Глава двадцать шестая. На грани провала

Вечером, Чиркудай с Субудеем, расположились как обычно, на кошмах, в походной юрте, и сели за шахматы. Они уже начали вторую партию, когда к ним постучал караульный и негромко сообщил, что со старшим из охраны или с главным купцом хочет встретиться какой‑то китаец. Субудей переглянулся с Чиркудаем и велел позвать гостя. Через некоторое время под дверной полог нырнул невысокий, но широкий в плечах, мужчина. Друзья распознали в нем чжурчженя.

Вежливо поулыбавшись, пришелец осмотрел всё цепкими глазами и, приняв приглашение, скромно уселся у стены. Чиркудай отвернулся от незнакомца, сделал ход конем и вопросительно взглянул на Субудея. Тот недовольно посопел и пробурчал:

– Хочешь перескочить через моих пехотинцев и развалить атаку?

Они ничего не спросили у гостя, ожидая, когда тот сам объяснит цель своего визита.

– Поживем – увидим, – невнятно пробормотал Чиркудай, всматриваясь в позицию.

– Я не ожидал увидеть вас за шахматами! – с удивлением произнес чжурчжень высоким, и почти без акцента, голосом. Поколебавшись, он спросил:

– А китайские шахматы Го вы, знаете?

– Видели, – буркнул Субудей, поглаживая пальцем, уголок губ, через который прошел шрам от сабли. Он даже не взглянул на говорившего, его внимание приковала позиция на доске.

Чжурчжень деликатно помолчал, поёрзал и опять спросил:

– А с монголами вы торгуете?

– Мы и есть, монголы, – заметил Субудей.

– Я понимаю, – кивнул головой незнакомец. – Но я вижу, что вы меркиты. А монголы это те, кто находится под властью хана.

– Угу, – буркнул Субудей и, не отрываясь от доски, почти по слогам произнес: – Если нас пускают в Каракорум, мы и там торгуем.

Чжурчжень понимающе усмехнулся и представился:

– Меня зовут Дуань Минь.

Субудей помолчал, и представился тем именем, которое сам себе выбрал ещё до путешествия:

– Я – Отар.

Чиркудай помедлил и тоже назвал себя вымышленным именем:

– А я – Джардай.

– Приятно слышать ваши имена, – вежливо отозвался чжурчжень и сообщил:

– У меня к вам есть дело.

Чиркудай с Субудеем подняли головы и вопросительно уставились на гостя.

– Мы знаем, что вы не очень хорошо ладите с новым ханом. Я имею в виду ваше племя. Вы живете рядом с Монголией. И, наверное, ваши вожди заметили, что Чингизхан набирает силу. Со временем он постарается подмять под себя все окружающие племена, – чжурчжень сделал паузу, рассматривая невозмутимых друзей. – Нам он тоже немного мешает, – признался он, словно бросил камень в воду и пристально посмотрел на монголов, будто наблюдал за расходящимися от камня кругами.

Чиркудай с Субудеем предполагали, что, в конце концов, ими заинтересуются, поэтому сохраняли спокойствие.

– Кому – нам? – негромко спросил Субудей.

Чжурчжень был готов к такому вопросу, который задал этот покалеченный варвар. Ответил без паузы, хитро усмехнувшись:

– Я служу в имперской канцелярии…

– Вы боитесь, что Чингизхан может напасть на империю? – неожиданно вмешался Чиркудай, решив не ходить вокруг да около.

Чжурчжень заливисто рассмеялся:

– Нет… Мы этого не боимся. Но в прошлые времена империя получала от монголов дань. Сейчас наши правители решили, что если в Монголии появился один хозяин, то значит, он может нам платить так, как платили раньше. Не гоняться же солдатам по всей степи за пастухами?..

– Империя тоже когда‑то платила дань монголам, – скрипучим голосом проворчал Субудей.

Чжурчжень недовольно сморщился и поправил:

– Дань была только назначена. Её никто не платил. Прежде в империи существовали иные порядки. А сейчас на троне новый император, да продлятся его дни десять тысяч лет! Нынешний правитель лучше прежнего.

