Слово от автора 1 page

Скотт Мариани

Секрет алхимика

БЛАГОДАРНОСТИ

Море искренней признательности:

Тиму Бэйтсу из «Поллингер лимитед» — за его бесценное руководство и советы, а также остальным сотрудникам за их помощь и доброжелательное отношение.

Малколму и Изабелл Скотт — за постоянную поддержку, неугасаемую веру в проект и за щедрый дар — двадцать литров доброго французского вина, дабы поощрить меня на написание второго варианта книги.

Джону Хэйлу, Джил Джексон и всему коллективу издательства Роберта Хэйла — за возможность публикации «Секрет алхимика».

Джеймсу Каплану — за знакомство с миром K&R.[1]

Сержанту Мартину Тимбреллу — за разъяснения деталей полицейских процедур.

Особая благодарность Викки Эллис-Смит, Ричарду Тайткомбу, Роберту Райдеру, Хизер Джиббс, Шэйн Маквильямс, Дэйву Сэлтресу, Марко и Мириам Писточчи и всей команде «Интернешнл триллер райтерс» — за активную поддержку.

СЛОВО ОТ АВТОРА

Научные и исторические ссылки на алхимию, приведенные в этой книге, основаны на достоверных фактах. Таинственный Фулканелли, хранитель важного знания и один из величайших алхимиков всех времен, является реально существовавшей фигурой. Научное сообщество последних трех веков упорно отказывается признавать серьезность алхимического знания. Однако эта ситуация может вскоре измениться. В 2004 году были вновь обнаружены документы по исследованию алхимии, собранные Исааком Ньютоном, отцом классической физики. На протяжении восьмидесяти лет они считались безвозвратно утерянными. Ученые Имперского колледжа Лондона верят, что интерес Ньютона к алхимии мог быть вызван его поздними новаторскими открытиями в физике и космологии.

Исторические подробности актов геноцида, совершенных католической церковью и ее инквизицией в отношении катаров и значительной части женского населения средневековой Европы, точны и даже приуменьшены.

Описанный в книге орден «Гладиус Домини» является вымышленной сектой. Тем не менее прошлые пятнадцать лет показали внезапный и повсеместный рост военизированных религиозных организаций фундаментального толка — особенно христианских обществ, проповедующих жесткие догмы и нетерпимость к инакомыслию. Мир уже готовится к новой эре священных войн, которые могут затмить кровавый ужас Крестовых походов Средневековья.

Ищи, мой брат, не теряя веры и мужества.

Я знаю, дело трудное, но победа без риска подобна триумфу без славы.

Фулканелли

Франция, октябрь 1999

Защищаясь от хлесткого дождя, отец Паскаль Камбриель поглубже натянул шляпу на уши и приподнял намокший воротник плаща. Порыв ветра распахнул дверь курятника, и напуганные птицы выбежали во двор. Размахивая палкой, шестидесятичетырехлетний священник загнал кур обратно в сарай, пересчитал их и пожалел всех людей, оказавшихся в пути в столь ненастный вечер.

Вспышка молнии озарила двор и древние камни деревни. За стеной сада располагалась церковь Святого Иоанна, построенная в десятом веке. Рядом находилось старое кладбище с растрескавшимися надгробиями, увитыми диким плющом. Ослепительный зигзаг молнии, расколовший небо, осветил суровый ландшафт и крыши домов, затем мир снова погрузился в полумрак, а через секунду загрохотал гром. Под проливным дождем отец Паскаль закрыл переполошившихся птиц в курятнике и запер ветхую дверь на засов.

Когда он повернулся к дому, намереваясь бегом добраться до крыльца, еще одна яркая вспышка разорвала завесу теней перед его глазами. Священник замер на месте, открыв рот от изумления. За низкой стеной стоял высокий изможденный человек, наблюдавший за ним. В следующее мгновение фигура исчезла.

