Глава 5. Зашед поспешно в сад, я розу рвал с опаской,

Зашед поспешно в сад, я розу рвал с опаской,

Чтоб не привлечь к себе садовника хоть взгляд.

Но вдруг садовник сам сказал мне с кроткой лаской:

«Что – роза, если весь пожертвовал я сад!»

Руми, «Четверостишия» (перевод Ф. Корша)

…Протягиваю руку назад, и охранник привычным движением вкладывает в нее фляжку с виски.

Я, воровато оглянувшись по сторонам, сую палец в пакетик с «первым», втираю себе солидную порцию в десны, потом делаю большой глоток дерущей горло пафосной шотландской самогонки.

Так.

Теперь, пожалуй, можно и жене позвонить…

Хотя она меня совсем недавно и отшила, причем в грубой и извращенной форме.

Но – теперь‑то уж точно надо.

К тому же и повод есть.

Набираю номер.

– Ну что тебе еще? – устало вздыхает в трубку любимая.

– Знаешь, Ась, – дергаюсь в ответ, – ты на меня так не вздыхай, хорошо? Особенно в таком тоне агрессивном. А то я тоже сейчас на взводе приличном. А звоню – по делу, так, между прочим.

– Ну, – удивляется, – если по делу, то излагай. Деловой ты наш. Прям, как Клава какая. А я пока перекурю заодно, а то уже глаза от монитора болят. Уже два раза визин закапывала, а все равно больно…

– Ты давай поосторожней там, береги себя, телезвезда хренова! – командую я, тоже прикуривая очередную сигарету. – Если еще и тебя прихватит, то у нас с тобой точно будет союз двух инвалидов против всего остального больного на голову человечества. А дело у меня к тебе вот какое. Я тут с Олегом договорился только что. Сейчас довожу до ума один переговорный процесс, которым он не может и не хочет заниматься, а потом он готов мне на две‑три недели прикрыть задницу, пока я ее буду греть где‑нибудь на Канарах. Ты не против погреть наши задницы вместе? А то я уже не могу в этом вечном дожде жить. Еще немного и – растворюсь к ебеням…

– Ох, Егор, – снова вздыхает Аська, – не грузи. Можно подумать, я сама в нем не растворяюсь. Уже и забыла, как солнышко выглядит, если оно не по телевизору. Только кто меня с телека‑то отпустит? Да еще на две‑три недели. Да еще – перед выборами. Так что лети сам, один. Тебе и вправду надо.

И – отключается.

Ну вот, думаю.

Еще и Аську обидел.

Вернее, не обидел, конечно.

Заставил себе завидовать.

Но все равно не хорошо.

И в этот самый момент мои мысли прерывает заливистый телефонный звонок.

Это я сам такой сигнал на мобилу выбирал.

Чтобы попротивнее…

Аська.

Я как‑то пару раз ее звонки пропустил, так потом та‑а‑акое огреб, что лучше бы сразу застрелился.

Вот и выбрал музычку, чтоб уж точно не пропускать никогда.

Ни при каких обстоятельствах.

Ну не фига себе, удивляюсь.

Неужели передумала?!

Да нет, так хорошо не бывает…

И даже не обольщайтесь, Егор‑блин‑свет‑Арнольдович…

– Слушай, – сопит, – я тут в окно посмотрела, потом прикинула. А ведь может и получиться! Не на две‑три недели, конечно, но дней на десять у меня точно отгулов наберется, это если с выходными…

– Ну вот, – радуюсь я, – уже кое‑что.

– Только одно условие, – никаких Канар! Едем в Таиланд, на Самуи. Помнишь, Катьке обещал над ее предложением подумать? Вот заодно и посмотрим наши возможные будущие владения.

Я про себя чертыхаюсь.

Конечно, помню.

Катька – Аськина подруга еще по журфаку.

Они вместе с мужем уехали на Самуи на ПМЖ, продали большую родительскую квартиру на Кутузовском проспекте, добавили другие сбережения и построили в этом райском местечке небольшую гостиницу на окраине Чавенга.

Нельзя сказать, чтоб как‑то очень сильно на этом деле разбогатели, но и не бедствуют, совсем не бедствуют.

Управляют всем сами.

