ГЛАВА 11. В Индии в течение года отмечается несколько религиозных праздников не только в ашраме Бабы, но и по всей стране

В Индии в течение года отмечается несколько религиозных праздников не только в ашраме Бабы, но и по всей стране. Один из них — Махашиваратри, который бывает где-то между концом февраля и началом марта в зависимости от полнолуния, так как индуистский календарь — лунный. Праздник посвящен Шиве, одной из ипостасей Бога в роли разрушителя. Оба других божества индуистской троицы — это Брахма, созидатель, и Вишну, охранитель и защитник. Менее значительно празднество, посвященное Шиве, бывает каждый месяц в полнолуние и называется просто Шиваратри.

В первый раз, когда мы поехали увидеть Бабу, мы вернулись домой незадолго до того, как начался этот праздник. В этот год мы приехали позже, а праздник пришелся на более раннее время, так что мы смогли посетить его. Поскольку он привлекает тысячи людей, его обычно проводят в ашраме Бабы, где много места и жилья для огромных толп, которые потоком вливаются отовсюду.

По мере приближения праздника среди преданных, собиравшихся каждый день в Уайтфилде, стали распространяться слухи о дне и времени отъезда Бабы в Путтапарти. Каждый хотел точно знать время, чтобы не потерять времени на наем такси приготовление запаса еды, постельных принадлежностей и других предметов первой необходимости, которые следовало взять с собой на все время пребывания там. Самая главная мечта — получить разрешение Бабы ехать в кавалькаде машин, которые следуют за Ним в ашрам.

Так как мы еще не бывали в Путтапарти, нам было любопытно посмотреть на него. Однажды Баба спросил, как долго мы собираемся оставаться в Индии на этот раз. Когда мы ответили, Он улыбнулся и сказал, что в таком случае мы можем поехать с Ним в ашрам на праздник и остановиться в одной из недавно построенных трехкомнатных квартир, предназначенных для посетителей. Несколько дней спустя он отвел нас в сторону и дал нам разрешение, чтобы наше такси ожидало у ворот, готовое последовать за Ним в тот день, когда Он поедет в Путтапарти. Он попросил нас никому не говорить о точной дате. Сначала нас привела в недоумение эта просьба, но потом мы поняли очевидную причину такой предосторожности. Он старался избежать большого числа машин, движущихся по таким узким дорогам одновременно. Такая процессия не только бы перекрыла движение, но и причинила бы беспокойство деревенским жителям, их детям и животным, которые бродят по дорогам, не обращая внимания на шумное приближение машин. Даже в том случае, когда автомобильные рожки подают им предупредительные сигналы, они уступают дорогу с явной неохотой.

Как только Баба сказал нам, когда Он отправится, мы поспешно собрали необходимый багаж и провизию, которые собирались взять с собой. Нас предупредили другие преданные с запада, которые бывали там раньше, о том, что очень острая и пряная индийская пища может оказаться проблемой для меня. В гостинице в Бангалоре я всегда могла заказать легкую пищу, тогда как мой муж мог получить более острые блюда, которые он любит. Но нам сообщили, что в ашраме бывает только очень острая пища. В последние годы для посетителей не из Индии готовят более легкую еду. Индийцы не могут понять, как мы можем любить еду, которая кажется им абсолютно безвкусной.

Среди других вещей мы купили маленькую керосинку, чтобы кипятить воду и варить овощи. Эта покупка, как мы обнаружили, привела к нескольким весьма интересным происшествиям. В назначенное утро с такси, нагруженным нашими покупками и одеждой для ашрама, мы ждали за главными воротами появления машины Бабы, возглавляющей кавалькаду. Мы были удивлены, обнаружив много других машин, также ожидающих, и начали понимать, что в окружении Бабы новости, по-видимому, просачиваются самым необъяснимым образом, несмотря на все меры предосторожности. Как только показалась машина, началось столпотворение, так как водители такси старались хитростью занять место в ряду. Когда мы выехали, они устроили гонки, чтобы перегнать друг друга. Некоторые пассажиры возбужденно подстрекали их вырваться вперед, чтобы мельком увидеть Бабу, когда Он время от времени высовывался из машины, чтобы помахать быстро собирающимся людям, так как слух о Его приближении летел впереди Него. Редкая возможность получить даршан всегда заставляла людей спешить отовсюду. Баба, видя их пыл, велел своему шоферу ехать медленно, чтобы Он мог даровать Свое благословение всем, кто пришел.

