Конец легенды

__________________________________________________________________

Ночью Гавин не мог видеть раны Белой Башни. В темноте нельзя было отличить прекрасные замысловатые фрески от стены, покрытой не сочетающимися плитками. Ночью самые красивые здания Тар Валона превратились в тёмные глыбы.

А ночью проломы и трещины на Белой Башне были залатаны покровом темноты. Конечно, в кромешной тьме, что была вызвана этими облаками, никто бы не определил цвет Башни. Белая или черная, ночью это было совсем неважно.

Гавин шел по двору Белой Башни в плотных штанах и красно-золотом кафтане. Как форма, но без конкретных знаков. Казалось, что сейчас он никому не служит. Почти бессознательно он обнаружил себя идущим к восточному входу в Башню, как будто он собирается подняться в спальню Эгвейн. Он сжал челюсти и развернулся.

Ему необходимо поспать. Но после того как он почти неделю охранял дверь Эгвейн по ночам, он был, как любили поговаривать солдаты, на полуночном обеде. Может быть, он мог бы остаться в своих комнатах, чтобы отдохнуть, но в его квартире в казармах Белый Башни он чувствовал себя заключенным.

Неподалеку две маленькие одичавшие кошки крались через невысокую траву, их глаза отражали свет от факела на сторожевом посту. Кошки присели, глядя на него, как будто решая за один удар сердца, стоит ли он того, чтобы его атаковать. Где-то на высоте пролетела невидимая сова, единственным доказательством ее существования было перо, которое медленно планировало вниз. Притворяться легче ночью.

Некоторые всю жизнь проводят за темными шторами, закрывающими окна; это позволяет им видеть мир в тени.

Сейчас было лето, но, хотя день был жаркий, ночь была необычно холодной. Он задрожал от налетевшего ветерка. Со дня смерти этой несчастной Белый не случилось никаких новых убийств. Когда убийца ударит снова? Он или она, быть может движется по коридорам в этот самый момент, ища одиноких Айз Седай как кошки ищут мышей Эгвейн отослала его подальше от ее двери, но это не значит, что он не может быть на страже. Что толку было ходить по площадкам? Он должен быть в помещении, где он имел возможность принести пользу. Гавин направился к одному из служебных входов.

Коридор с низким потолком был чист и хорошо освещен, как и вся остальная Башня, хотя пол был выложен матово-серым сланцем вместо яркой плитки. Из открытой комнаты справа от него раздавались голоса и смех, это свободные гвардейцы отдыхали со своими товарищами. Гавин едва на них взглянул, но потом замер.

Он оглянулся назад, узнавая некоторых из мужчин. "Мазон? Селарк? Занг? Что вы здесь делаете?"

Троица глянула с тревогой, затем с досадой. Они были среди почти дюжины Отроков которые метали кости и курили трубки со свободными от вахты гвардейцами башни. Отроки встали на ноги и отдали честь, хотя он уже не был их командиром. Они, казалось, не понимали этого.

Селарк, их заводила, поспешил к Гавину. Это был худой парень со светло-коричневыми волосами и толстыми пальцами. "Милорд", сказал он. "Ничего особенного, милорд. Немного безобидных развлечений. "

"Стражам не подобает такое поведение," сказал Гавин. "Ты знаешь это, Селарк. Если наружу просочится, что вы допоздна играете в кости, вам никогда не убедить Айз Седай взять вас. "

Селарк поморщился. Да, милорд.

Выражение неохоты мелькнуло на его лице. "Что такое?" сказал Гавин. "Выскажи все, парень".

"Милорд," ответил Селарк, "Часть нас не уверена в том, что хочет быть Стражами. Вы знаете, что не все пришли за этим. Некоторые похожи на вас, они лишь хотят тренироваться с лучшими. И оставшиеся..., в общем многое изменилось."

"Что именно?" спросил Гавин.

"Да глупости, милорд", сказал мужчина, потупив взор. "Вы правы, конечно. Завтра поутру тренировочные бои. Но, ну, мы повидали войну. Мы теперь солдаты. Быть Стражем, это предел мечтаний человека. Но как считают некоторые, мы просто предпочитаем не замечать, что попали в тупик. Вы знаете? "Гавин медленно кивнул. "Когда я впервые пришел в Башню," сказал Селарк: "Я не хотел ничего большего, кроме как быть Стражем. Теперь я не уверен, что хочу провести свою жизнь защищая единственную женщину, одиноким, бродя по деревням".

"Ты можешь стать Стражем у Коричневой или Белой," сказал Гавин "и остаться в Башне."

Селарк нахмурился. «При всем уважении, милорд, я думаю, что это может быть так же плохо. Стражи… они не живут, как другие люди.»

«Это точно,» сказал Гавин, поднимая взгляд наверх, в сторону далеких покоев Эгвейн. Он не пошел бы искать другой путь. Он заставил, отвести свой взгляд, обратно к Селарку. «Нет стыда в том, чтобы выбрать другой путь.»

"Не все с этим согласны."

"Другие ошибаются" сказал Гавин. "Собери тех, кто хочет остаться с Отроками и сообщи завтра об этом капитану Чубейну. Я поговорю с ним. Держу пари, что он сможет использовать вас как отряд в составе Гвардии Башни. Он потерял много солдат во время атаки Шончан."

Селарк расслабился. "Вы правда это сделаете, милорд?"

"Конечно. Возглавлять вас было честью для меня."

"Вы так думаете... может вы присоединитесь к нам? Голос Отрока был полон надежды."

Гавин покачал головой. "Я выбрал другое." Но по воле Света, я достаточно близко, чтобы присмотреть за вами. Он кивнул в сторону комнаты. "Возвращайтесь к игре. Я завтра поговорю о вас с Макзимом. Макзим, суровый, толсторукий Страж, руководил тренировочными занятиями."

Селарк благодарно кивнул, спеша вернуться к другим. Гавин продолжил путь по коридору, желая чтобы для него выбор был так же прост, как и для его людей.

Задумавшись, он прошел полпути до комнат Эгвейн, пока не понял, что делает. Нужно отвлечься. Час был не слишком поздним. Может стоит поискать Брина и поговорить.

Гавин направился к комнате Брина. Если у Гавина было странное положение среди Айз Седай, то у Брина оно было почти таким же странным: Страж бывшей Амерлин, генерал завоевательной армии Эгвейн, и известный великий капитан. Дверь Брина была приоткрыта, проливая луч света по голубой черепице коридора. Это была его привычка показать, был ли у он себя и бодрствовал ли, возникни нужда в нем у кого-либо из его офицеров. Много ночей Брин был в разъездах, останавливаясь в одном из своих командных центров вокруг острова или в близлежащей деревне.

Гавин тихо постучал.

"Входи." хорошо знакомый ему голос Брина был твёрд. Гавин проскользнул внутрь, повернулся к двери и запер её. Брин сидел за шатким столом и писал письмо. Он взглянул на Гавина. "Один момент."

Гавин ждал. Стены были завешаны картами Тар Валона, Андора, Кэйриена и соседних стран. С множеством пометок сделанных красным мелком. Брин готовился к войне. Отметки позволили догадаться, что Брин разрабатывает план обороны Тар Валона от возможного нападения Троллоков. Несколько карт отмечали деревни к северу от города, включая список укреплений, а также их лояльность к Тар Валону. Их можно использовать как перевалочные пункты или как передовые форты. Другая карта отмечала расположение древних дозорных башень, укреплений и руин.

Расчеты Брина были оправданы и требовались срочно. Он не желал возводить новые укрепления, а хотел использовать уже построенные. Брин оправил войска в те деревни, где они были наиболее необходимы; другая карта показывала процесс вербовки.

Пока Гавин стоял, вдыхая запахи заплесневелой бумаги и горящих свечей, он понял, что война неминуема. Она приближается. Дракон может сломать Печати Узилища Темного. Место, где он сказал Эгвейн встретиться с ним, Поле Меррилор, было отмечено ярко красным на картах. На севере, на границе с Шайнаром.

Темный обрушился на мир. Свет! Собственные проблемы Гавина, после этого, ничего не значат.

Брин закончил письмо, посыпал бумагу песком, затем сложил и потянулся за воском и печатью. "Поздновато для гостей, сынок"

"Я знаю, но подумал, что ты еще на ногах."