– А причем здесь меркиты? – удивился Чиркудай.

Гость помялся и неохотно пояснил:

– Конечно же, хан не захочет платить просто так. Придется его заставить. Но он может уйти на запад, в ваши края. Начальники императорской канцелярии думают, что ваши вожди не допустят отхода банд Чингизхана. Однако империя не намерена с ним воевать, можно просто припугнуть, после чего он согласится платить законный налог. Вот и всё.

– А что за это получим мы? – поинтересовался Субудей.

– Ваши вожди могут сами назначить свою дань хану. Мы не будем возражать.

Субудей задумчиво покачал головой:

– Нужно подумать…

– А вы имеете возможность передать мои слова своим вождям? – забеспокоился чжурчжень.

– Мы оба – сыновья нойонов, – гордо ответил Субудей, надувшись спесью, как делали князья.

Чжурчжень внимательно посмотрел на Субудея и расплылся в широкой улыбке – он был удовлетворен.

– Я вам верю, – он встал и на прощание сказал: – Если ваши вожди захотят иметь настоящие гарантии о нашем сотрудничестве, то пусть присылают своих послов, – и, кивнув головой, вышел на улицу.

Дождавшись, когда шаги гостя затихли вдали, Субудей неприязненно сказал:

– Темуджин был прав: мы для них, как заноза в заднице.

– Мне кажется, что так говорил Ляо Шу, – заметил Чиркудай. – Но дело не в этом. То, что этот чжурчжень из особой службы – понятно. Из той, о которой рассказывал Ляо Шу.

Субудей согласно кивнул головой:

– Я догадался, – и усмехнулся, скривив шрам на лице: – Долго же нам пришлось ждать, пока китайцы заметят и решатся. Думал – вся затея пойдет прахом.

– По‑моему, они за нами все время следили, – задумчиво сказал Чиркудай и прислушался к шумам на улице, распознав топот копыт. Взглянув на притихшего Субудея, Чиркудай окликнул караульного. И когда в геру просунулась голова нукера, быстро спросил:

– Кто поехал верхом?..

– Да этот китаец, – недовольно объяснил воин. – Уже сел на коня, но заметил молодого купца, о чем‑то поговорил с ним. А потом… как рванет!..

– Позови этого купца к нам, – приказал Субудей: – Срочно!..

Нукер исчез и через некоторое время в юрту вошел молоденький монгол, смущаясь от такой чести. Он знал, как и все в караване, кем на самом деле являются Чиркудай с Субудеем. А туменные старались почти не общаться с простыми купцами, только со старшими, да со своими нукерами.

– Ты говорил с китайцем? – негромко спросил Субудей.

– Говорил, нойон, – тихо отозвался паренек, улыбаясь.

– Что он спросил? – потребовал ответа Субудей.

Парень недоуменно пожал плечами и легкомысленно сказал:

– Китаец поинтересовался – большая ли банда у хана или нет?

– И что ты ответил? – хмуро продолжал допрашивать Субудей, уже догадываясь, каков был ответ. – Только говори так, как сказал ему.

Парень наморщил лоб и медленно произнес:

– Я хитрый, поэтому сказал, что у нашего Великого хана войск мало, и воины необученные…

Субудей страшно взглянул на молодого купца и угрожающе прорычал:

– Дурак!.. Какой дурак!..

Парень вытаращил от страха глаза и весь затрясся.

Субудей резко махнул здоровой рукой, приказав:

– Иди! И молчи, понял!

– Понял, понял, Субудей‑богатур, – закивал головой паренек, выскакивая из юрты.

– Что будем делать? – после долгого молчания спросил Субудей у Чиркудая.

Чиркудай неопределенно пожал плечами:

– Если снимемся сейчас, то нас все равно догонят. Когда нападут – будем сражаться.

– Может быть, ты с десяткой поскачешь к стене и в степь?..

– Нет, – отрицательно замотал головой Чиркудай. – Я чувствую, что сегодня произойдут еще какие‑то события.

