Глава 6. Недолгое пребывание новобрачных в свадебном путешествии показалось странным не только Флориану, но и многим другим

Недолгое пребывание новобрачных в свадебном путешествии показалось странным не только Флориану, но и многим другим. Виржилиу был доволен таким ходом событий, считая, что сыну и невестке, по-видимому, не так уж и хорошо вдвоем, если они прервали свое путешествие. Кларита ожидала возвращения сына с тревогой: ей все еще хотелось надеяться, что он сможет быть счастливым с Ракел. Малу распирало любопытство: что же там у них произошло? Андреа воспрянула духом и, мороча голову Вандерлею, готовилась нанести сопернице ощутимый удар.

Лишь Арлет никак не могла настроиться на чужие проблемы, поскольку ее в тот момент занимал только Сесар, нравившийся ей с каждым днем все больше.

Виржилиу, которому до всех было дело, прямо спросил у своего адвоката, какие у него намерения по отношению к Арлет, и, не ожидал ответа, добавил: «Не вздумай понапрасну морочить ей голову». В этой ситуации Сесару не оставалось ничего другого, как ответить, что он хотел бы жениться на Арлет. «Тогда не тяни, — посоветовал ему Виржилиу. — Вы оба уже не слишком молоды»

И вскоре Сесар сделал предложение Арлет. Она ответила согласием, но, учитывая опыт Маркуса, со свадьбой Сесар решил не торопиться.

А опыт Маркуса действительно оказался печальным. Отношения между молодоженами не заладились буквально с первого же дня их свадебного путешествия.

По желанию Ракел они отправились в Нью-Йорк, где поселились в первоклассном отеле. Маркус был счастлив, что наконец может остаться наедине с желанной супругой, но она потащила его на люди, в ресторан. И там, перебрав лишнего, пустилась в пляс с каким-то нагловатым типом, который, не стесняясь, прижимал ее к себе, а затем и вовсе сунул руку в разрез платья. Маркус вскочил со стула, готовый избить наглеца, но на мгновение оцепенел, потрясенный реакцией Ракел: она, громко и вульгарно хохоча, погрозила «шалуну» пальчиком. Это еще больше раззадорило пьяного танцора, и он, выражая свой восторг, страстно поцеловал Ракел в губы. Маркусу захотелось провалиться сквозь землю от стыда и отчаяния, но он нашел в себе силы подойти к жене и, оторвав ее от партнера, буквально вытолкать из ресторана.

— Как ты смеешь! — возмущалась Ракел. — Выталкивать меня из зала на глазах у всех!

— Пойдем домой, — процедил сквозь зубы Маркус, — там поговорим.

— Я никому не позволю собой командовать. Запомни это! — продолжала она свое. — Ты мой муж, а не надсмотрщик. И я тебе не рабыня! Понятно?

Все это она говорила в лифте, пока они поднимались на свой этаж. Маркус молчал, но, придя в номер, сказал, что не узнает свою возлюбленную.

— Откуда этот резкий тон, эта развязность, даже распущенность? — недоумевал он.

— Что ж, ты женился не на аристократке, — напомнила ему Ракел.

— Да при чем тут это! Просто ты вела себя как… — он хотел сказать «как уличная девка», но в последний момент сдержался.

— Ну, договаривай! — подхлестнула его Ракел. — Что ж ты замолчал?

— Мне не нравится, что ты много пьешь и куришь.

— Да? — ядовито усмехнулась она. — А прежде нравилось! Я ведь никогда не скрывала своих привычек. И одна из них — нежелание кому-либо подчиняться и выслушивать чьи-то замечания.

— Ракел, это ужасно, — совсем отчаялся Маркус. — Неужели ты не понимаешь, как мерзко выглядел тот американец? Зачем он тебе вообще понадобился? Мы с тобой только что поженились, у нас медовый месяц…

— Да мне всего лишь захотелось немножко повеселиться, расслабиться.

— Не понимаю, как тебе могут нравиться подобные вещи! Ведь это же откровенная пошлость…

— Ну что ж, значит, мне нравится быть пошлой! — отрезала Ракел. — И не пытайся меня переделать. тебе это не удастся.

Маркус ничего не ответил, и она решила, что пора сменить тон.

— Ладно, давай не будем ссориться, — сказала она так, будто речь до сих пор шла о сущем пустяке. — Ты еще любишь меня? Ну тогда иди ко мне, мой хороший, мой Правильный и непорочный!..