"На ногах." согласился Брин и капнул воском на письмо. "Что тебе нужно?"

"Совет" сказал Гавин, садясь на табурет.

"За исключением советов как укрепить вершину холма или как лучше разделить солдат, ты можешь найти мои слова бесполезными. Так о чем ты хотел поговорить?"

"Эгвейн запретила мне защищать ее."

"Я уверен, у Амерлин были свои причины" сказал Брин, спокойно запечатывая письмо.

"Глупости" ответил Гавин. "У нее нет Стража, а в Башне убийца." Один из Отрекшихся про себя добавил он.

"Верно", сказал Брин. "Но какое отношение это имеет к тебе?"

"Она нуждается в моей защите."

"Она просила тебя защищать её?"

"Нет."

"В самом деле. Насколько мне помнится, она не просила тебя идти за ней в Башню, также как и не попросила бегать за ней подобно охотничьему псу, который потерял хозяина."

"Но она нуждается во мне!" сказал Гавин.

"Интересно. В последнее время я думаю, что ты - с моей помощью - сорвал результаты недель ее работы по об'единению Башни. Сынок, иногда наша помощь не требуется. Не важно как она предложена или как срочно, по-твоему мнению, она нужна."

Гавин сложил руки на груди, нельзя прислониться к стене, чтобы не задеть карту фруктовых садов, разбитых неподалеку. По непонятной причине одна деревня вблизи Драконовой горы была обведена четырежды. "И так, твой совет - позволить ей продолжить подставляться, чтобы получить нож в спину?"

"Я не дал никакого совета," сообщил Брин, перелистывая отчеты, его жесткое лицо освещалось мерцанием свечей. "Я только обратил твое внимание, хотя это может показаться странным, что ты должен оставить ее в покое."

"Я... Брин, в этом нет смысла!"

Уголки рта Брина поднялись в кривой улыбке. О отложил бумаги поворачиваясь к Гавину. "Я предупреждал тебя, что от моих советов мало пользы. Я не уверен, есть ли ответы, которые тебе подойдут. Но позволь мне спросить. Что ты хочешь, Гавин Траканд?"

"Эгвейн", сказал он сразу. "Я хочу быть ее стражем."

"Хорошо, но что это значит?"

Гавин нахмурился.

Ты хочешь быть с Эгвейн или ты хочешь быть ее стражем?

"Конечно быть ее стражем. И... и.. ну хорошо, я хочу жениться на ней. Брин, я люблю ее."

"Мне кажется, это две разных цели, похожие, но разные. Но кроме твоих желаний связанных с Эгвейн, чего ты еще хочешь?"

"Ничего," сказал Гавин. "Она все для меня."

"Хорошо, тогда в этом и есть твоя проблема"

"Почему проблема? Я люблю ее."

"Ты так сказал". Брин внимательно смотрел на Гавина, одна рука на столе, другая на колене. Гавин сопротивлялся стремлению съежиться под этим взглядом. "Ты всегда был эмоциональным, Гавин. Как твоя мать и сестра. Импульсивный, не расчетливый, как твой брат".

"Галад не расчетливый," сказа Гавин. "Он просто действует."

Нет, "сказал Брин. "Возможно я неправильно выразился - Галад не расчетливый, но он не имульсивный. Импульсивный человек действует бездумно; Галад же продумывает все. Он разработал, собственный моральный кодекс таким образом. Он действует быстро и решительно, потому что уже определил для себя как необходимо поступать.

Ты действуешь напористо. Ты выбираешь действие не обдуманно, а импульсивно, полагаясь на свои чувства. В спешке, полагаясь на эмоции. Это дает тебе силу. Ты сперва делаешь, а уж потом разбираешься в сделанном. Твои инстинкты хороши, обычно, как и были у твоей матери. Но из-за этого тебе не доводилось сталкиваться с тем, что твои инстинкты могут завести тебя не туда.

Гавин заметил, что кивает.

“Но сынок,” сказал Брин, наклоняясь вперед. “Каждый человек стремится не к одной-единственной цели. Нет женщины, которая желает такого мужчину. Мне кажется, что мужчины, кто проводит время, предпочитая делать что-то для себя - чем угождать своей привязанности, это мужчины, кто достигает чего-то. И с женщинами, и в своей жизни." Брин почесал подбородок. "Так вот, если я должен дать тебе совет, то это: Пойми кем ты был бы без Эгвейн, а потом подумай, как приладить к этому Эгвейн. Я думаю, это то, что женщина - "

Ты теперь стал экспертом по женщинам? спросил новый голос.

Гавин обернулся, с удивлением увидив Суан Санчей, открывающую дверь.

Брин не упустил возможность уколоть. "Ты достаточно долго слушаешь, Суан, чтобы знать, что разговор был не об этом".

Суан фыркнула, ворвавшись в комнату с кружкой чая. «Вы должны быть в постели», сказала она, не обращая внимания на Гавина, лишь бегло взглянув на него.

"Совершенно верно", сказал Брин. "Как ни странно, интересы дела не подчиняются моей прихоти".

"Карты можно изучить утром."

"Они могут быть изучены и ночью. И в течение дня. Каждый час который я потрачу поможет защитить лиги земли от прорыва троллоков."

Суан громко вздохнула, подавая ему чашку, и налила в нее чай, пахнущий морошкой. Было странно видеть Суан, которая выглядела не старше Гавина, окружающей материнской заботой седого генерала Брина.

Суан обратилась к Гавину, после того, как Брин взял свое питье. «А, вы Гавин Траканд», сказала она. «Я как раз хотела с вами поговорить. Отдавать приказы Амерлин, говорить, что она должна делать? "Кровь и пепел!" Мужчины иногда считают, что женщины являются не более чем их личными посланниками. Вы придумываете разные смехотворные планы, а затем ожидаете, что мы, каким-то образом их осуществим.

Она посмотрела на него, как будто не ждала другого ответа, чем пристыженного опускания глаз. Гавил сделал это,а потом торопливо ушел, избегая дальнейших разборок.

Он не узнал ничего нового, из сказанного Брином. Человек, был никем, если он не последователен в поступках. И он повторил, то же самое, что они обсуждали раньше. Быть расчетливым, а не импульсивным, обдумывать, а затем поступать. Но он провел недели в размышлениях. Его мысли кружились, как мухи в банке.

Он так ни к чему и не пришел.

Гавин шел по коридорам, отмечая стражников Чубэйна, размещенных на постах. Он сказал себе, что не идет к Эгвейн, он просто проверяет посты охраны. И тем не менее, вскоре он очутился в коридоре, рядом с комнатами Амерлин. Лишь в одном коридоре от них. Он быстро его проверит и...

Гавин замер. Что я делаю? подумал он.

Многие его сегодняшние тревоги пришли от незнания того, хорошо ли Эгвейн охраняется или нет. Он не сможет уснуть пока не узнает -

Нет, делая над собой усилие, сказал он. На это раз, я сделаю, так как она просила. Он развернулся, чтобы уйти.

Шорох заставил его заколебаться. Он оглянулся через плечо. Шаги и шелест одежды. Слишком поздно для послушниц, правда, слуги еще могли разносить поздний ужин. Брин и Гавин были не единственными, кто в Белой Башне бодрствует по ночам.

Снова этот звук. Такой слабый, еле слышный. Нахмурившись, Гавин снял сапоги, тихо подкрался вперед, чтобы заглянуть за угол.

Никого. Дверь Эгвейн, инкрустированная золотом в форме листа Авендесоры, была закрыта, гостиная была пуста. Гавин покачал головой и прислонился к стене, чтобы надеть сапоги. Он хотел бы, чтобы Эгвейн все же позволила Чубейну приставить к её комнате охрану. Оставить её без присмотра было...

Что-то шевельнулось в тени под дверью Эгвейн. Гавин замер. Там не было большого темного участка, просто тень в несколько дюймов шириной он ниши в стене. Но пока он изучал этот участок, его встревожила невозможность задержать там взор. Его взгляд незаметно ускользал в сторону, как капелька масла на горячей репе.

Казалось... казалось, что тьма стала больше, чем он думал сначала. Почему он не может смотреть прямо на это место?