– Я не верю в предчувствия, – буркнул Субудей.

– А я верю. Они меня не подводили.

– Ладно, – вздохнув, согласился Субудей. – Будем ждать. Если кто прискачет, скажем, что один купец затесался от хана. Иначе нас не пропускали через Монголию, – и он снова окликнул нукера. Когда в геру просунулась голова караульного, Субудей распорядился:

– Скажи старшему купцу, пусть он разберется с этим парнем. И если кто приедет, парень должен говорить, что он купец хана.

– Может быть, я позову старшего купца? – спросил караульный.

– Не надо, – отверг предложение Субудей. – Старший – мудрый человек. Он сам обо всем догадается.

Нукер согласно кивнул головой и побежал выполнять приказ.

Спать они не ложились, хотя минула половина ночи. Чиркудай сходил к сотенным и десятским, приказав им быть наготове. Вся охрана каравана состояла из сотенных и десятников. Простых нукеров не было. Вернулся в юрту со всем своим оружием. Он не взял в поход лишь императорский меч, но клеёный китайский лук прихватил, хотя в империи монголам запрещалось носить с собой луки, даже охране караванов. Только копья и сабли.

– Дурной запрет, – недовольно говорил по этому поводу Чиркудай другу.

– Возможно и нет, – возразил Субудей: – Они пекутся о своей безопасности.

Увидев лук в руках друга, Субудей тяжело вздохнул и задумался. Покряхтев, он язвительно заметил:

– Уже наступила вторая половина ночи, а твои предсказания не сбываются.

Чиркудай промолчал, протирая тряпочкой лакированные стрелы.

Но, наконец, послышался шум шагов, и в дверь просунулась голова караульного.

– Снова какой‑то китаец… Но… Другой.

– Пропусти, – приказал Субудей и уселся, скрестив ноги.

В юрту осторожно вошел маленький кидань, с очень строгим, неулыбчивым лицом, и жесткими взглядом. Субудей долго всматривался под светом бумажного фонаря в его лицо и, удовлетворившись, кивнул головой, приглашая садиться:

– Мы тебя слушаем.

Чиркудай взглянул на нового гостя лишь искоса, демонстративно продолжая протирать и осматривать стрелы.

– Джебе – лучший лучник Великого хана, – четко без акцента произнес кидань, и слегка дёрнув губы в подобие улыбки, моментально став серьезным. За всеми его движениями чувствовалась большая подготовка и быстрая реакция. Это сразу же оценил Чиркудай. Он понял, что, несмотря на маленький рост, кидань отличный боец.

– Что скажешь ещё? – недоброжелательно спросил Субудей.

Кидань помолчал, раздумывая, с чего бы начать, и неожиданно признался:

– Я уважаю тебя, Субудей‑богатур, – он поклонился Субудею как мастеру, – и тебя – Джебе‑нойон, вновь поклонился. Я знал вас раньше, еще в Ляояне, когда служил в полку Бай Ли.

Субудей пожевал губами и скрипуче спросил:

– Чем ты это докажешь?

Кидань ловко сунул руку под кафтан, что‑то взял там и, протянув кулак к командующим, разжал пальцы. На его ладони лежала серебряная пайзца с изображением змеи, стоящей на хвосте.

Чиркудай с Субудеем внимательно рассмотрели рисунок, не прикасаясь к значку. Субудей шумно вздохнул, снимая напряжение:

– Мог бы сразу показать, – отдуваясь, сказал он.

– Я смотрел, какими вы стали, – опять вскользь улыбнулся кидань. – Видел вас давно. Несколько лет назад. Меня направил сюда мой господин, ещё до своей страшной смерти. И Темуджин меня знает.

Субудей понимающе покивал головой и, взглянув на облегченно вздохнувшего Чиркудая, спросил:

– Зачем пришел?

– С плохой вестью, – ответил кидань. – Я служу в канцелярии градоначальника Чифына, – он спрятал пайзцу за пазуху. – Сегодня подслушал разговор: чжурчжень, который был у вас, понял, что вы от Великого хана, и доложил об этом чиновнику.

