Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Узор стонет





 

– Что это? – спросил Перрин, пытаясь не обращать внимания на резкий запах гниющего мяса. Он не видел ни одного трупа, но его нос говорил ему, что земля должна быть просто усеяна ими.

Перрин стоял с передовым отрядом на обочине Джеханнахского тракта и смотрел на север, на холмистую равнину с редкими деревьями. Трава, как и в других местах, была бурой и пожелтевшей, но чем дальше от дороги, тем темнее она становилась, будто поражённая какой‑то болезнью.

– Мне уже приходилось видеть подобное прежде, – промолвила Сеонид. Миниатюрная светлокожая Айз Седай склонилась у края дороги, вертя в руках листик какого‑то небольшого растения. На женщине было зелёное шерстяное платье, элегантное, но без вышивки. Единственным украшением Айз Седай было кольцо Великого Змея.

В небе тихо пророкотал гром. За спиной Сеонид с невозмутимыми лицами, сложив руки на груди, стояли шесть Хранительниц Мудрости. Перрин и не думал просить Хранительниц Мудрости или их двух их учениц – Айз Седай подождать. Возможно, ему повезло, что они позволили ему сопровождать их.

– Да, – сказала Неварин. Звякнув браслетами, она опустилась на колени и взяла из рук Сеонид лист. – Ещё девочкой я однажды побывала в Запустении. Мой отец считал, что мне будет полезно его увидеть. И это похоже на увиденное там.

Перрин побывал в Запустении лишь раз, но эти тёмные пятна и вправду выглядели характерно для тех мест. К подножию одного из растущих в отдалении деревьев слетела красная сойка и принялась ковыряться в ветках и листьях, но не нашла ничего интересного и упорхнула прочь.

Беспокоило то, что здесь растения выглядели лучше, чем встреченные ими ранее. Хоть и покрытые пятнами, они были живые и даже цветущие.

«Свет, – подумал Перрин, взяв у Неварин протянутый листик. От того пахло гнилью. – Что же это за мир такой, где Запустение представляется хорошей альтернативой?»

– Мори обошла по кругу весь участок, – сообщила Неварин, кивнув в сторону стоящей неподалёку Девы. – Ближе к центру он темнеет. Она не смогла разглядеть, что там.

Перрин направил Трудягу прочь с дороги. Фэйли последовала за ним. От неё совершенно не пахло страхом, несмотря на то, что охранявшие Перрина двуреченцы помедлили.

– Лорд Перрин? – позвал его Вил.

– Скорее всего, это не опасно, – сказал Перрин. – Животные по‑прежнему пересекают этот клочок земли.

Запустение было страшно тем, что его населяло. И если живущие там чудовища каким‑то образом пробрались на юг, Перрину следовало это узнать. Айил без промедления последовали за ним. И, раз Фэйли присоединилась к нему, то и Берелейн тоже пришлось это сделать. Анноура и Галенне ехали за ней по пятам. Хвала Свету, Аллиандре согласилась в отсутствие Перрина остаться и присмотреть за лагерем и беженцами.

Лошади и так уже были напуганы, да и вид окрестностей не способствовал их спокойствию. Чтобы приглушить вонь гниения и смерти, Перрину пришлось дышать через рот. Земля здесь тоже была влажной, и лошади ступали очень осторожно, поэтому путь занял немало времени. Хоть бы облака разошлись, чтобы солнце могло немного подсушить почву. Большая часть луга была покрыта травой, клевером и невысокими сорняками. Чем дальше, тем становилось больше тёмных пятен. Уже через несколько минут пути растения вокруг были скорее бурыми, чем зелёными или жёлтыми.

В конце концов они выехали к небольшой впадине, находившейся меж трёх холмов. Перрин резко осадил Трудягу, остальные сопровождающие собрались вокруг. Перед ними оказалась необычная деревня. Она состояла из лачуг, построенных из странного дерева, похожего на огромный тростник, а кровлей служили огромные листья шириной в две ладони.

Здесь не было ни единого растения, лишь песчаная почва. Перрин соскользнул с седла и наклонился, чтобы потрогать её, растерев песок между пальцами. Он взглянул на остальных. От них пахло замешательством.

Перрин осторожно повёл Трудягу к центру деревни. Запустение расходилось именно из этой точки, но саму деревню оно не затронуло. Девы во главе с Сулин подняли вуали и разбежались в разные стороны. Обмениваясь друг с другом энергичными жестами, они быстро проверили лачуги, затем вернулись.

– Никого? – спросила Фэйли.

– Никого, – откликнулась Сулин, настороженно опуская вуаль. – Это место заброшено.

– Кто бы стал строить такую деревню в Гэалдане? – спросил Перрин.

– Её построили не здесь, – ответила Масури.

Перрин повернулся к стройной Айз Седай.

– Эта деревня не из этих мест, – продолжила Масури. – Дерево, из которого построены дома, не похоже ни на что из виденного мной.

– Узор стонет, – тихо заметила Берелейн. – Мёртвые ходят среди живых. Странные смерти. В городах пропадают целые комнаты и портится еда.