Таким путем мы выехали из города и въехали в сельскую местность, проезжая через многочисленные маленькие деревушки по пути, и в каждой собирались люди, жаждавшие даршана Бабы, когда Он проезжал через деревню. Когда мы выехали на свободный отрезок дороги между деревнями, Он пару раз останавливался, чтобы дать нам всем возможность выйти их машин, размяться и отведать освежающих фруктов, которые раздавали мальчики из колледжа, ехавшие с Ним.

Во время таких поездок Баба находился неизменно в праздничном настроении, и эта поездка — наш первый опыт — не была исключением. То и дело Он выходил из своей машины и шел назад, чтобы заглянуть в некоторые из других машин, даря слово, улыбку или поддразнивая пассажиров по поводу огромного количества багажа, который они везли. У Него есть любимая поговорка: "Путешествуешь налегке — быстро добираешься". Он имеет в виду груз привязанностей к материальному имуществу, которое мы несем с собой по жизни и символом которого является багаж, лежащий в наших машинах.

В таких случаях мальчишеская, любящая шутки черта Его характера проявляется в высшей степени и служит источником абсолютного восторга Его преданных точно так, как очаровательный ребенок приводит в восторг родственников и друзей своей живостью.

В этом легкомысленном настроении мы, наконец, прибыли в деревню Путтапарти, где родился Баба и где постепенно вырос Его ашрам. Название Прасанти Нилаям означает Обитель Высшего Покоя.Мы все были разгорячены после длительной поездки, но ничуть не устали, хотя дороги были чрезвычайно неровные, а рессоры, как это бывает с большинством индийских машин, почти не существовали. Заразительно праздничное настроение Бабы было подобно тонизирующему средству, не допускавшему усталости.

Мы все последовали за Ним через главные ворота, и были поражены абсолютным контрастом пыльным грязным дорогам, через которые мы проехали. Перед нами расстилалось открытое пространство с трехэтажными зданиями из бетонных блоков. На одном крае находился храм, на другом — несколько более старых строений. Нас направили в одно из последних и велели попросить ключ от квартиры, зарезервированной для нас. Нам сказали, что Баба, отличный хозяин, лично наблюдает за соблюдением всех таких мелочей в отношении людей, которых он приглашает в свой ашрам. Действительно, нам вручили ключ, когда мы назвали наши имена одному из мужчин в административном здании, после того, как Он просмотрел список ожидаемых гостей. Он указал на здание, в котором мы будем жить, и сказал, чтобы мы поднялись на второй этаж, где на одной из дверей указан номер.

Когда мы отперли дверь квартиры, где нам предстояло жить в течение следующих нескольких недель, мы были совершенно потрясены. Она, конечно, совершенно отличалась от всего, к чему приучили нас западные стандарты. Непосредственно перед нами была абсолютно пустая комната размером приблизительно 12 на 14 футов. Пол и стены были из бетона. В задней стене были входы в две крошечные и в равной степени голые бетонные комнаты, одна из которых должна была служить кухней, другая — ванной. В каждой был один кран с холодной водой, установленный на середине стены, и сток в бетонном полу. Единственной особенностью, по которой мы смогли отличить одну комнату от другой, было то, что в комнате, предназначенной служить ванной комнатой, имелось отверстие в полу с двумя выступающими плитами с обеих сторон для ног человека, пользующегося этим примитивным туалетом.

