Глава 31. Диксон молча вышла из номера

Диксон молча вышла из номера.

– Мне не показалось, что Анджела что‑то скрывала сегодня, – заметил О'Доннел. – А потому я не думаю, что у Франца был клиент.

– Насколько жестко вы с ней разговаривали? – спросил Ричер.

– В этом не было необходимости. Ей явно нечего скрывать. Невозможно себе представить, чтобы Франц влез в такую историю, если бы речь не шла о постоянном клиенте, а Анджела обязательно бы знала имя такого клиента.

Ричер кивнул и улыбнулся. Ему нравилась его старая команда. Он мог полностью положиться на этих людей. И никаких вариантов. Если Нигли, Диксон и О'Доннел начинают задавать вопросы, они получают ответы. Так бывало всегда, какие бы вопросы ни приходилось задавать. Он мог бы отправить их в Атланту, и они вернулись бы с рецептом кока‑колы.[8]

– Что дальше? – спросила Нигли.

– Давайте сначала поговорим с полицейскими, – сказал Ричер. – Прежде всего выясним, ездили ли они в Вегас.

– В офис Санчеса и Ороско? Диксон только что там побывала. Там все в порядке.

– Однако она не была у них дома.

Диксон вернулась через тридцать минут.

– Он не стал в меня стрелять, – сказала она.

– Это хорошо, – ответил Ричер.

– Тут я с тобой совершенно согласна.

– Он в чем‑нибудь признался?

– Не сказал ни «да», ни «нет».

– Он в ярости из‑за разбитого лица?

– Очень зол.

– И что он говорит?

– Он позвонил своему боссу. Они хотят с нами встретиться. Здесь, через час.

– Кто его босс?

– Кёртис Мани, департамент шерифа округа Лос‑Анджелес.

– Ладно, – сказал Ричер. – Мы можем с ним встретиться. Посмотрим, что у них есть. Будем вести себя с ним как с каким‑нибудь тупым начальником военной полиции. Все берем и ничего не даем взамен.

Они провели час в вестибюле, дожидаясь приезда полицейских. Никакого напряжения, все спокойно. Военная служба учит умению ждать. О'Доннел устроился на диване и принялся чистить ногти свои любимым складным ножом. Диксон снова и снова изучала семь таблиц, а потом откладывала их в сторону и закрывала глаза. Нигли уселась отдельно на стуле у стены. Ричер сел под старой фотографией Рэкел Уэлч. Фотографию сделали перед отелем во второй половине дня, и солнце было таким же золотым, как кожа актрисы. Волшебный час – так называют его фотографы. Короткий, сияющий и прекрасный. «Как слава», – подумал Ричер.

Темноволосый сорокалетний мужчина, называвший себя Эланом Мейсоном, тоже ждал. Ему предстояла тайная встреча в его номере в отеле «Браун палас», расположенном в центре Денвера. Он заметно нервничал, что случалось с ним очень редко. На то было три причины. Во‑первых, его номер оказался темным и убогим – совсем не то, на что он рассчитывал. Во‑вторых, с ним был небольшой плоский чемоданчик, который он поставил у стены. Темно‑серый, чрезвычайно прочный чемоданчик компании «Самсонайт», достаточно дорогой, чтобы свидетельствовать о достатке его хозяина, но не такой роскошный, чтобы привлекать к себе всеобщее внимание. Внутри чемоданчика находились облигации на предъявителя, ограненные бриллианты и коды доступа к счетам в швейцарских банках на очень крупные суммы. В общей сложности шестьдесят пять миллионов долларов, если уж быть точным, а люди, с которыми он собирался встретиться, были не из тех, кому можно доверить подобные вещи.

И в‑третьих, он плохо спал. Ночной воздух был полон неприятных запахов. После некоторых сомнений мужчина понял, что это собачья еда. Очевидно, рядом находилась фабрика и ветер в эту ночь дул в сторону отеля. Мужчина лежал без сна и размышлял об ингредиентах собачьей еды. Без мяса там явно не обошлось. А он знал, что запах – это физическое явление, заключающееся в проникновении определенных молекул в ноздри. Таким образом получалось, что фрагменты мяса попадали ему в нос. Они находились в контакте с его телом. А с некоторыми видами мяса Эзари Махмуд не мог контактировать ни при каких обстоятельствах.

Он вошел в ванную. В пятый раз за день вымыл лицо. Посмотрел на себя в зеркало и стиснул челюсти. Он не Эзари Махмуд. Во всяком случае, не сейчас. Он Элан Мейсон, западный человек, и ему нужно сделать работу.

Первым в вестибюль «Шато Мармон» вошел полицейский с разбитым лицом, Томас Брант. На его лбу красовался здоровенный синяк, а металлическая шина была так сильно прижата к лицу, что кожа вокруг глаз слегка натянулась. Он шел с оскорбленным видом. На одну треть его наполняла ярость – как он мог допустить, чтобы его застали врасплох? На одну треть он чувствовал себя уязвленным. И еще на треть – униженным, потому что ради дела ему приходилось скрывать свои чувства. За ним вошел мужчина постарше, вероятно, его босс Кёртис Мани. Мани было около пятидесяти. Невысокий, плотный, с усталыми глазами – так выглядят люди, много лет занимающиеся одной и той же работой. Он красил волосы в черный цвет, не соответствующий его бровям. В руке Мани держал потертый кожаный портфель.

– Кто из вас, придурков, ударил моего парня?

– А это имеет значение? – спросил Ричер.

– Этого не должно было произойти.

– Не нужно переживать. У него не было ни единого шанса. Трое против одного, даже если один из этих трех – женщина.

Нигли бросила на него взгляд, который ослепил бы Ричера, если бы взгляды были клинками. Мани потряс головой и сказал:

– Я не подвергаю сомнению способность моего парня к самозащите. Вам не следовало приезжать сюда и бить полицейского.

– Он находился вне пределов своей юрисдикции, не представился и вел себя подозрительно. В общем, сам напросился.

– Что вы здесь делаете?

– Мы приехали на похороны друга.

– Тело еще не передано в морг.

– Что ж, мы подождем.

– Это ты ударил моего парня?

Ричер кивнул.

– Я приношу свои извинения. Но вам нужно было только попросить.

– О чем?

– О нашей помощи.

Мани с недоумением посмотрел на Ричера.

– Вы думаете, мы позвали вас сюда для этого?

– А разве нет?

Мани покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Вы исполняете роль приманки.