Перрин поскрёб подбородок, припомнив тот день, когда его собственный топор попытался его убить. Если целые деревни исчезают и появляются в других местах, если Запустение лезет изо всех щелей рвущегося Узора… Свет! Насколько же всё действительно плохо?

– Сожгите деревню, – сказал он, разворачиваясь. – Воспользуйтесь Единой Силой. Уничтожьте как можно больше испорченной травы. Возможно, нам удастся приостановить распространение этой заразы. Армия встанет лагерем в часе пути отсюда и, если потребуется больше времени, останется там и завтра.

На этот раз ни Хранительницы Мудрости, ни Айз Седай даже не фыркнули в знак недовольства прямым приказом.

* * *

 

«Давай поохотимся, брат».

Перрин обнаружил, что находится в волчьем сне. Он смутно помнил, что в ожидании отчета от тех, кому было поручено разобраться с той странной деревней, клевал носом при свете гаснущей лампы, одинокий огонёк которой дрожал на самом кончике фитиля. Он читал найденный Гаулом среди захваченных в Малдене вещей томик «Путешествий Джейина Далекоходившего».

Теперь Перрин лежал на спине посреди огромного поля с высокой, по пояс, травой. Он смотрел в небо, колыхающаяся от ветра трава щекотала его щёки и руки. Там, в вышине, назревала та же буря, что и в мире яви. Здесь она была даже более жестокой.

Всматриваясь в неё сквозь обрамление бурых и зелёных стеблей травы и дикого проса, Перрин практически ощущал, как приближается, словно сползает с неба буря, чтобы проглотить его.

«Юный Бык! Давай! Пойдем охотиться!»

Это был зов волчицы. Перрин инстинктивно знал, что её называли Танцующая В Дубах из‑за того, что ещё щенком она скакала меж молодых деревьев. В волчьем сне были и другие. Шептунья. Утренняя заря. Искристый. Свободный От Оков. Добрая дюжина звала его идти с ними, некоторые из них были просто спящими волками, другие – духами умерших.

Их зов был смесью запахов, образов и звуков. Запах несущегося вскачь самца оленя, оставляющего следы копыт на весенней земле. Шорох опавших листьев под лапами бегущих волков. Победные рыки, возбуждение несущейся вместе стаи.

Эти призывы разбудили некие жившие глубоко внутри него чувства – того волка, которого он пытался запереть в себе. Но волка не удержать взаперти надолго. Он либо сбежит, либо умрёт, не выдержав заточения. Перрину страстно хотелось вскочить на ноги и послать радостное согласие, отдавшись чувству стаи. Он был Юным Быком, и ему здесь были рады.

– Нет! – воскликнул Перрин, садясь и хватаясь за голову. – Я не хочу потерятьсебя.

Справа от него в траве сидел Прыгун. Крупный серый волк не мигая наблюдал за Перрином, в его золотистых глазах отражались вспышки молний в небе. Трава доходила Прыгуну до шеи.

Перрин опустил руку. Воздух был густым, влажным и пах дождём. Кроме этих запахов и аромата иссушенного поля, Перрин чувствовал запах Прыгуна – от волка пахло терпением.

«Тебя зовут, Юный Бык», – пришло от Прыгуна.

– Я не могу охотиться с вами, – объяснил Перрин. – Мы уже говорили об этом, Прыгун. Я теряю себя. Когда я принимаю бой, я впадаю в бешенство. Как волк.

«Как волк? – послал Перрину Прыгун. – Но ты и есть волк, Юный Бык. И человек. Пойдём поохотимся».

– Я же говорил, что не могу! Я не позволю этому меня поглотить.

Он вспомнил о молодом парне с золотыми глазами, запертом в клетке и утратившим всё человеческое, что в нём было. Его звали Ноам – Перрин видел его в деревне под названием Джарра.

«Свет, – подумал Перрин. – Это же неподалёку отсюда». По крайней мере, неподалёку от того места, где в реальном мире дремало его тело. Джарра находилась в Гэалдане. Какое странное совпадение.

«Рядом с та’вереном совпадений не бывает».

Он нахмурился, поднимаясь на ноги и оглядываясь вокруг. В тот раз Морейн сказала Перрину, что в Ноаме не осталось ничего человеческого. Вот что ждёт волчьего брата, если позволить внутреннему волку полностью себя поглотить.

– Я должен или научиться это контролировать, или изгнать из себя волка, – сказал Перрин. – Времени на компромисс не осталось, Прыгун.

От Прыгуна пахло досадой. Ему не нравилось то, что он называл человеческим стремлением контролировать вещи.

«Пойдём, – отозвался Прыгун из травы, вставая. – Охотиться».

– Я…

«Пойдём учиться, – раздражённо послал Прыгун. – Последняя Охота близко».

Послание Прыгуна содержало образ волчонка, убивающего впервые в жизни. Это – и обычно не свойственное волкам беспокойство о будущем.

Последняя Охота несла с собой перемены.

Перрин медлил. В прошлый раз Перрин высмеял возможность того, что Прыгун будет обучать его управлению волчьим сном. Бросать вызов авторитету старшего было совершенно неуместно для молодого волка, но всё же таков был его ответ. Прыгун пришёл его учить, но делать он будет это на волчий манер.

– Прости, – сказал Перрин. – Я поохочусь с тобой, но я не должен потерять себя.

