Императрица Елизавета 1 page

Веселая царица была Елисавет:

Поет и веселится, порядка только нет.

А. Толстой

То, что написал граф Алексей Толстой относительно порядка на Руси, не может быть правдой хотя бы потому, что в царствование императрицы Елизаветы Петровны в стране порядок какой‑никакой, а все же был. Это он для красного словца такое ввернул. А вот то, что Елизавета пела и веселилась, и всякому другому занятию предпочитала песни и пляски, – это истинная правда.

Елизавета пришла к власти в 1741 году путем дворцового переворота, свергнув законного императора – младенца Ивана VI, а вместе с ним и его мать – правительницу Анну Леопольдовну. Она сделала это, как сказали бы сейчас, нелегитимно. Ну, да бог с ней, нелегитимно так нелегитимно, дело‑то прошлое. Нас больше интересует личная жизнь Елизаветы, а не политика. Вот к ней‑то мы и обратимся.

Елизавета родилась в 1709 году и была дочерью Петра I и Екатерины. Ее личная жизнь строго делится на два этапа: до 1730 года и после этой даты. Почему? Позже вы узнаете почему, а пока в год рождения дочери Петр I праздновал победу в Полтавской баталии. Его войска готовились с триумфом вступить в Москву. Узнав о появлении на свет дочери, он якобы сказал: «Отложим празднество о победе и поспешим поздравить с восшествием в мир дочь мою, яко со счастливым предзнаменованием вожделенного мира». Празднование победы было отложено на три дня, после чего был дан пир в Коломенском с участием пленных шведских генералов. Так Петр праздновал свою личную победу на любовном фронте с Екатериной.

Он очень любил маленькую Лизу, назвал в ее честь один из кораблей, а в письмах называл не иначе как «дочкой‑бочкой», потому как она была полненькой и пухленькой малышкой. В 1711 году эта малышка наконец приобрела законных родителей. Как так, спросите вы? А так, что Елизавету Петр завел вне брака, и только в 1711 году узаконил отношения со своей любовницей Екатериной и признал прижитых от нее детей своими. Это обстоятельство попортило много крови Елизавете, так как считалось, что она – незаконнорожденная дочь Петра. Вот если бы Петр состоял в браке с Екатериной и она родила ему дочь – тогда бы Елизавета, впрочем, как и ее сестра Анна, были бы законными детьми. Эти тонкости тогда строго соблюдались и не раз становились препятствием восшествию на престол «дочки‑бочки». В конце концов, она завладела троном сама.

Итак, девочка росла до 1730 года в довольстве и достатке. Сначала, до 1725 года, ее опекал отец‑император, затем императрицей стала ее мать Екатерина I, а потом страной правил ее племянник Петр II. Так что беспокоиться за свою судьбу ей было абсолютно нечего, и она жила в свое удовольствие. И только тогда, когда в 1730 году императрицей стала Анна Ивановна (представительница другого клана), ей пришлось туговато. Но об этом потом.

Лиза получила неплохое образование. В ее воспитателях ходили иностранные графини, виконтессы и толковые учителя, тоже из иноземцев. В результате Елизавета могла разговаривать на немецком, французском и итальянском языках, великолепно танцевала и блестяще освоила верховую езду. Правда, в географии она была несильна – не знала, что Англия находится на островах, и считала, что до нее можно добраться по суше. Да и зачем девочке надо было знать такие тонкости географии – ведь жизнь так прекрасна, создана для радости и веселья! И она предавалась им вовсю.

В 1718 году, то есть когда Лизе было только 9 лет, она уже отличилась на танцах на петровских ассамблеях и прогуливалась со своей сестрой Анной по Петербургу. Все на нее обращали внимание. Одетая по походной форме в бархатный лиф, красную короткую юбку, а особенно в мужской костюм, обрисовывающий все ее прекрасные формы, Елизавета была неотразима. Она еще в раннем возрасте возбуждала мужчин, очаровывая их своей молодостью и веселостью.

