В бездну

Мэт вылил остатки вина себе в рот, смакуя сладкий и прохладный вкус. Он поставил кубок и бросил пять костей. Они покатились по деревянному полу таверны, стуча друг о друга.

Воздух был тяжёлым. Тяжёлым от звуков, проклятий, тяжёлым из-за запахов. Дым, крепкие напитки, стейк, так сильно перчённый, что вкус мяса был едва уловим. Может так и лучше. Даже в Кэймлине мясо портилось непредсказуемо.

Вонючие мужики (один из них вонял чесноком, другой - потом, третий - дубильней) вокруг Мэта смотрели как упали кости. Их волосы были сальными, пальцы грязными, но зато монеты правильными. Игра называлась Плевок Коронко. Она происходила из Шайнара.

Правил Мэт не знал.

- Пятёрки, произнёс мужик, вонявший чесноком. Его звали Риттл. Он казался непредсказуемым. - Проиграл.

- Нет, мягко ответил Мэт. Неважно, что правил он не знал. Он знал, что выиграл, чувстовал это. Его удача была с ним.

Хорошая штука. Сегодня ночью она ему понадобится.

Другой мужик, пахнущий дубильней потянулся к своему поясу, где он носил отравленный нож. Его звали Саддлер, и подбородок у него был такой, что можно было мечи точить. - Я вроде слышал, как ты сказал, что не знаешь правил, дружок.

- Не знаю, сказал Мэт - Друг. Но это победа. Может поспрашиваем по залу, поищем кто ещё может это подтвердить?

Три мужика переглядывались с мрачным выражением лиц. Мэт встал. Стены таверны были тёмными от того, что внутри годами курили трубки, а окна - несмотря на приличное стекло - мутными из-за грязи и дыма. Не чистить их - было традицией. На видавшей виды вывеске на фасаде было изображено колесо повозки и официальное название - Пыльное колесо. Вместо этого все называли её Колесо слухов, поскольку это было лучшее место в Кэймлине, чтобы послушать слухи. Большинство из них не было правдивыми, но это была только половина веселья.

Большинство пило эль, но Мэт в последнее время пристрастился к хорошему красному вину. "Хотите еще, мастер Красный?" спросила служаночка Кэти - красотка с блестящими черными волосами и улыбкой, такой ширины, что покрывала полпути до Кайриэна. Она флиртовала с ним весь вечер напролет. Не обращая внимание, на слова Мэта о том, что он женат. Он даже не улыбнулся ей. Ну, может разок. И едва ли своей самой лучшей улыбкой. Некоторые женщины не в состоянии увидеть правду, даже, если она написана у них на лбу. Это факт.

Он отмахнулся. Только один кубок сегодня, для храбрости. Проклятие, но ему было нужно хоть чуточку. Смиренно он снял платок с шеи и отбросил его в сторону. Вытащил свой медальон с головой лисы, Свет, было приятно носить его снова! - и повесил его поверх одежды. На нём был новый красный с серебром кафтан, купленным Томом.

Мэт взял прислоненный к стене ашандарей, снял c него чехол, обнажив лезвие. Положил копье на плечо и крикнул: "Эй, кто-нибудь в этом проклятом месте знает правила Плевка Коронко?

Три мужика, с которыми он играл оценили оружие, третий из них, Снэлл, встал, засунул пальцы за пояс штанов, распахивая плащ и показывая короткий меч, пристёгнутый к поясу.

Сначала большинство проигнорировали Мэта. Люди беседовали, слышались истории про прошедшую армию Порубежников, беременность Королевы, Возрожеднного Дракона, о таинственных и не очень смертях. Каждый был готов поделиться слухами. Некоторые посетители гостиницы носили едва ли не тряпье, некоторые же имели прекрасные одежды. Дворяне, обыватели и кто угодно между этими сословиями приходил в Колесо Слухов.

Пара человек у барной стойки посмотрела на Мэта со злостью. Один из них помедлил, прищурившись. Мэт протянул руку и взял черную широкополую шляпу со стола, держа ее как корону, а затем одел себе на голову. Один из мужчин подтолкнул локтем напарников. Потный лысеющий мужик с которым Мэт играл в кости, в раздумьях почесывал подбородок, как будто пытался что-то вспомнить.