Нашей первой задачей было вычистить и подмести это временное жилище прежде, чем мы въедем в него. Оно было, очевидно, закрыто с тех пор, как последние квартиранты выехали из него, и в нем собралась пыль и грязь, а также обитали несколько пауков. Как будто прослышав о наших нуждах, в двери остановилась юная девушка из индийской деревни и жестами, сопровождаемыми несколькими английскими словами, предложила вычистить помещение за нас. Она назвала свою цену, просто подачку, по сравнению с тем, что мы привыкли платить за уборку дома. У нее был лишь примитивный веник, сделанный из пучка прутиков, связанных обрывком веревки, и грязная тряпка, которую она нашла на одном из кранов и которая осталась от последних квартирантов. К счастью, я привезла мыло, и с помощью этих простых средств она смогла в основном убрать пыль, так что мы внесли наш багаж и поселились.

Мы сложили нашу кухонную утварь, керосинку и провизию на полу в одном углу кухни, а полотенца и мыло — на пол в ванной комнате. Мы привезли с собой два надувных матраса, которые положили на пол в большой комнате и накрыли простынями. Над каждой постелью мы с трудом подвесили противомоскитную сетку, закрепив ее по углам обрывками веревки, привязанной к гвоздям, вбитым в деревянные филенки над дверью и окнами. Это должно было стать повседневной задачей, так как сетки следовало снимать каждое утро и натягивать каждый вечер, чтобы мы могли передвигаться по комнате днем. На следующий день мы купили в деревне моток веревки е несколько простых проволочных крючков. Протянув веревку в одном конце комнаты от стены до стены, мы соорудили временную вешалку, на которой можно было развесить мои сари, чоли, нижние юбки и белые рубашки моего мужа. Все остальное осталось в наших чемоданах, которые мы придвинули к стене, чтобы они служили столом. Днем матрасы размещались у другой стены и служили кушеткой.

Мы быстро приспособились к нашему новому образу жизни, который, возможно, слишком отличался от нашего обычного распорядка дня дома. Мы считаем вполне дозволенными многие удобства и приспособления, которые в Индии все еще считаются роскошью, если вообще имеются. Повседневный распорядок в Ашраме также весьма отличался от того, который был в Уайтфилде. В Прасанти Нилаяме почти все гости жили на приусадебном участке или поблизости в деревнях.

Я поставила керосинку в кухне и стала готовить и варить свежие овощи, которые мы привезли с собой. Едва я начала варить их, как почувствовала себя очень плохо, и заболела голова. Я встала и вышла на свежий воздух, где мне сразу же стало лучше. Но всякий раз, когда я возвращалась в кухню, симптомы вновь появлялись. Наконец, меня осенило, что у меня, должно быть, аллергия на пары керосина, так как я всегда была очень чувствительна к запахам краски, моющих жидкостей и других химикатов. Что же мне оставалось делать, если я не могу ни готовить, ни есть острую пищу, подаваемую в ашраме? Я была в затруднении и не могла решить эту проблему.

Пока я размышляла над тем, что делать, мимо нашей квартиры прошла женщина из Южной Африки, с которой мы познакомились в Уайтфилде. Увидев, что я стою снаружи и выгляжу совершенно больной, она спросила, что случилось. Узнав о моем затруднительном положении, она сразу предложила выход. Она объявила, что привезла с собой из Бангалора молодую деревенскую девушку, которую научила готовить и убирать. Она предложила приносить наши продукты каждый день в ее квартиру, где та девушка сможет готовить для всех нас. Она была столь настойчива, что мы покорились, и с тех пор питались вместе с ней и с юной англичанкой, которую она пригласила присоединиться к нам.

Не только были решены наши проблемы, но мы также получали удовольствие от знакомства с этими двумя женщинами. В ходе наших бесед выяснилось, что у них была общая проблема — парализующий страх.