Еще раньше, в 1717 году, французский посол Кампредон признал ее необычайно красивой. Это было действительно так – Елизавета, по отзывам современников и сохранившимся портретам, была божественно красива и очаровательна. Придворные льстецы даже утверждали, что краше нее нет в целом мире. Отмечали ее высокий рост, тонкую талию, величественную осанку, грациозность движений, великолепный цвет лица и обворожительные глаза. По обычаю барышень из Немецкой слободы, юная Елизавета на ассамблеях носила иногда ангельские крылья за спиной. В январе 1722 года, объявляя ее совершеннолетней в присутствии многочисленных гостей, Петр I, согласно обычаю все той же Немецкой слободы, эти крылья обрезал ножом. Так ангел превратился в девушку…

Елизавета в молодости была живой, веселой, кокетливой девушкой, она хорошо танцевала и ездила верхом. Она наслаждалась жизнью, своей молодостью и красотой – легкая на подъем, веселая и шаловливая Елизавета украшала двор. При Петре II она носилась в охотничьем костюме на быстром скакуне по осенним полям, раскрасневшись от ветра, в сопровождении своего племянника. Она была чудо как хороша!

Неудивительно, что многие мужчины от нее были без ума. И любовников у нее тоже хватало. А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, наверняка попросит читатель. Ну, что же, можно, и даже нужно рассказать о ее амурах поподробнее, учитывая специфику нашей книги.

Первый сексуальный опыт Елизавета получила в… 14 лет, что даже по тем, совсем не пуританским временам было рановато. После этого ее личная жизнь протекала ох как бурно. К 1731 году число ее любовников перевалило за десяток, учитывая, что молодой шалунье исполнилось всего 22 года! Их имена по большей части неизвестны. Елизавету можно было бы назвать легкомысленной, глупой или развратной, но это не так. Судя по всему, она каждый раз влюблялась в очередного кавалера по‑настоящему (а иногда в нескольких сразу!), а то, что она увлекалась мужчинами в среднем раз в два месяца, – то такое уж у нее было свойство характера. Наверняка, дорогие читатели, и вам знаком этот тип женщин – влюбчивых и непостоянных. И ведь даже обидеться на них невозможно! Порхают по жизни как бабочки, от одного цветка к другому, вернее, от одного чувака к другому, и сами искренне верят, что они влюблены. При этом они расстаются с вами так же легко, как и сходятся. Ну что с ними поделаешь? Такой характер…

Именно такой женщиной и была Елизавета. При этом на ее личную жизнь действовали постоянные попытки выдать ее замуж. За кого только ее не выдавали!

Когда Петр I был в Париже в 1719 году, он вздумал выдать ее замуж за малолетнего короля Людовика XV. Елизавете было 10 лет, а Людовику – 9, но это Петра не смутило. Французов шокировало такое предложение, и они, сославшись на молодость короля, Петру отказали. Им совсем не улыбалось принимать в свою семью дочь вчерашней прачки, к тому же рожденную до брака. Однако Петр I был упрям – ему очень хотелось породниться с династией Бурбонов, и тогда он предложил выдать Елизавету замуж за принца Конде. Французы тоже отказали. Тогда он предложил свою дочь герцогу Шартрскому, но и здесь его постигла неудача. Петр I не оставлял своей затеи выдать Елизавету замуж за Людовика XV до той поры, пока он не женился в 1725 году на Марии Лещинской, дочери польского экс‑короля. К тому времени Петр I уже умер, а «невесте» было всего 14 лет. Знал бы Петр, за какого «ходока» он хотел выдать свою ненаглядную Лизетту! Натерпелась бы она с ним, подлым изменщиком, как и Мария Лещинская, ох и натерпелась бы!

