ГЛАВА 13. Рисунок Силы изменился, почувствовал Куай‑Гон

Рисунок Силы изменился, почувствовал Куай‑Гон. Раньше он был слишком занят, но сейчас, на пути к кораблю, он сильнее, чем когда‑либо, ошушал, как скручивается метрика Силы. Равновесие было нарушено. Чем‑то… кем‑то… мальчик здесь ни при чем — он исправно сопел, пытаясь подладиться под широкий размашистый шаг Куай‑Гон Джинна. Он был маленьким теплым комочком энергии, бьющейся в сложном переплетении мировых линий. Но не так далеко что‑то… кто‑то… рвал эти линии в клочья, как паутину.

— Анакин, ложись! — крикнул он, разворачиваясь.

Рукоять меча уже плотно лежала в ладони, зеленоватый клинок пропорол воздух.

Дважды просить не пришлось. Мальчишка, не задавая вопросов, как подкошенный рухнул лицом в белый песок. Темная плотная тень пронеслась над ним, едва не задев. Но не мальчишка был мишенью.

Всадник в черном плаще соскочил с летательного аппарата. Рыцарь отметил, что раньше никогда такого не видел — ни транспортного средства, ни его ездока. Аппарат был легкий, с удобным седлом и без оружия, по крайней мере, на первый взгляд. Для скорости, не для боя. А вот тот, кто прибыл на нем…

В тени капюшона проявилось лицо — если можно было так назвать красно‑черную маску с оскаленными в яростной усмешке зубами. В прорезях неостывшими углями полыхали глаза.

Хуже всего было то, что у него было оружие. И оружие трудно было не узнать, хотя конструкция и была необычной. Длинная рукоять, длиннее, чем принято.

Клинок тускло‑красного цвета. И все‑таки — у незнакомца в руках был лазерный меч. А значит…

Противник обрушился на него, пришлось перестать думать о постороннем. И вообще перестать думать.

— Ани! — крикнул Куай‑Гон. — Убирайся отсюда!

Это стоило ему четырех шагов отступления. Незнакомая техника. Удары сыплются быстрыми сериями,' атаки проводятся под различными углами. Он успевал их блокировать, но не мог нащупать брешь. В довершение всего он мельком заметил, что Анакин по‑прежнему сидит на песке и зачарованно не спускает с них округлившихся глаз.

— Беги на корабль! Пусть взлетают! Неизвестный противник отыграл еще пару шагов.

Корабль стоял всего лишь в двухтрех сотнях шагов от места схватки.

Спотыкаясь и утопая в сухом горячем песке, мальчик бежал к кораблю. Ему было страшно и стыдно за страх. Трап корабля был опушен, но поблизости никого не было видно, словно никому не было интересно, что происходит у них перед носом.

Но оказалось не так. Едва он на последнем дыхании взлетел по трапу, к нему подбежали — Падме и темнокожий мужчина в незнакомом мундире.

— Куай‑Гону плохо! — выдохнул мальчик. — И еще… он сказал, чтобы вы улетали! Сейчас же…

Темнокожий недоуменно и подозрительно нахмурился.

— А ты кто такой? — спросил он.

Какая вам разница, хотел спросить Анакин. Вместо этого он разозлился. Но Падме взяла его за руку и потащила в глубь корабля.

— Скорей, капитан!

Ей не пришлось повторять. Темнолицый в мундире поспешил за ней следом. По дороге Анакин все порывался рассказать, что случилось, но слова перемешивались, мысли путались. Падме кивала и продолжала бежать. Он едва поспевал.

В рубке двое мужчин, склонились над пультом, увлеченные спором. Один носил эмблему космического флота Набу, Анакин видел когда‑то такую, во втором — по взгляду, одежде, манере держаться — он с изумлением распознал еще одного джедая.

— Куай‑Гон в беде! — с порога крикнула Падме.

— И еще он сказал: улетайте, — добавил Анакин.