Снэлл улыбнулся Мэту. "Похоже никто не ответил тебе, друг. Полагаю, тебе стоит нам доверять. Тебе не следовало бросать, не узнав сперва правил. А теперь тебе следует заплатить или -"

Глаза Риттла широко открылись, он поспешно вскочил и схватил друга за руку. Наклонившись к нему он что-то зашептал. Снэлл посмотрел на Мэтов медальон. Потом встретился с Мэтом глазами.

Мэт кивнул.

"Извини нас," сказал Риттл и заковылял прочь. Двое других присоединились к нему. Они оставили кости и свои монеты на земле.

Мэт небрежно опустился на колено, сгреб монеты и высыпал их к себе в кошель. Он оставил кости. Они были обточены всегда выбрасывать тройку. Мэт оценил их парой бросков, перед тем, как забрал монеты.

Шепот побежал по залу, словно рой муравьев, покрывающих труп. Стремительно задвигались стулья. Разговоры поменяли свой темп, одни посетители притихли, другие же затараторили, спеша окончить беседу. Мет поднялся. Люди засуетились освободить ему путь.

Мэт оставил золотую крону на краю стойки, после чего прощально махнул шляпой Хэтчу, хозяину гостиницы. Тот стоял за стойкой протирая бокалы, рядом была его жена. Она была симпатичная, но Хэтч имел специальную дубину для увещевания мужчин, которые излишне долго на нее пялились. Ну, Мэт лишь разок коротко взглянул на нее.

Мэт оставил свой черный шарф лежать на полу. Всё равно теперь он был порван. Он вышел в ночную темноту, и в этот момент кости перестали греметь в его голове.

Пришло время действовать.

Он вышел на улицу. Он весь вечер провел с открытым лицом. Мэт был уверен, что его несколько раз узнали. Преимущественно мужчины, которые выскочили в ночь, ничего не сказав. Когда он спустился с крыльца гостиницы, люди столпились возле окон и дверей.

Мэт постарался не замечать, как взгляды буравят его спину. Свет, он чувствовал, что снова висит в петле. Он поднял руку и нащупал шрам. Прошло много времени с тех пор, как он вышел куда-либо с открытой шеей. Даже с Тайлин он обычно оставлял шарф надетым.

Но этой ночью он танцует с Джаком-из-Теней. Мэт привязал свой медальон к ашандарею. Он был прикреплен так, что лежал на лезвии плашмя и немного выступал за край клинка. Так его было трудно использовать - он должен был бить плашмя, чтобы коснуться плоти, но это давало больше преимущества, чем если бы он размахивал медальоном вручную.

Медальон на месте, и он выбрал направление и пошел. Мэт был в Новом городе, где сделанные руками человека здания перемешались и резко конрастировали с постройкой Огир в другой части города. Эти здания были построены очень хорошо, но казались узкими и тонкими, примыкая друг к другу.

Первая группа попыталась убить его когда он прошел всего один перекресток от Колеса Слухов. Четверо. Как только они бросились на него, несколько теней во главе с Талманесом выскочили из переулка. Мэт уворачивался от убийц, которые протянули недолго как только его солдаты присоединились к нему. Уличные бандиты сбежали и Мэт кивнул Талманесу.

Люди Отряда исчезли в темноте и Мэт продолжил свой путь. Он шел не спеша, положив свой ашандарей на плечо. Он сказал своим людям держаться в отдалении пока на него не нападут.

Они приходили на помощь еще три раза за час, каждый раз распугивая большую группу бандитов. В последний раз, Отряд и он столкнулся действительно с убийцами. Головорезы не шли ни в какое сравнение с обученными солдатами, даже на темных улочках, где они чувствовали себя как рыба в воде. На пять убитых бантитов он разменял лишь одного своего раненого. Мэт отослал Харвелла с еще двумя для охраны.

Время шло. Мэт начал волноваться, что ему придется повторить этот номер следующей ночью, но он заметил кого-то стоящим ниже по улице. Брусчатка была влажной после ночного тумана и отражала лунный серп.

Мэт остановился, отставив оружие в сторону. Он-бы не смог описать невзрачную фигуру, стоявшую у него на пути...