Факт. Людовик XV (1710–1774) вначале отличался своим целомудрием. Когда он был совсем юн, маршал де Вальяр написал: «В свои четырнадцать с половиной лет он сильнее и развит более другого восемнадцатилетнего юноши, и прелестнейшие дамы не скрывают, что они всегда к его услугам». Однако он не поддавался на провокации. В 1725 году 15‑летний Людовик женился на дочери польского экс‑короля Марии Лещинской. Их медовый месяц продолжался целых три месяца – так ему по нраву пришлась юная красавица. Он был очарован прелестями королевы, и та отвечала ему взаимной страстью. Старания Людовика не пропали даром – Мария исправно рожала ему детей. Всего до 1737 года у них было 10 отпрысков. Однако с 1732 года Мария заартачилась: «Что за жизнь! Все время спать с королем, быть беременной и рожать!» Король был оскорблен этим заявлением, но продолжал хранить верность Марии, пока не встретил маркизу Марию‑Юлию де Майи. Это была очаровательная женщина. Уже на втором свидании он изменил королеве. Их связь целых три года сохранялась в тайне, однако Мария Лещинская все равно узнала о ней. Она пришла в ярость, потеряла сознание и заперлась в своей комнате. Все попытки примирения со стороны короля ни к чему не привели. Тогда Людовик заявил, что больше никогда не появится в спальне Марии. Монарх, уже ни от кого не скрываясь, стал открыто встречаться с мадам де Майи. Молодая маркиза, чтобы развлечь его, принялась устраивать увеселительные пикантные ужины, полные выдумки. Эти ужины вскоре превращались в оргии – приглашенных на них дам раздевали, и каждый мужчина старался «выказать им свое расположение»; затем их пускали по кругу. Потом гости опять пили. Под утро приходили слуги и доставали из‑под стола короля и приглашенных женщин.

Эти вечеринки были лишь началом распутной жизни Людовика. Вскоре похождения короля привели к серьезным последствиям. Он подхватил сифилис. Летописец короля отметил, что его камердинер тайно приводил к нему каких‑то девушек. Вскоре выяснилось, что сифилисом его наградила дочь мясника Пусси, которую, в свою очередь, заразил один дворцовый стражник.

В конце 1738 года мадам де Майи опрометчиво познакомила короля со своей сестрой Полин де Несль. Эта очаровательная особа покинула монастырь с явным намерением заменить свою сестру в постели Людовика. Она тотчас приступила к делу и вскоре стала его очередной любовницей. Пока мадам де Майи сокрушалась по этому поводу, для новой фаворитки короля поспешно подыскивали мужа. Им стал Феликс де Винтимиль, племянник архиепископа Парижа. Состоялась свадьба, и молодые отправились в замок, чтобы провести первую брачную ночь. Однако Феликс, получивший от короля 200 тысяч ливров за этот фиктивный брак, только сделал вид, что отправляется на брачное ложе – на самом деле его место занял Людовик. С этого дня мадам Полин повсюду следовала за королем; он осыпал ее подарками, а в 1740 году даже подарил замок Шуази, в котором они уединялись для занятий любовью. Полин отличалась бурным темпераментом, и король засыпал только тогда, когда «семь раз доказывал мощь своего скипетра». Благодаря таким «заботам» мадам де Винтимиль в 1741 году родила сына, получившего титул графа де Люка. Она скончалась в том же году из‑за родовой лихорадки.

Тогда король снова бросился в объятия мадам де Майи, чему она была очень рада, но уже в 1742 году переключился на еще одну сестру – герцогиню де Лорагэ. Она обладала «приятной полнотой форм» – именно такие женщины считались тогда привлекательными для мужчин. Он «любил» ее везде – на скамьях, на диванах, на лестничных ступенях; при этом герцогиня издавала сладострастные вопли. Однако этого Людовику показалось мало – он потребовал, чтобы и мадам де Майи присоединилась к ним, желая «спать между двумя сестрами». Надо сказать, что сестры представляли собой резкий контраст – если мадам де Майи была худышкой, то герцогиня Лорагэ являлась толстушкой. Вероятно, Людовику понравилась такая экзотика, но ненадолго – вскоре он избавился от обеих сестер.

Очевидно, сестры мадам де Майи обладали какой‑то особой притягательностью, и Людовик решил заняться четвертой из них – женой маркиза де Флявкура. Однако супруг оказался страшно ревнив, и королю не удалось уложить ее в постель. Ревнивый муж пригрозил жене расправой, если она будет вести себя так, «как ее шлюхи‑сестры». Но монарх не унывал и сделал предложение пятой сестре – Мари‑Анне, вдове. Та согласилась, но выдвинула свои условия – придать ей статус официальной любовницы, иметь в Лувре свои апартаменты, свой Двор, неограниченное количество денег из казны, которые бы выдавались за ее подписью, и признать своих детей от короля, буде те появятся, законными. Губа не дура!