Джедай вскочил. Он был много моложе Ку‑ай‑Гона, а косичка, спускавшаяся на правое плечо, делала его похожим на соседскую Амии, та тоже изобретала для себя смешные прически. Остальные волосы были забраны в короткий хвостик.

Анакин даже фыркнул украдкой, но тут же забыл про веселье. Молодой джедай включил обзорный экран.

— Где он?

Все тут же столпились у пульта.

— Я не вижу, — пробормотал пилот. Он тоже не стал долго мешкать и уже сидел в своем кресле, щелкая тумблерами.

Темнолицый мужчина в мундире сунулся в рубку, увидел, что происходит и со словами: «Пойду скажу королеве» исчез в коридоре.

— Где он?

Да вот же, хотел крикнуть Анакин, но джедай уже разглядел две фигуры и отблеск мечей.

— Летим туда, — приказал он. — Но только низко и очень медленно.

По кораблю прокатился гул, проснулись мощные двигатели. Они не привыкли работать вполоборота и протестовали. Но корабль снялся с места легко, как; пушинка. Пилот далее не стал смотреть на приборы — на одном моргал индикатор, сигналя, что трап все еще опущен и любое достаточное ускорение вырвет его из корпуса напрочь.

Падме судорожно вздохнула. Теперь всем был виден Куай‑Гон и его неизвестный противник. Бойцы кружили по песку, ни тому, ни другому никак не удавалось воспользоваться преимуществами; Куай‑Гон был явно сильнее, но тяжелее, а его противник, столь лее очевидно, проворнее и злее, зато ему не хватало опыта и длины рук.

— Надеюсь, что он поймет, — услышал Анакин шепот молодого джедая.

Бойцы исчезли в песчаном вихре, поднятом кораблем, который навис над ними, заслонив оба солнца. Пилот торопливо включил внутренние экраны.

На трапе появилась долговязая фигура, в опущенной руке окимавшая меч с зеленым клинком. Падме радостно вскрикнула, но тут же ее радость превратилась в отчаяние. Неизвестный преследователь тоже вскочил на опущенный трап, он вовсе не собирался сдаваться, когда цель была так близка.

Корабль все так же висел метрах в двадцати над землей. Пилот боялся взлетать с опущенным люком. Кроме того, там оставался Куай‑Гон.

Все было просто здорово. Лучше и не пожелаешь. Непонятно только, что теперь делать. Его противник не мог дотянуться до него, у него хватало сейчас и своих забот. Например, как удержаться на самом краю, особенно в широком плаще, который все время норовит улететь вместе с хозяином.

У него самого позиция была, несомненно, удачнее. С точки зрения равновесия.

Тем более что второй рукой он держался за стойку трапа. Но с другой стороны — ему тоже не до продолжения схватки. И тут его как осенило. Забавно, на что мы расходуем сатори. Удар был из самых дурацких, просто детский. Такой грех не отбить. Любой падаван надорвал бы живот от хохота, углядев такой прием у магистра. Противник тоже оценил его по достоинству — еше больше оскалился, поднимая свой меч. Но клинкам не суждено было встретиться.

Куай‑Гон деактивировал меч и пригнулся. Тускло‑красный клинок просвистел у него над головой, а его владелец, потеряв точку опоры, нелепо замахал руками на краю трапа. И тут рыцарь от всей души отвесил ему хороший пинок.

Люк с лязгом закрылся, отрезая его от пустыни, песка и противника. Куай‑Гон не спешил подниматься на ноги. Во‑первых, он вовсе не был уверен, что получится с первой попытки. А раз так, можно и не спешить. Подождать, пока выровняется сбившийся пульс, и перестанут дрожать колени. Во‑вторых, нет особого смысла вставать в разгоняющемся в плотных слоях атмосферы космическом корабле. В‑третьих… в конце концов, может человек просто так полежать на прохладном металлическом полу после того, как совершал чудеса акробатики на раскаленной сковороде?