До тех пор я избегала всякого упоминания о моей работе. Мое решение основывалось на том, что, как я полагала, было в высшей степени дурным вкусом обсуждать ее, когда мы все пришли сюда получить помощь Бабы, исцеление и Его наставления. Однако, я узнала, что Он использует всех нас для помощи друг другу. Наша встреча с этими женщинами должна была заставить меня изменить свое мнение. Каждый день, когда мы встречались за едой, обе они рассказывали о своих страхах и подробно описывали, как эти отрицательные эмоции влияют на все стороны их жизни и продолжают преследовать их даже в присутствии Бабы. Обе они оплакивали тот факт, что не нашли ничего, что помогло бы им в отношении этой внушающей беспокойство проблемы. Когда они говорили о многочисленных способах проявления страхов, я не могла больше оставаться спокойной, зная, что мне известны различные методы, которые могли бы помочь им. Внезапно я обнаружила, что очертя голову принялась описывать тот вид рекомендаций, которому обучилась во время глубокой медитации. Как будто слова сыпались из моего рта сами, а я только удивлялась своей неожиданной вспышке. Они были очарованы тем, что услыхали, и жаждали начать работать со мной, так как считали, что эти методы могут помочь им раскрыть коренную причину их страхов.

Однако теперь я столкнулась с настоящей дилеммой. Все мы были гостями в ашраме Бабы, собравшись там в поисках Его помощи и благословений. Какое право имела я предлагать свою помощь, тем более, что еще не имела возможности узнать у Него, одобрит ли Он применяемый мною метод? Поэтому я сказала женщинам, что попытаюсь получить разрешение Бабы, попросив Его указать каким-то образом, что я должна делать.

Немедленно масса сомнений атаковала меня. Разве не Баба должен помочь им? Не будет ли это самонадеянностью с моей стороны взять на себя ответственность за работу с ними. Я была уверена только в одном: я не хочу сделать ничего такого, что каким-либо образом неприемлемо для Бабы. Поэтому я решила попытаться спросить Его лично в следующий раз, когда Он выйдет дать даршан. Однако, мне казалось, что Он намеренно избегает меня даже до такой степени, что, по-видимому, сворачивает с пути, чтобы не подходить к тому месту, где я сидела. Я вспомнила, как другие люди рассказывали мне о подобных случаях, когда они намеревались спросить Его о чем-то, на что Он не хотел или не был готов ответить.

Тем временем, обе женщины с нетерпением ожидали избавления от своих страхов, которые, как они заметили, становились все сильнее. Наконец, после того, как в течение нескольких дней мне не удалось привлечь внимание Бабы, я сидела однажды утром в нашей комнате, обращенной к мандиру (храму), над которым у Бабы были личные апартаменты. Когда я сидела там, то пыталась установить с Ним мысленный контакт, умоляя Его подать мне знак, показывающий, что я должна делать.

По прошествии нескольких минут молчания, пока я была погружена в спокойное и восприимчивое состояние, в моем мозгу возникла живая картина. Казалось, я была зрителем, наблюдающим за чрезвычайно бурным морем с безопасного берега. Огромные волны вздымались и обрушивались на берег недалеко от того места, где я стояла. Пока я продолжала наблюдать эту внутреннюю сцену, я представила себе хрупкий плот, за который обе женщины цеплялись в отчаянии, неистово взывая о помощи. В душе я услышала голос Бабы, вопрошающий: "Если бы такая ситуация возникла на самом деле, ты колебалась бы бросить им спасительную веревку, чтобы помочь достичь берега?" Я мгновенно поняла, что ни секунды не колебалась бы, если бы дело обстояло так. "Тогда почему ты не желаешь помочь им избавиться от страхов?" — спросил Его голос.

Это был ответ, ясный и простой, полученный знакомым путем в результате размышлений. Довольная тем, что получила указание о том, что делать, я рассказала женщинам об этом случае и моем решении поработать с ними. Я мысленно также просила Бабу подать мне знак, если по какой-то причине Он не одобрит того, что я делаю. С тех пор я взяла за правило беседовать то с одной, то с другой всякий раз, как позволяло время между даршаном и едой.

Казалось, будто Баба продолжает усердно избегать даже бросить взгляд в мою сторону, а это снова пробудило сомнения в моей душе относительно Его реакции на то, что я делаю. Я была уверена в том, что Он знает, что я работаю с этими женщинами, так как ничто не ускользало от Его внимания, факт, уже многократно доказанный. Однако я все еще не могла быть полностью уверенной в том, одобряет или не одобряет Он мои действия, поэтому неотступные сомнения продолжали существовать несмотря на тот факт, что мне было дано такое ясное указание с помощью мысленной картины шторма. Но, возможно, я вообразила ее. Может быть, на пути стояло мое эго. Сомнения без передышки сновали в моем мозгу.