Король согласился на все! Он в 1744 году передал ей не то что апартаменты, а целое герцогство Шатору! Не один раз он занимался, по привычке, любовью одновременно с двумя сестрами – герцогиней де Лорагэ и вдовой Мари. В конце концов требовательная нахалка после двух недель секс‑марафона с королем умерла.

Тут Людовик растерялся. Ресурсы семьи де Несль оказались исчерпанными, и где взять новую любовницу, король не знал, хотя коридоры Версаля ломились от девушек, мечтавших переспать с ним. В 1745 году на бале‑маскараде он обратил внимание на Жанну Пуассон и приказал камердинеру привести ее к себе. Но, увы, у Людовика внезапно возникла слабость, и он оконфузился перед прелестницей. К счастью, король быстро восстановил силы и вскоре доказал Жанне мощь переполнявших его чувств. Однако вот беда – против новой любовницы короля восстал весь его Двор, министры, священники и даже сын‑наследник. Тогда хитрая мадам Пуассон решила сделать так – она написала королю письмо о том, что, мол, ее муж очень ревнив и она опасается доноса о своей связи с королем. Поэтому она просила у него защиты. Людовик поверил во весь этот бред и предложил хитрюге укрыться в Версале, а сам послал одного своего придворного к мужу Жанны, чтобы объявить ему о том, что его жена стала любовницей короля. Огорченный супруг вынужден был покинуть Париж. Счастливый Людовик не отказывал ей ни в чем: купил для нее титул маркизы, подарил земли в Оверне с 12 тысячами ливров годового дохода, назначил фрейлиной королевы и признал официальной фавориткой.

И нахалка развернулась вовсю – кроме занятий любовью с королем, она захотела еще и управлять государством. Эти занятия у нее отнимали много времени, и Людовик нашел себе новую пассию – мадам де Куазен. Узнав об этом, Жанна решила отвадить Людовика от свежей любовницы и с помощью почтмейстера, читавшего Людовику выдержки из перлюстрированных писем, опорочила мадам Куазен. Монарх снова поверил в эту чушь и расстался с бедняжкой.

Тем временем Жанна потеряла былую привлекательность, и Людовик утешался с разными девицами, предпочитая девственниц, которых тайно приводили ему друзья. Однажды молодой человек по имени Казанова (тот самый!) познакомился с одной очаровашкой по имени Луизон Морфи. Она так понравилась ему, что Казанова даже заказал одному художнику ее портрет в обнаженном виде. Этот художник, случайно оказавшись в Версале в 1753 году, показал копию этого портрета придворному, который как раз и занимался тем, что подыскивал королю новых «подружек». Он решил, что такая красотка достойно украсит коллекцию Людовика, и показал ему портрет. Король ухватился за эту мысль и решил познакомиться с оригиналом. Сестра Луизон немедленно доставила ее в Лувр, а наутро у нее уже был свой дом около дворца. Девушка прожила в этом доме около двух лет, и Людовик постоянно навещал ее там. Однажды она непочтительно высказалась о Жанне, чего король терпеть не мог, и они расстались, даже несмотря на то, что она родила ему дочь.

Луизон Морфи вынуждена была покинуть этот дом, где ее на «боевом» посту поочередно сменили ее сестра Бриджит, мадемуазель Фукэ и мадемуазель Эно.

Впоследствии Людовик XV занялся тем, чем не занимался никто ни до него, ни после – создал гарем, называемый Олений парк, в котором содержал десятки своих наложниц. Причем все это было сделано по закону – он покупал маленьких девочек у их родителей, воспитывал до определенного возраста, а потом наслаждался юными девственницами. Маленьких девочек в возрасте от 9 до 12 лет, обязательно здоровых (король очень боялся заразы), король сам любил купать, раздевать, наряжать и… преподавать им религию! Когда они подрастали, он преподавал им уже другие уроки.