- Ты думаешь, что устроил засаду на меня? спросил голам, удивлённым голосом. - С этими людьми, которые сминаются и рвутся, которые умирают так быстро, практически от касания?

- Я устал убегать, громко сказал Мэт.

- Так ты сам доставил себя ко мне? Какой приятный подарок.

- Конечно, ответил Мэт, наклоняя свой ашандарей, лисья голова была сзади, ловя лунный свет. - Просто возражаю против острых лезвий.

Существо скользнуло вперед, и люди Мэта зажгли фонари, затем поставили их на землю и отступили назад. Некоторые из них побежали доставлять сообщения. У них был строгий приказ не вмешиваться. Этой ночью для этого возможно придётся злоупотребить их клятвами ему.

Мэт остановился и ждал голама. Только герои бросаются на такое чудовище, а он не был проклятым героем. Хотя его люди и прогоняли народ вокруг них с улиц, пытаясь очистить это место, чтобы никто не напугал голама. Это не героизм. Хотя это может быть глупостью.

Плавные движения Голама отбрасывали тень от фонаря через дорогу. Мэт встретил его взмахом ашандарея, но тварь проскочила, легко уклонившись от него. Проклятый пепел, до чего она быстрая! Тварь нанесла сильный удар ножом вперед, ашандарей отбил этот удар.

Мэт вертел ашандарей не позволяя чудовищу дотронуться до медальона. Тварь танцевала вокруг Мэта и ему приходилось вертеться, чтобы остаться в свете фонарей. Он выбрал относительно широкую улицу, вспоминая с дрожью тот день в Эбу Дар, где Голам почти добрался до него в тесном переулке.

Тварь снова скользнула вперед, и Мэт ответил на нападение. Он почти промахнулся, но вовремя развернул ашандарей, чтобы ударить голама плашмя, раздалось шипение, когда медальон коснулся руки голама.

Голам чертыхнулся и немного отступил. Мерцающий свет фонаря, кусками, освещал черты его лица. Тварь снова улыбнулась, несмотря на дымящуюся руку. Раньше Мэту казалось, что лицо этого существа ничем не примечательно, но в мерцающем свете - и с этой улыбочкой - оно приобрело ужасающее выражение. "Свет фонаря, падая под углом, отражался в его глазах и делал их похожими на крошечные желтые огоньки, окруженные темнотой глазниц".

Неописуемый днём, ужасный ночью. Эта тварь убила Тайлин, когда она была беспомощной. Мэт стиснул зубы. Затем он атаковал.

Проклятье, это было довольно глупо. Голам был быстрее, и Мэт не знал может ли медальон убить его. Но он все равно напал. Мэт атаковал за Тайлин, за людей, которых он потерял в стычках с этим чудовищем. Атаковал потому, что нет другого выхода. Если вы хотите узнать чего действительно стоит мужчина, то загоните его в угол и заставьте сражаться за жизнь.

Мэт оказался в углу. Окровавленный и измотанный. Он знал что эта тварь в конце концов найдёт его, или, что хуже, - Туон или Олвера. Это была такая ситуация, в которой разумный человек сбежит. Но он был треклятым дураком. Находится в городе из-за клятвы Айз Седай? Ну что ж, если он умрёт, то он умрёт с оружием в руках.

Мэт обрушился на голама, будто вихрь из стали и дерева. Существо казалось было потрясенно и подалось назад. Мэт бил ашандарем по рукам твари, обжигая плоть, затем развернулся и выбил кинжал из его рук. Голам отскочил в сторону, но Мэт ринулся следом, загоняя острие копья между ног твари.

Оно упало. Голам позволил поймать себя и теперь плавно отступал. Как только оно встало на ноги, Мэт полоснул ашандареем по ногам. Он ловко рассек сухожилия твари, и если бы оно было человеком, то рухнуло бы вниз. Вместо этого, оно приземлилось, даже не морщась от боли, и из раны не сочилась кровь.

Он крутанулся и бросился на Мэта замахнувшись когтями. Мэт был вынужден отскочить назад, размахивая ашандареем, чтобы удержать его на расстоянии. Тварь улыбнулась ему.

После чего, как ни странно, Голам развернулся и побежал.

Проклятье. Что-же отпугнуло это? Но нет, он не убегал, эта тварь направилась к его людям!