Сейчас я понимаю, что Баба заставлял меня взять на себя ответственность путем поиска указания от Божественной силы внутри меня, а не полагаться на то, что Он лично скажет мне, что делать. Какой нужный урок после тибетского опыта! Но в то время я больше старалась примириться с правилами ашрама, которые, я знала, должны соблюдать гости Бабы, как Он ожидает.

Когда я продолжала работать с обеими женщинами, то заметила, что занятия проходят гораздо легче, чем обычно бывает с новыми людьми. Я решила, что это, должно быть, обусловлено чудесной энергией, исходящей от Бабы на столь близком расстоянии.

Каждый день был заполнен и быстро проносился. По мере приближения времени праздника Шиваратри толпы быстро увеличивались, так как все больше и больше людей собиралось в ашраме. Иногда прибывали целые деревни, часто пройдя сотни миль. Многие из этих людей сооружали примитивные лагеря на территории или в проходах между домами, так имеющиеся жилые помещения вскоре были переполнены. Все пространство выглядело так, как будто было полностью запружено людьми, и приходилось ходить очень осторожно, чтобы не наступить на спящего ребенка или не споткнуться о припасы и постели.

Во время Шиваратри на протяжении многих лет у Бабы вошло в привычку извлекать из собственного тела овальный предмет, называемый лингам. Этот предмет символически представляет истинную форму Высшей Реальности, всепроникающей, всезнающей и всемогущей, из которой, как из яйца, появилось все и в которую все вернется. В течение предшествующих трех лет уже не было публичной демонстрации этого чуда, хотя ходили слухи, что Баба все еще материализует лингам либо наедине в своих апартаментах, либо в присутствии небольшой группы последователей, которых Он лично приглашает присутствовать.

Мы видели в одном из фильмов, как Баба материализует лингам, и очень хотели стать очевидцами этого редкостного явления. Но, по-видимому, было маловероятно, что нам удастся испытать такое, поскольку Баба, очевидно, решил прекратить его материализацию перед большой толпой.

Фактически, самой большой пользой, которую можно было извлечь из участия в этом празднике, была предлагавшаяся всем, посещающим его, возможность дать уму отдохнуть и, таким образом, стать более открытым для Бога изнутри. Согласно высказыванию Бабы, "Махашиваратри предназначен разрушить заблуждения ума, и поэтому душа каждого человека посвящает себя Шиве как Богу". Он поясняет что луна символизирует разум. Она, как и разум, имеет шестнадцать фаз. Во время Шиваратри пятнадцать из них исчезают, и только полоска луны видна на небе. Разум также следует подчинять себе ежедневно. На пятнадцатый день пятнадцать фаз его исчезнут, и останется только полоса, которую следует удалить последним усилием во время пения бхаджанов всю ночь. После того, как разум уходит, не остается никаких обманчивых желаний и привязанностей, и наступает освобождение. Что за счастливая возможность избавиться от пут разума!

