Варваризмы

Обычно авторы пособий по культуре речи обращают внимание на использование говорящими заимствованной лексики, причём оценивается это отрицательно.

Важно отметить, что речь в данном разделе идёт не о запрете использования заимствований, тем более что это – абсолютно бессмысленное занятие: язык своих возможностей не утратит, он в течение времени одни заимствования адаптирует, от других – избавится сам.

В качестве аргумента можно привести наблюдения исследователей. В истории русского литературного языка выделяют несколько периодов, в которые происходили глобальные заимствования: а) петровский (связанный с реформами Петра I); б) карамзинско-пушкинский (начало XIX века); в) послеоктябрьский (советский) и г) перестроечно-постперестроечный (примерно с конца 80-х годов ХХ века до наших дней). Но, несмотря на такую массу заимствований, русский язык по-прежнему жив. Более того, он продолжает развиваться по своим законам.

Причина возникновения заимствований проста: у говорящих появляется потребность в новых словах, потому что появляются новые реалии и понятия, а готового русского названия для них нет. Но это не значит, что заимствованное слово нарушит структуру языка. Оно либо постепенно встроится в лексическую систему, либо будет – в силу разных причин – отторгнуто языком. Поэтому бессмысленны сетования по поводу «гибели языка», причины их (сетований) бытования, как представляется, кроются в непрофессионализме самих поборников «чистоты рядов».

Вот что пишет об этом заведующий отделом культуры русской речи Института русского языка А. Д. Шмелёв: «Тексты, распространяемые современными средствами массовой информации, изобилуют словами, которые всего лишь двадцать лет тому назад в русской речи не употреблялись: такие слова, как пиар и ньюсмейкер, маркетинг и фьючерс, риелтор и пикапер, ремейк и блокбастер, и сейчас понятны далеко не всем носителям языка. Однако заимствование большинства из них связано с тем, что в нашу жизнь входят новые явления, для которых нет готового русского названия. Как правило, сначала соответствующая реалия бывает знакома относительно узкой группе «посвященных», которым обычно известно ее английское название. В этом случае соблазн пользоваться английским названием часто оказывается слишком велик; а по мере того как явление получает все более широкое распространение, все более широко известным становится и его заимствованное наименование. И множество людей, подающих заявки на получение грантов, уже не помнит, что двадцать лет тому назад само слово грант было мало кому известно.

Дальнейшая судьба заимствованных слов может сложиться по-разному. Когда в начале XX века в России начинали играть в футбол, поклонники новой игры пользовались английской футбольной терминологией. В дальнейшем некоторые слова прижились в русском языке (пенальти, аут), некоторые оказались вытесненными русскими аналогами (сейчас редко услышишь слова голкипер, бек, хавбек — вместо них используются такие наименования, как вратарь, защитник, полузащитник), а в некоторых случаях возникла конкуренция между заимствованным словом и его русским «переводом» (форвард и нападающий, офсайд и вне игры, корнер и угловой)» [Шмелёв, http://www.strana-oz.ru/?numid =23&article=1033].

Представляется, что чистоту речи нарушают не любые заимствования, а лишь те, которые «не входят в состав русской лексики, не освоены языком, не являются его принадлежностью» [Голуб, с. 106].

К таким языковым средствам, нарушающим чистоту речи, относятся варваризмы – иноязычные слова или выражения, употребляемые в речи с сохранением особенностей формы и произношения, обозначающие понятия, которые уже имеют наименования в русском языке. «Варваризмы попадают в речь как окказиональные средства, их употребление не носит общепринятого характера. От других иноязычных заимствований варваризмы отличаются и тем, что имеют «иностранный» облик, резко выделяющийся на фоне русской лексики» [Голуб, с. 106]: Как твоя джоб, движется? Грабежи энд разбои.

Речь, насыщенная варваризмами, называется макаронической. Макаронический – связанный с обилием неоправданных иноязычных заимствований. Первоначально макаронической называли речь, изобилующую макаронизмами и оттого носящую шутовской характер [фр. macaronisme < ит. Macсherone – паяц, балагур]: «Рашен лэнгвидж»: «Ин дэйс оф сомнений, – писал Иван Сергеевич, – ин дэйс оф тягостных раздумий эбайт судьбах моей родины, – писал он, – онли ты мне поддержка...» (Лит. газ. 1993. № 23).

Если макаронизмы введены в речь сознательно, для создания определённого прагматического эффекта (в том числе и юмористического), их использование не является речевой ошибкой, в отличие от тех случаев, когда говорящий неоправданно употребляет варваризм, нарушая тем самым чистоту речи.