«То, о чём ты беспокоишься, – недовольно послал ему Прыгун. – Как ты можешь думать такими образами из ничего?» Ответ волка сопровождался образами пустоты – чистое небо, пустое логово, бесплодное поле.

«Ты Юный Бык. Ты всегда будешь Юным Быком. Как ты можешь потерять Юного Быка? Посмотри вниз, и ты увидишь его лапы. Кусай, и его зубы будут убивать. Этого нельзя утратить».

– Таковы дела людей.

«Снова и снова всё те же пустые слова», – пришёл ответ Прыгуна.

Перрин глубоко вздохнул, втянув и выдохнув сырой воздух.

– Хорошо, – сказал он, ощущая тяжесть появившихся в руках молота и ножа. – Идём.

«Будешь ловить добычу своими копытами»? – Это былобраз быка, не обращающего внимания на свои рога и пытающегося запрыгнуть на спину оленя и втоптать его в землю.

– Ты прав, – Перрин внезапно обнаружил, что держит в руках добротный двуреченский лук. В стрельбе он был не так хорош, как Джондин Барран или Ранд, но кое‑что умел.

Прыгун послал образ быка, плюющего в оленя. Перрин зарычал, отвечая образом когтей, что выстреливают из лап волка и поражают оленя на расстоянии, но это, казалось, только ещё больше развеселило Прыгуна. Несмотря на своё раздражение, Перрину пришлось признать, что этот образ вышел довольно нелепым.

Волк поделился этим образом с остальными, и те ответили весёлым воем, хотя большинство из них отдали своё предпочтение образу быка, прыгающего на олене. Перрин снова зарычал, бросаясь вслед за Прыгуном к дальней роще, где ждали остальные волки.

Чем дальше он бежал, тем гуще, казалось, становилась трава. Она замедляла его передвижение, будто спутанный подлесок. Прыгун скоро обогнал его.

«Беги, Юный Бык!»

«Я пытаюсь», – мысленно ответил Перрин.

«Не так, как раньше!»

Перрин продолжил продираться сквозь траву. Это странное место, этот прекрасный мир, где бегали волки, мог быть пьянящим. И опасным. Прыгун не раз об этом предупреждал Перрина.

«Оставь опасности на завтра. Выбрось их из головы», – пришло послание от удалявшегося Прыгуна. – «Беспокойство – это для двуногих».

«Я не могу выбросить из головы свои проблемы!» – ответил Перрин.

«Однако ты часто так поступаешь», – послал ему Прыгун.

Это походило на правду – возможно, даже больше, чем думал волк. Перрин ворвался на поляну и резко остановился. Здесь прямо на земле лежали три куска металла, которые он выковал в недавнем сне. Большой комок размером с два кулака, сплющенный жезл и тонкий прямоугольник. Последний слабо сиял жёлто‑красным светом, обуглив вокруг себя траву.

Куски железа тут же исчезли, хотя от раскалённого прямоугольника остался выжженный след. Перрин оторвал взгляд от травы, пытаясь разглядеть волков. Впереди, в небе прямо над деревьями открылась огромная чёрная дыра. Он не мог прикинуть расстояние до неё, но она, казалось, перекрывала собой всё, что мог видеть Перрин, и в то же время была далеко.

Там стоял Мэт. Он сражался с самим собой, с дюжиной разных противников, имевших его лицо и одетых в разные красивые одежды. Мэт крутил своё копьё, не замечая спрятавшуюся в тенях фигуру с окровавленным ножом, которая подкрадывалась к нему со спины.

– Мэт! – закричал Перрин, хоть и знал, что это бессмысленно. То, что он видел, было чем‑то вроде сна или видения о будущем. Давненько он не видел такого. Он было уже решил, что видения больше не придут.

Перрин отвернулся, и в небе разверзлась ещё одна чёрная дыра. Он вдруг увидел стадо овец, бегущее к лесу. За ними гнались волки, а в лесу, никем незамеченное, поджидало ужасное чудовище. Он тоже был там, в этом видении, он это почувствовал. Но за кем он гнался и почему? С теми волками что‑то было не так.

Третья чёрная дыра сбоку. Фэйли, Грейди, Илайас, Гаул – все они шли к пропасти, а за ними следовали тысячи других.

Видение исчезло. Внезапно в воздухе пронёсся Прыгун, который приземлился рядом с Перрином и проехал лапами по траве, чтобы остановиться. Волк бы не заметил тех чёрных дыр – они никогда не представали его взору. Вместо этого он с презрением изучил опаленный участок травы и послал ему образ – всклокоченного Перрина, с мутным взглядом, отросшей бородой и волосами и в потрёпанной одежде. Перрин вспомнил то время: первые дни после пленения Фэйли.

Неужели он и впрямь выглядел так ужасно? Свет, он был похож на оборванца. Почти как нищий. Или… как Ноам.

– Хватит меня путать! – воскликнул Перрин. – Я стал таким тогда, потому что всецело отдался поискам Фэйли, а не потому что сблизился с волками!

«Щенки‑новички всегда винят во всём старших стаи». – Прыгун снова скачками помчался сквозь траву.

