Культура как предмет философского осмысления. Культура и природа. Культура и человек

Аксиология (от греч. axios — ценный, нужный) — философская теория ценностей человеческой жизни и культуры. Общее понятие ценности не надо сводить только к ценностям материальным, утилитарно полезным, денежно оцениваемым. Это приводит к ошибкам даже при оценке истинной ценности дорогих на самом деле вещей. Чукчи и эскимосы до прихода белых колонизаторов ходили по самородкам золота и платины и не нагибались за ними — камни и камни. В подлинные рисунки Рембрандта, которые стоят тысячи долларов, неграмотные торговцы заворачивали селёдку на рынке. Советские комсомольцы топили печи и мостили полы деревенских хат старинными иконами, изъятыми из разрушенных церквей.

Как видно, общее понятие ценности выражает отношение человека к тем или иным явлениям окружающей действительности. Это результат встречи, «диалога» субъекта и объекта. Вне их взаимодействия нет никаких ценностей. Те же золотые самородки, разбросанные по отмели колымского или аляскинского ручья, где никогда ещё не ступала нога белого человека, никому там не нужны. Чукчам или эскимосам от белых людей были нужны ружья, патроны, спирт, чай. За них они отдают пушнину, а золото или платина в их глазах не стоят ничего. На ночном небе в действительности нет никаких созвездий с красивыми названиями вроде «Большой медведицы» или «Южного креста»: это результат человеческого зрения и фантазии, придающий смысл нашим субъективным впечатлениям. С другой планеты, например, даже зрительное восприятие тех же звёзд будет совсем другое. Ценность возникает, когда любая вещь, явление, поступок, помещаются в такую сетку координат человеческого отношения к миру: (это) полезно — вредно — безразлично (мне, нам, ему, им).

Наука стремится к объективной истине, которая не зависит от ценностей и отражает реальность такой, какова она на самом деле, вне и до вмешательства любого человека. Остальная жизнь, напротив, вся погружена в мир ценностей — желаний, пристрастий, целей тех или иных людей.

Надо увидеть переплетение личного и общественного при образовании ценностного измерения действительности. То ценное, что в природе удовлетворяет потребности индивида, проходит (в прошлом или настоящем) через общественные отношения многих людей. Система ценностей вырабатывается всей историей общества и поддерживается актуальным общественным мнением, спросом на соответствующие ценности среди многих людей. Каждый из нас просто отбирает какую-то часть из общечеловеческой «копилки» ценностей (экономических, политических, этических, эстетических и прочих). Индивидуально только сочетание такого «набора», но каждая из его составляющих входит во многие другие «букеты» убеждений и вкусов самых разных людей всех времён и народов.

Систему разнообразных ценностей целого общества или отдельных его слоёв и называют культурой.

Популярное (расширительное) значение термина «культура» можно определить как желательное состояние, должный уровень развития чего-либо; высшую степень проявления любой стороны жизни, нам важного; совершенство в удовлетворении наших интересов. Скажем, физическая культура — поддержание бодрости тела его упражнениями; вплоть до культуризма, когда из тела выжимается максимум его мышечных возможностей; культура правильной речи, которая дается происхождением, образованием и личными способностями; «культура обслуживания» в торговле («клиент всегда прав»); «культура быта» — чистота и удобство в интерьере жилища; культура общения — скромность, предупредительность, тактичность; и т.п. определения. Не стоит недооценивать этих внешних проявлений культурности, без них нет возможности говорить о культуре вообще, но надо видеть культуру более масштабно и глубоко, чем позволяют рамки нашей повседневности.

Этимология слова «культура» весьма поучительна: от латинского agricultura — возделывание пашни, уход за посевами. Со временем у этого слова появилось переносное значение: улучшить, облагородить, перевоспитать что угодно, не только растения. Так, Цицерон назвал философию культурой души. В конце концов термин «культура» приобрел такой общий смысл, в котором названное им стали противопоставлять природному, стихийному, животному; обозначать так всё, сознательно усовершенствованное человеком.

Философское понимание культуры предполагает углубление и расширение её содержания.

Во-первых, культура исключительно антропогенна, она однозначно связана с человеком. В самой по себе природе нет никакой культуры. Культура надстраивается над физикой, химией, биологией. Культуру составляет всё то, что изготовлено человеком, придумано им, привнесено в этот мир благодаря его деятельности. Природная материя служит для культуры не более (но и не менее), чем строительным материалом. Как из песка и глины надо ещё выделать кирпичи, а из груды кирпичей надо ещё построить дом, так с помощью своего организма и окружающей его природы человек выстраивает, вырабатывает, поддерживает систему культурных ценностей. Итак, культура сверхприродна, она есть всё то, что как-то очеловечено.

