Галилей и Ньютон — гении механики

Новое время — это эпоха, когда превыше всего ценятся рассудок и его творение, наука. В Новое вре­мя наука начинает развиваться столь стремительно, ее успехи столь велики, что даже ставится под сомнение наличие науки в античности и средневековье. В связи с обсуждением философских проблем теории позна­ния для нас важнейшее значение приобретает философ­ское содержание созданной Галилеем и Ньютоном те­оретической механики. Они выявили одно удивительное обстоятельство.

Читатель, надо полагать, со школьной скамьи зна­ет три знаменитых закона Ньютона. Для наших це­лей особенно важное значение имеет соотношение между двумя первыми, основополагающими законами. Второй закон Ньютона записывается очень просто , где — вектор силы, т — масса, — уско­рение. Но второй закон Ньютона выполняется не все-

гда, а только в тех системах отсчета, где тело, на ко­торое силы либо вообще не действуют, либо уравнове­шивают друг друга, остается в покое или движется рав­номерно прямолинейно. Первый закон Ньютона определяет условия, при которых справедлив второй, равно как и третий, закон Ньютона. Тут и выясняет­ся то удивительное обстоятельство, встречу с которым мы обещали выше.

Оказывается, что, строго говоря, первый закон Ньютона нельзя установить на эксперименте. Во­преки определению первого закона Ньютона силы, дей­ствующие на тело, никогда не уравновешиваются аб­солютно точно; невозможно экспериментально и освободиться от сил. Все это значит, что Галилей, первооткрыватель первого закона Ньютона, пришел к нему в результате мысленного обобщения всего до­ступного ему эмпирического и теоретического мате­риала.

Надо отметить, что эксперименты помогли Галилею сделать открытие. Он рассматривал мысленные опыты по скатыванию по наклонным плоскостям тяжелых метал­лических шаров. Чем меньше становился угол накло­на плоскости, тем меньше была величина ускорения ша­ров. Галилей рассудил, что шар на горизонтальной поверхности будет находиться в покое или в состоянии равномерного прямолинейного движения бесконечно дол­го.

Итак, то, что сделал Галилей, называется идеали­зацией, она позволила превратить представление о ме­ханических явлениях в теорию, объяснить их огром­ное множество.

Укажем еще на строение механики Ньютона:

• законы, формируемые математически;

• дедукция, подведение под закон условий кон­кретных механических задач;

• сопоставление теории с результатами эксперимен­тов.

Как получают идеализации?

Идеализации, вопреки мнению Декарта, не даются нам от рождения, а, как мы видели, являются научным изобретением. Идеализации, вопреки мнению Локка, не­возможно вывести и из эксперимента, поставляющего чувственные данные. Если бы идеализации извлека­лись прямо из эксперимента, то экспериментаторы, не дожидаясь теоретиков, сами открывали бы теорети­ческие законы, т.е. идеализации. Идеализация — это итог большого поиска, удачи в упорядочении эксперименталь­ного и теоретического материала, нахождения их гар­монии друг с другом, часто методом проб и ошибок, вы­движения и опровержения гипотез. Удача приходит к тем, кто упорен, кто дерзает, кому повезет. Когда Аль­берта Эйнштейна спросили, как ему удалось открыть постулаты теории относительности, он скромно ответил: «Догадался». Почему другие не смогли догадаться?

Идеализация, не любая, а научно оправданная, есть постижение одинаковости изучаемых явлений. К ней не ведет прямая асфальтированная дорога, она не является результатом абстракции.