О чём это он? Запахи и образы совершенно сбили с толку. Зарычав, Перрин рванулся вперёд, оставив позади поляну, и выбежал на луг. И снова высокие стебли мешали ему двигаться. Это было похоже на борьбу с течением.

Прыгун снова вырвался вперёд.

– Чтоб тебе сгореть, подожди меня! – закричал Перрин.

«Если ждать – потеряем добычу. Беги, Юный Бык!»

Перрин стиснул зубы. На таком расстоянии Прыгун казался точкой почти у самых деревьев. Перрин хотел поразмышлять о своих видениях, но на это не было времени. Он знал, что если потеряет Прыгуна из виду, то этой ночью больше его не увидит. «Ладно», – смиренно подумал он.

Земля вокруг него дрогнула, заросли травы в мгновение ока пронеслись мимо. Будто Перрин за один шаг преодолел расстояние в сотню. Он шагнул снова, бросившись вперёд, оставляя позади размытый след.

Трава расступилась. Ветер с приятным завыванием бил в лицо. Тот, дремлющий внутри него первобытный волк, начал пробуждаться. Перрин добрался до леса и замедлился. Теперь каждый шаг переносил его всего на десять футов. Остальные волки были здесь, они собрались и радостно побежали рядом.

«Две ноги, Юный Бык?» – поинтересовалась Танцующая В Дубах, молодая самка с такой светлой шкурой, что та казалась почти белой и с чёрной полоской на правом боку.

Он не ответил, но позволил себе бежать с ними сквозь чащу. Показавшаяся поначалу небольшой роща, оказалась огромным лесом. Перрин бежал почти не чувствуя под ногами земли мимо зарослей папоротника, мимо стволов деревьев.

Вот так и надо бежать по‑настоящему. Мощно. Активно. Он перепрыгивал через упавшие деревья, подбрасывая себя вверх так высоко, что касался волосами нижних ветвей деревьев, и мягко приземлялся. Это был его лес. Лес принадлежал ему, и Перрин понимал это.

Все его тревоги начали улетучиваться. Он позволил себе принять вещи такими, какие они есть, а не такими, какими, по его опасениям, они могли стать. Эти волки были его братьями и сёстрами. В реальном мире бегущие волки были воплощением баланса и контроля. Здесь же – где все законы природы подчинялись их воле – они были чем‑то большим. Волки скакали в стороны и прыгали по деревьям; ничто не удерживало их на земле. Некоторые и впрямь забирались на ветки, перелетая с сука на сук.

Будоражащее ощущение. Чувствовал ли он когда‑нибудь себя таким же живым? Настолько единым с этим миром, но в то же время его повелителем? Грубоватые, но величественные кожелисты росли вперемешку с тисами, изредка перемежаясь цветущими пряными деревьями. Пробегая мимо одного из них, Перрин подбросил себя в воздух, и вызванный его движением порыв сорвал с ветвей ураган алых цветков. Они взвились вокруг него в расплывчатом водовороте, затянутые потоками воздуха, убаюкивая Перрина своим сладким ароматом.

Волки принялись выть. Для обычного человека один вой был неотличим от другого. Для Перрина же каждый вой был особенным. Сейчас волки выли от удовольствия, в знак начала охоты.

«Стоп. Это же то, чего я боялся! Я не могу позволить себе попасть в эту ловушку. Я человек, а не волк».

Однако в тот же миг он почуял запах оленя. Могучее животное, достойное стать добычей. Он пробежал здесь совсем недавно.

Перрин попытался сдержаться, но предвкушение охоты оказалось слишком сильным. Он рванул по звериной тропе вслед за запахом. Все волки, и Прыгун в том числе, не стали его обгонять. Они бежали вместе с ним, и их запахи выражали радость того, что они уступили ему право вести стаю.

Он был предвестником, смыслом, остриём атаки. За его спиной ревела охота. Как будто он возглавлял разрушительную океанскую волну. Но он же её и сдерживал.

«Я не вправе вынуждать их бежать медленно из‑за меня», – подумал Перрин.

И опустился на четвереньки, его лук оказался выброшен и забыт, его руки и ноги превратились в лапы. Стая позади него вновь завыла, теперь уже торжествующе, в честь этого момента. Теперь Юный Бык присоединился к ним по‑настоящему.

Впереди показался олень. Юный Бык заметил его сквозь деревья – белоснежный самец с рогами по меньшей мере в двадцать шесть отростков и уже сменивший свою зимнюю шерсть. Олень был огромным, больше лошади. Он повернулся, глядя прямо на стаю. Встретился взглядом с Перрином, и тот почуял его тревогу. Затем, мощно оттолкнувшись задними ногами, напрягая все мышцы на боках, олень прыгнул с тропы прочь.

Юный Бык взвыл, взяв след, и бросился в погоню за добычей сквозь подлесок. Огромный белый олень мчался скачками, каждый его прыжок покрывал расстояние в двадцать шагов. Он ни разу не задел ветку и не споткнулся, несмотря на ненадёжный лесной покров из скользкого мха.

Юный Бык следовал за добычей след в след, соразмеряя каждый шаг, ставя лапы точно туда, куда мгновения назад ударили копыта оленя. Он слышал тяжёлое дыхание оленя, видел выступивший на его боках пот, чувствовал запах его страха.