В этот раз они помирились, но и в последующие дни Маркуса не покидало ощущение, что он полюбил одну девушку, а женился на другой. даже в постели Ракел не была такой же страстной, как прежде, и вообще предавалась любви неохотно, словно выполняя неприятную обязанность.

Прогулки по городу посещение театров и музеев тоже не доставляли ей удовольствия. Из всех развлечений она предпочитала рестораны, а точнее — возможность налиться. При этом пила в основном виски и осмеяла Маркуса, когда он заказал для нее шампанское.

— В Понтале тебе нравилось пить шампанское, — напомнил он. — Ты, сама это говорила.

— Наверно, то была не я, а Рут, — без зазрения совести ответила Ракел.

Ситуация повторилась, когда Маркус завел речь о будущих детях:

— Я всегда мечтал иметь большую семью: трое, а то и четверо детей…

— Ой, не дай Бог! — оборвала его Ракел.

— Но ты же любишь детей! Помнишь, мы говорили об этом в самом начале нашего знакомства?

— ‘Ты опять перепутал меня с учительницей. С Рут! Это она любит сюсюкать с малышами и вытирать их сопли. А я хотела бы еще несколько лет пожить в свое удовольствие и не думать о пеленках.

Подобные ответы не просто обескураживали Маркуса, но вселяли в него страх за дальнейшую жизнь с этой женщиной, его женой, которую он, как выяснилось, совсем не знал.

Но все эти неприятные открытия были мелочью по сравнению с тем, что произошло однажды, когда Ракел опять напилась почти до невменяемости. Во всяком случае, передвигаться сама она не могла, и Маркус буквально внес ее в номер на руках.

— Я же говорил, что тебе не следует так много пить, — сказал он, укладывая жену в постель.

— Ох, какой же ты зануда, — пробормотала Ракел, уже проваливаясь в сон. — Но я тебя все равно безумно люблю… Иди ко мне, Вандерлей!.. Поцелуй меня!.. Вандерлей!..

Она забылась в тяжелом алкогольном сне, а Маркус всю ночь просидел, тупо глядя в окно и думал о том, какую чудовищную ошибку он совершил, женившись на Ракел.

Утром он прямо спросил ее, кто такой Вандерлей. Ракел лишь на мгновение пришла в замешательство, но от Маркуса это не укрылось.

— Зачем тебе? — овладев собой, спросила она.

— Хочу знать, кто он.

— Ну, это парень, который ухаживал за Рут, — намеренно скучным тоном молвила Ракел.

Маркус смотрел на нее с недоверием, и тогда она добавила:

— Малоприятный тип… Мне он никогда не нравился… Иди ко мне. Давай еще немного поспим

Ее ответ только укрепил подозрение Маркуса в том, что Ракел вышла за него замуж не по любви, а по расчету И он решил по возвращении в Рио непременно разузнать подробности о Вандерлее и о том, что связывает этого человека с Ракел.

В аэропорту молодоженов Встречали Арлет и Сесар, до той поры еще ни разу не видевший Ракел. Когда же он ее увидел, то не смог скрыть своего замешательства

— Что с тобой? — спросила Арлет. — Ты вдруг побледнел. Тебе плохо?

— Нет-нет, — пробормотал он.

Маркус представил ему Ракел и тоже заметил, что с Сесаром не все в порядке.

— У тебя какие-то неприятности? Или приболел?

— Нет. Наверно, просто устал, — ответил Сесар. — Расскажи лучше, как прошло ваше путешествие.

— Замечательно! Правда, Ракел?

— Да, — подтвердила она. — Мы так счастливы!

То же самое они повторили и родителям Маркуса, и Малу У Клариты отлегло от сердца, а Виржилиу, позвонив Андреа, обнадежил ее тем, что Маркус, похоже, лишь изображает из себя счастливчика

Пока всеобщее внимание было приковано к молодоженам, Сесар отвел в сторону Зе Луиса и спросил, есть ли у Ракел сестра.

— Да, — ответил тот, — они близнецы и очень похожи между собой. Их все путают.

— А как зовут другую сестру?

— Рут. Она живет с родителями в Понтале и дружит с Арлет… Эй, что с тобой? — спросил Зе Луис, заметив, как изменился в лице его брат. — Сердце?

— Нет, тебе показалось, — с трудом вымолвил Сесар.