"Вернись!" закричал Мэт ему. "Назад! Чтоб ты сгорел, кровавое чудище. Я здесь! Дерись со мной!"

Члены отряда рассеялись, выполняя его приказ, хотя Талманесс вернулся обратно, с мрачным выражением на лице. Голам засмеялся, но не бросился за солдатами. Вместо этого существо, бросился к ближайшему фонарю, и погасило его. Оно побежало по кругу гася фонари и погружая улицу в мрак.

Кровь и пепел! Мэт погнался за существом. Если ему удастся погасить все фонари, то темнота окутает его. Мэту придется бороться с ним, не видя его!

Талманес, пренебрегая своей безопасностью, прыгнул вперед, защищая фонарь. И побежал вниз по улице, на которой Мэт преследовал проклятую тварь.

Мэт бежал за ними, Талманес был хорошим бегуном, но голам был так быстр. Он почти догнал его, и дворянин бросился в сторону, стремясь достичь ближайшего здания. Монстр бросился за ним, но Талманес обернулся, в то время как Мэт подбежал, к тому месту.

Фонарь в руках Талманеса открылся и горящее масло из него выплеснулось на здание. Сухое дерево моментально загорелось, языки пламени побежали по маслу из лампы, освещая голама. Оно бросилось к Талманесу.

Мэт бросил в него ашандарей.

Копье с широким лезвием не было предназначено для метания, но у Мэта не было ножа под рукой. Он целился в голову голама. Но знал, что не попадет. К счастью, оружие ушло вниз, и проскользнуло между ног голама.

Монстр споткнулся, глухо упав на брусчатку. Это позволило Талманесу выиграть немного времени, и он смог отбежать от уже пылающего здания.

Спасибо моей удаче, подумал Мэт.

Голам встал и продолжил было преследовать Талманеса, но взгляд его упал на то, что опрокинуло его. Тварь посмотрела на Мэта с грязной ухмылкой, половина ее лица озарялась светом горящего здания. Тварь подняла Ашандарей Мэта и резко отбросила оружие прочь - так как медальон с лисьими головами, был все еще привязан к лезвию. Ашандарей попутно разбив окно, влетел в горящее здание. Свет зажегся в домах, как будто жившие там люди, только теперь заметили борьбу, происходящую поблизости. Талманес и Мэт, встретились глазами. Кайрииэнец бросился к двери горящего здания и ворвался вовнутрь. Голам повернулся к Мэту, освещенному растущими языками пламени. Они сверкали быстро, и сердце Мэта колотилось в такт им, поскольку существо приближалось, неестественно быстро. Мэт засунул потные руки в карманы своей куртки. И прямо перед тем, как голам добрался своими руками до его шеи, Мэт вынул руки и держа что-то каждой рукой, и хлопнул этими предметами по ладоням голама. В воздухе послышалось шипение, как будто мясо положили на раскаленную сковороду, и голам завизжал от боли. Тварь запнулась, смотря на Мэта широко раскрытыми глазами.

Он держал, по одному лисьему медальону в каждой руке.

Он отпустил их раскручивая, каждый был на толстой длинной цепочке. Медальоны отразили свет фонаря и как будто запылали, Мэт начал хлестать ими голама, ударил его по руке.

Существо выло, отступая еще на шаг. "Почему?" кричало оно. "Как!"

"Я знаю, что это нечестно." Илэйн сказала, что ее копии, были несовершенны, но они, казалось делали свое дело хорошо. До тех пор, пока голаму больно, его не заботили другие способности медальонов. Мэт усмехнулся, бросая в него второй медальон. "Мне просто повезло."

Голам зыркнул на него, затем бросился по ступенькам в сторону горящего здания. Существо помчалось внутрь, похоже в надежде уйти. Но Мэт не собирался позволить ему сбежать. Не в этот раз. Он преследовал существо вверх по ступенькам и нырнул в горящий проём, вытягивая руку, чтобы схватить ашандарей, кинутый Талманесом из бокового прохода

Мэт поймал оружие, оставляя медальоны обёрнутые вокруг предплечий. Голам крутнулся к нему, зал уже горел, жар от стен и потолка был удушающим. Дым стелился по полу. Талманес кашлянул, прижимая платок к лицу.