Мелькнуло движение и что-то закрутилось в воздухе. Гавин бросился в сторону, и сталь ударила камень. Обутый в один сапог, он отбросил другой, вытягивая меч. Нож, который был брошен в его сердце, заскользил по кафельному полу.

Гавин вгляделся в угол, напряженный. Кто-то побежал по коридору. Кто-то, одетый во все черное с капюшоном на голове.

Гавин сорвался с места за ним, держа меч перед собой, выбрасывая руки, неуклюжим аллюром из-за необутой ноги. Убийца был очень быстр. Гавин поднял тревогу, его голос отдавался эхом в молчаливых залах Башни, затем он свернул напрямик налево. Убийца должен был повернуть и приблизиться к этому коридору справа.

Гавин ворвался в следующий коридор, атакуя наверх, так он должен был разрубить убийцу. Он скользнул за угол.

Коридор был пуст. Может быть убийца вернулся? Гавин выругался, устремившись вперед и добравшись до начального коридора на другом конце. Он был пуст. Возможно, двери? Везде были тупики. Если Гавин подождет прибытия помощи...

Нет, думал Гавин, крутясь по сторонам. Темнота. Ищи темноту. На дверной раме слева от него был густой лоскут темноты. Слишком мал, чтобы кого-либо привлечь, но при взгляде на него возникало то же самое чувство дезориентации.

Человек выпрыгнул, делая выпад мечом в голову Гавина. Тот вскинул свой клинок в Срезании Тростника, бросаясь в сторону от атаки. Убийца был намного ниже, чем Гавин, что должно было дать Гавину сильное преимущество в дистанции атаки. Но убийца двигался с ускользающей скоростью, отводя меч и атакуя Гавина серией выпадов, не складывающихся ни в один из известных Гавину приемов с мечом.

Гавин отшатнулся и ударил Скручиванием Ветра, как если бы был вынужден действовать, будучи окруженным врагами. Он едва удерживал нападавшего на расстоянии. Гавин слышал, как вдалеке стража ответила на его призыв. Он крикнул снова.

Он чувствовал разочарование в движениях противника - убийца надеялся быстро покончить с Гавином. Хорошо, Гавин ожидал этого, но сконцентрировать взгляд на противнике было очень трудно. Удары Гавина, когда он мог их совершать, поражали воздух, когда должны были встретить плоть. Он повернулся в сторону, подняв клинок для Вепря Несущегося с Горы, но тем самым раскрылся для убийцы - тот бросил второй нож в Гавина, заставив его отшатнуться.

Нож со звоном отскочил от стены, и убийца помчался прочь по коридору. Гавин погнался за ним, но не мог его догнать. Вскоре убийца был уже далеко, стремительно свернув налево. Этот путь вел к череде перекрестков.

Слишком быстро, подумал Гавин остановившись и пытаясь отдышаться, уперев руки в колени. Человек не может двигаться с такой скоростью. Два стражника Чубейна прибыли мигом позже, держа мечи наготове. Гавин указал направление. "Убийца. Подслушивал под дверью у Эгвейн. Побежал туда."

Один из них побежал за ним. Другой отправился поднимать общую тревогу.

Свет! подумал Гавин. Что, если я прекратил не его подслушивание? Что, если я остановил его уже на обратном пути?

Гавин бросился к двери Эгвейн, усталость мгновенно испарилась. С обнаженным мечом в руке он проверил дверь. Она была не заперта!

"Эгвейн!", прокричал он, бросив дверь открытой, и ворвался в комнату.

Внезапно вспыхнул свет и звуки исчезли. Гавин понял, его держало что-то сильное: невидимые шнуры держали его в воздухе. Его меч упал на землю, а рот заполнился чем-то невидимым.

И так получилось, что он висел у потолка, разоруженный, ошеломленный, поскольку сама Амерлин шла из своей спальни. Она была встревоженна и полностью одета в темно-красное платье, обшитое золотом. Она не выглядела довольной.

Мэт сидел рядом с очагом в гостинице, жалея, что огонь не был менее теплым. Он мог чувствовать его жар через его рваный жакет и белую рубашку, дополненные парой толстых брюк рабочего. У ботинок на его ногах были хорошие подошвы, а вот боковины сносились. Он не надел свою шляпу, и его шарф прикрыл нижнюю половину его лица, когда он откинулся назад на стуле из горного дуба.

Его медальон был все еще у Илэйн. Он чувствовал себя голым без него. У него был меч стоящий у его стула, но это было главным образом для вида. Ходящая мимо прислуга невинно кланялась возле него; он использовал бы меч, или ножи, скрытые в его кафтане. Но меч был более видимой угрозой, и разбойники прогуливающиеся по улицам Нижнего Кеймлина подумают дважды.

“Я знаю, почему ты спрашиваешь о нем,” сказал Чет. Такой человек как Чет был в каждой таверне. Достаточно стар, чтобы видеть, как мужчины на подобии Мэт рождаются, растут, и умирают, и всегда готов поговорить об этом достаточно выпив. И также часто если ты не угостишь.

Щетина на длинном лице Чета была испещрена сединой, и он носил кепку набекрень. Его залатанный кафтан когда-то был черным, и красно-белые знаки отличия на его кармане слишком подтерлись, чтобы их можно было прочитать. Он был военного фасона и большей частью не имел таких порезов, как толстый, покрасневший рубец на щеке и шее от трактирной драки.

"Да", продолжил Чет, “многие спрашивали про лидера того Отряда.

Что ж, эта кружка эля превосходна, так что дам тебе кое-какой совет. Ты двигаешься так, как будто знаешь, какой конец меча приносит прибыль, но нужно быть дураком, чтобы бросить вызов тому человеку. Принц Воронов, Господин удачи. Он лично смотрел в лицо старухе смерти и метал кости за свою судьбу, вот оно как. Никогда не проигрывает. "

Мэт промолчал. Он откинулся назад на стуле. Это была его четвертая таверна за ночь, и в трех из них он нашел слухи о Мэтриме Коутоне. Всего лишь повторение правды о нем. Кровь и проклятый пепел.

О, уверен, что были рассказы о других людях, также. Больше всего о Ранде, каждый раз вызывающего цветную круговерть в голове. Тир победили Шончан, нет Иллиан, нет Ранд победил их всех и Последняя Битва шла прямо сейчас. Нет! Он навещал женщин во сне, забирая их с детьми. Нет, это было Темный. Нет, Мэт был Темным!

Проклятые истории. Они должны были оставить Мэта в покое. Некоторые он мог проследить до Отряда — как историю о городе, полным живых мертвецов. Но многих из людей утверждали, что истории узнали от своего дяди или кузена, или племянника.

Мэт бросил Чету медяк. Мужчина вежливо приподнял шляпу и пошел за выпивкой. Мэт не хотел пить. Он подозревал что в том числе и из-за тех рисунков с его лицом эти росказни распространялись так быстро. В предыдущей таверне один просто достал такой рисунок, сложенный и сморщенный, и показал ему. Невзирая на это, до сих пор никто его не узнал.

Очаг начал потрескивать. Нижний Кэймлин расширялся и предприимчивые люди поняли, что продажа комнат и выпивки может дать неплохую прибыль. Так притоны стали называться тавернами, а те перерастали в полноценные гостиницы.

Спрос на дерево был высок и многие из отрядов наемников отправились на лесоповалы. Некоторые из них работали честно, без претензий платя налоги Королеве. Другие же были менее законопослушны. Там уже готовились виселицы. Кто бы мог подумать? Веревка на шею за кражу дерева? Что же дальше? Повешение за воровство грязи?

Нижний Кэймлин кардинально изменился, новые дороги, растущие здания. Пройдет несколько лет и Нижний Кэймлин сам превратится город! Придется строить еще одну стену, чтобы защитить его.

В общей зале пахло грязью и потом, но не более, чем в других тавернах. Пролитый эль был быстро вытерт и служанки выглядели полными желания работать. Одна, в частности, наполняя его кружку одарила его легкой улыбкой и выставила на показ лодыжку. Мэт постарался запомнить ее, она бы подошла Талманесу.

Мэт приподнял шарф настолько, чтобы можно было пить. Он чувствовал себя как дурак нося шарф подобным образом. Но было слишком жарко для плаща с капюшоном, а борода - это просто пытка. Даже с шарфом на лице он не слишком много выделялся

в Нижнем Кэймлине; не он один ходит скрывая свое лицо. Он пояснял, что прикрывает ужасный шрам, другие же считали, что за его голову назначена награда. К сожалению, и то, и другое было правдой.