Во-вторых, культура носит социально-исторический характер. Мы творим, потребляем культурные ценности по законам, выработанным многими поколениями наших предков, пользуясь способами (начиная с языка), сохранёнными и приумноженными множеством наших современников. Культурные ценности живут только внутри целого общества, как рыбы в мало-мальски объёмистых водоёмах, а теплокровные животные в атмосфере Земли. Поодиночке люди дичают, как прототип Робинзона — реальный моряк Александр Селькирк, высаженный на необитаемом острове. Каждый из нас принадлежит к культуре своего народа, своего времени. У нас на Ставрополье недавно милиционеры нашли мальчика, выросшего среди собак. Его родители бродяги жили в дачном посёлке у сторожа. Из-за тесноты помещения ребёнок больше ползал по полу или лежал, чем ходил. Когда печка в отсутствие родителей, бродивших по окрестным свалкам в поисках добычи, остывала, малыша грели четыре собаки и две кошки. С ними он играл, ел и спал. Когда ребёнка везли в милицию, одна из собак бежала за машиной до самого отделения. Теперь его пометили в инфекционную больницу, чтобы вылечить лишай; в отдельный бокс. Поначалу он плакал, ползал по полу, издавал нечленораздельные звуки. Постепенно он привык в больнице; научился ходить. Мальчик понимает, что ему говорят, научился улыбаться, пытается отвечать, но освоил пока единственное слово, которое произносит невнятно: «мама». Пока у мальчика поведенческие реакции животного, он научился им у собак и кошек. У него задержка психического развития, нет навыков общения с окружающими; по сути отсутствует речь. Ещё год жизни без человеческой культуры, и он стал бы настоящим «маугли», был бы навсегда потерян для общества. Ведь личность в основном формируется годам к шести.

В-третьих, внутри общества культура универсальна — она имеется везде, обнимает собой всё людское бытие. Ошибка думать, что культура сосредоточена только в каких-то отдельных местах (библиотеках, картинных галереях, театрах, домах богачей и тому подобных «культурных центрах»). На самом деле, даже то, что мы называем бескультурьем, на самом деле — предельно низкий уровень человеческой культуры. Даже бродяги, зимующие в теплых гидроцентралях, обустраивают свои жилища обломками «настоящей» жизни со свалок. Тем более надо увидеть традиционную культуру крестьян, мещан, рабочих, мигрантов (вроде цыган), которые по-своему окультуривали доставшиеся им условия жизни, как и хозяева помещичьих усадеб да купеческих особняков. Между прочим, одна из причин разрушения, оскудения культурных ценностей в нашей стране состояла в форсированной революцией социальной мобильности (согласно пословице: «из грязи в князи» и наоборот), искусственной демократизации жизни (все сплошь вдруг оказались друг другу «товарищами», «земляками», «братками»).

В-четвертых, культура синтетична — разные её слагаемые и проявления существуют только вместе, а не по отдельности; меняться может пропорция духовного и материального, национального (своего) и зарубежного (чужого), прошлого и настоящего, иных дуальных элементов в составе культурных ценностей. Для произведений духовной культуры требуется материальная форма — книги, скульптуры, холста, музыкального инструмента, CD диска и так далее; вообще средств на жизнь художника. А у продуктов культуры материальной есть свои нравственные, эстетические стороны. В кастрюле повара, посуде гончара, украшениях ювелира, лекарственном препарате фармаколога, дизайне автомобиля и прочих шедеврах ремесла овнешнены души мастеров, мысли и чувства их создателей, а по-своему и потребителей, пользователей.

Наконец, в-пятых, любое проявление культуры носит нормативный характер. Тот или другой человек способен игнорировать те или иные культурные ценности, но тогда он подчиняется ценностям другой культуры (иного её уровня). Даже те же нищие бродяги как-то делят территорию, платят за «крышу» полицейским, помогают друг другу. Кто никаким ценностям не желает подчиняться, насильно изолируется от общества органами охраны порядка или изгоняется собственным коллективом первоначального пребывания (семьей, фирмой, даже бандой («отмороз»)). Конечно, «алгоритм» культурного программирования нашего поведения куда сложнее любой компьютерной версии, но он, как правило, весьма властно и однозначно направляет наши действия по «рельсам» культуры того общества, социального класса, региона, семьи, профессии, которые нас обусловливают.