В 1756 году началась Семилетняя война, были введены новые налоги, тяжким бременем легшие на простой народ. Во всем обвиняли Людовика и его фаворитку. В 1757 году на короля было совершено покушение, а в 1764 году умерла Жанна Пуассон. Людовик выжил, а смерть Жанны встретил равнодушно – они давно уже не были любовниками, и монарх предавался своим развлечениям в Оленьем парке. Однако не только с девочками, но зрелыми женщинами: мадемуазель де Роман и Луиза Тирсэлен быстро сменили друг друга. Наконец, король познакомился с великосветской проституткой мадам д´Эспарбэ, в постели которой «весь город перебывал». Возможно, она и стала бы очередной официальной фавориткой короля, но этому воспротивились его министры.

Мадам де Грамон и мадам де Брезе, на несколько месяцев заменившие потаскуху, уже не могли удовлетворить короля. Ему требовалось что‑то новое, необычное. Гонцы французского короля рыскали по провинции в поисках юной особы, но так никого и не нашли. Наконец в 1756 году граф дю Барри решил избавиться в пользу короля от надоевшей ему любовницы. Ее звали мадемуазель Жанна Бекю. Граф спокойно уступал ее за деньги своим друзьям, когда оказывался на мели. Таким образом она побывала в постели герцога Ришелье и маркиза де Вильруа. Раньше она «работала» в одном сомнительном заведении и взяла себе псевдоним Манон Лансон. При посредничестве Ришелье Манон оказалась в постели Людовика. Первый раз Людовику показалось, что она увидела в нем мужчину, а не короля, поскольку все его прежние любовницы не могли избавиться от преклонения перед ним. Манон же ему дерзила и позволяла себе всякие выходки. Эта манера поведения восхитила короля. К тому же она старалась каждый вечер находить королю все новые любовные забавы.

В 1768 году состоялась свадьба бывших любовников – графа дю Барри с Манон Лансон. Вся церемония была обычным фарсом – так как в брачном контракте было записано, что молодые не должны жить как муж и жена. При этом безродная шлюха была записана во дворянство. Став титулованной любовницей, проститутка, ранее отдававшаяся кому ни попадя за несколько экю, зажила в отдельном доме, завела себе слуг и охрану. Все это делалось на деньги короля, естественно, он назначил ей содержание в миллион двести тысяч франков ежегодно и осыпал богатыми подарками.

Вскоре в народе пошли слухи о том, что любвеобильность короля достигается разными стимулирующими средствами. В этом не было ничего удивительного, так как употребление возбуждающих средств тогда было обычным делом и Людовик охотно ими пользовался. Де Ришелье писал: «Именно так он добился расположения некоторых знатных дам и покорил мадам де Сад… Несколько придворных дам умерли от последствий этих постыдных оргий». Вот так – даже умерли от «любви» со шпанскими мушками, тогдашней «Виагрой». Во всех этих извращениях обвиняли мадам Манон Лансон, но король был без ума от нее. Между тем Людовику уже стукнуло 60 лет, а он был все таким же страстным любовником, как и в юношестве.

В доме Манон проходили собрания министров и принимались послы. Это возмутило многих придворных, и они начали искать шлюхе замену. Сначала они попытались уложить в королевскую постель принцессу Монако. Не вышло. Тогда нашли молодую англичанку, и король переспал с ней, но тут же забыл. Настала очередь жены придворного музыканта мадам Бэш – тот же результат.

Манон, конечно, разгадала все эти уловки и обратилась за советом к аббату Террэ. Тот рекомендовал ей стать сводней, чтобы и очередная королевская пассия была у нее под контролем, и самой любовную власть не потерять. Ушлый аббат имел в виду одну из своих незаконнорожденных дочерей мадам д´Амерваль и таким образом намеревался вытеснить Манон с королевской постели. Однако Людовик всего несколько дней наслаждался этим подарком и вернулся к Манон.

Тем не менее Манон Лансон следовала совету аббата. Она заставила Людовика закрыть Олений парк и организовала ему целый гарем. Для начала она отдала королю свою племянницу мадемуазель Турнон, а затем перезнакомила его со всеми актрисами «Комеди Франсэз». Однако актрисы были начисто лишены всяческого воображения, и королю в постели с ними было откровенно скучно. Наконец, фаворитка короля привела к нему мадемуазель Рокур, известную своим бесстыдством настолько, что заслужила прозвище Великой Волчицы. С первой же их встречи ее пыл и изобретательность сильно увлекли Людовика.