Отец Паскаль протер лицо мокрыми ладонями. Неужели ему померещилось? Молния полыхнула снова, и в ее белом свете священник увидел незнакомого мужчину, который убегал от деревни к темному лесу. Помогать, насколько в его сил ах, каждой страждущей душе — после долгих лет пасторского служения это давно стало для Камбриеля естественным инстинктом.

— Attendez! — прокричал священник сквозь завывания ветра. — Подождите, друг мой! Не бойтесь меня!

Он побежал к воротам, слегка прихрамывая из-за больной ноги. Узкая дорога между домами вела к стене деревьев, где в непроглядной темноте скрылся незнакомец. Добравшись до края леса, отец Паскаль увидел его. Мужчина лежал лицом вниз среди кустов куманики, дрожал от холода и прижимал руки к тощим бокам. Сквозь дождь и полумрак священник заметил, что одежда его порвана в клочья.

— Господи, — прошептал он с сочувствием, а затем торопливо снял плащ и накрыл им незнакомца. — Мсье, вы в порядке? Что с вами случилось, мой друг? Пожалуйста, позвольте мне помочь.

Человек ответил тихим бормотанием, и этот невразумительный шепот прервался горькими рыданиями. Плечи его по-прежнему дрожали. Чувствуя, как рубашка намокает под проливным дождем, отец Паскаль поправил плащ на спине изможденного мужчины.

— Я могу приютить вас, — сказал он мягким голосом. — У меня есть камин, горячая еда и теплая постель. Я позвоню доктору Башеляру. Вы можете идти?

Отец Паскаль заботливо попытался развернуть его, чтобы взять за руки и помочь подняться. Но он отшатнулся, когда новая вспышка молнии осветила промокшую от крови разорванную рубашку и длинные глубокие порезы на истощенном теле. Порез на порезе — раны едва зажили и недавно были вскрыты вновь. Не просто ранения, а какой-то узор сложной формы и символы, запекшиеся кровавой коркой.

— Кто это сделал с вами, сын мой?

Священник вгляделся в лицо этого человека: лысый череп, впалые щеки, почти прозрачная белая кожа. Как долго он пребывает в таком состоянии?

Незнакомец прошептал надломленным голосом:

— Omnis qui bibit hanc aquam…

Отец Паскаль вдруг с изумлением понял, что мужчина говорил на латыни.

— Воды? — спросил священник. — Вы хотите пить?

Цепляясь за рукав Камбриеля и глядя на него безумными глазами, мужчина продолжал произносить латинские слова:

— …si fidem addit, salvus erit.

Отец Паскаль нахмурился. Что-то о вере, о спасении души? Какой-то бред, подумал он. Бедняга, видимо, сошел с ума. Когда молния вспыхнула вновь — на этот раз почти над головой — и гром загрохотал над лесом, священник вздрогнул: он заметил, что окровавленные пальцы мужчины сжимают рукоятку ножа. Нож был особенный: крестообразный кинжал с изысканно украшенной золотой рукояткой, на которой сверкали драгоценные камни. С длинного тонкого лезвия стекала кровь. И тогда священник понял, что незнакомец изранил себя сам. Сам порезал свою плоть.

— Что вы наделали? — закричал отец Паскаль, ужаснувшись.

Поднявшись на колени, мужчина повернулся к нему. Его лицо, покрытое грязью и кровью, озарила новая вспышка молнии. Глаза незнакомца были пустыми и потерянными, словно его разум блуждал где-то далеко. Костлявые пальцы теребили рукоятку дорогого кинжала.

Минуту или две Камбриель был уверен, что мужчина собирался зарезать его. Вот все и кончилось. Смерть. А что за ней? Некая форма бесконечного существования? Священник полагал, что так оно и будет, хотя природа посмертного бытия оставалась для него неясной. Он часто думал о том, как встретит свою смерть. Отец Паскаль надеялся, что глубокая вера поможет ему принять все, что уготовил для него Всевышний; что он сумеет принять смерть с безмятежностью и спокойствием. Однако от вида холодной стали, готовой вонзиться в его плоть, у старика отнялись ноги.