Но нет. Юному Быку не пристало одерживать жалкую победу, загоняя добычу до смерти. Он порвёт горло и испробует крови, бьющей в полную силу от здорового сердца. Он одолеет свою добычу, пока та сильна.

Он начал чередовать свои прыжки, перестав следовать точно по следу оленя. Ему нужно быть впереди, а не бежать следом! Запах оленя стал тревожнее. Это заставило Юного Быка поднажать. Олень стрелой метнулся вправо, и Юный Бык прыгнул, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами от ствола дерева справа и бросая себя в сторону, чтобы изменить направление движения. Этот поворот выгадал ему мгновение.

Вскоре он уже мчался на расстоянии одного вдоха от оленя, с каждым прыжком не дотягиваясь всего пары дюймов до копыт добычи. Он взвыл, и его братья и сёстры за спиной откликнулись. Они все были этой охотой. Единым целым.

Но вёл их Юный Бык.

Когда олень вновь вильнул, его вой перешёл в победное рычание. Вот он, шанс! Юный Бык перепрыгнул через поваленное дерево и впился зубами в шею оленя. Он почувствовал пот, шерсть, тёплую кровь, сочащуюся там, где его клыки разорвали шкуру. Его вес опрокинул добычу на землю. Они покатились, но Юный Бык не ослаблял хватку, прижимая оленя к земле. Шкура оленя окрасилась кровью.

Волки победно взвыли, и Юный Бык на мгновение отпустил горло добычи, намереваясь перекусить горло оленя спереди и убить. Все остальное потеряло для него значение. Лес пропал. Вой стих. Осталось только убийство. Сладкое убийство.

Вдруг на него что‑то обрушилось, отбросив в кусты. Оскалившись, Юный Бык, ошеломлённо тряхнул головой. Его остановил другой волк. Прыгун! Но почему?

Олень прыжком взвился на ноги и снова ускакал в лес. Юный Бык взвыл от ярости и гнева, приготовившись броситься следом. И снова прыжок Прыгуна сбил Юного Быка.

«Если он умрёт здесь, то умрёт последней смертью, – пришло послание от Прыгуна. – Эта охота окончена, Юный Бык. Поохотимся в другой раз».

Юный Бык едва не набросился на Прыгуна. Но нет. Он уже однажды пытался это сделать, и это было ошибкой. Он же не волк. Он…

Перрин лежал на земле, тяжело дыша и ощущая во рту привкус чужой крови, его лицо было мокрым от пота. Он поднялся на колени, затем сел, задыхаясь и трепеща от этой прекрасной, пугающей охоты.

Остальные волки тоже сели, молча. Прыгун лёг рядом с Перрином, положив свою седую голову на старые лапы.

– Вот то, чего я боюсь, – наконец произнёс Перрин.

«Нет, ты не боишься этого», – пришёл ответ от Прыгуна.

– Ты говоришь мне, что я чувствую?

«От тебя не пахнет страхом», – послал в ответ Прыгун.

Перрин откинулся на спину, сминая прутики и листья под собой, и уставился на ветви над головой. Его сердце учащённо билось от погони. – Ну, я беспокоюсь об этом.

«Беспокойство и страх – разные вещи, – пришло от Прыгуна. – Почему ты говоришь одно, а чувствуешь другое? Беспокоишься, беспокоишься, беспокоишься – только это ты и делаешь».

– Нет. Ещё я убиваю. Если ты будешь учить меня управлять волчьим сном, это будет происходить так же, как сегодня?

«Да».

Перрин посмотрел в сторону. Оленья кровь пролилась на сухой ствол поваленного дерева, впитавшись и оставив на древесине тёмное пятно. Такой способ обучения подтолкнет его на самую грань превращения в волка.

Но он слишком долго избегал этой проблемы, занимаясь ковкой подков в кузнице и оставляя самые сложные и требующие особого внимания детали нетронутыми. Он полагался на силу дарованного ему обоняния, обращался к волкам, когда нуждался в них, но всё остальное время пренебрегал ими.

Нельзя создать вещь, пока не узнаешь, из чего она состоит. Он не сможет узнать, как справиться с волком внутри себя или отвергнуть его, пока не познает волчий сон.

– Отлично, – сказал Перрин. – Пусть так и будет.

* * *

Верхом на Стойком Галад рысью объезжал лагерь. По обеим сторонам от него Чада ставили палатки и рыли ямы для костров – лагерь готовился к ночёвке. Его соратники каждый день шли маршем почти до самой темноты и снова поднимались с рассветом. Чем быстрее они доберутся до Андора, тем лучше.

Наконец проклятые Светом болота остались позади. Теперь они шли по полям. Возможно, было бы быстрее срезать путь восточнее и пойти по одному из больших трактов строго на север, но это точно было бы опаснее. Лучше держаться подальше от маневрирующих армий Возрождённого Дракона и Шончан. Может, путь Детей и озарён Светом, но в его лучах уже погиб не один доблестный воин. Если нет опасности для жизни, то нет и храбрости, однако Галад предпочитал греться в лучах Света, продолжая дышать.

