему идеи, если он уже их не имеет.

Он пожал плечами. - Ты права. Я просто дразнил тебя. Ты, правда, можешь обвинить меня? Ты выявляешь худшие во мне, и я нанес ответный удар.

Она хотела наорать на него, чтобы продолжить, но молчала, ожидая.

- Итак, - он продолжил. - Что мы будем делать? Ответы в обмен на небольшое свидание?

- Да, - выдавила она. У нее не было никакого другого пристанища. Он мог лгать, но она хотела рискнуть секретами Ловцов в надежде, что он сдержит слово. Она думала, что же он спросит. Секреты. - Давай уточним некоторые детали, прежде чем я начну выдавать информацию. Когда ты отведешь меня к нему? Через несколько лет? - Она не хотела пропустить такую уловку мимо него.

У него дернулся глаз. - Я отведу тебя к нему сразу же после нашего разговора.

- Как будто ты сдержишь свое слово, - сказала она, поднимая подбородок еще выше. Она, возможно, готова рискнуть всем, но это не значит, что она будет глупа при этом. Условия должны быть изложены прямо, гладко и накрахмалено. На всякий случай. Чтобы сделать это, она должна была бы вызвать его. Некоторые вещи должны были быть предложены без ее подсказок.

Его глаза сузились до крошечных щелей, между очаровательно закрученных ресниц. - Тогда брось мне вызов. Брось мне вызов, что бы получить это.

Вот так. Если бы она вызвал его по собственной инициативе, он бы наказал ее. - Он хотя бы жив? - Даже спросив, она хотела плакать. Ты можешь жить без него, напомнила она себе. Она просто не хотела.

О Боже. Он уже столько значит для нее? Несмотря на то, кем и чем он может быть? Несмотря на то, как он будет ее ненавидеть?

- Да, - сказал Поражение. - Он жив. Хотя его положение ухудшилось.

Ее сердце ударилось о ребра. - Сколько вопросов?

Должен быть какой-то предел.

Он снова небрежно пожал плечами. - Пять. И лучше бы твои ответы были правдивыми.

Как он будет знать, правдивы они или нет? Она почти спросила, просто, чтобы поддеть его, как он поддевал ее, но не сделала. От этого зависело очень многое. - Хорошо. Я - я бросаю тебе вызов, что ты отведешь меня к Мике - Амуну - после того как я отвечу честно на пять вопросов. - Если он накажет ее за то, что она бросила ему вызов, это будет не более того, что она заслужила, позволив ему обмануть ее.

Зрачки Поражения расширились, полностью поглотив оболочку, когда он склонил голову в кивке. - Я принимаю. - Его ладони сжались в кулаки. - Удовлетворена?

Она видела его реакцию раньше и узнала то, о чем он говорил. Принятие. - Я удовлетворена настолько, насколько это возможно в подобном месте.

Его зрачки продолжали расти, как будто она сказала что-то провокационное. А может быть, она сказала, зрелый мужчина мог рассмотреть ее слова как приглашение, чтобы удовлетворить ее физически, и этот мужчина был более мужественным и желанным, чем большинство, но оно было непреднамеренным. Ее не влекло к Поражению. Он был красив, да, но ему не хватало яркости Амуна. Кроме того, она хотела набить ему морду почти каждый раз, когда смотрела на него.

- Какой твой первый вопрос? - спросила она.

Он не колебался. - Кто ты, черт возьми, такая?

Она не притворялась, что неправильно поняла. - Я человек.

Быстрый, как молния, он ударил кулаком по решетке, и грохот сотряс само основание клетки. - Уже сейчас ты врешь. Ты можете материализовать оружие из воздуха. Это не то, что могут делать люди.

Она никак не отреагировала на его ярость. - Если я могу, почему я не создала одно находясь здесь? И я обещаю тебе, я бы разрезала твое горло от начала до конца, если бы имела даже малейшую возможность во время нашего похода.

Теперь мышцы ​​его челюсти задергались, но он хотя бы не ударил снова. Легкое хвастовство, почти правдоподобное. - Возможно, ты просто хотела билет в эту крепость.

- Чтобы сделать, что? Ускорить мою пытку?

- Однажды ты была Наживкой. Возможно, ты Наживка снова.

- Тогда ты был идиотом, приведя меня сюда, - набросилась она.

Его ноздри с силой раздувались от вновь вспыхнувшей ярости, но он ничего не сказал.

- Это ведет нас в никуда, - сказала она, так спокойно, как могла. - Оружия не просто материализовалось, когда мы были в джунглях. Я спрятала его от тебя пока не нашла возможности использовать. - И это была чистая правда Божья. - Это, ты вроде как тупица.

Он выдохнул, с дыханием, казалось, ушла и его ярости. - Ну, это лучше, чем глупец и идиот.

Мягкое, смешное поддразнивание. От него. Потрясающе. Или он пытается выбить ее из равновесия? - Я ответила. Честно. Итак, второй вопрос.

Мягкость исчезла, осталось только одно поддразнивание. - Если ты человек, как ты осталась жива? Я наблюдал твою смерть. Это такой хороший способ сказать, что я убил тебя нахрен! "

- Я была возвращена к жизни. - Она не упомянула, как и сколько раз. Он не просил. - Это два. Далее.