Некоторое время он сидел, глядя на танцующее пламя очага. Из-за предупреждений Чета у Мэта засосало под ложечкой. Чем больше растет его репутация, тем скорее у него начнутся неприятности. Легко приобрести известность, убив Принца Воронов. Где они взяли это имя? Кровь и проклятый пепел!

Кто-то подсел к нему у огня. Долговязый и костлявый, Ноэл был похож на чучело которое само отряхнулось и решило пойти в город. Несмотря на его седые волосы и жесткое лицо, Ноэл был проворен, как мужчина вдвое моложе его. По крайней мере, когда он держал оружие. В другое время он казался неуклюжим, как осел в обеденном зале.

"Ты довольно известный человек," Ноэл обратился к Мэту, протягивая ладони к огню. "Когда ты наткнулся на меня в Эбу Дар, я понятия не имел, что за прославленную компанию я нашел. Еще несколько месяцев, и ты будешь более знаменит, чем Джейин Далекоходивший".

Мэт вжался в свой стул.

"Люди всегда думают,что было бы здорово быть известным в каждой таверне и в каждом городе," тихо сказал Ноэл. "Но сожги меня Свет, если это не просто головная боль".

"Да что ты знаешь об этом?".

"Джейин жаловался на это", тихо ответил Ноэл.

Мэт прочистил горло. Следующим пришел Том. Он был одет как помошник купца в голубой одежде, которая не была слишком хороша, но и не в плачевном состоянии. Он утверждал, что он пришел в Нижний Кэймлин, дабы узнать, когда же его хозяин решит отрыть здесь лавку.

Том очень самоуверенно подошел к своей маскировке, он до самых кончиков натирал усы воском и говорил с легким мурандийским акцентом. Мэт предложил придумать предысторию, но Том закашлялся и сказал, что он уже все сделал. Прожженый лгун.

Том придвинул стул, аккуратно садясь, как если бы он высоко ценящим себя слугой. "Ах, что же это была за трата моего времени! Мой хозяин настаивает, чтобы я работал с такой чернью, как эти! И здесь, я считаю, худшие из всех. "

Ноэл тихонько хихикнул.

"Если бы только," драматично сказал Том, "я вместо этого был бы отправлен в лагерь величественнго, удивительного, непобедимого, знаменитого Мэтрима Коутона! Тогда я бы наверняка - "

"Сожги меня Свет, Том", сказал Мэт. "Позволь человеку страдать в спокойствии".

Том рассмеялся, помахав служанке и купив выпивку для троих. Он дал ей несколько лишних монет и тихо попросил ее, чтобы случайные уши не были слишком близко к очагу.

"Ты уверен, что хочешь встречаться здесь?" спросил Ноэл.

"Так надо," ответил Мэт. Он бы не хотел, чтобы его видели в лагере, пока голам ищет его там.

"Ладно," сказал Ноэл. "Мы знаем где находится башня, и можем попасть туда, если Мэт обеспечит Врата."

"Я сделаю это", ответил Мэт.

"Я не смог найти хоть кого-нибудь, кто входил внутрь," продолжил Ноэл.

"Одни говорят, что там обитают привидения," сказал Том, делая глоток из своей кружки. "Другие говорят, что это реликт Эпохи Легенд. Стены, как говорят, сделаны из полированной стали, без входов. Я нашел вдову капитана, чей младший сын однажды слышал рассказ о человеке, который нашел большие сокровища в башне. Однако, он не сказал, как этот парень пробрался внутрь."

"Мы знаем, как попасть туда", овтетил Мэт.

"Рассказ Олвера?", скептически спрсоил Ноэл.

"Ничего лучше у нас нет", ответил Мэт. "Смотри, есть игра и ститалочка про Элфинн и Илфинн. Люди знали о них. Эти проклятые арки являются доказательством этого. Поэтому они оставили игру и считалочку в качестве предупреждения".

"В эту игру нельзя выиграть, Мэт", сказал Ноэл, потирая свой жесткий подбородок.

"В этом все и дело. Мы должны смошенничать".

"Ну, может быть, мы должны попытаться," сказал Том, играя с кончиком натертых воском усов. "Они дали ответы на твои вопросы."

"Проклятье, разачаровывающие ответы", сказал Мэт. Он не хотел говорить с Томом и Ноэлом о своих вопросах, он все еще не рассказал им, что же он спрашивал.

"Но они дали ответы," сказал Том. "Кажется у них были какие-то соглашения с Айз Седай. Если бы мы знали, предмет их договора - то что нужно змеям и лисам - то мы могли бы торговаться с помощью этого за Морейн."

"Если она еще жива", мрачно сказал Ноэл.

"Она", сказал Том, глядя прямо перед собой. "Во имя света! Она должна быть живой. "

"Мы знаем, что они хотят." Мэт посмотрел на пламя.

"Что же?", спросил Ноэл.

"Нас," ответил Мэт. "Смотрите, они могут видеть то, что произойдёт в будущем. Они сделали это для меня, они сделали это для Морэйн, если это письмо подсказка. Они знали, что она оставит его для тебя, Том. Они это знали. И они всё равно ответили на её вопросы."

"Возможно,они должны отвечать," сказал Том.

"Да, но они не обязаны отвечать прямо," сказал Мэт. "Так было со мной. Они ответили ей, что она вернётся к ним, и они сказали мне, что им известно, что я тоже вернусь к ним. Они хотят меня. Они хотят нас."

"Ты не знаешь наверняка, Мэт." Том поставил свою кружку на пол, между ног и достал трубку. Справа от Мэта мужчины подбадривали играющим в кости. "Они умеют отвечать на вопросы, но это не значит, что они знают всё. Может быть они предсказывают как Айз Седай."

Мэт покачал головой. Существа засунули в его голову воспоминания. Он полагал, что это были воспоминания людей, коснувшихся башни или были в ней. У Элфин и Илфин были их воспоминания и, гори он, вероятно, у них и его тоже. Могут ли они следить за ним, видеть его глазами?

Он снова захотел иметь медальон, хотя он и не поможет против них. Они не Айз Сейдай, и не будут использовать Силу. "Они знают, Том," сказал Мэт. "Они наблюдают. Мы не удивим их."

"Тем труднее будет победить их," сказал Том, поджигая прутик и прикуривая от него трубку. "Мы не можем победить."

"Пока мы не нарушаем правила," повторил Мэт.

"Но они будут знать, что мы сделаем," сказал Том, "если правда то, что ты говоришь. Выходит, нам нужно торговаться с ними".

"И что же Морейн сообщила, Том?" сказал Мэт. "В том письме, которое ты читаешь каждую ночь."

Том пыхтел трубкой, поднимая ладонь к отсутствующему карману, где он держал письмо. "Она сказала, чтобы мы помнили то, что знаем об игре."

"Она знает, что нет никакого способа победить их торгуясь,," сказал Мэт. "Никаких торгов, Том, никаких сделок. Мы идём в бой, и мы не уйдём, пока не получим её."

Том смутился, затем кивнул, начав пыхтеть трубкой.

"Будем крепиться," сказал Ноэл. "Хорошо что у нас есть удача Мэта, чтобы справится с этим."

"Ты не должен участвовать в этом, ты знаешь, Ноэл," сказал Мэт. "У тебя нет причин рисковать собой."

"Я пойду," сказал Ноэл. "Я видел множество мест. Большинство мест, на самом деле. Но не это." Он смутился. "Это то, что мне нужно сделать. И это конец."

"Очень хорошо," сказал Мэт.

"Итак," сказал Ноэл. "Что мы имеем?"

"Фонари и факелы," сказал Мэт, постукивая ногой по мешку, стоящему рядом с его стулом. "И немного этих чиркалок Алудры, чтобы зажечь их. И ещё несколько сюрпризов от неё."

"Фейерверки?" спросил Ноэл.

"И немного этих взрывающихся цилиндров, которые мы использовали против Шончан. Она называет их "ревущие палочки".

Том присвистнул. "Она позволит тебе взять немного?"