В 1774 году король опасно заболел оспой. По мнению сведущих людей, он заразился этой болезнью от шестнадцатилетней девушки, предоставленной ему мадам Манон. Бедняжка не знала, что носила в себе этот опасный вирус, и скончалась на день позже Людовика XV. Любвеобильный монарх умер 10 мая 1774 года на 64‑м году жизни, в переносном смысле, можно сказать, от любви.

Когда Петр I умер, ее мать, Екатерина I, завещала женить Лизу на Карле‑Августе Голштинском, епископе Любекском. Он был вызван в Россию, или, как тогда говорили, «выписан» из Гольштейна. Елизавете в случае такого замужества единовременно выдавался 1 миллион рублей и по 100 тысяч ежегодно. Кроме того, ей полагалось 300 тысяч рублей приданого.

Милый и приветливый юноша (в те времена и юнцы могли быть епископами!) уже считался женихом Елизаветы, когда внезапно умер от оспы в 1727 году в Петербурге в двух шагах от алтаря. Память о нем Елизавета до конца жизни хранила в своем сердце. Недаром же она покровительствовала голштинской династии – вызвала в Россию своего племянника Петера (будущего Петра III), его невесту Софию‑Фредерику‑Августу (будущую Екатерину II), мать которой была двоюродной сестрой того самого Карла‑Августа. Это пример того, что Елизавета каждый раз влюблялась по‑настоящему.

Одно время в претендентах на руку Елизаветы ходил сын Меншикова, сын герцога Бирона и сын князя Долгорукого, одного из восьми «верховников», подсунувших на подпись Анне Ивановне те самые «кондиции». Веселую и общительную Елизавету хотели видеть невесткой во всех этих домах, правда, здесь было больше политического расчета, чем сердечной привязанности.

А вот к кому Елизавета была сама сильно привязана – так это к своему племяннику, императору Петру II, сыну невинно убиенного царевича Алексея. Он очень любил свою тетку (а «тетке» было всего 15–16 лет). Они вместе охотились, проводили много времени, выпивали (оба пристрастились к этому слишком рано), катались на коньках, пели песни и плясали. В общем, весело проводили время, и это им очень нравилось. Министр Остерман настоятельно рекомендовал матери Елизаветы, императрице Екатерине I, женить свою дочь на Петре – тогда династическая ситуация стала бы прозрачной и ясной. И самое главное то, что против такого поворота событий были не против ни «жених» с «невестой», ни мать! Правда, юношеская влюбленность 13‑летнего Петра II в свою тетку не имела ничего общего с влюбленностью самой Елизаветы – она любила его любовью тетки, старшей подруги, и не более того. Тем не менее дело шло к свадьбе.

Однако эту брачную сделку запретил Священный синод. Тогда Екатерина I обратилась за помощью к вселенским патриархам, но тоже получила отказ – все‑таки они были близкими родственниками. А кровосмешение ни одной религией не поощряется. Так что брак Елизаветы с Петром II оказался невозможен, но он до конца своих дней (умер от оспы в 1730 году) был влюблен в свою тетку и шугал от нее как поклонников, так и потенциальных женихов. Например, он отказал прусскому послу Вратиславу, который сватал за Елизавету курфюрста Карла Бранденбургского. Известна также история, случившаяся с поклонником Елизаветы Александром Бутурлиным.