Священник уже не сомневался, что конец близок, и задумался о том, каким его запомнят прихожане. Был ли он хорошим человеком? Прожил ли он жизнь достойно и честно?

«О Господи, даруй мне силы».

Безумец очарованно смотрел то на кинжал в своей руке, то на беспомощного священника. Он начал смеяться. Его тихий булькающий смех дошел до истерического визга.

— IGNE NATURA RENOVATUR INTEGRA!

Он выкрикивал эту фразу снова и снова. Камбриель содрогнулся от ужаса, когда мужчина начал лихорадочно резать лезвием собственную шею.

Южная Испания, сентябрь 2005

Бен Хоуп спрыгнул со стены и бесшумно приземлился во дворе. На миг он замер, пригнувшись, в темноте. Его чуткий слух улавливал лишь стрекот сверчков, крик ночной потревоженной птицы в роще и размеренные удары сердца. Он оттянул тугой рукав черной куртки и взглянул на часы. 4.34 утра. Бен быстро проверил девятимиллиметровый браунинг и убедился, что патрон находится в патроннике, а пистолет поставлен на предохранитель. Он вытащил из кармана вязаную балаклаву[2]с узкой прорезью для глаз и натянул на голову.

Темный дом, возвышавшийся перед ним, казался пустым и заброшенным. Следуя плану, полученному от информатора, Бен двинулся вдоль стены, вполне готовый к внезапной вспышке прожекторов охранной сигнализации, которые, к счастью, так и не включились. Он направлялся к заднему выходу. Пока все соответствовало данным информатора. Замок на двери оказался легкой преградой, и через несколько секунд Бен проник в помещение.

Он прошел по затемненному коридору, заглянув сначала в одну комнату, затем в другую. Тонкий луч компактного светодиодного фонаря, закрепленного под стволом пистолета, выхватывал из тьмы заплесневевшие стены, сгнившие балки перекрытий, кучи мусора на грязном полу. Бен приблизился к двери, закрытой на висячий замок. Осветив запоры, он мрачно усмехнулся. Работа дилетанта. Засов крепился шурупами к проеденному червями косяку. Потратив минуту, Бен беззвучно удалил его, открыл дверь и тихо вошел внутрь. Ему не хотелось пугать спящего мальчика.

Когда он, пригнувшись, подкрался к грубо сбитому топчану, одиннадцатилетний Хулиан Санчес заворочался во сне и застонал.

— Tranquilo, soy un amigo,[3]— прошептал Бен мальчику на ухо.

Он посветил фонариком в глаза Хулиана. Зрачки не реагировали на свет — ребенок находился под воздействием наркотиков.

В комнате воняло калом и сыростью. Крыса, взобравшаяся на стол у кровати, жадно пожирала остатки скромной пищи в оловянной миске. При виде взрослого мужчины она спрыгнула на пол и стремглав убежала прочь. Бен бережно перевернул ребенка на грязной простыне. Его руки нащупали пластмассовую ленту, впившуюся в плоть мальчика. Когда он осторожно просунул под нее тонкий нож и разрезал пластик, освобождая руки маленького пленника, Хулиан еще раз застонал во сне. Левая ладонь ребенка была перевязана тряпкой, почерневшей от грязи и высохшей крови. Бен надеялся, что мальчику еще не успели отрезать второй палец, хотя могло дойти и до этого.

За него требовали выкуп в два миллиона евро наличными. Похитители хотели получить банкноты, бывшие в употреблении. Чтобы показать серьезность своих намерений, они переслали родителям отрезанный палец ребенка. Затем раздался телефонный звонок, и грубый голос предупредил, что одно неправильное действие (например, звонок в полицию), и в следующей посылке окажутся другие части тела — еще один палец, гениталии или даже голова мальчишки.