— И все же ты обрати внимание на свое сердце, — проявил настойчивость Зе Луис. — Это мнение врача. Дай я послушаю твой пульс. Ну, так я и думал: у тебя явная тахикардия.

В тот же вечер Сесар сказал Арлет, что после их свадьбы хотел бы поселиться в Сан-Паулу. где ему предлагают очень интересную работу. Арлет ответила, что ей больше нравится Рио-де-Жанейро, но она согласна последовать за Сесаром хоть на край света.

На следующий день в доме Виржилиу произошло еще одно событие, посеявшее дополнительные сомнения в душе Маркуса. А источником этих сомнений послужил Тоньу Лунатик, которого Глоринья привезла в Рио-де-Жанейро на прием к врачу

Доктор вновь снял энцефалограмму и, не найдя в ней никаких изменений по сравнению с предыдущей, вынужден был констатировать, что бессилен помочь Тонъу.

Глоринья, ожидавшая брата в коридоре, на какое-то мгновение отвлеклась и не заметила, как Тоньу вышел из кабинета врача. Подождав еще некоторое время, она сама заглянула к доктору и узнала, что Тоньу ушел от него примерно полчаса назад. Обыскав всю больницу и не найдя брата, Глоринья помчалась на автовокзал, а затем и в Понтал-де-Арейа, уповая на то, что Тоньу вздумал уехать домой один. Однако и дома он не появлялся. На кладбище и в заветной Пещере его тоже не было,

Тогда совершенно отчаявшаяся Глоринья бросилась к Комиссару Родриго, а тот подключил к розыску Тоньу столичную полицию.

Нашли его, однако, не полицейские, а Арлет, возвращавшаяся домой из клиники, где она работала. Тоньу шел по улице и плакал. Арлет остановила машину.

— Тоньу? Что ты здесь делаешь? Один!.. Ты не узнаешь меня? Я — Арлет, подруга Рут.

— Да, теперь узнал, — вымолвил он. — Здравствуй.

— Как ты оказался здесь?

— Я заблудился… Доктор сказал, что не сможет меня вылечить, он опять заплакал.

— Поедем со мной, — повела его к машине Арлет. — Сейчас мы заедем к донье Кларите, ты ее знаешь, а потом я отвезу тебя в Понтал.

У Клариты сердце сжалось при виде несчастного, убитого горем Тоньу. Она велела накормить его и уже собиралась звонить Брену, чтобы тот успокоил Глоринью, когда в гостиную вошла Ракел,

— А это еще что такое? — возмутилась она. — Как ты здесь оказался?

Тоньу отвернулся от нее, а Арлет объяснила Ракел, что произошло.

— Невероятно! — сказала та. — Как будто кто-то специально надо мной подшутил Вы знаете, что этот полоумный дважды покушался на мою жизнь? Эй, — тронула она за плечо Тоньу, — ты опять задумал какую-нибудь гадость?

Вместо ответа он с силой ударил ее по руке. Ракел едва устояла на ногах. Маркус тотчас же бросился к Тоньу, намереваясь его ударить. Но Кларита заслонила собой Тоньу, крикнув:

— Маркус, он же болен!

— Это не дает ему права бить людей. Ракел только хотела с ним поздороваться.

— Нет, она плохая, — сказал Тоньу, — она всем делает больно. От нее исходит зло…

— Ладно, пойдем я тебя покормлю, — вмешалась Арлет, желая поскорей разрядить обстановку.

Пока Кларита звонила в Понтал, Маркус подошел к Тоньу и извинился перед ним за свой срыв.

— Но ты, пожалуйста, больше не бей Ракел, — добавил он. — Этого нельзя делать ни в коем случае.

— А сеньор Флориану ее тоже бил! — сказал в свое оправдание Тоньу.

— Не может быть! — не поверил ему Маркус.

— Еще как может! Она получила за то, что путалась с женатым парнем. Сеньор Флориану тогда всыпал ей как следует…

— Он все врет!’— воскликнула находившаяся поблизости Ракел. — Этот дебил постоянно выдумывает про меня всякие небылицы!

— Ладно, Ракел, — сказал Маркус, — давай попрощаемся с Тоньу без скандала, а потом обо всем поговорим.

— Тут и говорить не о чем, — сердито бросила она. — Лунатик все наврал.