Внутренний трап аж завибрировал от топота. Летит, ученик. Во всей красе.

Он слегка ошибся: летели двое. Обгоняя друг друга и застряв в дверном проеме. Правда, финишировали возле него одновременно, одинаково взъерошенные, одинаково возбужденные и запыхавшиеся.

— С тобой все в порядке? — крикнул Анакин.

Куай‑Гон оперся на локоть. Приподнялся. Да, вроде бы как…

— Кажется, — сказал он.

— Кто это был? — это уже Оби‑Ван дождался своей очереди задавать вопросы.

Хороший вопрос.

— Я его не знаю. Но Силой он владеет. Я так думаю — ему нужна королева.

— Он будет нас преследовать? — быстро спросил Анакин.

Куай‑Гон даже сесть ухитрился. Не так все страшно, как показалось поначалу.

Руки и ноги при нем, голова тоже вроде бы на месте. Жить будем.

— Сейчас мы в безопасности, — он не стал добавлять, что в относительной. И Оби‑Ван, и Анакин одновременно кивнули. — Но я не сомневаюсь, что он знает, куда мы направляемся. Один раз ему удалось нас разыскать, найдет и во второй.

Оби‑Ван нахмурил брови. Значит, собрался что‑то спросить — он всегда перед этим хмурится, подбирая слова, и только потом вываливает на неподготовленных слушателей кучу вопросов. Так что у Анакина было время обогнать его.

— И как мы поступим? — поинтересовался мальчишка с самым серьезным выражением лица.

Куай‑Гон развеселился, а Оби‑Ван так и остался сидеть с полуоткрытым ртом, медленно закипая от негодования. Ему тоже понравилось это «мы». Хорошо, что взгляды не имеют способности испепелять на месте.

— Мы наберемся терпения. И будем надеяться, что генератор работает, а некий синий паршивец не покатывается сейчас от хохота, — сказал Куай‑Гон, прежде чем оба его подопечных не сцепились в потасовке. — Да… Анакин Скайуокер, позволь представить тебе Оби‑Вана Кеноби. Оби‑Ван, это Анакин.

— Привет! — мальчишка тут же сунул Оби‑Вану ладонь. — Ты тоже джедай? Очень приятно познакомиться.

Оби‑Ван осторожно пожал протянутую руку и, повернувшись к учителю, состроил на лице самое страшное выражение, какое только смог придумать. Получилось довольно забавно.

***

Причудливо украшенный тронный зал, бывший когда‑то уединенным прибежищем королевы, теперь заполнялся народом. Всем хотелось взглянуть, как будет осужден экс‑губернатор. В высокие окна дворца заглядывала ночь. В городе лежала непривычная тишина.

Наместник Нуте Гунрай предпочитал не покидать своего механического кресла.

Не потому, что ему было трудно ходить. Просто в зале собралось слишком много торговцев, чьи дома стояли намного ниже на социальной лестнице Федерации. Наместник заметил даже нескольких вольных торговцев. Впрочем, они всегда выделялись в толпе желтым цветом одежды.

Сейчас кресло‑робот несло своего хозяина к губернатору Сио Бибблу и нескольким высокопоставленным господам, стоящим позади него в окружении боевых дроидов. Некогда высокопоставленным, отметил про себя наместник.

Сейчас они — всего лишь жалкая кучка испуганных людей. Не больше. В их глазах он заметил страх. Но — не в глазах Сио Биббла. Пожилой губернатор был непреклонен даже сейчас, его седая голова была высоко поднята, а вызывающий вид говорил, что он не намерен склонять ее впредь.

Наместник наклонился к нему с высоты кресла, чтобы подчеркнуть свое неудовольствие.

— Когда вы прекратите свое бессмысл'енное сопрот'ивление? — поинтересовался он у Биббла.

Тот равнодушно пожал плечами.

— Как только королева…

— Вашей корол'евы здесь н'ет, — перебил его Нуте Гунрай. — Народ ваш страдайет!