Одним из обычаев Бабы является также совершение ритуала, называемого вибхути абхишека, на утро в праздник Шиваратри, чтобы воздать почести Ширди Саи Бабе, который, как говорит Баба, был Его предыдущим воплощением. В тот день серебряную статую Ширди Саи Бабы ставили для свершения этого ритуала на помост. Сначала Баба материализовывал драгоценные камни и зерна риса и бросал их в священный огонь, горящий в сосуде, поставленном поблизости с этой целью. Затем Ему передавали сосуд с водой, которую Он сначала благословлял, а потом использовал, чтобы обмыть статую. После этого Он брал большую метелку, погружал ее в воду и брызгал на головы людей, сидящих огромной толпой на полу. Для того, чтобы каждому человеку досталось несколько капель, Он ходил взад и вперед по проходам, даруя благословения всем присутствующим. Затем сопровождающий подходил к изображению Ширди Саи Бабы и держал над ним перевернутую пустую урну. Затем Он начинал производить взбалтывающие движения. Немедленно потоки вибхути начинали сыпаться на фигуру в таком количестве, что вскоре почти полностью покрывали ее, и зола начинала рассыпаться во все стороны. Внезапно Баба вытаскивал руку, и поток прекращался так же резко, как и начинался. Затем Он закатывал рукав на левой руке, погружал ее в урну и повторял круговое движение. Зола снова начинала сыпаться, на этот раз — с удивительной силой, в урна вибрировала так сильно, что человеку, державшему ее, приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы удержать ее в неподвижном состоянии. Поток продолжал течь до тех пор, пока вокруг статуи и поверх нее не собиралась огромная куча золы. Как только Баба снова вынимал руку, течение прекращалось, и Он уходил с помоста, оставляя толпу, ошеломленную спектаклем, который они только что наблюдали. Я наслаждалась возможностью стать очевидцем этого необыкновенного ритуала перед Шиваратри.

На протяжении остальной части дня было много дел, так как все больше людей прибывали на праздник. Добровольцы пытались поддерживать хоть какое-то подобие порядка среди них. Некоторые пытались прорваться в зал. Они надеялись найти место на полу, откуда могли бы видеть Бабу, совершающего богослужение и остальные обряды, и, что более важно, слышать Его наставления. Он проявил большое внимание, распорядившись посадить в передние ряды немногих гостей с Запада, которые проехали столь большое расстояние и за большую цену. Как мы были счастливы и благодарны Бабе за эту заботливость. Мы прибыли рано и сидели тихо: мой муж — на мужской стороне, тогда как я заняла свое место на женской стороне большого зала, ожидая появления Бабы. Обычная слышимая тишина заполнила аудиторию, как только Он появился из-за завесы позади сцены. Он занял свое место в большом кресле, покрытом красным бархатом, которым Он всегда пользовался. Несколько ведических пандитов выполнили торжественный обряд, а потом пришло время говорить Бабе. Он говорил на телугу, делая паузы, чтобы д-р Бхагавантам смог перевести Его слова на английский. Как только Он закончил, то запел строфу хорошо известного бхаджана, руководя огромной толпой. Мы все повторяли за Ним громкими голосами, которые отдавались по всему залу. Каждый ощущал огромную энергию, высвобожденную при этом, которая, казалось, поднимала нас всех на уровень, выходящий за пределы нашего повседневного сознания.

Когда звучание достигло пика, Баба закашлялся и взял носовой платок, приготовленный для Него и висевший на ручке кресла. Мы все были потрясены, когда увидели, как Он прижал платок ко рту и начал рвать в него, а все Его тело содрогалось от усилий.

Казалось, электрический ток прошел, подобно молнии, по огромному залу, когда молчаливый вопрос возник в голове каждого одновременно: "Может ли быть такое, что по истечении трех лет Он снова собирается сотворить лингам перед публикой, чтобы мы все увидели его?"

Как бы следуя молчаливому указанию, темп пения возрос, и каждый изливал в песне свое удивление и волнение от такой огромной удачи присутствовать при этом важнейшем событии. Казалось, каждый старался помочь, когда Баба напрягся, чтобы выпустить на свободу священный символ, который образовывался внутри Него. Темп становился все более и более быстрым, и огромная энергия накапливалась в аудитории.

Когда я пристально наблюдала за Ним, то обнаружила, что захвачена Его усилиями высвободить лингам, и на какую-то долю секунды я почти отождествилась с Ним. Я снова переживала рождение двух моих дочерей, вновь ощущая огромное напряжение, нарастающее по мере того, как я наблюдала за Его попытками произвести на свет символ Бога. Наконец, он кашлянул в последний раз и быстро захватил платком большой мерцающий, с молочным отливом, яйцевидный лингам. Он казался слишком большим, чтобы пройти через Его горло. Баба немедленно поднял его, держа между большим и указательным пальцами, чтобы нам было видно, а затем начал ходить взад и вперед по проходам между рядами, чтобы каждый смог получить даршан этого удивительного творения. Когда мы стали рассматривать его вблизи, то увидели свет в его глубине, который, казалось, двигался и изменялся, когда Баба проносил его по плотно набитому залу. Мы были очарованы тем, что нам удалось стать очевидцами этого необычайного явления, которое произвело глубокое эмоциональное впечатление на всех присутствующих. После того, как Баба вернулся на сцену и исчез за занавесом, все пошли из зала, все еще пребывая в изумлении, чтобы подготовиться к всенощному пению бхаджанов.

