Вымыта начисто

Земля впереди была разъедена эрозией. Овраги глубиной в три метра пересекали наш путь. Вдруг небо потемнело. Над нами нависли грозовые тучи, огромные клубы в небе накатывали друг на друга. Молния угодила в землю в каком‑то метре от нас. За ней последовал оглушительный удар грома. Небо мерцало от вспышек молний. Все побежали прятаться в разных направлениях, но никто не нашел убежища. Земля в этом краю была не такая уж безжизненная. Здесь росли кустарники, несколько отдельно стоящих карликовых деревьев и какая‑то колкая трава.

Мы видели, как ветер гонит тучи и дождь к земле. Я слышала вдалеке звуки, похожие на гул приближающегося поезда. Земля дрожала под ногами. Гигантские капли воды упали с неба. Ударила молния, и раскаты грома были просто оглушительными; мои нервы забили тревогу. Я мгновенно нащупала ремень на поясе. На нем висела фляга с водой и особая сумка, сделанная из кожи ящерицы, которую Целительница наполнила множеством трав, масел и порошков. Она подробно объяснила мне тогда, откуда что взялось и каково их назначение, но я поняла, что ее способ лечения на самом деле нужно было бы изучать так же долго, как учатся медицине у нас в Америке, – шесть лет, чтобы стать доктором медицины, или хирургом, или получить диплом по офтальмологии. Я пощупала узел, чтобы удостовериться, что он тугой.

Сквозь шум и грохот я услышала еще какой‑то непонятный звук, очень мощный, новый, незнакомый. Оота прокричал:

– Цепляйся за дерево! Держись крепче!

Рядом никого не было. Я взглянула вверх и увидела, как что‑то высокое, черное, метров девять шириной стремительно катит по пустыне! Оно настигло меня, прежде чем я успела что‑либо сообразить. Стена пенной, крутящейся воды накрыла меня с головой. Меня крутило и мотало в потоке. Я пыталась ухватить ртом воздух. Руки старались уцепиться хотя бы за что‑нибудь. Я не понимала, где верх, где низ. Мокрая тяжелая грязь набилась мне в уши. Тело крутилось и вертелось. Я остановилась, наткнувшись боком на что‑то очень твердое. Меня прижало и несколько раз обернуло вокруг куста. Вытянув шею как можно выше, я попыталась сделать вдох. Я задыхалась. Надо было немедленно вдохнуть! Я еще барахталась под водой, но сил больше не было. Ужас, который я переживала, не поддается описанию. Казалось, надо покориться силам, природа которых была выше моего понимания. Я уже была готова захлебнуться, но неожиданно вдохнула воздух, а не воду. Невозможно было открыть глаза, до такой степени мое лицо залепила грязь. Колючая ветка вонзилась мне в бок, а поток воды пригибал тело к земле.

Все началось так внезапно и так же быстро закончилось. Волна прокатилась и постепенно стала спадать. Я ощутила крупные капли дождя на коже и подставила лицо дождю, чтобы смыть с него грязь. Я постаралась выпрямиться и почувствовала, что съезжаю куда‑то вниз. Наконец‑то можно было открыть глаза. Оглядываясь по сторонам, я увидела, что мои ноги висят в полутора метрах над землей. Я начала спускаться и, дойдя до середины склона оврага, услышала голоса других людей. Я не могла взобраться наверх, поэтому спрыгнула вниз. Коленям досталось особенно сильно. Шатаясь, я побрела по дну оврага, но поняла, что голоса звучат с другой стороны, развернулась и пошла туда.

Вскоре мы все снова были вместе. Никто серьезно не пострадал. Пропала наша поклажа, в том числе спальные шкуры, мой пояс и весь ценный груз. Мы стояли под дождем, и комья грязи с наших тел возвращались к Матери‑Земле. Один за другим люди снимали с себя все, смывали со складок грязь и оставались нагишом. Я тоже сняла одежду. Потеряв свою ленту для волос в подводном кордебалете, я провела руками по своей всклокоченной и спутанной гриве. Должно быть, выглядело это забавно, потому что все пришли мне на помощь. В одежде, которую мы разложили на земле, собралась дождевая вода. Мне жестами велели сесть, и, когда я села, они принялись лить воду мне на волосы и разделять их на пряди.

Когда дождь прекратился, мы оделись.

Одежда высохла быстро, и мы просто стряхнули с нее песок. Горячий воздух, казалось, высасывал влагу, растягивая мою кожу, как холст на мольберте. Тогда мне сказали, что люди в племени предпочитают вообще не носить одежды при сильной жаре, но решили, что в эмоциональном плане я буду чувствовать себя весьма неуютно, и поэтому, как хозяева, последовали моим предпочтениям.

По‑настоящему удивительным в этом эпизоде было то, что стресс длился совсем недолго. Мы потеряли все вещи до единой, но вскоре уже смеялись. Я должна была признать, что чувствовала себя да и выглядела лучше после такого внезапного душа. Этот ураган потряс меня, заставив осознать, до чего же огромны силы природы, как и моя страсть жить. Соприкосновение со смертью также разбило в пух и прах мою убежденность в том, что обстоятельства внутри меня или снаружи являются причинами радости или отчаяния. В буквальном смысле все, кроме наших набедренных повязок, было унесено потоком. Даже маленькие сувениры, которые я собиралась увезти в США и отдать внукам, – все погибло. Выбор был таков: либо жаловаться на судьбу, либо принять все как есть. Был ли это честный обмен – отдать мою материальную собственность за неожиданный урок, смысл которого – не привязываться ни к чему? Мне сказали, что, скорее всего, мне позволили бы сохранить маленькие символические подарки, которые унесло течением, но, видимо, с точки зрения энергии Божественного Единства я все еще была слишком привязана к ним и придавала им большое значение. Научилась ли я наконец ценить сам опыт, а не вещь?

В тот вечер они вырыли в земле небольшую яму. В ней развели огонь, куда положили несколько камней, так что они вскоре стали очень горячими. Когда огонь потух и остались только камни, туда добавили мокрые веточки, а потом толстые корешки, овощи и сухую траву. Сверху насыпали немного песка. Пришлось дожидаться, когда все приготовится, – вариант духовки, и не хуже, чем в плите «Дженерал Электрик». Час спустя мы откопали еду и с благодарностью съели эту чудесную пищу.

Засыпая той ночью уже без привычной шкуры динго, я вспомнила знаменитую молитву анонимных алкоголиков: «Господи, дай мне силы принять то, что я не могу изменить, мужество изменить, что могу, и мудрость отличить одно от другого».