Сио Биббл только расправил плечи. Наместник нахмурился. Еще немного, и губернатор и в самом деле станет источником неприятностей. Такие ораторские способности пропадают, покачал головой наместник.

— Народ Набу вам не запугать, — Сио Биббл немедленно воспользовался образовавшейся паузой. — Даже ценой невинных жизней…

— Лучше бы вам п'ечься о собственной жиз‑н'и, — отрезал Гунрай. — У вас большой шанс ум'ереть раньше, ч'ем ваш народ!

Наместник почувствовал приближение гневной дрожи и закончил разговор решительным жестом:

— Хват'ит! Ув'едите его!

Дроиды тут же оттеснили экс‑губернатора от остальных, те жались друг к другу. Сио Биббл спокойно пошел к выходу, как будто его окружала свита, положенная ему по рангу, а не охрана.

— Вторжение ничего вам не даст, — бросил он через плечо, — Люди сделали свой выбор, наместник, и жить при тирании не будут…

Он еще что‑то сказал, но дроиды вытолкали его в коридор, и слов никто не расслышал. Какое‑то время наместник молча разглядывал остальных пленников.

Потом жестом подозвал к себе ООМ‑9, командира его личного взвода. Кажется, тому было, что сообщить. Так и есть:

— Мои‑войска‑готовы‑начать‑зачистку‑боло‑та, — доложил ООМ‑9. — Если‑таместь‑пресло‑вутые‑подводные жители‑они‑долго‑не‑продер‑жатся‑наместник.

Нуте Гунрай кивнул. Хоть какая‑то хорошая новость. Ему не хотелось думать о тех дикарях, которые, по слухам, населяют местные болота. Их разобьют, как только отыщут, и разобьют быстро. Что ж, пусть теперь ситхи привезут к нему королеву, и дело будет окончено. Наместник прикрыл глаза, откидываясь на спинку своего робокресла. Почему‑то он никак не мог почувствовать себя полностью удовлетворенным.

***

Было холодно и темно. Темно, потому что везде потушили свет, после недавних похождений всем хотелось как следует выспаться. А холодно… кто ею знает?

Просто холодно. Вот он сидел и придумывал, что бы такое сделать, чтобы согреться. Остальные практически все спали. Королева, которую он так и не видел, спала в окружении похожих, как песчинки в пустыне, служанок, и Падме была среди них. Темнолицый мужчина в мундире, наверное, тоже спал и подозревал всех во сне. Анакину он не понравился, но это не повод, чтобы не спать. Анакин с удовольствием поговорил бы с Куай‑Гоном, но тот уснул, едва его голова коснулась свернутого вместо подушки плаща. Он остался бы в рубке, но пилот — Анакин выяснил, что его имя Рик, — отослал его спать. Да и кресло, в котором он мог бы сидеть, никому не мешая, было занято, в нем спал молодой джедай. Анакин уже знал, что он пока что не рыцарь, а только лишь ученик, падаван. Они даже успели слегка повздорить. Анакин в запале сказал, что учить его будет Куай‑Гон, и никто другой, молодой джедай хмуро возразил, что у учителя может быть только один ученик, и у Куай‑Гона ученик уже есть… И вот теперь этот ученик ухитрился занять единственное кресло.

Невезение какое… Парень намучался, заметил пилот Рик, кивая на мирно посапываюшего Оби‑Вана. Он тут и сам извелся, и всех довел до исступления, пока Куай‑Гон не вернулся. Перенервничал слегка. Анакин решил простить ОбиВана. Он согласился с пилотом, что не стоит будить молодого джедая, пусть спит. И ты иди спать, добавил пилот.