Философское определение культуры возможно формулировать с различных её сторон. Каждое из таких общих определений дополняется остальными.

Онтология культуры даёт нам ее «вертикальный» срез: перечисляет все достижения того или иного общества (технические изобретения и научные открытия; язык, письменность, произведения литературы и искусства; заповеди морали, религии и свободомыслия; нормы права и политические институты; и так далее, и тому подобное). По словам Николая Александровича Бердяева (1874–1948), в этом смысле культура суть «объективация человеческого творчества». Тут перед нами своего рода взгляд на культуру со стороны, подсчёт промежуточных результатов её развития, количественный аспект такового. Например, «культурным слоем» в археологии называют те пласты почвы, что несут в себе любые следы человеческой жизнедеятельности, всяческие остатки прошлой жизни людей на соответствующем месте. «Археологическая культура» — совокупность однотипных памятников далекой старины (поселений, могильников, кладов), оставленных на определённой территории определенным народом (или группой союзных народов).

Семиотика культуры обращает внимание на те смыслы и значения, которые, собственно, и превращают любую вещь или поступок в культурное явление, а точнее говоря, — в символ какой-то ценности. Как уже говорилось в начале лекции, культура не только и не столько во внешних предметах, сколько в том, как их воспринимает человек, какое содержание он в них вкладывает. Так, для всех мусульман Чёрный камень Каабы в Мекке — чудотворная святыня, тогда как для иноверцев, атеистов — просто метеорит, случайно упавший когда-то в Аравийскую пустыню; а для необразованного человека — очередная глыба, не более того. Упади он на какой-нибудь курский огород, вот было бы работы столкнуть его в овраг. Другой яркий пример символизма в культуре — деньги, особенно бумажные ассигнации. После финансового дефолта, вне зоны хождения валюты — это просто раскрашенные фантики, а вовсе не знаки реальных сокровищ (Вспомните, что заменяло деньги на планете Кин-дза-дза из одноименного фильма Георгия Данелии).

Таким образом, семиотически мы проникаем во внутреннюю, часто скрытую на поверхностный взгляд сущность культурных явлений, выясняем, как они представлены в человеческом сознании и поведении.

История культуры короче всего раскрыта Борисом Леонидовичем Пастернаком. В одном из своих интервью по случаю присуждения ему Нобелевской премии, он так ответил на вопрос: «Что такое культура?» «Культура — это плодотворное существование». И добавил: «Такое определение достаточно. Дайте человеку творчески изменяться в веках, и города, государства, боги, искусство появятся сами собой, как следствия, с той естественностью, с которой зреют плоды на фруктовом дереве». Как видно из сказанного, условием творчества выступает свобода выбора человеком цели и средств её достижения. Наш великий писатель не мог прямо сказать о свободе как высшей ценности культуры, опасаясь советской цензуры. Культурные ценности возникают из сопротивления людей беспощадному принуждению, суровой необходимости, диктату природной среды или других людей. По сути, так понятая культура — это борьба (с инстинктом, патологией, ленью, бездарностью, причём прежде всего — в самом себе; со смертью, наконец).

Логика культуры определяется её конечной целью, которая, как линия горизонта ведет путника по долгому и трудному пути, но достигнуть которой ему не дано. Такой общекультурной сверхценностью является гуманизм. А именно, ориентация всех наших замыслов и действий на человека, его заботы и нужды. Культурно то, что возвышает человека, облегчает ему бремя жизни, обогащает и продлевает её, сохраняет память о ней в потомках. Напротив, антиценностью, бескультурьем можно назвать обстоятельства и поступки, более или менее сознательно человеку вредящие, унижающие его достоинство, мешающие творить и просто жить. «... Все прогрессы реакционны / Если рушится человек», — подытожил Андрей Вознесенский. На практике, повторю, речь чаще всего идет о насильственном, частичном и временном понижении уровня культурного развития (откуда идут выражения «варварство», «вандализм», «дикость», «зверство» и тому подобные применительно к попыткам уничтожить культурные достижения людей). Уничтожить всю культуру можно только стерев человечество с лица Земли.