"Две. Когда я показал ей соглашение с Илэйн, она была готова дать мне почти все, о чём бы я ни попросил." скривился Мэт. "Она хотела пойти вместе с нами, чтобы зажечь их. Сама! Чтобы я сгорел, но это было жестким аргументом в конце. Но у нас теперь есть куча ночных цветов." Он постучал ногой по мешку, стоящему возле его стула.

"Ты принёс их?" спросил Том.

"Я хотел держать их поближе," сказал Мэт. "И она дала их мне только сегодня. Они не взорвутся случайно, Том. Это не так уж и часто случается."

"По крайней мере убери их подальше от очага!" сказал Том. Он взглянул на свою трубку и быстро отодвинулся со своим стулом на несколько дюймов от Мэта.

"Далее," сказал Ноэл, "музыка, чтобы очаровать."

"Здесь у нас есть из чего выбрать," сказал Том. "Я возьму мою арфу и флейту, ещё я нашел для нас несколько ручных барабанов и цимбал. Их можно привязать к ногам и бить в них одной рукой. И я купил ещё одну флейту." Он посмотрел на Мэта. "Простую, для тех у кого толстые, медленные пальцы."

Мэт фыркнул.

"И, наконец, железо чтобы скрепить," сказал Ноэл, выставив вперёд свой собственнй узел. Тот тихо звякнул, когда он развязал его и то, что было внутри отразило глубокий оранжевый свет очага. "Множество метательных ножей для каждого из нас и два коротких меча. Всё из железа, а не из стали. Я захватил несколько цепей и полоску железа, чтобы обмотать копьё Мэта. Хотя это может увеличить его вес."

"Я возьму его," сказал Мэт.

Ноэл завязал свой мешок и они некоторое время сидели молча возле очага. В некотором смысле, все эти собранные ими вещи, были иллюзией. Способом успокоить себя, сделать что-то, подготовиться.

Но Мэт помнил искривлённые места за вратами, углы, которые были не правильными, неестественную местность. Существ называли змеями и лисами лишь потому, что они были немного похожи на них.

То был другой мир. Приготовления, что он сделал вместе с Томом и Ноэлом, могли пригодится, но также они могли оказаться бесполезны. Ничего нельзя было предсказать, пока они не войдут в башню. Точно так, словно ты не можешь узнать, есть ли у тебя противоядие, пока змеиные клыки не сомкнутся на тебе. В конце концов, он пожелал им спокойной ночи. Ноэл собирался вернуться в лагерь Отряда, который теперь находился всего в десяти минутах верхом от города. Том согласился с ним, и они взяли узел Мэта с "ночными цветками", хотя казалось, что они предпочтли бы нести мешок с пауками.

Мэт опоясался мечом поверх своего кафтана, затем направился обратно в свою гостиницу. Он не шел туда напрямую, вместо этого он тащился через переулки и улицы. Лачуги и палатки появились вокруг каменных строений, словно город-вне-города, расположенный вдоль стен, точно как плесень растет на буханке хлеба.

Небо было темно, но ночная жизнь била ключем, зазывая прямо в освещенные двери гостиниц. Мэт убедился, что его короткий меч у всех на виду. Было не мало тех, кто был не прочь разделаться с одиноким странником в это ночное время, тем более за пределами городских стен, где рука закона слегка теряла силу.

В воздухе висел запах надвигающегося дождя и это было не редкость в эти дни. Он желал, чтобы тот начался и проклятое небо прояснилось. Было ощущение, что в ожидании чего-то небо задержало дыхание. Ветер, что никогда не стихал, колокольчик, что никогда не звенел, кости, что никогда не перестанут вращаться. В точности как те, что громыхали в его голове.

Он тревожился из-за письма Верин в своем кармане. Остановятся ли кости, если он откроет его? Возможно, оно касалось голама. Если он вскоре не заберет свой медальон у Илэйн, то все сводилось к тому, что тот настигнет его и разорвет на кусочки.

Проклятый пепел. Он хотел напиться, чтобы забыть на некоторое время о том кто он есть и что люди думают о нем. Но если он напьется, то, возможно, случайно покажет свое лицо. Может быть, начинет говорить о том, кто же он на самом деле. Невозможно предположить, что человек будет делать, когда он пьян, даже если это ты сам.

Он прошел через городские врата в Новый Город. В воздухе начал скапливаться туман и что-то, не совсем похожее на дождь, словно небо прислушалось к его разглагольствованиям и решило небольшим чихом брызнуть на него.

Прекрасно, подумал он, чертовски прекрасно.

Брусчатка вскоре стала влажной от этого не-дождя, а уличные фонари пылали внутри парообразных облаков. Мэт весь сжался, полностью скрывая лицо под шарфом, будт оон проклятый айилец. Разве ему было очень жарко совсем недавно?.

Он был нетерпелив прямо как Том в своем стремлении найти Морейн. Она внесла путаницу в его жизнь, но Мэт полагал, что он обязан ей за это. Лучше уж жить с этими неприятностями, чем быть пойманым Двуречьем, живя скучной жизнью без понимания того, насколько же она по-настоящему скучна. Мэт не был похож на Перрина, который заскучал по Двуречью еще до того, как они добрались до Байрлона. Изображение Перрина вспыхнуло у него в голове и Мэт прогнал его прочь.

А что Ранд? Мэт увидел его сидящим на прекрасном кресле, глядящим в пол перед собой в темной комнате, где мерцала единственная лампа. Он выглядел изнуренным и измотанным, глаза расширены, выражение мрачное. Мат покачал головой, чтобы развеять и этот образ. Бедный Ранд. Парень, наверно, думал, что он теперь чертов черный хорек или вроде того, грызущий шишки. Но скорее похож на черного хорька тот, кто хочет снова жить в Двуречье.

Нет, Мэт не хотел возвращаться. На обратном пути в Двуречье не было Туон. Свет, что ж, ему придется разобраться, что делать с Туон. Но он не хотел избавляться от нее. Будь она все еще с ним, он без протестов позволил бы ей звать его игрушкой. Ну, не слишком часто все равно.

Сперва Морейн. Он хотел-бы знать побольше об Элфинн и Илфинн и об их проклятой башне. Никто не знал о них, никто не говорил больше, чем в легенде, никто не мог сказать что-нибудь полезное...

... никто, кроме Бергитте. Мэт остановился на улице. Бергитте. Она единственная сказала Олверу, как попасть в башню. Откуда она узнала?

Проклиная себя за тупость он повернул к Внутреннему Городу. Перегруженные народом улицы быстро пустели после того как начался дождь. Вскоре Мэт чувствовал весь город своим, пропали даже карманники и нищие.

Почему-то это заставило его перестать просто глазеть по сторонам. Это было неестественно. По меньшей мере кто-то в треклятых тенях должен был попытаться прикинуть, стоит ли его грабить. Все больше он жаждал свой медальон. Он был идиотом, раз отдал его. Лучше было отрезать свою треклятую руку и предложить ее Илэйн в качестве оплаты! Был ли голам где-то здесь, в этой темноте?

На улицах должны быть бандиты. Их полно в любом городе. Это было практически одним из проклятых основных требований к городу. Ратуша, немного гостиниц и таверн, а так же несколько тупорылых дружков, единственным желанием которых является швырнуть тебя в грязь и потратить твои монеты на выпивку и женщин. Он прошел двор и направился через ворота Строителей во Внутренний Город, казалось, что белая арка светится, а дождевые лужи в неестественном свете луны выглядели мрачно. Посох Мэта размеренно стучал по брусчатке. Привратные стражи съеживались в своих кафтанах и стояли тихо, стовно статуи, а вовсе не люди. Казалось, площадь вымерла. Проходя через ворота, он прошел мимо переулка и остановился в нерешительности. Мэту почудилось, что он может разглядеть группу прячушихся в тенях фигур внутри. Высокие здания поднимались по обе стороны, величественные постройки огир. Из переулка доносилось ворчание. "Грабеж?" сказал Мэт с облегчением.

Громадная фигура выглянула из переулка. Лунный свет осветил человека с темными глазами и в длинном плаще. Казалось, он был ошеломлен, увидев Мэта. Он указал рукой, и трое его товарищей, направились к Мэту.

Мэт расслабился и вытер лоб от дождевой воды. Просто ночные разбойники. Какое облегчение. Он был так рад, что его страхи преувеличены!