Сегодня они встали лагерем неподалёку от Джеханнахского тракта и следующим утром собирались его пересечь, чтобы продолжить марш на север. Галад выслал патрули присматривать за дорогой. Ему хотелось точно знать, каков характер движения на тракте, а также он остро нуждался в припасах.

Не задерживаясь и пренебрегая болью от многочисленных ран, Галад объезжал лагерь в сопровождении небольшого числа адъютантов. Лагерь был опрятным и организованным. Палатки были сгруппированы по легионам и поставлены концентрическими кругами, без прямых проходов. Так было задумано, чтобы запутать и задержать атакующих.

Ближе к центру лагеря было оставлено свободное пространство. Тут обычно ставили свои шатры Вопрошающие. Он приказал распределить их по двое на каждый отряд. Если не держать Вопрошающих отдельно от остальных Детей, то, возможно, они почувствуют своё единство с другими Чадами. Про себя он отметил, что нужно продумать новый порядок устройства лагеря, исключающий эту дыру по центру.

Галад с товарищами ехал через лагерь. Он делал это специально, чтобы быть у всех на виду, и, видя его, солдаты отдавали честь. В голове крепко засели слова Гарета Брина: «По большей части, главная функция генерала – вовсе не принимать решения, а напоминать своим подчинённым, что есть кому принимать решения».

– Милорд Капитан‑Командор, – обратился к нему один из сопровождающих, Брандел Вордариан. Он был старше всех Лордов‑Капитанов, находящихся в подчинении у Галада. – Я прошу вас пересмотреть своё решение об отправке этого послания.

Вордариан ехал рядом с Галадом. С другого бока находился Тром. Лорды‑Капитаны Голевер и Харнеш двигались чуть позади в пределах слышимости, а следовавший за ними Борнхальд сегодня выполнял обязанности телохранителя Галада.

– Письмо должно быть отправлено, – ответил Галад.

– Мне кажется, это безрассудно, милорд Капитан‑Командор, – настаивал Вордариан. Чисто выбритый андорец с золотистыми волосами, украшенными сединой, обладал необычно квадратной фигурой. Галад был немного знаком с родом Вордарианов – мелкими дворянами, вхожими в окружение его матери.

Только глупец не прислушивается к советам старшего и более мудрого человека. И только глупец следует всем советам подряд.

– Возможно, это и безрассудно, – ответил Галад. – Но так будет правильно. – Письмо было адресовано оставшимся под шончанским контролем Вопрошающим и Детям Света. Там остались те, кто не пришёл с Асунавой. В своём письме Галад объяснял произошедшее и приказывал как можно скорее предстать перед ним. Вряд ли кто‑то из них появится, но они имеют право узнать о случившемся.

Лорд Вордариан вздохнул и уступил своё место рядом с Галадом Харнешу. Лысый мужчина рассеянно поскрёб шрам, оставшийся на месте левого уха:

– Хватит об этом письме, Вордариан. Своей настойчивостью ты испытываешь моё терпение. – На взгляд Галада, терпение мурандийца подвергалось испытанию по множеству поводов.

– Полагаю, у тебя есть другая тема для обсуждения? – Галад кивнул двум чадам, которые отдали ему честь, прервав рубку дров.

– Вы сказали Чадам Борнхальду, Байару и другим, что планируете вступить в союз с тарвалонскими ведьмами!

Галад кивнул:

– Я понимаю, что подобное заявление может обеспокоить, но, если ты его хорошенько обдумаешь, то увидишь, что это единственное верное решение.

– Но ведьмы – зло!

– Возможно, – ответил Галад. Когда‑то он отверг бы подобное утверждение. Но, прислушиваясь к другим Чадам и размышляя над тем, что в Тар Валоне сделали с его сестрой, он решил, что слишком мягко относился к Айз Седай. – Однако, Лорд Харнеш, если они зло, то незначительное по сравнению с Тёмным. Грядёт Последняя Битва. Не станешь же ты это отрицать?

Харнеш с остальными взглянули на небо, которое уже много недель не покидали тоскливые облака. Вчера ещё один солдат свалился от странной болезни – во время кашля у него изо рта полезли жуки. Запасы еды уменьшались, по мере того, как всё больше её портилось.

– Нет. Не стану, – пробормотал Харнеш.

– Тогда тебе нужно радоваться, – продолжил Галад, – поскольку путь ясен. Мы должны сражаться в Последней Битве. Наш пример служения должен показать путь к Свету многим, кто нас отвергал. Но даже в противном случае мы всё равно будем сражаться, поскольку это наш долг. Этого ты тоже не будешь отрицать, Лорд‑Капитан?

– И вновь, нет. Однако ведьмы, милорд Капитан‑Командор?

Галад покачал головой.

– Не вижу, как нам без них обойтись. Нам нужны союзники. Оглянись, Лорд Харнеш. Сколько у нас людей? Даже учитывая последних присоединившихся к нам рекрутов, у нас наберётся не больше двадцати тысяч солдат. Наша крепость пала. У нас нет ни резервов, ни союзников, и крупные государства не скажут о нас доброго слова. Нет, не стоит этого отрицать! Ты же знаешь, что это правда.

Галад обвёл взглядом своих спутников, и каждый из них кивнул в ответ.