Конечно, общечеловеческое определение ценностей культуры уязвимо в силу своей внеисторичной абстрактности. Реальная жизнь обрекает людей на борьбу не только с обстоятельствами и природой, но и с другими людьми. Происходит делёжка мест, ресурсов, власти, тех же самых культурных ценностей. Войны, конфликты, интриги — кто когда был от них избавлен? И всё же культура выражается в том, чтобы помогать хотя бы своему ближнему и близкому человеку. А безопасность целых коллективов зависит от поддержания буферной зоны нашего влияния, так что помогать приходится не только соседям. С врагом, а тем более противником надо стараться сохранить какой-то запас благородства, а не опускаться до его уровня, если он ниже нашего. Так что гуманизм как смысловой эпицентр культуры всё же работает, пока она существует. Когда весь гуманизм кончается, люди превращаются в натуральных зверей, животных (как некоторые соседи заключённого в советском концлагере Ивана Денисовича Шухова, один день которого описан А.И. Солженицыным).

Культура, как уже отмечалось, устроена сложно и системно. Среди множества её слагаемых выделим только самые главные, исходные.

Материальное и духовное в культуре представляют собой единство противоположностей. С долей условности мы можем разделить культуру на материальную (производственную, политическую, военную и так далее) и духовную (религию, литературу, искусство, науку и тому подобное). Но в таком случае речь будет идти только о преобладании внешнего над внутренним, вещественного над духовным, или же наоборот в составе соответствующих общественных явлений. В большинстве из них имеется баланс того и другого. Тот же скульптор не реализует свой гениальный замысел без камня, глины, металла. Живописцу нужны холсты, кисти, краски. Оружие не остановит врага, если им не воспользуется умелый (знания, навыки) и храбрый (ценностные принципы) человек (Смотри, например, лучший фильм-вестерн — режиссёра и актёра Клинта Иствуда «Непрощённый»).

Есть области, где преобладают материальные, физические факторы (производство товаров и услуг, спорт, военное дело и похожие). Идеальные, духовные компоненты играют там роль движущих сил, «сгорающих» в объективизированном результате — продукте, победе, прибыли, иной цели. А есть по преимуществу духовные явления культуры (как например стихи или музыка). Но даже там духовность семиотически материализуется (ноты, концерты, книги, прочие аксессуары художества), как в материальном производстве вещественное движится духовным. В качестве образца взаимовыражения материального и духовного приведу стихотворение Инны Кабыш:

Соотношение материального и духовного в культуре то и дело перекашивается. Дефицит духовности порождает такие уродливые явления, как мещанский вещизм, когда в погоне за материальными ценностями, внешним престижем теряются высшие ценности нормальной жизни — покой, любовь, общение с природой и тому подобные. В результате чаще всего победа на пути такой погони оказывается пирровой: нет уже ни сил, ни времени жизни, ни близких людей, чтобы пользоваться накопленным, особенно награбленным добром.

Но и противоположная стратегия жизни, которую можно назвать «башней из слоновой кости», не спасает личность от краха. Тот, кто прячется в свои собственные духовные интересы и ничего не может, не желает делать своими руками, не способен заработать денег на жизнь свою собственную и близких людей, тот волей или неволей заставляет работать на себя других людей, прежде всего этих самых близких. «У каждого революционера, коммуниста, — говаривал Николай Семёнович Лесков, — голодные старики на печи сидят...»

На переломных этапах истории общества, в кризисные периоды жизни личности духовные факторы культуры оказываются важнее материальных. Если народ, человек сохраняют необходимые остатки морального духа, то они, скорее всего, восстановят через какое-то время материальные потери. Как страны, поверженные в итоге последней мировой войны — Германия, Япония. А «вирус» бездуховности, неверия ни во что, кроме денег и грубого насилия, редко проходит безнаказанно и для отдельной личности, и для целой цивилизации.

Тезис марксизма, согласно которому бытие определяет сознание, упрощает реальную диалектику материального и духовного. Сегодняшнее бытие в той же мере влияет на сознание современников, в какой сознание наших предков влияло на превращение прежнего бытия в настоящее. К тому же реакция нынешнего сознания на окружающее бытие может быть разной, в том числе самой неожиданной. Например, под пытками чекистов многие арестованные в 1920-е – 1950-е годы русские люди «ломались», возводили на себя ложные обвинения. Но находились люди, говорившие в глаза своим палачам и убийцам всю правду и не подписавшие ни одного из протоколов своих допросов. Так в романе А.И. Солженицына «В круге первом» один из зеков на допросе на Лубянке у сталинского маршала В.С. Абакумова не поддаётся давлению — он уже побывал в плену у немцев, выдержал допросы в гестапо, беседовал с Герингом, какой ещё угрозой его удивишь? Германский «натиск на Восток» захлебнулся потому, что славяне — поляки, украинцы, белорусы и русские воевали не так, как было принято в Европе. Они то и дело ходили в ростовые атаки против неподавленных огневых точек противника; жгли немецкие танки стеклянными бутылками с горючей смесью; обвязавшись гранатами, бросались под гусеницы танков; шли на таран своими боевыми машинами; проявлялись прочие образцы невиданного в истории войн героизма. Так что решающим фактором победы стал моральный, т.е. сугубо духовный.

