Снежное чучело

Алмазами дарят нас зимы…

До алых ветрянок заката

Блестящие хрупкие камни

Сгребала я жадной лопатой –

И чудо явила рука мне:

Создался мой давний Любимый!

Час сумрака стынул багряным.

Уж звали незваные люди –

Ведь мокры мои рукавицы,

Пора позабыть мне о чуде

И с чучелом снежным проститься…

Но он наказал их бураном!

Я ж, дева, прозрела в нем бога:

Метельный разыскрился локон,

Глаза его – льды голубые,

Как вихорь, высок и жесток он.

Хохочут черты снеговые!

Назад замелась мне дорога…

Утихнул – уснул мой Любимый.

Обняв ледяные колени,

Я сплю, замерзая, ликуя…

Мы оба во власти видений

Предсмертного сна – поцелуя.

Восторгами дарят нас зимы…

15 ноября 1907

СНЕГУР

Сладко спит снегур прослеженный,

И на лик его оснеженный

Я смотрю,

Наклонясь,

Восхитясь –

Весь морозной ковки латами

Серебряно‑розоватыми

Облечен.

И султан

Взвил буран.

В золотом кудрявом инее

Тонут щек снеговых линии,

Только рот

Пылом грез

Бледно‑роз.

Спит, ослабив руки белые.

Обвила руками тело я…

О снегур!

Не растай –

Близок май!

Ты попомнишь дни метельные

И улыбки карусельные,

Что с ума

Посвели

Дочь земли!

Чутко спит снегур разнеженный,

Я лобзаю лик оснеженный –

Смех промчал

По чертам.

Быть снегам!

19 ноября 1907

БРАК

Обвенчались мы. И покидаем

Черный город для снегов.

Лик мой под веселым горностаем

Юн. Румян. Суров.

Мой супруг – в сугробе белой шапки,

На щеках – ледяный мат.

Лыжи мы с собой несем в охапке.

Все на нас глядят.

Минуты вы, крепкие заставы!

Нам открыт желанный путь!

Мчимся, мчимся… Вправо, влево, вправо…

Мчимся – не вернуть!

О, товарищ в зимовом скитаньи!

О, возлюбленный Снегур!

Я несусь пугливой, верной ланью,

Ты летишь, как тур!

К горизонту – леса розовенье…

О, как ты далек – ты мог.

Вот лицом назад. Ко мне движенье –

Трубишь в зычный рог:

– Слы‑шишь ли, подру‑га, не за‑бы‑ла?..

Мы туда‑туда идем… –

– Как не слы‑шать, как за‑быть, о ми‑лый, –

Там наш брачный дом! –

19 ноября 1907

ВИХРЬ

Как колюч, как могуч этот вихрь, о снегур!

О, не мучь… Пожалей… И не бей… Чур же, чур!

Злобой жжет синий лед глаз твоих. Как ты мог!

Оглянись – постыдись: это люди. Ты – бог.

Что мне взор, разговор смуглоликих мужчин!

Среди них ты любим, витязь зим, ты один…

Если б ты только знал, как устал их порыв! –

Ты, что юн, как бурун, ты бы не был ревнив,

Перестал б настигать и стегать белый жгут.

Но люблю – муки длю: муки счастием жгут.

21 ноября 1907

О земля, меня ты можешь оправдать и осудить…

Я не знала, как мне быть – его любить иль не любить?

Я носила долгий траур по тебе – осенний креп,

Я служила панихиды, посещала снежный склеп,

Я приглаживала кудри, разлюбила зеркала,

Молодое, злое сердце черной схимой облекла.

Было свято, было сонно в келье горестной моей

Между воздухов, лампадок, мудрецов и псалтирей.

И страница за страницей испускала кроткий вздох…

И венок веселий летних на распятьи черном сох…

Что ж меня не сохранили Блок, Платон и Соломон

И таинственные лики ожемчуженных икон?

Отчего я услыхала скрип муаровых снегов?

Отчего вдруг показался мне весь мир блажен и нов?

Отчего нашла я шубку, не замедлясь ни на миг?

Отчего не испугалась, как меня Жених настиг?..

Оттого, что я любила. Оттого, что то – был Он.

Верно, ты, земля, уснула – спишь… и вижу я твой сон…

22 ноября 1907