Голам, атакуя с рыком бросился на Мэта. Мэт встретил зверя посредине широкого зала, выставив ашандарей так, чтобы блокировать похожие на когти, руки голама. Древко ашандарея, побывавшее в огне, дымилось. За ним тянулся шлейф дыма.

Он атаковал изо всех сил, крутя ашандарей, древко которого оставляло дымные спирали вокруг него. Голам попробовал напасть, но Мэт перехватил ашандарей одной рукой, а второй бросил один из медальонов, как нож, ударив существо в лицо. Оно завыло и отпрянуло, с обожженной и дымящейся мордой. Мэт сделал шаг вперёд, прижав медальон другим концом ашандарея к полу, а затем вновь бросил его в существо.

Он кинулся вперёд, делая режущие движения ашандареем и несколько пальцев существа отлетели. Конечно оно не кровоточило и похоже не чувствовало боли от обычных ран, но это его несколько замедлит. Голам восстановился, шипя и глаза его были полны злости. Улыбка исчезла с морды. Оно прыгнуло, смазавших в движении, но Мэт крутнулся и разрезал кожаную рубаху существа, открыв его грудь. Потом хлестнул вторым медальоном в сторону, ударяя голама, дотянувшегося когтями до его руки, и срезавшего кусок кожи, так, что кровь оросила стену.

Мэт заворчал. Голам завыл и спотыкаясь бросился назад, в глубину горящего зала. Мэт потел от жары и от напряжения. Он не мог драться с этим существом. Не так долго. Это было не важно. Он двинулся вперёд, ашандарей вихрем крутился в руках. Он ударил плоской его частью, с медальном по голаму. Когда зверь оправился, кинул второй тому в морду, заставляя пригнуться. А затем пнул третий, так, чтобы попасть в шею. Ашандерей, вновь вращаемый двумя руками оставлял следы дыма в воздухе. Кончик оружия тлел и дымился. Мэт обнаружил, что орёт на Старом Наречии.

"Ал дивал, ал кисерай, ал маши!" Во имя света, славы и любви!

Голам отступил назад, рыча на огонь. Он обернулся через плечо, как бы заметив, что-то позади, но атакуемый Мэтом, опять сосредоточился на нем.

"Тай'Дашар!" Истинная Кровь Битвы!

Мэт гнал существо в сторону открытой двери в конце коридора. Внутри комнаты стояла полная темнота. Не было даже света от пожаров отраженного на стенах.

"Карай маншимая Тайлин. Карай машимая Налесин, Карай а ман-шимайа айед'ан!" Честь моего клинка за Тайлин. Честь моего клинка за Налесина. Честь моего клинка за павших.

Клич мести.

Голам отступал в темную комнату, ступая по белому словно кость, полу, опустив взгляд вниз.

Глубоко вздохнув, Мэт прыгнул через дверной проем с последним приливом сил и ударил существо сбоку в голову тлеющим древком своего ашандарея. Брызги искр и пепла взорвались вокруг его лица. Существо ругнулось и оступилось, двинувшись вправо.

И там оно практически сошло с края платформы, зависнув над всеобъемлющей пустотой. Голам яростно шипел, вися одной ногой над пустотой, извиваясь, чтобы сохранить равновесие.

По эту сторону дверной проем был окружен сияющим белым светом - краями врат, созданных для Скольжения.
- Я не знаю, можешь ли ты умереть, - тихо сказал Мэт. - Во имя Света, надеюсь, что нет. - Он поднял сапог и пнул им в спину создания, сбрасывая его с платформы во тьму. Оно упало, крутясь в воздухе, глядя на него с ужасом.

- Надеюсь, ты не можешь сдохнуть, - сказал Мэт, - потому что я собираюсь наслаждаться мыслями о том, как ты вечно падаешь в темноте, ублюдочный сын козлиного помета. - Мэт с силой плюнул за край, посылая сгусток кровавой слюны вниз, вслед за голамом. Оба исчезли в темноте внизу.

Сумеко подошла к нему. У статной предствительницы Родни были длинные темные волосы и вид женщины, которой не нравилось, что ею командуют. Практически у каждой женщины был такой вид. Она стояла прямо в переходных вратах, с той стороны, где ее нельзя было увидеть из коридора. Она должна была быть там, чтобы поддерживать белую платформу в виде большой книги. Она подняла бровь, обращаясь к нему.