Хорошо, что этот чиновник хочет стать главным в городе, и поэтому не сообщил о вас градоначальнику. Он решил на рассвете отправить чжурчженя с парой воинов на конях в столицу. А там преподнести новость от своего имени, в тайную службу. Хочет свалить градоначальника и занять его место, – закончил речь кидань и замолчал.

– Что ты можешь нам посоветовать? – негромко спросил Чиркудай.

– Сейчас невыгодно, чтобы правление в городе поменялось. Я хорошо живу с нынешним начальником, – неторопливо начал кидань, – поэтому чиновник, который получил донесение, завтра не проснется. Он выпивает на ночь чашку фряжского вина. Сегодня ему досталось плохое вино, от которого умирают, – кидань зло усмехнулся:

– Это первая месть за смерть моего господина, – и жестко взглянув на друзей, отчеканил: – Передайте Бай Ли, что я знаю, кто приказал убить наследника престола.

Субудей понимающе кивнул головой:

– Мы передадим, если сумеем выбраться отсюда.

– Вы выберетесь, – кидань хищно прищурился: – Но для этого нужно сейчас ехать на перехват троих посыльных.

– Я поеду, – бросил Чиркудай, запихивая клееный лук и стрелы в хурджун. Окликнув караульного, он приказал готовить ему коня и поднять по тревоге десятку нукеров из его охраны.

Кидань отрицательно покачал головой:

– Десять – много. Нужно взять троих, вместе с тобой, – и он посмотрел сверлящим взглядом на Чиркудая.

Чиркудай помедлил и согласился:

– Хорошо, я возьму троих. Но куда ехать?

– Я привел с собой линь гуй, лесных дьяволов. Они кидане, ставшие разбойниками. Линь гуй проводят тебя и твоих нукеров через горы, и выведут на дорогу, где на рассвете появится чжурчжень.

– Мы должны идти пешком? – поинтересовался Чиркудай.

– Нет. Ваши кони пройдут через горы. Вы на них быстрее доберетесь туда и назад. Следует поторопиться.

– Разбойники тоже на конях? – спросил Субудей.

– Они умеют быстро бегать своими ногами. С конями невозможно спрятаться в империи. Много людей, мало земли.

Субудей недовольно сморщился:

– Я не доверяю людям длинной воли.

Кидань его поддержал кивком головы:

– Хотя они кидане, как и я, но я им тоже не доверяю.

– Ты думаешь, они нас проведут через горы? – засомневался Чиркудай.

– За серебро – проведут, – уверенно заявил кидань. – Я надеюсь, что оно у вас есть?

Субудей утвердительно кивнул головой и подтащил к себе кожаный хурджун, из которого вытащил тяжелый мешочек с серебряными слитками.

Кидань мельком без интереса взглянул на мешочек и задумчиво продолжил:

– Возможно, они попытаются вас ограбить. Будьте начеку. Серебро дайте тогда, когда увидите дорогу.

Чиркудай понимающе кивнул головой и стал собираться.

– Это не всё, – остановил Чиркудая кидань, сделал паузу, и задумался. Через некоторое время неуверенно сказал:

– У меня есть карта всей северной империи. Я рисовал её два года, исполняя приказ Его Величества. Сейчас хочу отдать карту вам, – он сунул руку за пазуху и вытащил из‑под кафтана несколько раз сложенный лист тонкой рисовой бумаги. Развернув его на кошме, взял лежащий внутри небольшой листок с иероглифами и отложил в сторону. Чиркудай увидел, что бумага полупрозрачна и исчеркана непонятными линиями.

– Я ничего не понимаю в этом, – признался Чиркудай, рассматривая узоры, нанесенные тушью. – Хотя раньше видел разные рисунки и даже план городка Ляоян.

Кидань устало усмехнулся:

– Здесь лишь половина карты. Есть второй лист, такой же по размерам. Без него на первой карте ничего не поймете. Нужно второй лист карты положить под первый и тогда все становится понятным.