Он так и поступил. Только сон не пришел. Встреча не состоялась, и вот он сидит и придумывает: как бы согреться. Рядом громко храпит Джар Джар, закинув длинные нижние конечности на столик. Ничто не остановит гунгана, который хочет поспать. Разве что большая порция вкусной еды. Анакин улыбнулся. Тут же пристроился и Р2. Ему сон был не нужен, но он все‑таки приглушил свои огоньки и тихонько посвистывал сам себе, как будто мурлыкал колыбельную.

Анакин смотрел в темноту. Может быть, он поспешил, согласившись уехать?

Раньше, когда ему не спалось, всегда приходила мама, накрывала его одеялом, шептала на ухо всякие смешные истории, чтобы он уснул, улыбаясь. Ему захотелось спросить у Куай‑Гона, правильно ли, что он скучает по маме?

На глаза навернулась непрошеная влага. Может быть, он совершил ошибку?

Может быть, не следовало ему ехать? Может быть, лучше пойти домой? Анакин сердито смахнул ладонью слезы.

Чья‑то тонкая фигурка в кроваво‑красном платье скользнула из коридора в каюту. Не оглядываясь, подошла к пульту, и мягкий голубой свет голограммы осветил лицо Падме. Анакин точно знал, что это Падме, он даже ни секунды не колебался, даже если бы ему пришлось, как в той сказке, выбирать из всей свиты одинаковых служанок. Минуту Падме стояла неподвижно, слушая просьбу к королеве Амидале вернуться домой и спасти народ от страданий в час нужды.

Она не шевелилась, просто стояла и смотрела на голограмму. Потом выключила приемник.

Она повернулась и увидела, что он смотрит на нее. Улыбнулась, хотя ей совсем не хотелось. Анакин тоже улыбнулся, хотя не испытывал такого желания. И понадеялся, что Падме не заметит ею мокрых щек.

— С тобой все в порядке, Ани? — спросила она.

— Очень холодно, — пробормотал Анакин в ответ.

Падме взяла теплый плед и укутала его. Совсем как мама.

— Ты с теплой планеты, — улыбнулась она. — А в космосе холодно.

— Тебе грустно, — сказал Анакйн. Падме села возле него. Стало теплее. И спокойнее.

— Королева обеспокоена, — объяснила она. — Ее народ умирает. Она должна убедить Сенат прекратить вторжение на ее планету, иначе…

Она отвернулась, и он с удивлением понял, что Падме тоже плачет. Он хотел сказать ей, пусть не отворачивается, девочкам можно плакать, и он вовсе не из тех, кто считает, будто они все слабачки, только потому, что позволяют себе пару раз всплакнуть. И ангелам, наверное, тоже можно плакать…

— Вот, — тяжелый плед придавил Анакина, а от тепла и близости Падме клонило в дремоту, но он все‑таки сумел достать из кармана вырезанный из дерева талисман. — Я сделал его для тебя. На память. Он из дерева джапор. Возьми.

На удачу.

Он еще хотел сказать, что джапор — очень редкое дерево. И еще — что собирался отдать подарок после гонки, но она так быстро уехала, что он не успел, и что он… Тут Падме улыбнулась, и все это стало неважно.

Девочка развязала свой капюшон и надела талисман на шею.

— Он очень красивый, — сказала она, вновь укладывая рассыпавшиеся волосы и пряча их под повязку, — Но мне вовсе не нужны какие‑то вещи, чтобы помнить тебя. Разве я могу забыть своего будущего супруга?

Ее тонкие пальцы играли подарком. Потом Падме как будто спохватилась и опустила талисман в вырез платья, спрятав его на груди.

— Многое может измениться, когда мы прибудем на Корускант, Ани, — сказала она. — Но только не мои чувства к тебе.

Анакин кивнул без улыбки.

— Я знаю. А я никогда не перестану любить тебя. Только я скучаю…

— По маме, — негромко закончила его фразу Падме.

Он опять кивнул и попытался отвернуться, чувствуя, как щиплет в носу. Но очень сложно повернуться, если сидишь, завернутый, точно в кокон, в толстый плед. Падме придвинулась поближе и обняла его.