- Спасибо за переходные врата, - сказал Мэт, вскидывая ашандарей на плечо, за древком все еще следовал тонкий дымный шлейф. Она сплела врата внутри дворца, чтобы с их помощью переместиться в это место и открыть переход в коридоре. Они надеялись, что это не позволит голаму почувствовать, как Сумеко направляет, пока она создавала плетения во дворце.

Сумеко фыркнула. Вместе они вышли из переходных врат в здание. Некоторые из Отряда поспешно тушили пожар. Когда врата исчезли, Талманес бросился к Мэту в сопровождении еще одной женщины из Родни, Джулании.

- Ты уверена, что тьма будет вечно? Спросил Мэт. Юланья была полненькой, симпатичной женщиной, которая бы отлично поместилась на колене Мэта. Седина в её волосах нисколько не уменьшала её привлекательности.

- Чуть-чуть, можно сказать, ответила Сумеко - Ты практически всё испортил, Мэтрим Коутон. Оно совсем не было удивлено появлением ворот. Думаю, оно чувствовало их.

- Ну мне же удалось сбить его с платформы.

- Едва. Ты должен был позволить нам разобраться со зверем. - Не сработало бы, произнёс Мэт, забирая влажный платок у Талманеса. Сумеко глянула на его руку, но Мэт не просил Исцеления. Эта рана и так заживёт. Может даже будет хороший шрам. Шрамы впечатляли большинство женщин, если конечно они были не на лице. Нравятся ли они Туон?

Сумеко фыркнула - Мужская гордость. Не забудь, что эта штука убила нескольких из наших.

- И я рад, что помогла отомстить, сказал Мэт и улыбнулся. Однако она была права, он чуть не испортил всё. Он был уверен, что голам почувствовал Родню за дверью, когда они приближались. К счастью, однако, оно похоже не видело угрозы в женщинах, способных направлять.

Талманес вернул Мэту два упавших медальона. Он запихал их поглубже и отвязал ещё один с ашандарея, вернув его на шею. Родня смотрела на медальоны взглядом голодного хищника. Ну, они могут делать что хотят, но он собирался отдать один Олверу, а другой - Туон, когда найдёт её.

Капитан Гайбон, заместитель Бергитте, зашёл в здание. "Тварь мертва?"

"Нет", ответил Мэт, "но достаточно близка к этому."

"Близка к этому?" сказал Гайбон, нахмурившись. Вы просили помощи у королевы, для этой цели. И вы не выполнили, свою часть договора."

"В самом деле," сказал Талманес, прокашлевшись, "мы избавили город от убийцы, который умертвил, по последним подсчётам, около десяти его граждан. Я полагаю, мы имеем право на вознаграждение." Он сказал это абсолютно серьёзно. Блаженный человек.

- Верно, проклятье - сказал Мэт. Остановить голама и получить за это деньги. Это выглядело, как получить солнечный день на сдачу. Он бросил свой платок Гайбону и пошёл прочь, оставив позади женщин Родни, сложивших руки и глядящих с неодобрением. Почему женщина может выглядеть разозлённой на мужчину, даже если он сделал всё в точности, как было сказано, рискуя при этом своей шеей?

- Прости за огонь, произнёс Талманес, - не хотел уронить светильник вот так. Я знаю, что просто должен был заманить его в здание.

- Сработало отлично, сказал Мэт, осматривая древко ашандарея. Повреждения были минимальны.

Они не знали где на него нападёт голам и нападёт ли вообще, но Гайбон сделал своё дело отлично, очистив близлежащие здания от людей и выбрав зал в который Родня сделает врата. Он отправил члена Отряда, чтобы сказать Талманесу, куда идти.

Ну, идея Илэйн и Бергитте с вратам сработала, даже несмотря на то, что не так, как они планировали. В любом случае она была лучше чем то, что Мэт был в состоянии придумать; единственное, что ему приходило в голову, это засунуть один из тех медальонов в глотку голама.

"Давайте заберём Сеталль и Олвера из их гостиницы," сказал Мэт,"и вернёмся в лагерь. Развлечения на сегодня закончились. О, треклятое время."