Чистота речи при использовании заимствований нарушается не только на лексическом уровне. В последнее время всё чаще можно констатировать употребление говорящими заимствованных грамматических конструкций (особенно в рекламном дискурсе). Вот что об этом пишет в статье «Syntaxisu. net» И. Б. Левонтина: «Некоторое время назад в магазинах появилась серия продуктов с удивительными названиями: зефир и пастила «со вкусом йогурт», «с ароматом ваниль», «с ароматом клубника со сливками».

Да, именно так – не «с ароматом клубники», а «с ароматом клубника». Когда я в первый раз это увидела, то вспомнила сначала старый фильм: «Ты туда не ходи, сюда ходи. Снег башка попадет, совсем мертвый будешь».

Я понимаю, что, скажем, в рекламных текстах авторы зачастую жертвуют грамматикой, поскольку грамматически правильная фраза не влезает в формат. Но здесь-то ничто, кажется, не мешало написать «со вкусом йогурта», «с ароматом клубники» или, там, «с ванильным ароматом». Своим недоумением я поделилась со знакомыми рекламщиками, но они покачали головами: «Нет, это специально. Брендинг!» Что ж, как говорится, это многое объясняет.

Да я, в общем, и сама догадывалась, что так исковеркать русский язык можно только нарочно. Если оставить в стороне пуристические установки, логика авторов вполне понятна. Во-первых, выражения «со вкусом йогурта» и «со вкусом йогурт» не вполне тождественны по смыслу. «Со вкусом йогурта» – это, так сказать, импрессионистическое описание. А «со вкусом йогурт» – скорее номенклатурное: ну, то есть, у данной пастилы особый, определенный и всегда одинаковый вкус, который мы условно обозначили как «йогурт». Между прочим, про машины еще в глубоко советское время говорили «цвет баклажан», «цвет мокрый асфальт». Это снимало вопрос о том, какие бывают баклажаны и похожего ли они цвета. Название такое. А вот теперь эта конструкция стремительно распространяется. Живи Чичиков в наши дни, он говорил бы приказчику: «Любезный, а подай-ка мне сукнецо брусника с искрой».

Во-вторых, авторы не рассчитывают на то, что покупатель в магазине будет читать этикетку внимательно. Его глаз, скользя по полкам с товарами, выхватывает отдельные слова. И тут лучше, чтобы ключевые слова были в начальной форме.

Мелкий шрифт, творительный падеж, предлог – это все годится только для проходного «со вкусом». А вот ключевое «йогурт» – крупно и в словарном виде. Русский язык с его богатой морфологией – чистое наказание для писателя этикеток.

При социализме был анекдот о названии магазина в родительном падеже – «КолбасЫ». Сейчас же волчьи законы капитализма требуют безжалостно обрывать все связи, во всяком случае, синтаксические: никакого «йогурта (кого/чего)», только «йогурт (кто/что)». Брендинг, что поделаешь! Недавно я поймала себя на том, что в магазине спрашиваю у дочки: «Тебе взять Актимель малина-клюква?» А ведь еще пару лет назад сказала бы «малиново-клюквенный Актимель».

Я уже писала в «Стенгазете» об экспансии другой синтаксической инновации: «Комет чистящий порошок», «Интернет образование», «уход шампунь» и т. п. Или вот совсем свежий пример: «Кто не попал в Коммерсантъ рейтинг, тот не туда попал». При всех различиях между приведенными примерами есть нечто общее: синтаксически зависимое существительное в именительном падеже стоит перед другим, определяемым существительным. Заметим, если второе просклонять, первое не изменится: Коммерсантъ (не Коммерсанта!) рейтинга, Коммерсантъ рейтингом и т. д. Это не как красавица дочь, красавицей дочерью … Такая конструкция раньше для русского языка была нехарактерна и встречалась разве что в цельных наименованиях типа Царь-девица, полынь-трава и т. п. Теперь же редкая реклама без нее обходится.

Сочетание двух агрессивных конструкций дает эффект ошеломляющий: появляются монстры типа «Пемолюкс крем сода эффект».

Тут бывают разные варианты, например такой: «Гель моющий Пемолюкс Лимон Сода Эффект 500г». В этом случае все-таки сначала «гель», а потом «Пемолюкс». Но зато сразу и лимон (лимонный по-русски), и сода эффект. Поэтому старомодный вариант «Пемолюкс аква. Средство для мытья посуды, с эффектом соды, 500 г» – читаешь уже с почти ностальгическим чувством» [Левонтина: http://www.stengazeta. net/article.html?article=916].