Ритуалы

Детям в возрасте около 10 лет свойственно следовать разнообразным ритуалам. Если же говорить языком специалистов, они склонны к одержимостям и компульсивным влечениям. Это повторяющиеся действия или мысли, которые дети обдумывают снова и снова, и обязательно строго одним и тем же образом. Если помешать ребенку исполнить его ритуал, он расстроится или, как нередко бывает, сильно рассердится. Ритуалы могут быть самыми разными. Вот вам несколько примеров.

• Тина каждый вечер чистит зубы как минимум по 10 минут. Она не может объяснить, для чего это делает, только утверждает, что ей кажется, что зубы недостаточно чистые.

• Джек прикасается к предметам по три, пять или семь раз. Он убежден, что, если не сделает этого, с его родителями или с кем‑то еще из близких случится что‑то плохое.

• Компульсивный ритуал Бет состоит в том, что она должна рассадить своих кукол и мишек и разложить подушки в строго определенном порядке, а после этого разгладить все морщинки на одеяле. Этот ритуал отнимает у нее каждый вечер больше часа.

• Майк собирает бутылочные крышки. Каждый раз, отправляясь на улицу, он не отрывает взгляда от земли и, если замечает где‑нибудь валяющуюся крышку, то обязательно должен подобрать ее и включить в свою коллекцию.

С помощью метода освоения навыков можно помочь ребенку преодолеть такое поведение, но для этого вначале нужно придумать, каким умением должен овладеть ребенок, чтобы отвлечься от своего ритуала.

Одна мама из Финляндии рассказала такую историю:

«Когда Ким было 12 лет, у нее была целая куча ритуалов. Среди прочего, она всегда дважды бралась за дверную ручку, а вечером по много раз перебирала все вещи в портфеле, чтобы убедиться в том, что ничего не забыла. Еще она собирала конфетные фантики и тщательно разглаживала их. Если я осмеливалась предложить выкинуть какой‑нибудь фантик, Ким приходила в бешенство. На улице она очень старалась переступать через все трещины в асфальте и швы между плитками на дорожках.

Большинство ритуалов Ким были безвредными, но один меня сильно беспокоил: каждый вечер перед тем, как лечь спать, она должна была разложить все вещи, находящиеся в ее поле зрения, в определенном порядке. Это дошло до того, что могло занимать у нее целых два часа. Ким даже стала бояться ложиться спать, потому что знала, что, как только она положит голову на подушку, ей захочется снова переставить вещи “правильно”.

Ким обычно не любила обсуждать свои ритуалы, но однажды сказала мне, что ей нужно особым образом расставлять и раскладывать вещи, потому что она боится, что со мной или с папой произойдет что‑то плохое. Когда я спросила ее, что же такое может с нами случиться, она ответила, что мы можем умереть. Это были очень странные мысли, однако она действительно в это верила.

Я обращалась по этому поводу к самым разным специалистам, но никто не смог посоветовать мне ничего полезного. Я рассказала мужу об освоении навыков, и мы вместе решили опробовать эту методику с Ким. Мы объяснили ей, что хотели бы, чтобы она научилась ложиться спать с ощущением безопасности. Она согласилась с нами. Потом мы объяснили, что ей нужно для этого развить в себе способность не обращать внимания на любые ужасные мысли, которые могут возникнуть у нее в голове. Это тоже понравилось Ким. Когда я попросила ее подобрать название для такого навыка, ей ничего не пришло в голову. Тогда мы вместе решили назвать это “Ограничитель глупых мыслей”.

Самым сложным оказалось придумать, как практиковать это умение. В конце концов, мы изобрели упражнение, которое оказалось довольно забавным. Каждый вечер, когда наступала пора ложиться спать, мы играли с Ким в игру. Один из нас приходил к ней в комнату, садился рядом с ее кроватью и рассказывал обо всяких суеверных страхах, подобных тем, которые рождались в ее собственной голове. Она должна была отвечать на наши выдумки словом: “Ерунда!” – и всем своим видом показывать, что ей нет никакого дела до наших глупых сказок.

Например, я говорила ей:

– Если ты не постучишь по столу три раза носом, завтра наша собака попадет под машину и погибнет.

– Ерунда! – отвечала Ким и демонстрировала мне, что может не обращать никакого внимания на такое глупое суеверное заявление.

Вот еще несколько примеров того, что мы говорили ей, пока она училась не реагировать на “ерунду”:

“Если ты сейчас же не поцелуешь два раза свои руки, ночью будет гроза, которая снесет крышу нашего дома”.