Следующим вечером Баба прочел другую лекцию, где заявил, что лингам, который Он сотворил днем ранее, был совершенно особым. Он обладал способностью освобождать от рабства жизни и смерти тех, кто оказался достаточно удачливым, чтобы присутствовать при его появлении. Однако Он незамедлительно предупредил всех, что для того, чтобы заслужить это освобождение, мы должны с этого времени жить жизнью, соответствующей милости, которой мы были удостоены в тот день.

Все мы были глубоко тронуты Его словами, каждый по-своему. Некоторые раздулись от гордости при мысли о своей удаче, другие ощутили бремя ответственности, которое это налагало на них, третьи были переполнены благодарностью. Я сомневалась в том, что кто-нибудь из тысяч присутствовавших остался равнодушным к чудесному посланию Бабы.

На следующее утро все собрались на даршан, расположившись на земле аккуратными рядами и ожидая появления Бабы. Когда Он вышел, за Ним следовало несколько мальчиков из колледжа, каждый из которых нес корзинку, наполненную пакетиками с вибхути. Позже мы узнали, что эти пакетики наполнили из куч, которые Баба сотворил во время вибхути абхишекама. Он медленно шел по рядам и лично вручал каждому немного особой золы как подарок, чтобы взять его домой, когда праздник закончится.

В течение нескольких последних дней мой ум был настолько занят событиями, наполняющими каждый день, что у меня не было времени подумать о возможном отношении Бабы к работе, которую я делала, чтобы помочь обеим женщинам избавиться от их страхов. У меня не было прямого контакта с Ним, который позволил бы мне почувствовать Его реакцию. Но сейчас, когда я наблюдала, как Он медленно шел с такими терпением и любовью по длинным рядам страстно ожидающих людей, я поняла, что Он вскоре достигнет места, где я сижу. При этой мысли у меня в душе стали подниматься прежние сомнения. Я разрывалась между страстным желанием получить особо благословенную вибхути из Его рук и тревогой по поводу Его реакции, когда Он увидит меня в первый раз с тех пор, как я начала работать.

Наконец, Он остановился прямо передо мной. Как только я взглянула не Него, на Его лице появилась удивительная улыбка. Когда Он передал Мне несколько пакетиков с вибхути, то положил правую руку мне на голову и, наклонившись ко мне, прошептал, чтобы услыхала только я: "Добрая женщина". Затем, снова улыбнувшись мне, Он пошел дальше по рядам. Никто не мог слышать то, что Он сказал, никто не понял бы значения Его слов. Волна огромного облегчения омыла меня, когда я поняла, что Он заставил меня саму решить, что делать, и теперь одобрил мое решение после того, как я готова была сделать первый шаг. Это был все тот же метод обучения меня.

Баба редко говорит кому-нибудь, что делать. Вместо этого Он предпочитает дать возможность каждому человеку разобраться в себе, чтобы взять наилучший курс. Он делает замечания или дает им знак только после того, как они примут решение, если результаты не настолько очевидны, чтобы требовался от Него какой-нибудь знак. Я была крайне признательна Ему за одобрение не только моей работы в ашраме, но и, предположительно, за разрешение применять конкретный метод консультаций как севу, или служение Богу. Какой контраст с моим состоянием беспокойства лишь несколько дней назад!

Позже в тот день Баба объявил об окончании праздника и дал всем разрешение уехать. Мы поехали обратно в Бангалор, а через несколько дней, приобретя подарки для нашей семьи и друзей, вылетели в Бомбей, где собирались повидать друзей перед отъездом.