Наконец Изаура дождалась той счастливой минуты, когда ее любимая дочь вновь переступила порог родительского дома. Но открытый без утайки, разговор, какие частенько вели между собой мать и дочь, пришлось на время отложить, так как надо было уделить внимание гостям — Кларите и Маркусу, приехавшим вместе с Ракел.

Маркус сказал, что уже присмотрел дом, в котором мог бы поселиться Флориану с семьей. Тот, как и прежде, стал отказываться от такого подарка, Ракел и Изаура принялись его убеждать в обратном. Рут вообще не участвовала в этом обсуждении. Кларита, в очередной раз отметив существенную разницу между сестрами, предложила компромиссный вариант: все-таки посмотреть дом, а уж потом принимать окончательное решение.

Затем Флориану и Маркус заговорили о новой лодке, Изаура стала что-то рассказывать Кларите, а Ракел увлекла сестру в соседнюю комнату.

— У меня к тебе просьба — обратилась она к Рут. Скажи Маркусу, что Вандерлей — твой парень.

Реакцию Рут предугадать было нетрудно, и потому Ракел пришлось выложить ей всю правду о том, что произошло в Нью-Йорке.

— Я тебя очень прошу продолжила она. — Просто умоляю. Для Маркуса это будет страшным ударом. Если ты еще любишь его хоть немного, то не заставляй его страдать, скажи, что у тебя роман с Вандерлеем.

В этот момент в проеме двери показался Маркус и, смутившись, тотчас же удалился

— По-моему он все слышал, похолодев от ужаса, сказала Рут.

— Нет, вряд ли, — успокоила ее Ракел. — Ну так ты сделаешь то, о чем я тебя прошу?

— Да, — глухо вымолвила Рут

А Маркус, действительно услышавший, о чем его жена просила сестру, поспешил на берег в надежде унять свой гнев и не сорваться на скандал. Там, однако, ему встретился Флориану, и Маркус прямо спросил его, бил ли тот когда-нибудь Ракел и за что. Флориану, не умевший врать, вынужден был подтвердить то, что Маркусу уже было известно от Тоньу.

Вернувшись в дом вместе с Флориану, Маркус выглядел мрачным, и Ракел, догадываясь о причине такого настроения мужа, как бы между прочим, в продолжение прерванного разговора, спросила у Рут:

— А с парнем своим, с Вандерлеем, ты продолжаешь встречаться?

— Д-да, — ответила Рут, и щеки ее запылали от стыда.

— Может, вскоре погуляем и на твоей свадьбе? — не унималась Ракел, надеясь окончательно развеять подозрения Маркуса.

— Хватит об этом! — взмолилась Рут и чуть ли не бегом устремилась прочь из комнаты.

Маркус оставил диалог сестер без комментариев.

Андреа, поездив с Вандерлеем по окрестностям Рио и посмотрев множество прекрасных особняков, загорелась идеей и вправду купить один из них. Но для этого ей надо было уговорить родителей, а точнее — отца, в ведении которого находился основной капитал их семьи. Однако отношения с отцом у Андреа всегда складывались сложно, и сейчас между ними не было взаимопонимания, поэтому обольщение родителей пришлось начать с матери.

К удивлению Андреа, мать восприняла такое предложение с восторгом, как будто всю жизнь только и мечтала о покупке загородной виллы.

Это как раз то, что мне сейчас необходимо! — сказала Жужу дочери. — Я упрошу Сампайу, чтобы он сделал мне такай подарок!

— Ну что ж, замечательно — с облечением вздохнула Андреа. — Значит, завтра я приглашу к нам маклера. А почему же ты сама не додумалась до такого простого решения если тебе хотелось приобрести загородный дом?

— Раньше в этом не было нужды, а теперь обстоятельства изменись — туманно ответила Жужу.

— О чем ты говоришь? Какие обстоятельства?

— Ну… — Замялась Жужу, наверное, я постарела. А с возрастом человеку хочется быть поближе к природе.

Отвечая так, она лукавила. На самом же деле ей случайно подвернулись под руку результаты медицинского обследования Сампайу, и она поняла, что ее муж неизлечимо болен. Несколько дней буйное воображение Жужу рисовало ей картины одну страшнее другой, но все сводилось к тому что отныне она должна была похоронить себя заживо. «Кто знает, как долго он еще протянет — размышляла Жужу. — Год? Два? А может, будет лежать, прикованный к постели, десятки лет? И я вместе с ним окажусь прикованной к дому — ни в свет выйти, ни у себя собрать гостей. И никто больше не увидит моих туалетов, моих бриллиантов!.. А потом он умрет, когда я уже буду старой и никому не нужной. Никто на меня не позарится, не возьмет замуж…»

Почувствовав себя несправедливо обиженной, она решила воспротивиться воле судьбы, пойти наперекор обстоятельствам. «Сампайу скрывает от меня свою болезнь, и это хорошо. Пусть он и дальше думает, что мне ничего не известно. А я тем временем должна подыскать себе нового мужа и развестись с Сампайу».