“Если ты не переложишь подушку получше, у папы утром не заведется машина”.

“Если ты прямо сейчас не подумаешь о чем‑то хорошем, завтра твоя сестра поскользнется на банановой кожуре и сломает нос”.

Конечно, это звучит глупо, но это был единственный способ выработать у Ким способность не обращать внимания на суеверные страхи, которые порождал ее мозг. Первую неделю мы тренировались с Ким каждый вечер, но потом просто забыли об этом, потому что Ким добилась невероятного прогресса. Иногда я еще замечаю, что она слишком тщательно укладывает подушку, но вот уже два года мы не проводим “антисуеверных тренировок”, и мне кажется, можно сказать, что ее тревожность и утомительные ритуалы остались в прошлом».

* * *

Одна из часто встречающихся навязчиво‑компульсивных детских проблем – это чрезмерная тревожность, тенденция к постоянным переживаниям по поводу того, что может произойти что‑то страшное. В детской психиатрии эта проблема носит название «сверхтревожное расстройство». Следующую историю рассказала нам мать, которая помогла своему сыну справиться с привычкой сильно переживать из‑за всего на свете.

«Тому было девять лет. Его проблема заключалась в том, что он переживал буквально из‑за всего. Он боялся, что что‑то плохое произойдет со мной, что он потеряется, что случится какая‑то катастрофа, что начнется война, что на нас нападут террористы – и так далее. Из‑за своих страхов Том ни на минуту не мог оставаться один. По ночам он не мог заснуть, а в школе, по словам учительницы, даже во время уроков с его лица не сходило тревожное выражение.

Я узнала о методике освоения навыков и, придя домой, сказала Тому, что мне нужно будет попозже поговорить с ним о новом умении, которым он должен овладеть. Том воспринял мои слова с энтузиазмом и захотел, чтобы я сразу рассказала ему, что это за умение. Я повторила, что мы поговорим об этом вечером, и отправила его играть с друзьями.

Вечером за ужином я рассказала Тому, что узнала: все проблемы у детей случаются оттого, что они не владеют каким‑нибудь важным умением. Я объяснила ему, что он тоже может освободиться от своих страхов и переживаний, если освоит нужный навык. Мы подумали вместе, что же это должно быть за умение, и пришли к выводу, что Тому нужно научиться отбрасывать свои страхи прочь. Когда я спросила его, как он хотел бы назвать свое умение, он тут же выдал ответ: “Мистер Бин”.

После этого мы стали рассуждать о том, какую пользу принесет ему овладение “навыком мистера Бина”. Том сказал, что тогда жизнь станет для него легче. Я предположила, что когда у него появится этот навык, у него будет оставаться больше свободного времени на то, чтобы общаться с друзьями. Том согласился со мной и добавил, что он станет более счастливым, если ему не придется беспокоиться о столь многих вещах.

Теперь настало время выбрать существо силы. Здесь у Тома тоже не возникло трудностей. Он решил, что его существом силы будет компьютерный герой Супер‑Марио. В брошюрке с инструкцией, прилагавшейся к игре, мы нашли изображение Супер‑Марио, вырезали его и приклеили на обложку рабочей тетради по освоению навыка, которую завел Том. Потом я спросила у него, как именно Супер‑Марио будет помогать ему овладеть “навыком мистера Бина”, и Том тут же ответил:

– Он будет бить страхи и прогонять их, и душить все переживания, закидывая их монетками.

Самым сложным оказалось убедить Тома в том, что он способен овладеть таким умением. Наверное, дело было во мне, потому что я сама мало верила в то, что у него это получится. Я понимала, что ему будет непросто расстаться со всеми своими переживаниями.

Зато поиск группы поддержки оказался делом легким и веселым. По мере того, как к ней присоединялись все новые и новые помощники, росла и уверенность Тома в себе. Имея столько болельщиков, он перестал чувствовать, что борется со своей проблемой в одиночку. Мы даже попробовали кое‑что спланировать для будущего праздника, но на этом этапе Том утомился и спросил, не можем ли мы продолжить обсуждение завтра?

На следующее утро, когда Том уходил в школу, он сказал мне то же самое, что всегда говорил по утрам:

– Мам, будь осторожней и береги себя.

Но на этот раз я даже не стала пытаться убедить его в том, что ему не о чем волноваться. Я просто подмигнула ему и с улыбкой сказала:

– Мистер Бин.

Том рассмеялся.