Эмилио и Мария Санчес восприняли угрозу серьезно. Эта богатая семейная пара из Малаги могла раздобыть два миллиона евро без особого труда. Но они знали: плата отнюдь не гарантировала, что им вернут сына целым и невредимым. Страховкой могла бы стать договоренность, что отныне все контакты с похитителями будут проводиться по официальным каналам. Однако это означало вмешательство полиции, а участие копов привело бы к неминуемой гибели Хулиана. Родителям нужна была какая-то надежная альтернатива, чтобы разногласия с бандитами не помешали спасению мальчика. И тогда к делу подключился Хоуп.

Бен поднял одурманенного ребенка с койки, взвалил безвольное тело на левое плечо. За домом залаяла собака. Послышался шум, где-то открылась скрипучая дверь. Держа наготове браунинг, Хоуп понес Хулиана к выходу. Информатор говорил о трех похитителях: один все время напивался допьяна, но двух других Бен должен был остерегаться. Он верил информатору: под дулом пистолета люди обычно говорят правду.

Дверь впереди открылась, и из темноты донесся хриплый крик. Луч фонаря уперся в фигуру небритого мужчины в шортах и рваной футболке. Его жирные щеки содрогнулись. Лицо скривилось от света, ослепившего глаза. В руках бандита был обрез, переделанный из охотничьего дробовика. Браунинг Бена дважды «кашлянул» через длинный глушитель, и тонкий луч фонаря описал дугу, отслеживая падение мертвого тела. На майке толстяка появились две новые дырки. Под неподвижным торсом растекалась лужа крови. Бен подошел к бандиту и почти рефлекторно сделал то, что привык делать в подобных обстоятельствах, — контрольный выстрел в голову.

Второй похититель, разбуженный шумом, спускался бегом по лестнице. В его руке подрагивал фонарь. Не дав ему возможности воспользоваться оружием, Бен выстрелил на свет. Раздался короткий вскрик, мужчина рухнул головой вперед и покатился по ступеням. Его револьвер заскользил по полу. Бен сделал шаг навстречу и вторым выстрелом гарантировал, что преступник больше никогда не поднимется на ноги. Затем он замер на месте, ожидая новых звуков. Прошло полминуты, но третий бандит не появился. Вероятно, он так и не проснулся.

А значит, он вообще не проснется.

Неся на плече неподвижного Хулиана, Бен прошел в другой конец дома и отыскал загаженную кухню. Луч фонарика высветил сотни разбегавшихся тараканов, скользнул по стене и остановился на старой газовой плите, соединявшейся с высоким баллоном при помощи шланга. Он мягко уложил Хулиана на кресло, опустился на колени рядом с баллоном и перерезал ножом этот резиновый шланг, тянувшийся к задней стенке газовой плиты. Придвинув старый ящик из-под пива, Бен прижал конец шланга к стальному боку холодного цилиндра и на четверть поворота открыл вентиль баллона. Щелчок зажигалки, и струя зашипевшего газа вспыхнула желтым пламенем. Бен открыл вентиль до конца. Небольшое пламя превратилось в ревущий синий столб свирепого огня. Его языки лизали баллон и угрожающе взвивались вверх. Сталь на боку баллона быстро почернела.

Три приглушенных выстрела браунинга, и искореженный висячий замок упал с входных ворот. Бен считал секунды, унося ребенка к роще. Когда они были уже на краю опушки, дом разлетелся на куски. Вслед за внезапной яркой вспышкой в воздух поднялся огромный оранжевый шар. Он осветил деревья и лицо Бена Хоупа, обернувшегося, чтобы посмотреть на взорванное логово бандитов. Горящие обломки падали вокруг, и густой столб алого раскаленного дыма поднимался в звездное небо.

На другой стороне рощи их ожидала спрятанная машина.

— Сейчас ты поедешь домой, — сказал Бен Хулиану.