Бандит замахнулся дубиной на Мэта. Мэт специально носил короткий меч с правой стороны, головорез поддался на приманку, полагая, что Мэт постарается вытащить свое оружие.

Вместо этого, Мэт быстро крутанул посох, и ударил концом нападающего по ноге. Разбойник споткнулся, и Мэт нанес ему удар в голову. Вор карманник упал, разбрызгивая брызги дождевой воды, загораживая путь одному из своих подельников.

Мат отступил и резко ударил передним концом посоха по голове другого бандита. Тот упал поверх своего спутника. Третий мужчина обернулся, посмотрев на своего лидера, который и направил их на Мэта, фигура долговязого была едва видима в темноте. Мэт воспользовался предоставленной возможностью, перепрыгнул через поверженных бандитов, лежащих кучей, размахивая посохом. Бандит поднял дубину защищая голову, но вместо этого Мэт ударил его посохом по ноге. Затем он крутанул посохом в сторону третьего бандита, который уже не мог защищаться, и уложил его ударом в лицо.

Мэт небрежно направил нож на главаря банды, который продолжил атаковать. Главарь неразборчиво булькнул, резко спокнувшись и хватаясь за нож в своей шее. Других Мэт оставит без сознания, несчастные дураки, они, возможно, поймут это как предупреждение.

Мэт отступил в сторону, когда бандит отшатнулся назад и окончателньо упал сверху на своих друзей. Мэт пнул его, вытащил нож и вытер его от крови. Потом он посмотрел жертву ограбления. "Конечно я рад тебя видеть", сказал Мэт. "Ты... ты настоящий?", спросил мужчина.

"Разумеется.", ответил Мэт, вставая прямо перед ним. "Я думал, есть ли воры этой ночью. Город без карманников, ну, как поле без сорняков. А если нет сорняков, зачем нужен фермер? Проклятая несправедливость, скажу я тебе."

Спасенный человек, спотыкаясь на дрожащих ногах, пошел вперед. Казалось, что его смутили слова Мэта, но он поднялся, принимая руку. "Спасибо!". Человек гнусавил. "Спасибо тебе огромное!." В слабом лунном свете Мэт едва мог разглядеть широкое лицо с выступающими зубами в верхней части неуклюжего тонкого тела.

Мэт пожал плечами, стоя в стороне и снимая свой промокший шарф, чтобы его отжать. "На твоем месте я бы воздержался от прогулок ночью, приятель."

Человек вгляделся в темноту. "Ты!" в его голосе появились визгливые ноты.

Мэт застонал. "Кровь и проклятый пепел! Неужели я не могу никуда пойти без..."

Он замолчал когда человек сделал выпад и кинжал блеснул в лунном свете. Мэт выругался и схватил шарф, выставив его перед собой. Вместо Мэтовых кишок кинжал попал в ткань и Мэт стал быстро крутить руками, опутывая кинжал убийцы тканью.

Человек вскрикнул и Мэт выпустил шарф и, выхватив пару ножей, по одному в каждой руке, кинул их рефлекторно. Они попали убийце в глаза. По одному в каждый глаз. Свет! Мэт не целился в глаза.

Человек рухнул на мокрую мостовую.

Мэт, задержал дыхание. "Молоко матери! Кровавое молоко матери". Он поднял свой посох, оглядываясь вокруг, но мрачная улица, была пуста. "Я тебя спас. Я спас тебя, а ты пытался меня убить?"

Мэт опустился на колени около трупа. И с мрачной уверенностью что он там найдёт, стал шарить в его мешочке. Он нашёл там пару золотых монет и сверху сложенный лист бумаги. В лунном свете увидел своё лицо на нём. Он смял бумагу и запихал её в свой карман.

В оба проклятых глаза. Лучше,чем тот заслуживал. Мэт развязал свой шарф, подобрал кинжалы и потом пошел дальше по улице, жалея, что не оставил убийцу собственной судьбе.

Бергитте сложила на груди руки, прислонившись к мраморной колонне и наблюдая за тем, как Илейн наслаждается вечерним преставлением "актеров". Такие группы, разыгрывающие истории, стали весьма популярны в Кайриэне и теперь пытаются добиться такого же успеха в Андоре. Один из дворцовых залов был специально приспособлен для того, чтобы актеры могли представлять в нем свои пьесы.

Бергитте покачала головой. Что хорошего в попытке представить за реальность эти выдумки.

Почему не поставить вживую несколько историй из твоей собственной жизни? Кроме того, она всегда предпочитала слушать бардов. К счастью эта мода смотреть "актеров" быстро умрет. Эта специфическая история была пересказом трагического замужества и смерти Принцессы Валишен, убитой отродьями Тени. Бергитте была хорошо знакома баллада, которую актеры приспособили применительно к своей истории. На самом деле они пели ее части во время представления. Было удивительно, как мало эта песня изменилась с годами. Несколько отличающихся имен, немного разные ноты, но в общем то же самое. Очень похоже на ее собственные жизни. Повторяющиеся снова и снова, но с небольшими изменениями. Иногда она была солдатом. Иногда была лесной жительницей, с необычной военной подготовкой. Она была к несчастью даже генералом, раз или два. Она охотно оставила бы кому-нибудь эту своеобразную работу.

Она была охранницей, элитной воровкой, леди, крестьянкой,убийцей и спасательницей. Правда, она никогда прежде не была Стражем. Безызвестность не беспокоила её: в большинсве её жизней у неё не было знаний о том что было раньше. То что она могла вспомнить из своих прошлых жизней не было приятным. Но она была неуверена в правдивости этих воспоминаний.

Это не мешало ее сердцу сжиматься каждый раз когда одно из этих воспоминаний тускнело. Свет! Если в этот раз она не могла быть с Гайдалом, то разве не могла она по крайней мере помнить его? Было так, как будто Узор не знал, что с ней делать. Она была выброшена в жизнь, расталкивая другие нити в сторону, заняв неожиданное место. Узор пытался вплести ее в себя. Что произойдет, когда все воспоминания исчезнут? Не будет ли она просыпаться взрослой, не помнящей прожитого? Эти мысли ужасали ее так, как ни одно поле боя никогда.

Она кивнула одной из ее телохранительниц,Кейли Бент, которая проходила вдоль заднего ряда импровизированного театра и отсалютовала ей.

"Все в порядке?"- спросила Бергитте,обходя угол,чтобы поговорить с Кейли.
"Ничего для доклада", - ответила Кейли."Всё хорошо".
Она была долговязой женщиной с огненными волосами, и непринужденно носила брюки и куртку Телохранительницы.
"Или, все так хорошо, как это может быть, когда приходиться выносить "Смерть Принцессы Валишен"

"Прекрати жаловаться",-сказала Бергитте, подавляя гримасу, когда примадонна - так актеры называли ее - начала особенно пронзительную арию - так они называли песню между собой. Почему актерам требуется так много новых названий для привычных вещей?
"Ты могла ходить в дозоре под дождем".

"Могла бы?" с пылом спросила Кайла. "Почему ты не сказала раньше? Может быть, в меня бы ударила молния. Это было бы лучше. "Бергитте фыркнула. "Возвращайся к обходам". Кайла отдала честь и ушла. Бергитте вернулась обратно в театр, прислонившись к колонне. Может быть, ей нужно затолькать немного воска в уши. Она посмотрела на Илейн. Королева спокойно сидела, наблюдая игру. Время от времени, Бергитте чувствовала себя, скорее как нянька, чем как телохранитель. Как вы будете защищать женщину, которая, казалось, время от времени просто рвется стать мертвой?

И все же, Илейн была так же и очень способной. Как сегодня, она как-то убедила ее заклятого врага посетить этот спектакль. Это ведь Иллориен сидит в восточной ложе; прошлый раз эту женщину выставили из дворца с таким треском, что Бергитте не ожидала ее возвращения, разве только она была бы в цепях. И тем не менее она была здесь. Это намекало на политические маневры Илейн, думавшей шагов на тринадцать дальше, чем хватало ума Бергитте.

Она тряхнула головой. Илейн была королевой. Ветренность и все такое. Она была добром для Андора. В том случае, если Бергитте сумеетудержать эту золотоволосую головку на шее.