На этой указаны только города и дороги, нужные купцам. На втором листе обозначены места с расположением армий, корпусов и полков чжурчженей. А вот этот листок, – кидань показал на небольшую бумагу, отложенную им в сторону, – расшифровка того, что написано на второй половине.

Первую карту я отдам сейчас. Вторую половину получите, когда подойдете к Великой стене. Вас найдут мои люди: старик и мальчик. Они тоже кидане. Сейчас я не хочу рисковать.

Субудей согласно покивал головой, похвалив мудрость разведчика. Кидань сложил документ и отдал его туменным. Немного поколебавшись, Субудей вытащил из хурджуна мешочек с серебром и протянул киданю:

– У тебя много расходов. Возьми.

Кидань молча взял мешочек. Субудей поколебался и вытащил еще один мешочек:

– Нет. Я думаю, что тебе одного мало.

Кидань отрицательно помотал головой:

– Хватит одного. Я получаю жалование в городской управе.

– Возьми, – стал настаивать Субудей.

Кидань помедлил и взял второй мешочек:

– Хорошо. Я это спрячу, – и грустно усмехнувшись, добавил: – Я служу Его Высочеству, хотя того уже нет на этом свете… Но не за деньги…

Чиркудай с Субудеем понимающе покивали головами.

– Пошли? – резко спросил кидань и посмотрел на Чиркудая, который уже собрался.

Опередив Субудея, поднявшегося с кряхтеньем, они вышли в темень. Звезды уже развернулись вокруг осевой звезды на освещенном полной луной небе. Близилось утро.

Кидань подвел Чиркудая, с двумя выбранными туменным сотниками, к окраине лагеря и крикнул по‑птичьи. В темноте что‑то зашуршало. От кустов отделились три тени. Чиркудай сразу увидел их в свете луны. К ним приблизились самые обычные крестьяне, с шестами в руках. Такие китайцы сновали по дорогам каждый день.

Кидань что‑то сказал по‑китайски. Разбойники, судя по тону, возразили. Разведчик стал настаивать. Между ними завязался непродолжительный спор.

– Что они хотят? – спросил Чиркудай.

– По два слитка серебра на каждого, – сообщил кидань.

– Они получат их, если успеют нас довести, – заверил Чиркудай.

Кидань перевел его слова разбойникам и осуждающе бросил Чиркудаю:

– По два слитка слишком много.

– Их работа того стоит, – уверено сказал Чиркудай, принимая узду своего коня от сотника.

– Это большие деньги, – неприязненно заметил кидань. – Я хорошо знаю их нрав, чем больше им даешь, тем больше они хотят. Жадные.

Чиркудай уселся в седло и молча махнул рукой разбойникам, чтобы они показывали дорогу. Трое китайцев развернулись и довольно быстро побежали в темноту трусцой. Чиркудай с сотниками поехал за ними рысью. А кидань немного задержался, к нему подошел Субудей.

Горы были недалеко, это Чиркудай заметил еще засветло. Днем они с Субудеем решили встать с караваном между заросшими лесом скалами и Чифыном.

Минут через двадцать начался подъем, но не крутой. Чиркудай видел в лунном свете качающуюся спину последнего разбойника и островерхую соломенную шляпу. Даже в гору разбойники почти бежали. Чиркудай отметил необыкновенную выносливость проводников.

Монгольские кони быстрым шагом семенили следом. Эти животные могли многое, даже карабкаться по скалам, как дикие козы.

Когда луна переползла небесный зенит, а на востоке воздух стал серым, разбойники выбежали на небольшую площадку на вершине хребта. Они остановились и, лопоча непонятные слова, стали дружно показывать вниз, где сквозь редкие деревья, за густым кустарником, Чиркудай разглядел светлую ленту дороги. Он согласно покивал головой и сказал своим сотникам:

– Если они нас не обманули, то мы на месте. До дороги триста шагов, – соскочив с коня, Чиркудай вытащил из хурджуна мешочек с серебром и протянул разбойникам по два слитка.