В подобной альтернативности человеческой души кроется источник роста культуры. Она может сохранить некие вечные ценности только обновляя свой идейный, технический арсенал. Обстановка культурного застоя, тем более регресса означает немедленный откат назад, деградацию материальную и духовную. Поэтому, по словам Николая Алексеевича Заболоцкого, «душа обязана трудиться».

Народная культура всегда отличалась от культуры элитарной. Их пропорция в обществе, характер взаимоотношения может меняться, но вряд ли различия между ними когда-нибудь сгладятся. До сих пор, по крайней мере, такого нигде и никогда не наблюдалось. По многим причинам, одна из которых — неравенство способностей и тем более жизненных судеб отдельных индивидов. Одни из них, допустим, обладают музыкальным слухом, а другие его лишены. Одни имеют средства учиться музыке, другие нет. Одни способны творить по ночам, а другие предпочитают выспаться. Всё, что нормальное общество может поделать с такой разницей, это помочь (за счёт налогов со всего работоспособного населения, благотворительности богачей) большему числу талантов реализовать себя. Но представить себе весь народ, любящим балеты Стравинского или симфонии Бетховена так же трудно, как увидеть английскую королеву в пивной. Правда, однажды Елизавета II демонстративно посетила паб, но подаренную ей трактирщиком бутылку эля взяла с собой, обманув ожидания снимавших эту сцену журналистов.

Между «верхом» и «низами» культурной «пирамиды» располагается множество переходных ступенек. Причём они ведут как «вверх», так и «вниз». Имеется в виду, что в мало-мальски цивилизованном обществе со временем всё больше простых людей подтягиваются по уровню образования и культуры быта к образу жизни элиты. Городская квартира, дача в сельской местности — нечто среднее между избой бедняка и дворцом богача. А представители аристократии, буржуазии многое учитывают в традициях сугубо народной культуры — в музыке, устном творчестве, одежде, вообще эстетических вкусах и нравственных устоях крестьян, ремесленников, слуг. Вспомним, что у многих отпрысков знатных семей были нянями и воспитателями простые, часто неграмотные, но очень добрые и мудрые люди.

Народная культура — это лучшие достижения нации в труде, быте, искусстве, остальном образе её жизни за все предыдущие века. Её фундамент образует так называемая живая старина — фольклор (песенный, музыкальный, сказочный, пословичный и прочий); старинные приёмы домостроительства, принятый покрой одежды, привычный характер кухни и иные традиции народной жизни. Когда-то эти формы жизни, работы и отдыха, сложились как самые оптимальные в тех условиях, которых природа и социальная история предлагали нашим предкам. В округе не было камня, жилища строили из дерева; не хватало кожи на обувь, плели лапти из лыка; на отдыхе целые оркестры заменяли балалайка или гармошка. Что-то изобреталось самими, что-то заимствовалось у инородных соседей. Среди того, что сегодня во всём мире воспринимается как символ русской народной культуры, немало таких заимствований: пельмени изначально — пища таёжных охотников; разогрев эту замороженную пищу, они получали целый обед в одном котелке; водка появилась на Руси с Запада при Иване Грозном как «зелено вино» (по цвету плохо очищенного дистиллята); игрушку типа матрёшки русские художники подсмотрели в Италии и оформили в своём стиле.

Традиционные истоки современной культуры народа от века к веку подвергаются неизбежной трансформации, постепенно превращаются в пережитки да музейные экспонаты. Попытки их искусственной реанимации (например, нашими казаками, цепляющих мундиры и орденами своих дедов и прадедов) выглядят так же смешно, как человек, обутый в лапти, на асфальте современного города. Сейчас с такого человека хватит кирзовых сапог да замасленной телогрейки.