Некоторое время она страдала от песнопений, но вот Кайла вернулась обратно. Бергитте выпрямилась, что-то странное было в стремительной походке женщины."Что?" спросила она тихо.

«Вы выглядите скучающей», прошептала Кайла, «вот я и подумала, довести до вас эту новость. Нарушение возле Сливовых ворот». Это был вход на юго-востоке дворца. «Кто-то пытался проникнуть, через них.»

Какой-то нищий, в поисках остатков еды? Или он шпион одного из лордов, надеющийся, что-то вынюхать?

«Я не знаю», сказала Кайла. «Я услышала эту новость от Галисон, когда мы возвращались с обхода. Он сказал, что гвардейцы взяли нарушителя под стражу.»

Бергитте взглянула в сторону. Похоже, еще одно соло должно было начаться. "Принимайте командование здесь, стойте на посту и принимайте рапорты. Пойду разомну ноги и выясню по поводу этого нарушения. "

"Принеси воска для моих ушей на обратном пути, тебя ведь не затруднит?"

Бергитте усмехнулась, покинув театр и вступив в бело-красный дворцовый коридор. Хоть она и держала Стражниц и людей еще и с луками в коридорах, Бергитте сама носила меч, ибо попытка покушения, скорее всего приведет к ближнему бою.

Бергитте припустила по коридору, поглядывая в пройденные окна. Небо протекло крапающей моросью. Совершенно скучной. Гайдалу понравилась бы такая погода. Он любил дождь. Иногда, она шутила, что морось украшает его лицо, делает его не таким похожим на испуганного ребенка. Свет, как она скучала по этому человеку.

Кратчайший путь к Сливовым воротам шел ее через комнаты слуг. Во многих дворцах, это означало бы вход в невзрачные помещения, для низших людей. Но это здание было построено Огир, а они имели особый взгляд на такие вещи. Мраморная резьба здесь была такой же величественной, как и в других местах, с красно-белой плиточной мозаикой. Комнаты, хоть и маленькие по королевским стандартам, были достаточно велики, чтобы жить всей семьей. Бергитте обычно предпочтитала питаться в большой, просторной столовой для слуг. Четыре раздельных очага трещали здесь разгоняя вечернюю скуку, и свободные от службы Гвардейцы и слуги смеялись и болтали. Некоторые утверждали, что вы можете судить о монархе по тому, как он обращается со своими слугами. Если так, то Андорский дворец был разработан, чтобы поощрять лучшие черты в своих королевах.

Бергитте неохотно покинула манящие ароматы пищи и вместо этого заставила себя выйти в холодную летнюю грозу. Холод не кусает. Просто неудобно. Она подняла капюшон своего плаща и пересекла скользкую мостовую направляясь к Сливовым воротам. Караульная была освещена оранжевым светом, гвардейцы стояли на вахте в мокрых плащах, направив алебарды в сторону.

Бергитте шла к караульной врат, с водой капающей с краю капюшона, затем постучала по толстой дубовой двери. Та открылась, показав лысое, усатое лицо Ренальда Мацера, дежурного сержанта. Толстяк был толсторуким, спокойным человеком. Она всегда думала, что ему место в какой-нибудь лавке делать ботинки, но в Гвардию брали всех, и надежность часто оказывалась более важна, чем мастерство владения мечом.

"Капитан-Генерал!" воскликнул он. "Что ты здесь делаешь?"

"Мокну под дождем," отрезала она.

"О, нет!" Он сделал шаг назад, уступая для нее проход в караульную. Это было одна переполненная комната. Солдаты были на штормовой смене - вдвое больше, чем обычно, людей находятся при вратах, но они будут находиться на улице лишь час до смены с отогревшимися в караульной людьми.

Трое гвардейцев сидели за столом, бросая кости в метательной коробке в то время как железная печка с открытым передом пожирала чурки и грела чай. Жилистый человек с черным шарфом, обмотанным вокруг нижней части его лица бросал кости с солдатами. Его одежда была грязной, голову венчала копна мокрых каштановых волос торчащих во все стороны. Карие глаза взглянули на Бергитте поверх шарфа, и человек слегка расслабился в кресле.

Бергитта сняла плащ и отряхнула его от дождевой воды. "Я полагаю, это и есть ваш злоумышленник?"

"Ну, да," ответил сержант. "Как вы узнали о нем?"

Она изучала нарушителя. "Он пытался пробраться на территорию дворца, а теперь вы играете с ним в кости?"

Сержант и другие охранники выглядели пристыженными. "Но миледи..."

"Я не миледи." Не сейчас, "Я телохранитель".

“а, да,” закончил Мэйсер. “Ну, Он отдал свой меч с готовностью, и он не кажется опасным. Только еще один нищий, желающий кухонных остатков еды. Настоящий хороший приятель. Мы подумали согреть его в тепле перед тем, как отпустить в такую погоду.”

“Нищий,” сказала она. “С мечом?”

Сержант Мэйсер поскреб затылок. "По крайней мере мне кажется это странным."

"Ты мог бы выманить шлем у генерала на поле боя, не так ли, Мэт?" сказала она.

"Мэт?", переспросил мужчина знакомым голосом. "Я не знаю, кого вы имеете ввиду, добрая госпожа. Мое имя Гарард. Я простой нищий с довольно интересным прошлым, если, конечно, вы захотите её послушать..."

Она проследила за ним цепким внимательным взглядом.

"О, кровавый пепел, Биргитта," жаловался он, снимая шарф "Мне нужно было только скоротать время"

"И выиграть монету-другую у моих людей."

"Дружеская игра никогда не оскорбляет человека."

"Только не против тебя. Слушай, почему ты пытаешься пробраться во дворец?"

“Потребовалось слишком много проклятой работы, чтобы добраться в прошлый раз,” сказал Мэт, откидываясь на спинку стула. “Я подумал, что мог бы отказаться от этого на сей раз.”

Сержант Мэйсер взглянул на Бергитте. "Вы знаете этого человека?"

"К сожалению," - ответила она. "Вы можете освободить его на основании моего распоряжения. Я буду следить за тем, чтобы мастер Коутон вел себя прилично."

"Мастер Коутон?" - сказал один из людей. "Вы имеете ввиду Принц Воронов?"

"Ах, чертов..." - произнес Мэт вставая и подхватывая с земли посох. "Спасибо," - сухо буркнул он Бергитте, когда она бросила ему его куртку.

Она отложила свой плащ, затем открыла дверь, поскольку один из Гвардейцев вручил Мэту его меч, приложенный к поясу. С каких пор Мэт носит меч? Вероятно, приманка, отвлекающая от посоха.

Они вместе вышли под дождь, пока Мэт опоясывался. "Принц Воронов?" спросила она.

"Я не хочу об этом говорить."

"Почему нет?"

"Потому что я становлюсь чертовски известным на свою голову - вот почему."

"Подожди, пока эта история перейдёт через поколение," сказала она, взглянув на небо, моргая, потому что в её глаза попали капли дождя.

"Да ладно, пошли опрокинем стаканчик," - сказал Мэт, направляясь к воротам.

"Подожди," - ответила она. "Не хочешь ли ты увидеть Илейн?"

"Илейн?" - возмутился Мэт. "Кровь и пепел, Бергитте. Я здесь, чтобы поговорить с тобой. Почему, как ты думаешь, я позволяю страже ловить себя? Ты хочешь выпить или нет?"

Она заколебалась, но затем пожала плечами. Поставив Кайлу на стражу вместо себя, Бергитте совершенно спокойно отправилась на перерыв. Она знала неплохую таверну всего в двух улицах от дворца.

"Хорошо" - сказала она, махая охране и выводя Мэта на дождливую улицу. "Но мне будет нужно молоко или чай вместо пива. Мы не знаем наверняка, как, плохо или нет, скажется на ребенке пьянство Стража." Она улыбнулась, представляя пьяную Илэйн, пытающуюся после спектакля пообщаться с союзниками. "Хотя если я вызову у нее опьянение, это будет неплохой местью за некоторые вещи, которые она мне сделала."

“Я не знаю, почему ты ставишь ее связь на первое место,” сказал Мэт. Улица была практически пуста вокруг них, хотя таверна впереди выглядела привлекательно, ее желтый свет проливался на улицу.

"Моё мнение не важно," сказала она. "Но я не жалею об этом. Ты действительно проник во дворец, чтобы поговорить со мной?"