Приняв такое решение, она успокоилась и стала думать о разделе имущества и капитала, соображая, как бы урвать для себя побольше. Таким образом, предложение Андреа легло на благодатную почву: Жужу вознамерилась оформить загородную виллу на свое имя.

После отъезда Ракел Рут долго не могла успокоиться, терзаясь тем, что пошла на поводу у сестры и вынужденно соврала Маркусу.

К ‘Вечеру нее поднялась температура, а затем еще несколько дней Рут металась в жару.

В городке же тем временем начался праздник: спуск на воду новой лодки Шику Белу. Рыбаки восприняли это вроде бы частное сообщение как общую победу над Донату и готовились продемонстрировать перед хозяином свою солидарность с Шику Белу.

Флориану, опечаленный болезнью Рут, тем не менее собрался идти на праздник, сказав, что пробудет там недолго.

— Мне тоже хотелось бы пойти, — огорчилась Изаура. — Такие события случаются не часто в нашей жизни… Может, Рут побудет здесь одна? Мы ведь скоро вернемся.

Флориану, уязвленный черствостью жены, сказал, что сам останется с дочерью, а Изаура пусть идет на праздник.

— Я присмотрю за Рут, — вызвался Тоньу, навещавший больную по несколько раз на дню, и тем исчерпал семейный конфликт.

Пристроившись на стуле у постели Рут, он не сводил с нее глаз, тихо приговаривая:

— Ты — самая лучшая на свете… Самая красивая… Самая добрая и нежная… Тебе плохо, больно… Если б я мог тебе помочь! Если б я мог взять твою боль на себя!..

Рут пошевелилась во сне, и Тоньу умолк. Внезапно до его слуха донеслось отчетливое: «Маркус!., Маркус!..»

— Я здесь, с тобой, — сказал Тоньу, нежно погладив ее по руке.

Рут затихла.

«Боже мой, как она его любит! — подумал Тоньу. — Если бы я мог вернуть ей Маркуса!..»

Сведения, почерпнутые Маркусом в Понтале, не давали ему покоя, но он решил сдерживаться, насколько это будет возможно. Уж если не удосужился изучить свою жену до свадьбы, то надо хоть теперь понять ее как следует, прежде чем принимать решение о разводе.

Дома его внимание невольно переключилось на Малу, которая в отместку отцу; лишившему ее счета в банке, вышла на улицу в нищенском одеянии, где и встала с протянутой рукой:

— Подайте дочке миллионера-скряги!.. Подайте Христа ради дочери Виржилиу Ассунсона, которую отец-монстр лишил куска хлеба!..

Прохожие, изумленные таким зрелищем, охотно подавали ей монетки, а кто-то догадался поставить у ног Малу пустую банку из-под пива. Мелочь звонко посыпалась в эту гнутую жестянку.

Вскоре вокруг Малу собрались корреспонденты, заснявшие акт попрошайничества на фото- и видеопленки.

Домой ее увел проезжавший мимо Сесар, для чего ему пришлось употребить силу. Этот момент тоже был зафиксирован репортерами.

— Я хотел отправить ее в Швейцарию к началу учебного года, — сказал Виржилиу, — но она вынуждает меня сделать это немедленно. Устрою там ее в самый дешевый пансионат — с питанием, и пусть она довольствуется нищенским образом жизни, если он ей так по душе!

— Отец она и в Швейцарии не угомонится, — сказал Маркус. — А у тебя возникнут международные неприятности.

— Но я больше не могу терпеть ее в своем доме. Пусть она катится куда угодно, лишь бы с глаз долой!

Малу сказала, что она и сама мечтает о том же —.не видеть отца, а потому хотела бы поселиться на какое-то время в бывшем поместье Арлет. Виржилиу. согласился отправить ее туда при условии, что за ней там будет присматривать Дуарту.

— Ладно, потерплю твоего пса, — вынуждена была сдаться Малу.