Западное побережье Ирландии, через четыре дня

Бен вздрогнул и проснулся. Несколько секунд он лежал, не понимая, где находится, пока реальность медленно складывалась по кускам в единое целое. Рядом на прикроватном столике пронзительно трезвонил телефон. Бен протянул руку к трубке и, не рассчитав движения спросонья, сбил стоявшие на столике пустой бокал и бутылку виски. Бокал упал и разбился. Бутылка покатилась по полу и уткнулась в кучу сброшенной одежды. Он сипло выругался, приподнимаясь на смятой постели. Голова трещала от боли, горло пересохло. Во рту ощущался вкус выдохшегося виски.

Бен поднял трубку.

— Алло? — выговорил он (точнее, попытался).

Его хрип перешел в приступ кашля. Он закрыл глаза, испытав знакомое и неприятное ощущение. Казалось, неведомая сила засасывала его в длинный темный тоннель, оставляя в голове воздушную легкость, а в животе — тошнотворную слабость.

— Извините, — произнес на другом конце линии мужской голос с отчетливым британским акцентом. — Мне дали верный номер? Я ищу мистера Бенджамина Хоупа.

Голос звучал неприязненно, что мгновенно вызвало у Бена раздражение, несмотря на головную боль. Он откашлялся, вытер лицо тыльной стороной ладони и попытался раскрыть слипавшиеся веки.

— Бенедикт, — прошептал он.

Ему пришлось откашляться.

— Это Бенедикт Хоуп, — раздраженно повторил он. — Кстати, сколько сейчас времени и не рано ли для телефонных звонков?

Похоже, его собеседник утвердился в своей неприязни и больше не скрывал недовольства.

— Вообще-то половина одиннадцатого.

Бен пригнулся и посмотрел на часы, затем на полоску солнечного света между плотными шторами. Он попытался сосредоточиться.

— Ладно, извините. У меня была беспокойная ночь.

— Заметно.

— Чем я могу вам помочь? — резко спросил Бен.

— Мистер Хоуп, меня зовут Александр Вильерс. Я звоню от имени моего нанимателя, мистера Себастьяна Ферфакса. Мне приказано передать вам, что мистер Ферфакс хотел бы воспользоваться вашими услугами. — После небольшой паузы Вильерс добавил: — Вас рекомендовали как одного из лучших частных детективов.

— Я не детектив. Я ищу пропавших людей.

— Мистер Ферфакс хотел бы увидеться с вами, — продолжал его собеседник. — Мы можем договориться о встрече? Естественно, мы пришлем машину и оплатим ваше время.

Бен сел на дубовой кровати, потянулся за сигаретой и зажигалкой «Зиппо».

— Извините, мне сейчас не до встреч. Я только что закончил трудную работу и решил немного отдохнуть.

— Понимаю, — сказал Вильерс. — Я уполномочен сообщить вам, что мистер Ферфакс предлагает щедрый гонорар.

— Дело не в деньгах.

— Тогда, возможно, я должен добавить, что речь идет о спасении человеческой жизни. Нас убедили в том, что только вы способны помочь нам. Нельзя ли, по крайней мере, устроить вашу встречу с мистером Ферфаксом? Я надеюсь, вы передумаете, услышав его печальную историю.

Бен не знал, что ответить. Повисла новая пауза, и Вильерс понял ее по-своему.

— Спасибо, что согласились, — произнес он. — Прошу вас немного подождать. Через несколько часов за вами заедут наши люди. До свидания.

— Подождите. Куда подъедет ваша машина?

— Мы знаем, где вы живете, мистер Хоуп.

Бен совершал ежедневную пробежку вдоль пустынного пляжа, где компанию ему составляли лишь волны и несколько круживших с криками чаек. Дыхание океана было спокойным. Солнце почти не грело, признав победу осени.