Он потряс головой. - Мы еще не разобрались с этим. Если ты исцелилась, а я подозреваю, что это просто способ сказать, что ты снова была возвращена к жизни, то бог помог тебе. Только бог имеет способность возвращать тело к жизни после обезглавливания. И даже тогда, я не уверен, что это возможно.

Тишина окутывала их. Он многозначительно уставился на нее. Она смотрела на него.

- Ну? - Спросил он, разводя руками, как будто он последний здравомыслящий человек во вселенной.

- Что, ну? Ты не задал вопрос.

Мускул на его челюсти снова задергался. - Кто помог тебе?

Помог было не тем слово, которое она бы выбрала. Воскресил, наверное. - Существо очень похожее на вас, я думаю. Я не видела его, знаю только что я отреагировала на него в первый и единственный раз, когда он меня коснулся. И это было все, что она скажет по этому поводу. Даже если он спросит больше. - Это третий. Следующий. Почему он не спросил ее о Ловцах?

- Тогда Рея, - сказал он так, как будто бы это объясняло все.

Хайди контролировала выражение своего лица, не желая показать ему глубину ее замешательства. Рея, подразумевается королева титанов? Хайди слышала о ней, конечно. Небольшая группа Ловцов, даже поклонялась ей. Но почему Поражение предположил, что женщина была ответственна за проклятие Хайди?

Или "инфекция", как Плохой Человек назвал это? - Задавай еще два вопроса. Лучше сделать их правильными.

- Когда я увидел, как ты... целуешь... его... - он почти произнес имя, поняла она, но ему удалось остановиться вовремя, - была ли ты заинтересована в нем, как в мужчине или же, как в пути на свободу?

Поражение мог спросить о чем угодно, но почему об этом? - Тебе какая к черту, разница?

Он прошелся кончиком языка по губам.

- Я не предполагал, что наше соглашение включает объяснения с моей стороны.

Отлично. - Как в мужчине.

Между ними пролегло длительное молчание прежде, чем он отреагировал.

Вспышка ярости быстро прошла.

- Ты знаешь, он всегда был спокойным, - сказал Поражение почти рассеянно. - Он редко когда-либо показывал характер. Никогда не причинял боль одному из друзей. И он был бы в ужасе узнав, что он сделал мне. - Как только он понял, что сказал, что он признался, он нахмурился, словно исповедь была ее виной.

Она притворилась, что не заметила. - У тебя еще один вопрос. И я забыла сказать тебе, что если ты солгал мне, я лично познакомлю твой позвоночник с осколком стекла?

Он долго смотрел на нее, изучая, ища что-то. Нашел ли он это или нет, она не знала.

Затем он сказал мягко, вежливо. - Почему ты помогла убить Бадена, Хайди?

Она вздохнула. Из всего, что он мог бы пожелать узнать..., как он смеет спрашивать это? Как будто он уже не знал ответа. Как если бы он не собирался уничтожать ее, все эти столетия назад. Как если он бы наслаждался, слушая ее боль и горе.

Точно вся ненависть в ней вырвалась на поверхность, и она затопала к решетке, поставив себя в пределах досягаемости. Она не нападала на него, но бросала ему вызов атаковать ее.

Он не двигался, просто продолжая пристально смотреть на нее.

- Почему я помогла убить его? Она бросила эти слова, словно они были оружием, и, возможно, они и были. - Потому что он забрал все, что мне дорого. И не пытайся лгать и говорить, что он этого не делал, что я перепутала или неправильно помню. Я видела его. Я была там.

- Он…

- Я не закончила! Почему еще я помогла им убить его? Потому что он представлял собой все то, что я презираю больше всего на свете. Потому что он заслуживал то, что я сделала, и он знал это. Он хотел, чтобы я сделала это. И ни разу, ни разу за все эти годы я не пожалела об этом.

Снова, тишина. Те, голубые глаза сверкали гораздо более опасно, чем прежде, поскольку он потянулся в свой карман.

Хайди ожидала кинжал в живот, но все еще не отступала. Физическая боль может притупить ее эмоциональные страдания.

Он просто открыл замок. Петли заскрипели, дверь камеры распахнулась. - По некоторым причинам, ты успокаивала... нашего парня раньше. Ему хуже сейчас, и мы должны знать, можешь ли ты успокоить его еще раз.

Его. Амуна. Так, Поражение хотел отвести ее к воину с самого начала, подумала она, снова разъяряясь. Она не должна была отвечать ни на один вопрос. Она была обманута, но только не так, как она думала. Какой дурой она была. - И что это такое, в точности, от чего я успокаиваю его? Насколько ему хуже? Что, черт возьми, вы с ним сделали?

- Я собираюсь отвести тебя к нему, - продолжал демон, игнорируя ее. Или он не знал о ее изменений эмоций или ему просто было плевать. - Но если ты навредить ему, Хайди, я убью тебя. И я сделаю это таким болезненным способом, который ты не можешь себе представить

МОМЕНТАЛЬНО ПОРАЖЕНИЕ повел ее по коридору в спальню Амуна, коридору все еще заполненному высокими ангелами с распростертыми крыльями, она услышала голос воина в своей голове и забыла обо всем остальном.