В школе Том рассказал учительнице, что занялся тренировкой “навыка мистера Бина”, и показал ей свою рабочую тетрадь. Учительница внимательно просмотрела ее и заметила, что Тому будет очень полезно овладеть таким навыком.

Мы нашли для Тома способ, как можно практиковать отбрасывание тревог. Я придумывала самые разнообразные страхи и рассказывала о них вслух. Например, я могла сказать: “Будем надеяться, что наш дом не загорится, пока нас не будет” или: “Только бы не было такой сильной грозы, чтобы мы надолго остались без электричества”. Когда я говорила что‑то подобное, Тому нужно было показать, что он может не переживать из‑за этого. Но кроме тех страхов, что выдумывала я, у Тома все равно была масса своих. Когда он начинал говорить о них, я напоминала ему о его навыке, произнося “Мистер Бин” или “Супер‑Марио”. Это были волшебные слова, с помощью которых Тому удавалось отодвинуть свои переживания и убедить себя в том, что на самом деле бояться нечего.

Страхи Тома были для нас серьезной проблемой, так как из‑за них он не мог заставить себя заняться чем‑нибудь новым – например, найти себе хобби или поехать в детский лагерь. Когда я поняла, что Том делает успехи, я отважно записала его на следующее лето в лагерь.

Наконец весной настал тот день, когда Тому нужно было на неделю поехать на место летнего лагеря, чтобы познакомиться с другими участниками будущей смены. Но он начал выдумывать самые разные причины для того, чтобы избежать поездки.

Я посадила Тома к себе на колени и стала объяснять ему, что мы занимаемся “навыком мистера Бина” как раз для того, чтобы преодолевать такие ситуации, и что, поехав в лагерь, он сможет узнать, чему он уже научился. Я сказала ему, что переживать совершенно не о чем и что благодаря этой поездке он поймет, хочется ли ему ехать в лагерь на две недели или нет. Том согласился поехать. Надо признаться, в тот момент я все еще считала, что летом он ехать откажется и предпочтет “безопасно” просидеть все лето со мной.

Но неделя в лагере прошла удачно, и, вернувшись, Том сразу же объявил, что летом снова туда поедет. Я от всей души похвалила его за то, что он так далеко продвинулся в освоении навыка.

Методика очень во многом помогла нам. Тренировки, которые мы проводили, помогли мне самой осознать масштаб всех тех страхов, что терзали бедного Тома. Иногда он стал замечать, что я сама напрасно переживаю. Тогда он говорил мне:

– Знаешь, мам, тебе тоже надо попрактиковаться с мистером Бином.

Кроме того, методика освоения навыков помогла нам обсудить те вещи, говорить о которых было нелегко. Например, в тех редких случаях, когда я слишком резко что‑нибудь высказывала Тому, он замечал:

– Тебе нужно научиться говорить по‑доброму, а то ты слишком быстро раздражаешься.

Прошлым летом Том впервые в своей жизни побывал в летнем лагере, и все прошло просто прекрасно.

Однажды, в конце сезона, Том привел к нам домой своего лучшего друга Арнольда и позвал меня для какого‑то разговора. Постепенно до меня дошло, в чем дело. Арнольд рассказал Тому о какой‑то своей проблеме, а Том в ответ рассказал ему об освоении навыков. Мальчики решили, что для того, чтобы справиться со своей проблемой, Арнольд должен научиться умению “как дела?”. Но как Арнольд овладел им – это уже другая история».

Травля

Дети часто травят друг друга. Самый простой и зачастую наиболее эффективный способ вмешательства – это собрать детей вместе и помочь им найти решение проблемы. Однако порой такой способ по той или иной причине не срабатывает. В таких случаях можно помочь ребенку, которого травят, другим путем.

13‑летнего Рона травили за врожденный дефект – «волчью пасть». Несмотря на несколько операций, избавиться от него полностью не удалось, и дефект был все равно немного заметен: Рон говорил гнусаво, а его нос был немного смещен вбок.

Проблема Рона заключалась в том, что он никуда не ходил. Его мама пыталась найти ему самые разные занятия вне дома – кружки, встречи с друзьями, спортивные секции – но все безрезультатно. И мать, и отец Рона устали от того, что сын все время сидит дома, никуда не ходит со своими сверстниками и пристает к родителям, чтобы они поиграли с ним во что‑нибудь или просто составили ему компанию. Для подростка это нетипично, но Рон вел себя так, потому что боялся, что над ним будут издеваться. Он рассказывал родителям, что в школе, в его классе, никто его не дразнит, но если он идет куда‑нибудь еще, сразу же начинаются издевательства. Под издевательствами он имел в виду в основном обидные прозвища, которые выкрикивали ему вслед. Например, соседские дети называли его «Носяра» и всегда кричали ему вслед оскорбительные фразы, когда он проезжал мимо на велосипеде.

