Глава 2. Страну, где в древности жили эти народы, обычно называют Двуречьем, потому что свои деревни и города они строили по берегам двух больших рек – Тигра и

Страну, где в древности жили эти народы, обычно называют Двуречьем, потому что свои деревни и города они строили по берегам двух больших рек – Тигра и Евфрата.

Теперь там находится государство Ирак.

«Мифы народов мира», Москва, 2007

По курилке перед входом в офис с важным видом разгуливает порядком в последнее время раздобревший Котяра.

Рожа – как будто банку сметаны только что захомячил.

Только не мурлычет от удовольствия.

– Здорово, – говорю, – животное. Что такой довольный?

– Да я, – хвастается, – только что у турок еще два «лимона» бюджета выгрыз. На PR. Здорово, кстати, начальник.

– Оп‑па! – удивляюсь. – Так мы что, тендер выиграли?

– Не, – смущается, – так договорился. Под столом. На уровне «двухходовочки» расписали. А что, есть какая‑то разница?

– Есть, конечно. Сколько тебе из этих двух назад‑то откатить придется, а? А то знаю я этих турок. Вредный народ. И жадный, что твоя бухгалтерия.

– Обижаешь, начальник! – вскидывается он. – Там общий контракт на два с половиной, вот эту половинку‑то и отдадим. А два – наши! И я буду не я, если на этой сделке хотя бы сорок процентов рентабельности не натяну! Это же паблик рилейшен, ебеныть, там же живого слона можно двумя булками обвязать, посыпать солью и сказать, что это бутерброд с соленой слониной. Да и хрен они куда дернутся, после того как мы им пол‑лимона грин кэшем отгрузим!

– Во! – хлопаю его по плечу. – Вот это другое дело, Серег! С меня причитается!

– Знаю я, – кривится, – это ваше «причитается». Турки‑то не по моему отделу проходят. И кому какая разница, кто с ними на самом деле работает…

Тут он вообще‑то прав.

Олег отдал турок на ведение Алисе.

Баба она крайне бестолковая, но он с ней время от времени трахается.

Причем, насколько я понимаю, зачастую прямо на столе или шикарном кожаном диване в его кабинете.

Не отходя слишком далеко от рабочего места.

Олег Петрович у нас мужик, блин, ответственный.

И обязательный.

В отличие от меня, кстати…

– Ладно, – морщусь, – разберусь я с этим говном, не переживай.

– А я и не переживаю, – жмет плечами, – так, прикалываюсь. Я, кстати, сегодня еще одних торгашей подобрал. Бюджет, конечно, говенненький, но их прежнее агентство так имело, что им моя комиссия в пятнадцать процентов манной небесной показалась. Плюс внутрь, в цены, столько же спрятал, так что в графе «итого» ничего так цифрочка получается.

– Это кто же их так нагло вел, что им твои тридцать процентов за счастье выглядят? Обалдеть! Не девяностые, чай, на дворе. Имя, сестра, имя! Любопытно все‑таки…

– Да хрен его знает, – снова жмет плечами, – мелочовка какая‑то. Там работы‑то – забрать макеты да развести по редакциям. Говно вопрос. Любой дурак справится.

– Надо же, – удивляюсь я, – оказывается, и в нашей стране пока что сохраняется редкий исчезающий вид непуганых идиотов…

Жму Коту руку и иду к себе в кабинет.

Выгоняю оттуда секретаршу, поливающую вечно вянущие цветы, заодно прошу ее сварить кофе и принести свежую прессу.

Быстренько засаживаю еще одну дорожку «первого» и набираю Олега по внутрикорпоративному аппарату.

– Здоров, – говорю, – Петрович. На месте?

– И тебе не хворать, – хмыкает. – Я‑то на месте. А вот твоим присутствием, признаюсь, озадачен, ненаглядный ты наш Егор Арнольдович. Потому как, судя по утреннему разговору с твоей женой, на тебя накатил очередной приступ самой что ни на есть черной меланхолии. Или Аська ошиблась?

– Аська, – хмыкаю в ответ я, – никогда не ошибается. Даже когда «корову» через «А» пишет. Потому как это уже не ошибка, а авторское видение данного типа животного. Просто есть такое слово «надо»…

– Бабки, что ли, наличные нужны? – догадывается. – Так ты бы позвонил, я б с водителем прислал.

Я соглашаюсь:

– Бабки тоже нужны, только нам с тобой сегодня еще и в «Новый журнал» ехать, по условиям на следующий год договариваться. Ты не забыл?

На той стороне провода – напряженное и даже какое‑то немного стыдливое сопение.

– Блядь! – выдыхает. – Забыл, конечно. Я сейчас тогда к тебе загляну, не возражаешь?

– А какие, – удивляюсь, – у меня могут быть возражения? Коньяк только захвати по дороге. И скажи секретарше, чтобы она лимона порезала.

Партнер хмыкает в ответ.

Правда, довольно обреченно.

– А не рановато? – бурчит. – Адмиральского часа‑то вроде еще не объявляли.