В 1720 году Бутурлин окончил Морскую академию в Петербурге и был взят Петром I в денщики. Как мы уже писали ранее, круг обязанностей царских денщиков был очень широк, и из них выходили толковые военачальники. Так что Александр Бутурлин был при Петре I чем‑то вроде чиновника для особых поручений. Елизавета в это время проживала в Александровской слободе под Москвой. Ее основными занятиями в то время были соколиная охота на зайцев, хороводы, катание на салазках и коньках, пение песен с крестьянками, крещение младенцев, травля волков и разведение фруктового сада в Курганихе. Вот в эту‑то Курганиху и наведался однажды Александр Бутурлин. Увидев Елизавету, он влюбился в нее. С тех пор он стал там частым гостем. Елизавета, верная своей привычке, тоже влюбилась в бравого денщика отца, и у них закрутился роман. Говорят, что он был первым мужчиной в ее жизни, но это вряд ли – половые контакты она имела и раньше. Она назначила его своим камергером и познакомила с Петром II. В 1728‑м его наградили орденом Александра Невского и присвоили звание генерал‑майора. Петр II, узнав о шашнях своей тетки с Бутурлиным, в 1729 году отослал его в действующую Украинскую армию воевать с крымскими татарами, а потом на персидскую границу. В общем, загнали человека, куда Макар телят не гонял. Говорят, что тут не обошлось без наушничества князей Долгоруких, желавших заполучить Елизавету в женихи одному из представителей их клана. Как бы то ни было, но Бутурлин исчез с горизонта Елизаветы; впоследствии он стал заслуженным человеком – генерал‑фельдмаршалом и московским генерал‑губернатором. Кстати, в то время когда они занимались с Елизаветой любовью, Бутурлин был вдов. Его первая супруга, дочь фельдмаршала князя Голицына, умерла в 1727 году. После своего изгнания из Александровской слободы и вынужденного отъезда на Украину Бутурлин в 1730 году женился вторично на княжне Куракиной. Вот так.

Однако Елизавета, кокетка, была непостоянна, как ветер. Очередным ее избранником после Бутурлина стал обер‑егермейстер императорского Двора Семен Нарышкин (Двор во времена Петра II тогда находился в Москве). Он приходился ей двоюродным братом, поскольку Наталья Нарышкина была матерью Петра I, а Петр, в свою очередь, был отцом Елизаветы. Отношения между ними стали настолько «задушевными», что в Москве стали поговаривать даже о возможной свадьбе Семена и Елизаветы. Однако в ситуацию опять вмешался Петр II и своим указом отослал Нарышкина путешествовать за границу. Он выехал во Францию и поселился там под фамилией Тенкин. После воцарения Елизаветы Петровны он вернулся в Россию, был пожалован в камергеры, но уже не претендовал на покои рядом со спальней императрицы. Был послом в Англии, а в Германии познакомился с невестой будущего императора Петра III Софией (будущей Екатериной II), заслужил ее милость и стал очень богатым человеком.

Однако все это будет еще впереди, а пока наступил 1730 год, и Елизавету ожидали неприятности. Умер ее племянник Петр II, и на престол вступила представительница другого клана, Анна Ивановна. Жизнь Елизаветы утратила прежний блеск. Анна Ивановна недолюбливала свою двоюродную сестру, видя в ней соперницу по трону. К тому же ее раздражало в Елизавете все – молодость, красота (сама Анна Ивановна красотой не блистала), изящество, беззаботность, множество поклонников, умение танцевать и тонкий вкус. Она была немым укором Анне Ивановне, у которой ничего этого не было. И Елизавете при дворе Анны Ивановны было скучно – веселые балы и пиры сменились драками и глупыми выходками шутов и карликов.

Анна Ивановна опять перенесла столицу в Петербург; вместе с ней в Северную Венецию вынуждена была переехать и Елизавета. У нее был свой Летний дворец, который находился близ Смольного двора, а также Зимние дворцы, расположенные на Царицыном лугу (ныне Марсово поле) и на Садовой улице. Елизавета удалилась от большого Двора и завела свой, большей частью состоявший из ее сверстников, кавалеров и дам. В Петербурге Лиза не отказалась от своих привычек, проводя время в куртуазных похождениях, балах и хороводах. При этом Елизавета не забывала, что она дочь Петра Великого, но до поры умело скрывала это, делая вид, что политика ее не касается. Она была поглощена любовью и удовольствиями: пела, плясала, охотилась и кутила. Цесаревна на время затаилась, стараясь не высовываться и не привлекать к себе особого внимания. Однако, несмотря на это, Анна Ивановна и здесь ее «доставала». Однажды Елизавете, как цесаревне, привезли ее ежегодное пособие в несколько миллионов рублей. Она вышла во двор и ужаснулась: в ворота въезжала целая череда тяжело груженных телег, доверху уложенных мешками с… медной монетой! Анна Ивановна платила ей не золотом или серебром, а медью! Елизавета, конечно, возмутилась и приказала сбросить все эти деньги в Мойку. Правда это или байка, мы не знаем, но и сегодня находятся умники, которые платят штрафы или судебные издержки мелкой монетой. Формально они правы – монеты наравне с бумажными деньгами являются законным платежным средством. Но только формально, а по существу – это издевательство. Так Анна Ивановна тонко поиздевалась над Елизаветой. И та вынуждена была терпеть.