Рон ничего не придумывал и не преувеличивал. Все так и было, но я никак не мог помешать этому. Поэтому я избрал для Рона другой принцип действий: помочь ему стать таким сильным, чтобы он перестал обращать внимания на любые крики и обзывательства, с которыми мог столкнуться.

Рон воспринял это предложение без энтузиазма, но согласился попробовать. Я дал ему задание, которое он должен был выполнить к нашей следующей встрече. Он должен был как можно чаще выходить из дома, чтобы дать соседским детям возможность пообзываться. План заключался в том, чтобы он собирал те слова, которыми его «награждают», и записывал их в тетрадь, а потом показал мне. Рон сделал все, как я ему сказал, и когда пришел на следующую встречу, принес длинный список обзывательств и прочих грубостей, которые ему пришлось выслушать за прошедшую неделю.

Мы вместе с Роном придумали, как он может тренироваться не обращать внимания на оскорбления. Рон должен был представить себе, что у него есть невидимый щит, который делает его неуязвимым, – как у героя компьютерной игры. Когда Рон показывал мне, что щит «включен», я вслух зачитывал ему те обидные прозвища, которые он слышал на улице и записал в свою тетрадь. С помощью своего воображаемого щита Рон быстро научился воспринимать слова, которые я произносил, с юмором. Постепенно его мастерство не обращать внимания на издевательства перешло и в реальную жизнь. Он нашел в себе смелость чаще выходить из дома и вскоре стал посещать спортивную секцию, которая ему очень нравилась. Там он начал знакомиться с другими подростками и обзаводиться новыми друзьями.

«Грязные штанишки»

Как правило, о ребенке говорят, что он «пачкает штанишки», если он уже достаточно взрослый для того, чтобы уметь ходить в туалет, однако по каким‑то причинам отказывается делать это. Такие дети обычно терпят до последнего, и в конце концов фекалии оказываются у них в штанишках.

Боян Стахилов, психолог, работающий по методике освоения навыков в Болгарии, рассказал мне такую историю:

«Меня пригласили вести семинар по освоению навыков в старинном болгарском городе Велико‑Тырново. На таких семинарах я обычно сталкиваюсь с реальными случаями из жизни. На этот раз я познакомился с Даниэлой – психологом из ближайшей Детской деревни. Это детский дом семейного типа для ребят, которые по каким‑то причинам остались без родителей. Даниэла пригласила на семинар девятилетнего мальчика по имени Живко и его приемную мать.

Перед началом заседания я поприветствовал Живко и его маму. Я узнал, что сам Живко не хочет присутствовать на семинаре, так что мы договорились, что он побудет в соседнем кабинете и займется рисованием мелками, которые его мама принесла с собой.

Когда мы все расселись, мать Живко рассказала нам о том, что он не может контролировать себя и ходить в туалет, когда это необходимо. Она сказала, что пока другие ее дети ничего об этом не знают, но она боится того, что, если все откроется, они начнут дразнить Живко и чураться его. Еще она сказала, что Живко только недавно вошел в их семью. Он жил с ними вместе всего лишь семь месяцев. Кроме Живко, у нее было еще четверо детей.

После этого я начал рассказывать об освоении навыков, объясняя основные принципы нашей методики. Вскоре мы уже обсуждали, каким умением нужно овладеть Живко для того, чтобы справиться со своей проблемой, – это должно было быть умение вовремя добираться до туалета. Мама перечислила различные очевидные преимущества, которые такой навык дал бы как семье, так и самому Живко. В первую очередь, обучение этому навыку дало бы Живко возможность играть с другими детьми, вместо того чтобы скучать в одиночестве. Кроме того, мама считала, что это умение серьезно повысит его самооценку и, может быть, даже позволит ему занять место “вожака стаи”. Дополнительное преимущество заключалось в том, что если Живко овладеет этим навыком, то сможет вместе со всей семьей поехать на экскурсию в Италию, которая была запланирована на следующий месяц. Когда мы заговорили о будущем празднике, мать Живко сказала, что она готова устроить его для Живко уже тогда, когда будет заметен какой‑то прогресс, еще до полного избавления от проблемы. Вся консультация заняла около часа и закончилась тем, что все присутствующие пожелали Живко и его маме удачи».