Трудные условия выживания, природные и социальные ограничения, запредельные трагедии, пережитые любым народом, породили провалы и пробелы в культурах некоторых из них. У нас, русских, это грязь в жилищах и особенно на улицах, беспричинное пьянство, привычная хмурость на людях, грубость в общении, сквернословие, неграмотная темнота значительной части населения. Но это же самое население, включая, между прочим, многих пьяниц, ругателей и насильников, колонизировало одну шестую часть суши — от Балтики до Черноморья и от Карпат до Тихого океана; построило Кижи без единого гвоздя; возвело на балтийских топях гранитный Петербург; придумало сказки и былины; разгромило всех агрессоров — печенегов, половцев, татар, литовцев, поляков, турок, шведов, французов, японцев, немцев и прочих, кто только ни пытался покорить русских своей власти, ассимилировать нашу культуру.

Так что народная культура — мать-прародительница и кормилица всей остальной культуры. Как говорят немцы, «плохая или хорошая, но это наша Родина». И, как говорят поляки, «ещё Польша не погибла, доколе мы живы». Из того же самого народа выходят и творцы культуры элитарной, модернистской.

Элитарная культура творится верхушкой любого общества, самыми богатыми, знатными и образованными его представителями или, по крайней мере, при их материальной и моральной поддержке творцов подобных ценностей. Это, например, опера и балет, симфоническая музыка, серьёзная литература — проза, поэзия, драматургия, сложная живопись, осмысленная кинематография, тому подобные жанры, которые способны полюбить и, главное, понять, как-то продолжить собственным творчеством (хотя бы зрительским, слушательским) только подготовленные люди, располагающие для этого мало-мальски обеспеченным досугом. Элитарность сказывается не только в искусстве, но и в творческом оформлении интерьеров жилья; дорогой, не вульгарной одежде; осмысленных формах проведения досуга. Приобщиться к достижениям элитарной культуры в первом поколении вряд ли возможно. Единственный путь за её глухие стены: дать хорошее образование, а в идеале и состояние своим детям и внукам.

XX век породил такое явление, как массовая культура. Это закономерное следствие индустриального общества. Для этой стадии общественного развития характерны бурное развитие науки и особенно техники, перемешивание разных сословий в безликую массу наёмных работников, маргинализацию их духовных и материальных запросов. Возникает социальный заказ на тиражирование новых, как правило упрощённых и удешевлённых, более или менее примитивизированных способов жизнеобеспечения. Особенности массовой культуры состоят в том, что:

· её образцы не творятся вживую, как у народа или элиты, а транслируются, тиражируются средствами массовой информации и коммуникации;

· доступны, понятны всем желающим;

· они прямо, без дополнительного труда удовлетворяют простейшие человеческие потребности — в питании, одежде, жилище, транспорте, а также в развлечении, смехе, отдыхе.

Отчасти достижения массовой культуры полезны людям — ведь они во много раз расширяют круг потребителей таких элементарных вещей, как готовая одежда по недорогой цене, штампованная бижутерия, полуфабрикаты на кухне, достаточно удобная мебель из прессованной древесной стружки и ядовитого клея, увлекательное чтение примитивных детективов, пустых «женских» или псевдофантастических романов, смотрение исключительно остросюжетных боевиков и «мыльных сериалов» по ТВ, общение в сети Интернет и по мобильным телефонам, многие похожие феномены современной жизни. Достижения массовой культуры позволяют, худо бедно, как-то преодолеть многовековую пропасть между образом жизни верхов и низов общества.

Надо только иметь в виду, — не всё то золото, что блестит. Пользуясь комфортом масскульта, не стоит забывать более творческих и долговечных форм культуры — чтения, театра, авторского кино, мелодичной музыки и многого ещё, что возвышает нашу мысль и душу.

Динамика культуры на рубеже XX–XXI веков. Эксперты Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в 1990–2000 гг. осуществляли проверку подготовки школьников разных стран. Оказалось, что математические способности русских детей, начиная с 1990 г., неуклонно снижаются. По умению работать с письменным текстом (т.е. проанализировать его и выделить суть) они оказались на 28 месте из 32. Как ни странно, отрицательную динамику этих же школьных навыков продемонстрировали не только Россия и прочие страны СНГ, но и Венгрия, и Чехия. Как видно, причина здесь не только в особых трудностях перехода от социализма к капитализму, с которыми столкнулась именно наша страна. Можно предположить и такой фактор, как быстрый доступ всей Восточной Европы после падения «железного занавеса» к возможностям постиндустриального, информационного общества.