Юрка, Катькин муж, проявив удивительные для русского гуманитария деловые качества, открыл там маленькое, но уютное кафе с русским караоке и небольшое экскурсионное бюро, специально для русских туристов.

Теперь появилась возможность расширить дело, пристроив на приписанной к гостинице земле еще два‑три ресторана, один – обязательно с русской кухней и водкой. На острове сейчас полно соотечественников, и за время отдыха их почти всегда охватывает жуткая ностальгия, выражающаяся в потреблении национального напитка в смертельных для косоглазых инородцев количествах.

И для этого у Юры с Катькой есть все: документы, идеи, даже специально обученный персонал из местных.

Разумеется, кроме денег.

Ну это, извините, как водится.

…Над такими предложениями, в принципе, не думают.

Ребята они оба очень порядочные, хотя, по московским меркам, немного придурковатые.

Я посмотрел присланные ими по мылу документы, в том числе на удивление здраво составленный бизнес‑план и бумаги, подтверждающие собственность на вполне приличный по размерам участок земли. И сразу понял, что эти идиоты с таким железом под жопой могли просто тупо пойти в первый попавшийся тайский банк и получить там совершенно любой кредит под весьма и весьма умеренные проценты.

Но – русские гуманитарии есть русские гуманитарии.

Им куда легче обратиться за деньгами к знакомым и предложить этим самым знакомым ровно половину своей личной собственности.

Особенно если они этим самым знакомым доверяют.

Словом, над такими предложениями и вправду не думают.

С ними, не глядя, с ходу соглашаются.

Есть только одно «но».

И это самое «но» я Аське немедленно и озвучиваю:

– Ась, ты знаешь, я бы хотел туда вложиться. Правда. Но – полтора миллиона долларов, это все, что у нас есть свободного на сегодняшний день. Не у меня, у нас, понимаешь?!

– Понимаю, – вздыхает, – а у тебя что, есть варианты получше?

– В смысле, лучшие варианты вложений? Есть, разумеется. Только они куда более рискованные.

Аська смеется.

Типа, – откровение.

– В твой порошок, – спрашивает, – что, вкладываться безопаснее?

– Знаешь, золото, – я уже злюсь, – я им, между прочим, не торгую.

– Зато потребляешь, – вздыхает она, – во вполне себе оптовых количествах. Ладно, в общем, давай, думай. И если надумаешь, то полетели. Только не послезавтра, само собой. Мне еще начальство обрадовать нужно.

– Хорошо, – вздыхаю в ответ, – с этой чертовой гостиницей все равно надо быстрее решать, или в одну, или, хотя бы в другую сторону. Сейчас Игорю позвоню, финансисту нашему. Договорюсь с ним пообедать, заодно и посоветуемся.

– Отлично! Игорь твой – парень вполне разумный. Мне не только ты о нем рассказывал, с многих сторон информация идет. Только на пиво там свое любимое слишком сильно не налегай. А то опять живот вылезет, а мне с тобой скоро по пляжу ходить.

– А ты тогда давай, в солярий вали! – ржу в ответ. – А то сгоришь там, на фиг, в первый же день. Поганка бледная, московская, обыкновенная…

– Я – не обыкновенная! Хоть и вполне себе ядовитая, между прочим. А в солярий и вправду заскочить надо пару раз. Вот сегодня прямо и начну. Сразу, перед этим треклятым Останкино…

– Это ты к тому, что вечером тебя рано опять лучше не ждать?

– Ага, – вздыхает она в бессчетный раз, – съемки у меня, сам понимаешь. Сначала свои, потом ток‑шоу еще это дурацкое. Ужин будет на плите, домработница твои любимые сырники приготовила.

– Ладно, я уже почти что привык. А ток‑шоу это, хоть оно, согласен, и дурацкое, полстраны смотрит, между прочим. Давай, пока, я Гарри звонить буду, насчет обеда договариваться.

– Договаривайся, а я дальше работать пошла. Пока.

И отключается.

Вот, блин, и поговорили.

Хотя на этот раз вроде как довольно продуктивно.

Командую водителю, чтобы разворачивался, прямо через сплошные, потому как легче заплатить любой штраф, чем в этой пробке толкаться, и ищу в записной книжке мобильника телефон Игоря.