– Во всём виноваты Вопрошающие, – пробормотал Харнеш.

– Частично это их вина, – согласился Галад. – Но дела обстоят так ещё и потому, что те, кто творят зло, с отвращением и негодованием смотрят на тех, кто стоит за правое дело.

Остальные кивнули.

– Нам нужно действовать осторожно, – продолжил Галад. – В прошлом смелость и, возможно, излишнее рвение Детей Света отвращали тех, кто должен был быть нашим союзником. Моя мать говорила, что дипломатическая победа не в том, чтобы каждый получил то, что желает. Это только заставит каждую из сторон считать, что им удалось переиграть мою мать, что повлечет за собой ещё более непомерные требования. Суть не в том, чтобы угодить каждому, а в том, чтобы убедить каждую сторону, что она получила лучшее из возможного. Они должны быть вполне удовлетворены, чтобы выполнить ваши пожелания, и одновременно достаточно расстроены осознанием того, что вы их превзошли.

– И какое это имеет отношение к нам? – спросил из‑за спины Голевер. – Мы не служим ни королям, ни королевам.

– Да, – ответил Галад, – и именно это пугает всех монархов. Я вырос при андорском дворе. И мне известно, как моя мать относилась к Детям Света. После каждого случая общения с ними она либо оставалась недовольной, либо решала категорично отказать. Мы не можем допустить ни то, ни другое отношение к себе! Монархи этих земель должны нас уважать, а не ненавидеть.

– Приспешники Тёмного, – проворчал Харнеш.

– Моя мать не была Приспешницей Тёмного, – тихо возразил Галад.

Харнеш покраснел.

– Кроме неё, конечно.

– Ты рассуждаешь, словно Вопрошающий, – сказал Галад. – Подозреваешь в каждом, кто нам возражает, Приспешника Тёмного. Многие из них находятся под влиянием Тени, но сомневаюсь, что сознательно. Именно здесь кроется ошибка Десницы Света. Вопрошающие часто сами не могут различить закоренелых Приспешников Тёмного, тех, кто оказался под их влиянием, и тех, кто просто не согласен с Детьми Света.

– И что нам делать? – спросил Вордариан. – Будем кланяться каждому чиху монархов?

– Пока мне самому не ясно, что делать, – признался Галад. – Но я об этом подумаю. И я найду верный выход. Мы не можем быть комнатными собачонками королей и королев. Но подумайте, чего мы могли бы достичь в пределах границ государства, если бы нам не приходилось привлекать целый легион для устрашения его правителя.

Остальные задумчиво кивнули на это замечание.

– Милорд Капитан‑Командор! – раздался чей‑то голос.

Галад повернулся к Байару, который рысил на белом жеребце позади. Конь прежде принадлежал Асунаве. Сам Галад отказался взять его, предпочитая привычного гнедого. Галад вынудил всех остановиться, дождавшись приближения Байара в белоснежном табарде. Парень не был самым приятным человеком в лагере, но доказал свою преданность.

Однако Байару не полагалось находиться в лагере.

– Я приказал тебе следить за Джеханнахским трактом, чадо Байар, – твёрдым тоном обратился к нему Галад. – И до завершения твоей смены осталось ещё добрых четыре часа.

Байар вытянулся и отдал честь:

– Милорд Капитан‑Командор, мы захватили на тракте подозрительную группу путешественников. Что прикажете нам с ними делать?

– Вы их захватили? – спросил Галад. – Я отправил вас просто следить за дорогой, а не брать пленных.

– Милорд Капитан‑Командор, – ответил Байар. – Как же мы узнаем, кто едет мимо, если не поговорим с ними? Вы требуете от нас, чтобы мы высматривали Приспешников Тени.

Галад вздохнул.

– Я требовал от вас, чтобы вы следили за перемещением войск или за купцами, с которыми мы могли бы поторговать, чадо Байар.

– Но у этих Приспешников Темного есть припасы, – сказал Байар. – И, я полагаю, они могут быть купцами.

Галад ещё раз вздохнул. Никто не может отрицать верности Байара – тот сопровождал Галада, когда он решил встретиться с Валдой, что могло означать конец карьеры. Но всё же он был слишком рьяным.

Худой офицер выглядел встревоженным. Что ж, распоряжения Галада были не вполне чёткими. На будущее нужно будет это учесть, особенно в случае Байара.

– Успокойся, – произнес Галад. – Ты не совершил никакого проступка, Чадо Байар. Сколько именно пленных?

– Несколько десятков, милорд Капитан‑Командор, – Байар вздохнул с облегчением. – Едемте.

Он развернул коня, указывая путь. От походных костров уже потянуло дымом, воздух наполнился запахом горящих дров. Проезжая мимо солдат, Галад слышал обрывки разговоров. Как Шончан поступят с теми Детьми Света, что остались у них? На самом ли деле тот, кто захватил Иллиан и Тир, является Возрождённым Драконом, или он один из Лжедраконов? Галад услышал и разговоры про гигантский камень, который прилетел с неба и ударился оземь далеко на севере Андора, разрушив целый город и оставив после себя кратер.

Такие разговоры между мужчинами выдавали их тревогу. Им следовало бы уяснить, что подобные волнения не приносят пользы. Никто не знает, какой Узор плетёт Колесо.