Этими возможностями в наибольшей степени поспешили воспо-льзоваться именно молодые поколения бывших социалистических стран. Компьютер в их сознании потеснил книгу. Образные компоненты мышления развились за счет ослабления абстрактно-логических. Волевые усилия в игре, учебе, труде направились в сторону их облегчения с помощью мультимедийных технологий, использования готовых баз данных, а собственное творчество, фантазия, вербальное мышление отошли на второй план. Не то что писать новые тексты, но даже компоновать их из готовых источников школьники и студенты стали с помощью машин. Машины заменяют людей (в значит и детей, которые только “учатся на людей”) в таких ролях, как партнерство в разного рода играх, перевод с иностранных языков, проверка грамотности изложения, поиск нужной информации в справочниках, выбор ее источников и многих других.

Массовое обращение детей и подростков к игре и работе с компьютерами совпало с общим изменением ориентиров и ценностей современной культуры. Классическая культура, господствовавшая на большей части XX в., преlполагала в качестве базовых такие ценности, как авторское творчество, прогрессивное развитие личности, общественное признание ее достижений. В искусстве господствовали реалистические и умеренно модернистские веяния; в музыке — мелодизм, симфонизм; на сцене — сравнительно сложные жанры (опера, оперетта, драматический спектакль); на домашнем досуге — чтение, интеллектуальные игры вроде шахмат или преферанса, беседы на прогулках; походы в театр, на концерты, на футбол; экскурсии в природу и т.п. формы проведения внерабочего времени. Знаток и любитель всех этих вещей претендовал на духовный авторитет.

Надо заметить, что общественными условиями классической культуры выступали достаточно авторитарные, вплоть до тоталитарных, во всяком случае имперские государственно-политические режимы. В их условиях люди делились на «винтиков» с рядовым образованием и новую аристократию с элитарным образованием и повышенными культурными запросами. Государство гарантировало возможности для карьерной мобильности способных и ревностных своих граждан (так, учёные и художники получали достаточное, даже завидное бюджетное обеспечение). Образование усложнялось, но доступ к нему упрощался.

Демократизация общественной жизни на Западе вызвала к жизни новую культуру. Ее основной функций стала духовно-эмоциональная защита атомизированного индивида. Растет индивидуалистическое противостояние личности обществу и природе. В изобразительном искусстве — абстракционизм, концептуализм, где форма окончательно подавляет содержание; на эстраде и вокруг нее — рок-культура, где ритм заменяет мелодию, штамп — авторство, микрофон — голос; возвращаются из глубины веков древние (негритянские по происхождению, шаманистские по сути) ритуальные телодвижения поодиночке в большой толпе («блюз — это когда хорошему человеку плохо, а рэп — когда плохому хорошо»); самогипноз, установка на постоянное наслаждение, уход от реальности с помощью легких и тяжелых наркотиков; вызов окружающим во внешности, одежде (яркие краски, пирсинг, очень длинные или очень короткие волосы и т.п.), поведении. Работа в таких условиях становится только прикрытием, вынужденным ради материального обеспечения того «кайфа», что сулит досуг. Децентрализация промышленности, коммерции, сферы услуг поддерживает такие установки. За-работать на жизнь можно и не делая карьеру в одном большом учреждении, а продавая информационные и прочие услуги нескольким мелким фирмам. Пропорция рабочего и свободного времени аритмизируется: или резко сдвигается в сторону последнего; или же работают с такой интенсивностью, что на досуге ни о чем серьезном и помышлять не хочется. Образование, включая высшее, делается практически общедоступным, но при этом делится на несколько эшелонов (для более или менее способных и подготовленных абитуриентов), становится так или иначе платным.

Между старой и новой культурами рвется преемственность. Нынешние дети всё меньше читают, только из-под палки учителя, родителя. Симфоническая музыка им уже непонятна, воспринимается как раздражающий шум. Фрагменты из симфоний Моцарта и Дворжака используются для рекламы пива или мыла. Узнать эту музыку способен сегодня один человек из миллиона. Времени и желания овладеть грамотой не остается. Большинство наших студентов пишут и говорят с грубыми ошибками. Прогуливаясь парами или в большей компании, они беседуют мало, преимущественно на ненормативном жаргоне. Эрудиция, увлечением чем-то, кроме рок-музыки, в лучшем случае спорта, воспринимается сейчас с удивлением, а то и с раздражением. Серьезные жанры, сложные произведения в литературе, кинематографе вытеснены в духовные резервации (артхаус); публику привлекают попса на эстраде, дебильные кроссворды в газетах, «мыльные» сериалы и примитивные игры на ТВ.