Он пробежал больше мили по гладкому песку и, превратив похмелье в слабый отголосок боли, направился к каменистой бухте — своему любимому месту на здешнем побережье. Никто не приходил туда, кроме него. Несмотря на то что работа Бена заключалась в поиске пропавших людей и воссоединении их с родными и близкими, сам он предпочитал одиночество. В свободное время ему нравилось приходить сюда: здесь можно было забыть обо всем на свете и на несколько бесценных мгновений выбросить из головы проблемы беспокойного мира. Даже дом находился вне поля зрения — за крутым глиняным откосом, усеянным камнями и поросшим клочковатой травой. Бен мало заботился о своем особняке с шестью гостевыми спальнями, который был слишком большим для него и Винни, его пожилой экономки. Он купил этот дом по одной причине: его продавали вместе с участком берега в четверть мили длиной — уединенным святилищем Бена.

Следуя давно заведенному ритуалу, он сел на плоский валун, набрал в ладонь горсть гальки и принялся с ленцой бросать ее в море. Приливные волны, поднимаясь все выше и выше, шипели вокруг него на камнях. Прищурив синие глаза, Бен проследил, как камень описал дугу на фоне неба, вошел в воду и с белым всплеском исчез на гребне приближавшейся волны.

«Отлично, Хоуп, — подумал Бен. — Камню потребовалась тысяча лет, чтобы достичь берега, а ты взял и зашвырнул его обратно».

Он прикурил сигарету и осмотрел морские просторы. Мягкий соленый бриз ерошил его белокурые волосы.

Через некоторое время Бен неохотно поднялся, спрыгнул с валуна и направился обратно к дому. Он нашел Винни на кухне. Пожилая экономка готовила обед.

— Не придумывай ничего особенного, Винни. В ближайшие часы я снова уеду.

Она сердито посмотрела на него.

— Ты же только вчера вернулся! Куда на этот раз?

— Не имею понятия.

— И как долго тебя не будет?

— Тоже не знаю.

— Тогда лучше перекусить перед дорогой, — сказала она. — Бегаешь все время, ни на секунду не присядешь, чтобы отдышаться…

Она вздохнула и покачала головой. Присматривать за Беном, а тем более заботиться о нем было нелегкой работой.

Винни уже много лет была верна семейству Хоуп. Теперь у нее остался единственный подопечный — Бен. После смерти отца он продал семейный дом и переехал на западное побережье Ирландии, а Винни последовала за ним. Они так долго знали друг друга, что иногда она вела себя не как экономка, а как мать — подчас беспокойная и раздраженная, но всегда терпеливая и преданная.

Она прервала приготовление праздничного обеда и сделала дюжину бутербродов с ветчиной. Бен присел за кухонный стол и, углубившись в размышления, съел парочку. Винни покинула его и занялась делами по дому, стараясь свести к минимуму беспорядок, который он оставил при своем пробуждении. Бен вернулся из Испании лишь вчера вечером, но уже успел обозначить свое присутствие в доме. Если бы в его личной жизни был такой же порядок, как в его работе!.. В его кабинете всегда было опрятно и чисто. В этом отношении Бен проявлял себя дисциплинированным и методичным профессионалом, но во всех остальных областях его жизни все было наоборот.

Винни никогда не говорила об этом открыто, но очень тревожилась о том, как упорно и быстро Бен загонял себя в могилу работой и пьянством. Она достаточно знала о его работе, чтобы понимать, как опасны эти длительные поездки в разные страны. Она знала и о ящиках виски, которые он держал в своей спальне. Одному богу известно, что уничтожит его первым — алкоголь или таинственные командировки. Винни очень боялась, потому что видела, как наплевательски Бен относился к собственной жизни.

Если бы у него появился хоть какой-то повод для любви и заботы, думала она. Точнее, человек, о котором он мог бы заботиться. Иногда у Бена появлялись женщины, пытавшиеся с ним сблизиться, увлечь его и заставить полюбить себя. Но он бросал их и обрывал все связи. Винни знала, что он боялся любви. Порой ей казалось, что он опустошил себя, убил все эмоции.