Когда все линь гуй приняли оплату, один из них неожиданно взвизгнул, как бойцы кунг‑фу во время атаки, и набросился на Чиркудая, размахивая шестом. Двое других напали на сотников. Чиркудай отреагировал на удар и успел поставить блок рукой. Шест больно хрустнул по предплечью.

Присев, он упал на бок и катнулся на спине под своим конем, от чего оказался вне досягаемости нападавшего. Краем глаза заметил, что первого сотника ссадил с коня один из разбойников и, с придыханием, молотил его по голове своей бамбуковой палкой. Сотник уже не пытался увернуться от ударов.

Второй сотник успел выхватить клинок и рассёк плечо противника, который дико взвыл и побежал в темноту. Но сотник сделал бросок на коне и рубанул по его шее.

В этот момент из‑за коня выскочил китаец, который напал на Чиркудая, и попытался снова ударить его шестом. Но Чиркудай уже пришел в себя. Совершив обманное движение, будто уклоняясь влево, Чиркудай переместил центр тяжести вправо и, с разворотом, прямым, ломающим ударом, врезал разбойнику ногой по голове. Под стопой Чиркудая хрустнула кость. Китайца отбросило назад. Упав в тень, на чёрную, не освещенную луной землю, он захрипел.

Чиркудай сразу понял, что с ним покончено. Оглянувшись, увидел третьего противника. Тот остался один, но не думал убегать. Он догнал и ссадил второго сотника на землю и, с хеканьем, бил его палкой.

Чиркудай рванулся к нему, и получил мощный тычок в бок. Он сразу понял: перед ним хороший боец, умеющий владеть своим оружием. Оба его сотника лежали под лунным светом на земле без признаков жизни.

Чиркудай отступил от вращающегося шеста, который с шипением рассекал воздух. У него не было времени подскочить к своему коню и вытащить из хурджуна клинок, поэтому пришлось рвать халат на груди, отрывая деревянные завертки, срывать пояс, который был на самом деле гибким копьем.

Крутанув со свистом, металлическим наконечником, над головой, он попытался захлестнуть шест и вырвать его из рук противника, чем остановил бандита. Тот стал осторожным, плавно переместился боковым ходом на пол шага влево, затем вправо, с недоумением рассматривая в сером утреннем свете странного монгола. Как догадался Чиркудай, линь гуй немного растерялся, не ожидая от дикого варвара умения владеть чисто китайским оружием.

Они осторожно двигались по кругу, выбирая удобный момент для атаки. Китаец сделал несколько обманных движений, пытаясь вывести Чиркудая из равновесия. Но ему это не удалось.

Чиркудай был знаком с подобными приемами, поэтому сразу заметил, что разбойник испугался еще больше, обнаружив его умение. Но оставлять бандита в живых уже было нельзя. Чиркудай сделал сильный бросок металлическим наконечником влево, вправо от врага, всё ускоряя и ускоряя движения. Это нервировало противника. Неожиданно для разбойника, Чиркудай кувыркнулся через голову вперед и оказался в трех шагах от опешившего китайца.

Тонко свистнув, металлическое острие впилось разбойнику в шею. Быстро выдернув наконечник, Чиркудай снова метнул его, вложив всю силу в бросок и вонзил пику в горло негодяя. Ноги у китайца подкосились, и он упал, выронив шест. Чиркудай тут же подскочил к поверженному, выхватил свой кривой нож, и вонзил бандиту в сердце. Несколько раз дернувшись, тот затих. Чиркудай быстро обежал двух разбойников, лежащих на земле, и ударил каждого ножом в сердце.

Покончив с ними, он бросился к своим сотникам. Второй постанывал, лежа под искривленным стволом какого‑то дерева, а первый уже не дышал. Чиркудай помог встать живому и тихо спросил:

– Двигаться сможешь?

– Все болит, – пожаловался нукер. – Но я выдержу… – он помедлил и с трудом спросил: – Где Оджил?