Хороший совет даёт нам один из старейших русских писателей — петербуржец Даниил Александрович Гранин: «Я же не считаю, что духовная жизнь начинается с Марселя Пруста! Ничего подобного! Но хочется всё-таки, чтобы она была: в виде чтения Конан Дойля, в виде туризма, в виде занятия любимым делом, будь то вышивание, рисование, воспитание детей, изучения языков или походов в театр».

Все эти и им подобные веяния вполне закономерны и являются оборотной стороной того прогресса, который общества западного типа достигли в экономике и политике. За личную свободу и юридическое равенство всех граждан заплачено упрощением, оскудением культуры. Образование в этих условиях заметно меняется. Все меньшей популярностью среди школьников, а особенно студентов пользуются теоретические и общегуманитарные учебные предметы и разделы в специальных дисциплинах. Как во всем обществе произошел переход от мира творческого, ищущего к миру комфортному, так и в образовании идет поиск методик, резко облегчающих получение минимально необходимых для решения прикладных задач сведений. Сама по себе эта тенденция носит всемирный характер и отменить ее действие никому не удастся. Хотя бы потому, что визуализация образования по-своему прогрессивна, ибо демократизирует знания, делает более честным распоряжение информацией. Тем более что по части мультимедийных технологий Россия, особенно провинциальная, еще отстает от передовых стран Запада. Учась у них технико-технологическим сторонам педагогики, стоит, вместе с тем, подумать и о том, как сохранить, хотя бы частично, традиционные преимущества русской национальной школы, науки и культуры. Творческое мышление будущего специалиста формируется не только в дисплейном классе, но и в читальном зале и на абонементах биб-лиотек; диалог с компьютером должен сочетаться живым общением студентов между собой и с талантливыми, известными в своей науке, хорошо образованными преподавателями.

Новые технологии научных исследований и особенно образования вызывают к себе двойственное отношение. Порой мы хвалим их за бесценную помощь, надеемся применять их еще изощреннее и во всё более совершенных вариантах. Порой ругаем за притупление нашего живого зрения; убийство времени, проведенного за экранами мониторов; шаблонизацию нашего живого мышления. Одни из нас (по-преимуществу самых старших возрастных категорий) так и не овладели компьютерной техникой и свои тексты пишут ручками, как и полвека назад. Другие приобретают всё более сильные машины для поиска и обработки информации, игр и просто престижа. Красивые слова третьих о том, что компьютер не заменит книгу, что они дополняют друг друга, сегодня мало кого убеждают. Информатизацию общественной и личной жизни никому не удастся остановить. Возможно уже сейчас задуматься над положительными и отрицательными сторонами интернетизации нашей жизни.

В качестве своеобразного эпиграфа для такого рода размышлений приведу два отзыва на обсуждаемую тему. “Как очки и контактные линзы стали нашими родовыми протезами, ибо мы теряем зрение, так и компьютер становится искусственным протезом теряющих способность мыслить людей.... Мы впадаем в имагинативную кому перед экраном, который требует бесконечного взгляда, порождает промискуитет и своеобразную порнографию” (Философ Б.В. Марков). “Сегодняшний человек очень много знает, но эти знания ему не слишком на пользу.... А жизнь тянет вас не к размышлению, а к потреблению. И прежде всего — информации. Самая большая помойка — это Интернет. Все эти знания всегда можно получить в любой библиотеке. Там никто ничего тебе не впихивает, не кричит: “Это, это возьмите!”. А когда входишь в Интернет, на тебя обрушивается вал того, что тебе заведомо не нужно. И это не может не действовать на твою психику. Поэтому, я думаю, привилегией богатых будет тишина и отсутствие компьютеров. Компьютеры они оставят наёмным служащим” (Андрей Михалков-Кончаловский, кинорежиссер).

Понятно, что возможно приводить дополнительные аргументы в том же направлении — предостережения против опасностей и искушений для человеческого естества со стороны Интернета как суммы новейших информационных технологий. Можно и наоборот — расхваливать эти последние за ту неоценимую помощь, которую они оказывают людям, помогая им работать, учиться, развлекаться. Обе намеченные линии аргументации должны присутствовать в нашей науке и в нашем образовании. А уж пропорция доводов “за” и “против” и, соответственно, того места, которые компьютер и прочая техника займут в наших душах и умах, будет зависеть от возраста, профессии, характера, одаренности и учителя, и ученика.