А ведь она помнила Бена восторженным юношей, полным оптимизма и мечтаний! В ту пору силы, питавшие его вдохновение, не исходили из бутылки. Но это было очень давно — до того, как случилось несчастье. Она вздохнула, вновь переживая те ужасные времена. Но закончились ли они на самом деле? Винни была единственным человеком, кто кроме Бена понимал ту опаляющую боль, которая сжигала его сердце. Она знала, какой таинственный импульс управлял его поступками.

Частный реактивный самолет перенес его через Ирландское море на юг к побережью Сассекса. Едва лайнер приземлился на летном поле, к нему подъехал черный «ягуар суверен». Молчаливые люди в серых костюмах, сопровождавшие Бена от самого дома, подвели его к задней двери машины. Он забрался в салон, достал серебряную фляжку с виски и сделал несколько глотков. Убирая флягу в карман, он заметил, что водитель в форменной одежде с интересом наблюдает за ним в зеркало.

Блестящая машина бесшумно свернула на тихую сельскую дорогу и подъехала к широкой арке в высокой каменной стене. Открылись автоматические ворота, выкрашенные в черно-золотистый цвет, и «ягуар» помчался по извилистой дороге мимо ряда небольших коттеджей. Бен повернулся к окну, любуясь изящными лошадьми, гарцевавшими в загоне за белой деревянной оградой. По сторонам дороги раскинулись опрятные английские сады. За двумя рядами величественных кипарисов показался особняк георгианского стиля с украшенным фасадом, широкими каменными ступенями и классической колоннадой.

Бену стало интересно, чем же занимается его будущий наниматель, чей дом явно стоил не меньше четырех-пяти миллионов. Вероятно, предстоит еще одна работа в сфере K&R, как бывало с большей частью богатых клиентов. В наши дни похищение и выкуп детей — самый перспективный бизнес в мире. В некоторых странах эта индустрия затмевала даже торговлю героином.

Проехав мимо большого витиеватого фонтана, «ягуар» подкатил к ступеням лестницы. Бен вышел, не ожидая, когда водитель откроет пассажирскую дверь. К нему навстречу поспешил еще один мужчина.

— Я Александр Вильерс, — представился он. — Доверенное лицо мистера Ферфакса. Мы говорили по телефону.

Бен кивнул и молча осмотрел секретаря Ферфакса. Тот был одет в морской блейзер и галстук. На вид ему было чуть больше сорока.

— Спасибо, что приехали, — сказал Вильерс. — Босс ждет вас наверху.

Он провел Бена через большой вестибюль с мраморным полом. Они поднялись по изогнутой лестнице и прошли по длинному коридору, обшитому деревянными панелями. На стенах висели картины и стеклянные витрины. Остановившись у массивной двери, Вильерс постучал, и звонкий голос ответил изнутри:

— Войдите.

Секретарь пропустил Бена в кабинет Ферфакса. Солнечный свет вливался в комнату через высокий эркер, обрамленный тяжелыми бархатными шторами. Пахло кожей и мебельным лаком. Когда Бен вошел в кабинет, мужчина, сидевший за широким столом, поднялся с кресла. Темный костюм подчеркивал стройную фигуру этого высокого человека. Густые седые волосы были зачесаны со лба назад. Бен дал бы ему лет семьдесят пять, хотя хозяин держался прямо и бодро.

— Мистер Хоуп, сэр, — доложил Вильерс.

Секретарь вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Обогнув край стола, мужчина протянул Бену руку. У него были живые серые глаза и проницательный взгляд.

— Мистер Хоуп, я Себастьян Ферфакс, — доброжелательно сказал он. — Благодарю вас за то, что согласились на эту поездку без лишних проволочек.

Они обменялись рукопожатиями.

— Прошу вас, присаживайтесь, — продолжил Ферфакс. — Я могу предложить вам выпить?

Он подошел к шкафу, стоявшему слева от него, и достал хрустальный графин. Бен сунул руку в карман куртки, вытащил серебряную фляжку и неторопливо отвинтил колпачок.