– Погиб. Как воин, – зло бросил Чиркудай, ещё не остыв от боя, и стал ощупывать ноги и руки сотника. Тот лишь постанывал, но когда Чиркудай дотронулся до его бока, вскрикнул.

– Ничего, – заметил Чиркудай: – Руки и ноги целы. Только ребра сломаны. Значит, на коне сидеть сможешь… – и помог подняться своему нукеру на ноги.

Небо на востоке порозовело. Чиркудай с тревогой посматривал на дорогу и прислушивался – не скачет ли кто. Но пока было тихо.

– Ты побудь здесь, подержи коней. А я пойду встречу чжурчженя, – сказал он нукеру и, увидев его кивок, вытащил свой клееный лук и лакированные стрелы из хурджуна. Посмотрев на, с трудом поднявшегося на ноги сотника, и увидев, что тот поймал коня за узду, Чиркудай побежал вниз, к дороге.

Пока выбирался на мысочек, заросший бамбуком и плотным высоким кустарником, рассвело. Место для засады показалось ему удобным.

Слева, на две сажени ниже, серела узкая дорога. Она опоясывала пологий склон горы, который обрывался вниз, в лесистую, ещё спящую в темноте, долину. В ста шагах дорога заворачивала направо, за другой мысок.

Так что, если он успеет подстрелить троих на этом отрезке в сто шагов, и не даст им уйти, то всё должно окончится хорошо. Но с тем условием, что ему никто не помешает.

Чиркудай до звона в ушах прислушивался и разделял звуки, отсеивая утренний, птичий гомон, шелест листьев и, внезапные порывы, ветерка в кустах. Других звуков не было. Никто никуда не спешил.

Из‑за хребта выползло белое солнце. В том месте, где находился Чиркудай, ещё была тень, и ему стало холодно, после горячей и скоротечной схватки. Он стал осторожно приседать, шевелить плечами и кистями рук, боясь, что во время стрельбы может промазать из‑за задубевших мышц.

Пока он грелся, внизу послышался топот ног. Притаившись, Чиркудай дождался, когда люди приблизятся, и высунул голову, чуть‑чуть выше кустов. Из‑за мысочка, трусцой выбежали пять пар китайцев. Они несли на прогибающихся шестах тяжёлые узлы. Проводив их взглядом до поворота, Чиркудай напряг слух. Он ждал появления чжурчженя как раз оттуда, куда убежали носильщики.

Снова донеслись какие‑то звуки за мыском. Чиркудай недовольно плюнул, но для себя решил, что при любой помехе, будет стрелять. Чжурчженя упускать было нельзя.

Два буйвола выволокли из‑за поворота огромную арбу с большими колесами, которые ужасно скрипели на деревянных осях. В повозке сидела китаянка с двумя маленькими детьми на громадной куче соломы. Волов вел невысокий мужчина, держась за железные кольца, продетые в ноздрях животных.

Неторопливо, с неприятными звуками, арба проползла сто шагов и скрылась за поворотом. Чиркудай перевёл дух.

Ему пришлось ждать больше часа, пока он не расслышал в утреннем птичьем гаме конский топот. По стуку копыт определил, скакали трое. Шли на рысях.

Чиркудай осторожно положил четыре стрелы справа, а пятую вдел прорезью в тетиву. Через несколько напряженных минут из‑за поворота выехало трое всадников. За сто шагов Чиркудай узнал чжурчженя. Китаец нахохлился в седле. Его лицо было мрачным. Двое сопровождающих, держались сзади, чуть поотстав.

Подпустив троицу на сорок шагов, Чиркудай прогнал из головы все мысли и чувства, сознание медленно посветлело и стало прозрачным. Он бездумно поднял лук, натянул тетиву, и быстро, почти не целясь, выстрелил чжурчженю в шею, в яремную вену. Глухо взвизгнув, стрела унеслась. Но не успела она попасть в цель, как Чиркудай уже положил на лук вторую, и так же бездумно, выстрелил в правого всадника. Тот с удивлением смотрел на своего господина, которого пронзила невесть откуда прилетевшая стрела. Чжурчжень стал заваливаться на бок.