– Нормально, – успокаиваю я его, – ты за окно посмотри и сразу поймешь, что все нормально и абсолютно, просто до омерзения, вовремя…

Тишина.

– Сука ты все‑таки, Егор, – вздыхает, – я вообще в последнее время боюсь к окнам подходить. А тут еще и ты постоянно напоминаешь…

Он зашел минут эдак через пятнадцать в сопровождении секретарши с подносом. Переламывая себя, подошел к окну, побарабанил пальцами по стеклу, подышал на него, поморщился.

– Двадцать седьмой этаж, – качает головой. – Просто пиздец. А сейчас, говорят, недалеко вообще какого‑то монстра строить собираются. Выше Останкинской башни. Вавилон, блядь. Чистый Вавилон…

Я прикуриваю сигарету от массивной подарочной настольной зажигалки, задумчиво разгоняю ароматный сиреневый дым тыльной стороной ладони.

– Странно, – говорю.

– А что тут такого странного?

– Да вот, – вздыхаю, – странно, что именно ты о Вавилоне вдруг заговорил. Из нас двоих все‑таки я востоковед по образованию…

– Да какой из тебя, на хер, востоковед? – кривится Олег. – Если только такой же, как из меня специалист по военному авиастроению. То есть никакой. Вымысел. Пшик. Мираж. Воздух в «волшебных пузырьках»…

– Кстати, о рекламе. Ты Кота за турок как поощрять собираешься?

Он опять барабанит пальцами по стеклу.

– Ну понимаешь, – мнется.

– Не понимаю! – Я беру в руки пузатый бокал с хорошим армянским коньяком. – При твоих деньгах ты и так можешь любую тварь в койку к себе уложить, если тебе это понадобится. Так какого хера ты это делаешь за счет отличного специалиста и нашего с тобой, кстати, старинного товарища, хотелось бы знать, а?!

– Да пошел ты! – скрипит зубами. – Я, может, на ней жениться собрался!

Мне, честно говоря, становится даже немного смешно.

Хотя и не мое собачье дело, конечно.

– Ты сначала с прежней своей разведись, – кривлюсь. – А то, если она про Алиску, не приведи господи, догадается, то сидеть тебе тогда, дружище, ровно без половины своего, честно заработанного имущества. Просто как пить дать. Но это, Олег, вообще‑то не мое собачье дело, это я так, по‑дружески. Мальчик взрослый, сам разберешься, я за тебя сильно не переживаю. А вот Серегу обижать – это уже как‑то совсем не правильно. Он же безответный. Его ж у нас сколько раз на большую зарплату переманивали, а?! А почему он тогда не ушел?!

Олег некоторое время молчит, потом залпом проглатывает свою порцию коньяка.

– Потому что, – хмурится он, – считает нас с тобой своими друзьями. Идиот, прости господи. А мы этим нагло пользуемся. И не я один, кстати.

– Согласен, – вздыхаю, – не ты один. Есть и за мной грешки по этой теме. Но вот так явно, ты уж извини, брат, – ни разу не нагличал…

– Ладно, – сжимает зубы, – решу. Не переживай. Самому перед Серым неудобняк, если уж совсем честно. А вот в «Новый журнал», извини, – не поеду. Просто сил нет никаких уже на эти рожи смотреть. Так что – давай сам. А потом можешь валиться в эту свою чертову депрессию, я тут тебя с недельку подстрахую. Ну максимум две. Так что – хоть в запой, хоть куда на Канары. Только вот в «Новый журнал» – без меня, договорились?

Ого, думаю.

Эк его приперло‑то, бедолагу.

Этим надо немедленно пользоваться, пока не передумал.

– Да что с тобой делать, – вздыхаю, – съезжу. И за что ты только так кормящую тебя профессию ненавидишь?

– Можно подумать, – фыркает, – ты сам от нее без ума…

И уходит, кстати, так и не выпив вторую «положняковую» рюмку со своим старинным приятелем.

Со мной, в смысле.

Ладно.

Будем предаваться этому, не самому неприятному по такой погоде процессу, в гордом и неприкаянном одиночестве.

Нам не привыкать.

Времени‑то еще до запланированной встречи – вагон и маленькая тележка.

А на эти рожи – тут Олег прав – с трезвых глаз лучше не смотреть.

А то может и стошнить невзначай, особенно неподготовленного человека.

Не, у нас, конечно, народ уже вроде как попривык, что в нашей стране, что в политике вообще, что в политической журналистике в частности полно… г‑к‑х‑м… скажем так, не гетеросексуалов.

Особенно среди тех, кто не любит появляться на свет, предпочитая дергать за ниточки из темноты.

Но не настолько же уж буквально, в конце‑то концов!

А мне с ними, блин, сегодня за одним столом сидеть, кофе пить и по деньгам на следующий год договариваться.

И ведь, блядь, – никуда и не денешься…

Издание‑то у них, честно говоря, вполне себе рейтинговое и эффективное. Надо дружить, хоть и противно так, что просто до омерзения.

Так что – пока по коньячку.

Чтобы потом не было мучительно противно от проведенного с пользой для бизнеса времени…