— О, я вижу, у вас есть собственные припасы, — произнес Ферфакс. — Вы предусмотрительный человек.

Бен сделал глоток, осознавая, что хозяин внимательно следит за ним. Он знал, о чем думает старик.

— Это не влияет на мою работу, — заметил он, завинчивая колпачок.

— Не сомневаюсь, — без тени улыбки ответил Ферфакс. — Вы не против, если мы перейдем прямо к делу?

— Я был бы только рад.

Старик сел за стол, откинулся на спинку кресла и озабоченно поджал сухие губы.

— Вы отыскиваете пропавших людей.

— Я стараюсь это делать, — поправил его Бен.

Ферфакс поморщился, но тут же продолжил:

— Мне бы хотелось кое-кого найти. Это по силам лишь настоящему специалисту. Я обратился к вам, потому что ваша репутация выше всех похвал.

— Слушаю вас.

— Я ищу человека, которого зовут Фулканелли. Это дело необычайной важности. Обнаружить его местонахождение может только профессионал с вашими талантами.

— Фулканелли? А его имя вам известно?

— Фулканелли — это псевдоним. Никто не знает его настоящей фамилии.

— Псевдоним тоже может помочь. Но я правильно понял, что этот человек не является вашим пропавшим другом или родственником? — Бен холодно улыбнулся. — Мои клиенты обычно знают тех, кого пытаются найти.

— Все верно. Он мне не родственник и не друг.

— Тогда в чем смысл? Зачем он вам нужен? Он украл что-то у вас? Возможно, вам лучше обратиться не ко мне, а в полицию?

— Нет, речь идет не о краже, — небрежно отмахнувшись, сказал Ферфакс. — Я не имею никаких претензий к Фулканелли. Наоборот, он может стать для меня благодетелем.

— Понятно. Вы можете сообщить мне, когда и где этого человека видели в последний раз?

Бен вытащил из кармана блокнот, авторучку и приготовился записывать.

— Насколько я знаю, последний раз Фулканелли видели в Париже, — ответил Ферфакс. — Что касается того, когда его видели… — Он сделал паузу. — Это было очень давно.

— Время всегда затрудняет ситуацию. О каком сроке вы говорите? Два года, больше?

— Гораздо больше.

— Пять? Десять лет?

— Мистер Хоуп, последний подтвержденный случай, когда Фулканелли видели воочию, датируется тысяча девятьсот двадцать шестым годом.

Взглянув на клиента, Бен быстро подсчитал.

— Значит, семьдесят девять лет назад. Его похитили ребенком?

— В ту пору он уже вышел из детского возраста, — с лукавой усмешкой заявил Ферфакс. — На тот момент, когда Фулканелли внезапно исчез, ему было около восьмидесяти лет.

Бен прищурился.

— Вы шутите? Я проделал дальний путь и, честно говоря…

— Поверьте, я абсолютно серьезен, — прервал его Ферфакс. — И вряд ли меня можно назвать шутником. Повторяю: я хочу, чтобы вы нашли Фулканелли.

— Я ищу живых людей, — ответил Бен. — Меня не интересуют покойники. Если хотите, позвоните в институт парапсихологии. Они пришлют к вам одного из своих охотников за привидениями.

— Мне нравится ваш скептицизм, — с улыбкой произнес Ферфакс. — Однако есть сведения, что Фулканелли жив. Честно говоря, меня интересует не сам этот человек, а то знание, которым он обладал или до сих пор обладает. Речь идет о чрезвычайно важной информации. К сожалению, моим агентам пока не удалось ее обнаружить.

— Какого рода эта информация? — спросил Бен.

— Она изложена в документе, в бесценном манускрипте. Я хочу, чтобы вы нашли и принесли мне манускрипт Фулканелли.

Бен прикусил губу.

— Похоже, произошло недоразумение. Ваш секретарь сказал мне, что надо спасти человека. Что это вопрос жизни и смерти.