Правый успел всё осознать и натянул поводья. Но вторая стрела уже настигла и его. У третьего всадника времени на размышления было больше, чем у его товарищей. Он поднял коня на дыбы, развернул его на задних ногах, и немилосердно стегая плеткой по крупу, рванул с места в галоп. Чиркудай всадил ему стрелу между лопаток. Китаец проскакал шагов десять и свалился в пыль.

Бросив лук в траву, Чиркудай на мгновение замер, прислушался. Но кроме испуганного всхрапа коней и хрипа китайцев ничего не учуял. И он начал действовать в бешеном темпе.

Быстро съехал по скользкому бамбуку на дорогу, подбежал к чжурчженю, выхватил кривой кинжал, и всадил его в сердце китайца. Тот даже не дернулся. Был мёртв. Напрягая слух, Чиркудай просил Этугена, дать ему время, и без свидетелей закончить дело. Пока что ему везло.

Схватив убитого за отворот кафтана, бегом потащил тело в кусты. Заволок в плотный бамбук, бросил, и побежал за другим, потом за третьим. При этом, не забывая каждому делать удар в сердце. Кони стали успокаиваться. Чиркудай поймал их без труда. Это были злые животные, но не такие, как монголки.

Ведя их за уздцы, он на ходу заметал гутулами следы падений тел на дороге и пятнышки крови. Поднявшись немного в гору, привязал коней к дереву, так, чтобы не было видно с дороги, сбежал вниз, прихватил лук со стрелами, и вернулся к трупам.

Чиркудай запыхался от такого темпа, но не стал отдыхать: сломал окровавленные стрелы, торчавшие из тел, и вырвал их обломки из трупов. Перевернул убитых и обшарил. У чжурчженя нашел несколько листов рисовой бумаги с иероглифами и мешочек с серебром. У его сопровождающих, лишь мешочки с круглыми катышами вареного риса.

Услышав топот копыт, он притаился, нырнув в бамбук. Вздымая пыль, по дороге промчались двое на конях, но ничего не заметили. Чиркудай вздохнул с облегчением. И вновь пришлось прятаться. Слуги пронесли толстого китайца в паланкине. На какое‑то время дорога освободилась.

Чиркудай нашел канавку на склоне и оттащил трупы туда. Подошел к привязанным коням, но трогать их не стал, оставил. Хотя ему было нехорошо от того, что животные будут мучиться на привязи, но он знал – они через несколько часов оборвут удила и спустятся вниз.

Задыхаясь от подъема, быстро побежал наверх, сквозь кусты. От усталости и перенапряжения глаза застилал красный туман. Но он без остановок добрался до седловины хребта и увидел на поляне второго сотника, который пытался поднять убитого товарища на коня. Подойдя к своему нукеру, Чиркудай, отодвинул его плечом, не в силах вымолвить ни слова. Сотник ни о чем не спрашивал, видя, как замучен его командир.

Несколько раз, глубоко вздохнув, Чиркудай кивнул головой и коротко сказал:

– Все в порядке, – натужился, и забросил мёртвого товарища поперёк коня. Спрятал лук и стрелы в хурджун, прикрыл их сверху кожаным мешком. Заметив, что сотник не может забраться на коня, подошел, подставил под его колено руки. Сотник слабо улыбнулся, чувствуя неудобство. Но помощь принял. Оказавшись в седле, нукер хотел взять повод коня с убитым. Но Чиркудай отрицательно качнул головой, и сам взялся за узду, спросив нукера:

– Где разбойники?

– Я их оттащил в сторону и завалил ветками, – с трудом прохрипел сотник, хватаясь за бок.

– Хорошо, – похвалил Чиркудай, и посмотрев на перекосившегося в седле товарища, поинтересовался: – Ехать сможешь?

– Смогу, – с трудом произнес сотник и тронулся вслед за конем с телом товарища, которого держал за повод Чиркудай.