Мэт пожал плечами. "У меня есть несколько вопросов."

О чем?

Он вернул этот нелепый шарф, который как она заметила разорвался посередине. "Ты знаешь," - сказал он. "О некоторых вещах"

Мат был одним из немногих, кто знал, кто она на самом деле. Он не может иметь в виду.... "Нет," сказала она, поворачиваясь, "Я не хочу говорить об этом."

"Треклятый пепел, Биргитта! Мне нужна информация. Ну, для старого друга."

"Мы договорились хранить тайны друг друга."

"И я не разболтал твой," сказал Мэт быстро. "Но, видишь ли, есть одна проблема."

"Что за проблема?" "Башня Генджей."

"Это не проблема," сказала она "Ты держишься подальше от неё." "Я не могу."

"Конечно можешь. Это ужасное место, Мэт. Оно точно не может охотиться за тобой."

"Очень забавно. Слушай, ты, по крайней мере, выслушаешь меня за кружечкой? Э, э, молока. Я куплю."

Она остановилась на минуту. Затем вздохнула. "Чертовски верно, ты купишь", пробормотала она, толкая его вперед. Они вошли в гостиницу, под названием Великий Поход, забитую больше обычного из-за дождя. Однако, хозяин был другом Бергитте, и он велел вышибале выбросить пьяницу, спящего на одной из скамей, чтобы освободить для нее место.

Она бросила ему монету в благодарность, и он кивнул ей уродливой головой, которой не хватало нескольких зубов, глаза, и большинства волос. Самый красивый человек в этом месте. Биргитте подняла два пальца, чтобы заказать напитки, он знал, что она теперь пьет молоко, и указала Мэту на скамью.

"Я не уверен, видил ли я когда-нибудь большего урода, чем хозяин," сказал Мэт когда они сели.

"Ты прожил недостаточно долго", сказала она, прислонившись спиной к стене и положив обутые ноги на стол. Ей хватило для этого места, поскольку она сидела вдоль скамьи. "Если бы Старый Снерт был на несколько лет моложе, и если бы кто-то решил сломать ему нос в нескольких местах, я могла бы рассмотреть его кандидатуру. У него была отличная грудь, красивая, и полная вьющихся волос, словно созданных, чтобы запускать в них пальцы "

Мэт усмехнулся. "Разве я не говорил, что чудно пить с женщиной которая говорит о таких людях, как этот?"

Она пожала плечами. "Генджей. Почему во имя Ушастого Нормада ты хочеш туда пойти? "

"Чьи уши?" спросил Мэт.

"Ответь мне."

Мэт вздохнул, рассеяно принимая кружку, которую служанка поставила для него. Удивительно для него, он не шлепнул ее по задней части, хотя и ехидно усмехнулся провожая ее взглядом. «Чертовы змеи и лисицы держат у себя моего друга, сказа он, опуская шарф и принявшись пить.»

"Оставь его. Ты не можешь помочь ему, Мэт. Если он был настолько глуп, чтобы войти в их сферу, то он заслуживает того, что получил."

"Это женщина," сказал Мэт.

Ах. Думала Бригитте. Чёртов дурень. Герой, но всё равно дурень.

"Я не могу оставить её," продолжал Мэт. "Я обязан ей. Кроме того, мой хороший друг идёт туда, вне зависимости пойду ли я с ним, или нет. Я должен помочь."

«Тогда они получат всех вас троих», сказала Биргитта. «Послушай, если ты идешь через порталы, то ты ограничен договором. Он защищает тебя, но в тоже время и ограничивает. Вы не сможете узнать ничего полезного, после входа через одну из арок.

"Даже если вы идёте другим путём?" спросил Мэт. "Это ты сказала Олверу как войти в Башню."

"Я рассказывала ему сказку на ночь! Свет, я никогда не думала, что кто-нибудь из вас с-ветром-в-голове попытается войти туда!"

"Но если мы войдём этим способом, мы сможем найти её?"

"Может быть," сказала Бригитта, "но у вас не выйдет. Если вы войдёте таким способом, соглашения не будут действовать, так что Элфинн и Илфинн высосут вашу кровь. Обычно, вы должны волноваться об уловках с ямами и верёвками, потому что они не могут..." Она умолкла, глядя на него. "Тебя повесили именно поэтому?"

Он покраснел и уставился в свою кружку. "Они должны были повесить большое объявление на арке. "Сделай шаг внутрь и тебя могут повесить, чёрт. И они сделали это. Идиот."

Бергитте фыркнула. Они-же говорили о его воспоминаниях. Она должна была сопоставить эти вещи вместе. "Если ты войдёшь внутрь другим путём, они возможно тоже попробуют. Проливая кровь в их царстве можно получить странные эффекты. Они могут попробовать уронить вас и сломать ваши кости или отравить вас, чтобы вы заснули. И тогда они победят, Мэт. Это их мир."

"А если мы обманем?" спросил Мэт. "Железо, музыка, огонь."

"Это не обман. Это смекалка. Все тупицы, идущие туда, несут эти вещи. Но назад возвращается один из тысячи, Мэт."

Он стушевался, и достал горсть монет из кармана. "Как ты думаешь, если я подкину их, сколько упадут аверсом вверх? Одна из тысячи?"

"Мэт..."

Он подбросил их над столом. Они рассыпались как брызги, ударяясь о поверхность стола. Ни одна из них не подпрыгнула и не скатилась со стола на пол.

Мэт не глядел вниз на монеты. Он смотрел в её глаза, когда монеты подскакивали и катились, пока не замерли. Она взглянула на них. Два десятка монет. И каждая аверсом вверх.

"Один из тысячи это хороший шанс," сказал он. "Для меня."

"Кровь и пепел". Ты такой же сумасшедший, как и Илэйн. Один неверный шаг, решит вашу жизнь. Даже ты проигрываешь, иногда."

"Я рискну. Сожги меня, Бергитте, я знаю, что это глупо, но я сделаю это. Откуда ты узнала о башне? Ты ведь бывала там, не так ли?"

"Была," призналась она.

Мэт взглянул с довольным видом. "Но ты вышла обратно. Как у тебя это получилось?"

Она смутилась, затем подняла свою кружку с молоком. "Та легенда умерла, я полагаю?" "Не знаю," ответил Мэт. "Я вошла, чтобы попросить о спасении жизни моего любимого," сказала она. "Это случилось после сражения у Лафоинского Холма, где мы возглавляли восстание Буханера.

Гайдал был ужасно ранен, после удара по голове он был не в состоянии мыслить. Временами он забывал меня. Это разорвало мне сердце и я взяла его в Башню, чтобы его исцелили.

"И как ты вышла?" спросил Мэт. "Как ты их одурачила?"

"Я не смогла," сказала Биргитта тихо. Мэт замер. "Илфин не исцелили его," продолжала она. "Они убили нас обоих, я не выжила, Мэт. Так закончила эта легенда."

Он умолк. "О," наконец произнёс он. "Тогда это печальная история."

"Они не могут все закончиться победой. Я с Гайдалом все равно не очень-то и ладила с счастливыми концами. Лучше сгореть во славе. "Она поморщилась, вспомнив одно из воплощений, когда она, и он были вынуждены мирно стареть вместе. Самая скучная жизнь из всех ей известных, хотя в то время, не зная ее Предназначение в Узоре - она была счастлива с ним.

"Что ж, я все равно пойду", сказал Мэт. Она вздохнула. "Я не могу пойти с тобой, Мэт. Не оставлю Илейн. У нее настолько же самоубийственные желания, как и твоя гордость, и я хочу знать, что она выживет ".

"Я и не ожидал, что ты пойдешь," быстро сказал Мэт. "Спали меня свет, это не то, о чем я прошу. И..." Он нахмурился. Эта смерть, как раз для меня!"

"Ничего," сказала она продолжая пить молоко. У неё была слабость к молоку, хотя она не говорила людям об этом. Конечно, она будет вполне счастлива, когда сможет пить снова; она пропустит кружку пенящегося Старого Шерта. Она любила крепкое пиво так же, как и уродливых мужчин. "Я пришел к тебе потому что мне нужна помощь," сказал Мэт. "Что ещё можно сказать? Возьмите железо, огонь и музыку. Железо ранит их, отр