Как раз в это время у Лизы появился новый любовник – гвардии сержант Алеша Шубин. Надо сказать, что все мужчины Елизаветы, которым она дарила свою любовь, были красавцами. Она и сама была красива, и кавалеров себе подбирала под стать. Так вот, Алешка Шубин был красив до невозможности, и цесаревна влюбилась в него по уши. Он отвечал ей взаимностью, да так, что чуть не устроил дворцовый переворот в ее пользу! Что не сделаешь ради любимой женщины! Все мы, мужики, совершаем порой безумства ради своих любимых. За это нам, скажу без ложной скромности, честь и хвала! Вот только какая расплата нас ждет впереди? И Алеша поплатился, слава богу, что не головой. Анна Ивановна сначала сослала его в Ревель, где посадила в каменный мешок, в котором было невозможно ни сидеть, ни стоять. Потом, в 1732 году, последовал указ выслать его в Сибирь, и не куда‑нибудь, а на забытую богом Камчатку. И поступила с ним жесточайшим образом – раз он мечтал жениться на красавице Елизавете, то пусть возьмет себе в жены безобразную камчадалку! Делать было нечего, и Шубин женился. Анна Ивановна и здесь насолила, как могла, Елизавете! Безутешная Лизавета долго переживала эту любовную драму и даже сочиняла на эту тему грустные песни. Они сохранились до нашего времени, и в них есть такие слова: «Легче б тебя не знати, нежель так страдати…» Алешка Шубин был, безусловно, одним из ее любимейших фаворитов. Ссылка Шубина продолжилась почти десять лет, до той поры, пока не умерла императрица Анна Ивановна. При ней нечего было и думать об освобождении Алексея из камчатской глухомани. Когда же правительницей стала Анна Леопольдовна, Елизавета кинулась разыскивать Шубина. Анна Леопольдовна, к слову сказать, зная не понаслышке, что такое разлука с любимым, помогала Елизавете, чем могла. Перво‑наперво она обратилась к Бирону, и тот издал соответствующий указ о розыске ссыльного Шубина. Но вот беда – никто за давностью лет не знал, куда его сослали! Вроде был такой ссыльный, а куда подевался – неизвестно; может, уже и умер. Второй указ о розыске ненаглядного Елизаветиного Алешеньки подписала уже сама Анна Леопольдовна. Успех был тем же – нулевым. И только тогда, когда за дело взялся фельдмаршал Миних, дело сдвинулось с мертвой точки – его нашли где‑то на Камчатке. Шубину нужно было проехать 15 тысяч верст, чтобы добраться до Петербурга. Дорога тогда занимала не месяц и не два, а иногда целые годы! В общем, к тому времени, когда Шубин прибыл в столицу, Елизавета уже стала императрицей. Он был ласково встречен Елизаветой, но это был уже другой человек – одичалый и нервный, хотя сохранил на своем лице следы былой красоты. Лиза произвела его в майоры Семеновского полка и генерал‑майоры по армии за «невинное претерпение». Алексей Шубин хотел было снова занять место фаворита при Елизавете, но потерпел неудачу. Во‑первых, против этого был личный врач Елизаветы Жано Лесток (наверняка читатели знают его по фильму «Гардемарины, вперед!»), к которому она очень прислушивалась. Дело в том, что Лесток был косвенно повинен в ссылке Шубина в Сибирь при Анне Ивановне. Но, главное, место фаворита было уже занято Алексеем Разумовским (о нем речь пойдет впереди). Быстро смекнув, что при дворе ему делать теперь нечего, он, награжденный орденом Александра Невского, уехал в пожалованные ему имения в Нижегородской губернии и больше в столицу не возвращался. Умер Алексей Шубин в 1765 году, пережив Елизавету на четыре года. А какая была у них любовь!