Пленники Байара оказались группой людей с удивительно большим числом тяжелогружёных деревянных подвод – с сотню, а может быть и больше. Люди сбились в кучу вокруг своих телег, враждебно глядя в сторону Детей. Быстро оглядевшись, Галад нахмурился.

– Да здесь целый караван, – тихо произнёс Борнхальд рядом. – Торговцы?

– Нет, – так же тихо ответил Галад. – Это специальные повозки для дальних странствий. Видишь деревянные гвозди по бортам, чтобы телеги можно было разбирать на части? Мешки с овсом для лошадей. А там, в повозке, что справа, сзади лежат завёрнутые в холстину кузнечные инструменты. Видишь выглядывающие молотки?

– О, Свет! – прошептал Борнхальд. Он тоже понял. Это были маркитанты армии огромного размера. Но где же солдаты?

– Будьте готовы их разделить, – спешиваясь, сказал Галад Борнхальду. Он двинулся к головной подводе. Её возница – человек крупного сложения с багровым лицом – безуспешно пытался прикрыть остатками волос растущую лысину. В руках он нервно мял коричневую фетровую шляпу; за пояс добротной куртки была заткнута пара перчаток. Галад не заметил у него никакого оружия.

Рядом с телегой стояли двое заметно моложе. Один был крепким, мускулистым, похожим на бойца – но не на солдата. От него можно было ожидать неприятностей. Рядом, вцепившись в его руку и закусив нижнюю губу, стояла хорошенькая женщина.

Увидев Галада, мужчина в повозке вздрогнул. «Ага, – подумал Галад, – значит, он достаточно сведущ, чтобы узнать пасынка Моргейз».

– Итак, странники, – осторожно начал Галад. – Вы сказали моим людям, что вы купцы?

– Да, добрый господин, – ответил возница.

– Мне мало что известно об этой части страны. А вам?

– Не особенно, сэр, – ответил возница, скрутив шляпу в руках. – На самом деле, мы сами далеко от дома. Меня зовут Базел Гилл, я родом из Кэймлина. Я ездил на юг в надежде на хорошую сделку с купцом из Эбу Дар. Но из‑за этих шончанских захватчиков торговля оказалась невозможна.

Кажется, он сильно нервничал. Но по крайней мере не врал, откуда он родом.

– А как имя этого купца? – спросил Галад.

– Э... Фалин Деборша, милорд, – ответил Гилл. – Вы бывали в Эбу Дар?

– Приходилось, – спокойно ответил Галад. – А у вас целый караван – и интересный набор товаров.

– Мы слышали, что здесь, на юге, собираются армии, милорд. Я скупил много припасов у расформированного отряда наёмников, и думал, что смогу продать их здесь. Может, вашей армии тоже требуются инструменты для лагеря? У нас есть шатры, передвижные кузницы – всё, что нужно солдатам.

«Умно», – подумал Галад. Возможно, он и купился бы на эту ложь, если бы у «купца» не было с собой слишком много поваров, прачек и кузнецов... и очень мало охраны для столь ценного груза.

– Ясно, – сказал Галад. – Что ж, так уж вышло, что мне действительно нужны припасы. Но, в основном, провизия.

– Соболезную, милорд, – сказал мужчина. – Но мы не можем поделиться нашей провизией. Всё остальное я готов продать, но её я пообещал посланцу от кого‑то из Лугарда.

– Я заплачу больше.

– Я дал слово, добрый господин, – ответил мужчина. – И не могу его нарушить, невзирая на предложенную цену.

– Ясно, – Галад махнул рукой Борнхальду. Солдат отдал команду, и вперёд выдвинулись, обнажив оружие, Дети Света в белых табардах.

– Что… что вы делаете? – спросил Гилл.

– Разделяю ваших людей, – ответил Галад. – Мы побеседуем с каждым по отдельности, и посмотрим, совпадают ли ваши истории. Я боюсь, вы были... не слишком откровенны с нами. В конце концов, мне вы кажетесь маркитантами крупной армии. В случае, если я окажусь прав, я очень хотел бы знать, чья это армия, не говоря уже о том, где она находится.

Едва солдаты Галада начали умело разделять пленников, на лбу Гилла выступила испарина. Галад некоторое время наблюдал за мужчиной. Внезапно к нему бегом присоединились Борнхальд с Байаром, державшие руки на мечах.

– Милорд Капитан‑Командор, – поспешно обратился Борнхальд.

Галад отвернулся от Гилла.

– Да?

– Похоже, у нас складывается интересная ситуация, – сказал Борнхальд. Его лицо раскраснелось от гнева. Байар, стоявший рядом с ним с выпученными глазами, был просто в ярости. – Некоторые пленные заговорили. Всё так, как вы и опасались. Неподалёку находится крупная армия. Они сражались с айильцами – те парни в белой одежде на самом деле айильцы.

– И?

Байар плюнул в сторону.

– Вы когда‑нибудь слышали о человеке по имени Перрин Златоокий?

– Нет. А должен был?

– Да, – ответил Борнхальд. – Он убил моего отца.

 

Date: 2015-09-17; view: 259; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.008 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию