Семьдесят два метра 2 page

Что он и сделал. Задраил и перешел на полную автономию.

И я теперь у него в подчинении, и мои люди тоже, потому что он - командир этого отсека.

Есть такой закон. Будь ты хоть академиком подводной жизни, попал на аварии в соседний отсек - переходишь в подчинение.

И я, между прочим, с удовольствием перейду…

… а в магазинах раньше продавалось повидло. Оно было вкусное-вкусное и лежало на прилавке таким огромным плоским полем, его неторопливо нарезали ножом, аккуратно перекладывали на бумагу и взвешивали. И всех всегда, почему-то, интересовало: отнимут вес бумажки или не отнимут. Обычно не отнимали…

… сейчас подумал о том, что не успел написать домой письма. Ерунда какая-то с этими письмами. Никогда не успеваешь.

- Ты слушаешь?

- А?

- Слышишь меня? - это Витька. Он, по-моему, что-то от меня хочет.

- Что?

- Я с тобой говорю, а ты мычишь.

- Извини. Ну?

- Между прочим, у нас полно ВВД. Удалось объединить весь запас. Так что на самом деле воздуха навалом. Можно попробовать продуть все ЦГБ. Так что, может, без суеты всплывем всем гамбузом? А?

- Может, всплывем. А может, и не всплывем, только воздух истратим. Лодка тяжелая. Как минимум, пять отсеков затоплены. И корма, скорее всего, вся с водой. Двери-то наверняка посрывало. И потом, кто знает, может мы по самую маковку в иле сидим и все шпигаты забиты.

- Да. Клуб "У семи залуп". Если забиты, не очень-то продуешься. Рисковать не будем. Нам воздуха хватит, и при пяти атмосферах углекислота не скоро накопится. Можно двое суток спокойненько дышать в тряпочку. Утихнет шторм, готовим аппарат, выпускаем буй-вьюшку - и пошли партиями наверх. Там поддуем гидрокостюмы, чтоб на воде лежать, как на подушке, и не спеша, безо всякого переохлаждения, до берега. Там - аппараты в кучу, чтоб ясно было - где лодочку искать, и тихой сапой до ближайшего поста наблюдения и связи. Ну, как мой план?

- Нормально. Нам бы еще бабу сюда.

- Чтоб она от страха гадила по углам. Ладно, Саня, спи. Надо проспаться.

… звезды. Где-то там наверху обязательно должны быть звезды. Какие они? В детстве бывали такие огромные звезды. Большая Медведица и Малая… А я никак не мог понять почему этот ковш называют медведицей. Правда я это и сейчас не очень-то понимаю…

Со звездами хорошо. Спокойно как-то.

Надо поспать. Попадаешь в сон, как муха в сироп. Сначала увязают руки, потом не чувствуешь ног, а щеки становятся теплыми, а потом и горячими-горячими, особенно если зарыться носом в водолазный свитер. Он из верблюжьей шерсти, и в нем сразу согревается нос, потом сопенье, и через мгновение кажется, что ты в классе у доски решаешь задачу, и тебе было бы не по себе оттого, что ты не знаешь, ее решения, если б ты вовремя не догадался, что это уже сон и теперь можно без страха следить за тем, как тебе не удается с ней справиться. И ты даешь сну эту возможность тебя напугать, а сам хитренько за всем наблюдаешь. Исподтишка.

… Что там с моей девочкой - татарочкой? Да-да-да, мы целовались. В первом классе это совсем не вкусно.

Не то, что после…

… Что-то мы должны сделать. Что? Ах да, надо исправить дыхательный аппарат.

Ну, этим у нас займется Витенька. Он же уникум. Он что-нибудь придумает. Ему теперь положено все-все придумывать. И это навсегда. Он теперь наш командир. А командиры все уникумы. Они должны придумывать. А вот мне можно этим дерьмом не заниматься. И как это здорово не думать, перепоручить выбор другому. Можно спать и вздрагивать по ночам просто так. Не оттого, что ты что-то там позабыл, а просто - взял и вздрогнул всем телом, и тебя как встряхнуло с головы до пят, и ты проснулся и сейчас же опять нырнул в сон, с удовольствием вспомнив, что ты теперь не командир.

Господи, я же только что спал, и мне снилось, что у меня болит рука. Да. Точно. У меня болела рука. Или она болела не в этом сне? Это самый крепкий сон, когда во сне болит рука. А однажды мне приснилось, что я заперт в отсеке и мне нужно выйти, но для этого нужно повернуть кремальеру, а схватить ее руками не получается, потому что пальцы не выдерживают нагрузки и сами разжимаются, и тогда я изловчился и подсунул предплечья, у локтей, они же выдерживают страшные нагрузки, и я присел, откинулся назад и начал медленно, чтоб не порвать сухожилия, вставать ногами, подрабатывая спиной, и сначала ничего не получалось, а потом она поддалась и пошла вверх, и дверь со скрипом отвалила в сторону…

Буду просыпаться через каждые двадцать минут и вертеть башкой.

Это очень важно - вертеть башкой.

Повертелся и устроился поудобней. Осмотрел отсек, проверил есть ли вахтенный, следит ли он за уровнем воды в отсеке. Вахтенный все время должен следить за уровнем… воды… вахтенный должен… он все время должен… а вот мне, главное, не спать слишком глубоко, лучше где-нибудь у поверхности, а то можно проснуться и не понять где ты. И испугаться. Сейчас самое время испугаться.

Эй, приятель! Я о тебе совсем позабыл. Я тебя позабросил. Ты уже научился держать в руках земной шарик? Он такой маленький, этот шарик. Там еще есть такое место. Его называют "Мировой океан". А в нем есть еще одно местечко, такая незначительная точка недалеко от берега - ты сейчас будешь смеяться - и там, в этой точке, на дне лежит некая железная штуковина, и уже в этой штуковине, в носовом отсеке, спят двенадцать придурков, у которых - надо же такому случиться - только одиннадцать исправных дыхательных аппаратов, и они сейчас придумают, что им делать с двенадцатым - нет-нет, не аппаратом, а человеком - и выберутся отсюда к совершенно безобразной мамочке. А может, ты нас отсюда достанешь, а? Тебе ведь ничего не стоит. Ты вон, какой большой-огромный. Протянул руку и достал нас, визжащих от удовольствия. Смотри только, лодку не переломи. Ха-ха… по-моему, я пьян. Можно же опьянеть от того, что тебе тепло и ты боишься уснуть, потому что можешь проснуться и испугаться, потому что во сне можно забыть, где ты и что ты, и сколько тебе осталось… спать, конечно… да-да-да… А тот двенадцатый неисправный аппарат - мой. Это я сразу понял. Почувствовал. Шкуркой. Потому что у меня очень высокий коэффициент ОНЦПЖ-обостренного чувства долго поротой "ж". И я все чувствую.

Витька будет предлагать мне поменяться, а я откажусь, и буду всплывать с неисправным аппаратом.

Кстати, а что там может быть неисправно? Редукторы? Дыхательный автомат? Если редукторы - получим баротравму легких, если автомат - из дыхательного мешка будет уходить воздух. Второе переживем, первое нет.

А если не восстанавливать аппарат?

Если не восстановим аппарат, нужно будет принести исправный с поверхности. Двое всплывают, потом один с другого снимает аппарат и бегом по веревочке назад в лодку. Один из этих двоих Петров, конечно. Он-то и принесет мне исправный аппарат, когда им уже попользуются. Теперь самое время подумать о женщинах. О том, что мы с ними будем делать, когда все это кончится. О-о-о… женщины, когда все это закончится, мы вас будем любить. Страстно. Безудержно. Ночи напролет. Вот это будет скачка.

Да. В торпедный аппарат пойдут первые трое. Они станут неуклюжими, как только наденут гидрокостюмы и дыхательные аппараты, которые на шее, - совершеннейшее ярмо и тянут голову к промежности.

Они полезут в длинную трубу торпедного аппарата, и самый первый из них головой будет толкать буй-вьюшку.

Они поползут к носовой крышке осторожно, чтоб не повредить дыхательный автомат на загривке, а потом они остановятся и стуком подадут сигнал.

Им пустят забортную воду. Конечно, можно выходить и по сухому, подняв давление до забортного сжатым воздухом, но у нас принято экономить воздух, и поэтому к ним в аппарат хлынет забортная вода.

А потом уравновесят давление, откроют переднюю крышку и они выйдут в океан.

Буй-вьюшка всплывет, разматывая трос. На нем, как уже говорилось, навязаны мусинги. На каждом нужно будет останавливаться для декомпрессии.

И считать время по ударам сердца.

Как только выйдут первые, передняя крышка закроется из отсека, давление отравится, а вода сольется в трюм. За первыми пойдут следующие. С кем-нибудь обязательно начнется истерика, которая прервется энергичными ударами по лицу.

Если мне принесут аппарат с поверхности, передняя крышка закрываться не будет до тех пор, пока его не вложат в торпедный аппарат и не стукнут несколько раз по крышке – "закрывай". И мы его втянем обратно в корпус.

Мы с Витькой выйдем в последней тройке.

Так положено.

По - другому нельзя.

И крышка торпедного аппарата останется открытой - ее некому будет закрыть.

И сразу на поверхность. Она всего лишь в семидесяти метрах. Земноводные, как нам хочется на поверхность! Там воздух, воздух, воздух - колючий, ядреный, щекочущий нёбо, обжигающий язык и гортань, - воздух, мать вашу!

В лодке он совсем не такой. В нем нет того, что заставляет сома ворочаться в подсыхающей луже, а угря - плясать на раскаленной сковородке. В нем нет того, что заставляет нас здесь не спать, поминутно вскакивать, вздрагивать, временами выть собакой, выражаясь фигурально, и говорить, говорить, забалтывая самого себя, а потом жевать окаменевшие сухари и глотать кипяток.

В нем нет того, что заставит нас подняться на поверхность рывком перевести флажок аппарата на дыхание в атмосферу и дышать, дышать, жадно, с хрипом засасывая эту невероятную вкуснотищу в собственные внутренности, а потом плыть до берега четыре мили и там, в полосе прибоя, скользя и спотыкаясь, искать выход на скалы и по ним наверх, наверх - карабкаться до изнеможения и идти, идти…

И мы дойдем.

Только так.

А как же иначе?

И нам бросятся навстречу: "Живы?!" - а мы им: "Еще бы!"

Вот увидишь, приятель, так все и будет. Ты мне веришь? Нет? Это потому, что мы с тобой совсем разные…

Ты, наверное, думаешь, что все, что здесь наговорено, не случилось, и мы все давно умерли, захлебнулись в той самой волне, которая гонялась за нами по отсекам, нагнала и поглотила, и мы утонули, и последнее что мы видели - это лампочки аварийного освещения, растворяющиеся в глубине а все, что после - всего лишь отблески происходящего, запись умирающего сознания. Запись в виде звука, образа. Это оно так цепляется за ускользающий мир. Запись есть, а нас уже нет.

Честно говоря, иногда мне так тоже кажется.

Поэтому я и не сплю…

***

Старшина школы сержантского состава прапорщик Гуляев сидел в канцелярии и пытался произвести самоанализ, а если быть точнее, определить свое место и значение в связи с получением должности И.О. начальника службы ФПС в конкретном историческом моменте жизни КПП "Ильичевск". Причиной этого "нежданного счастья" явился очередной отпуск настоящего начальника службы ФПС, обладавшего недюжинным талантом в области снабжения продовольствием и фуражом, знатока 25 приказа, любимца подшефных колхозов и талантливого животновода (особенно в области свиноводства). Гуляев в противовес этому гению, считал себя в большей степени воспитателем молодых пограничников, старшинство свое считал в определенном смысле, необременительным довеском к этому, безусловно, важнейшему делу, а вот со "свиноводством" у него были некоторые проблемы. Тем не менее, два дня назад хозяйство было принято, столовая со всеми ее причиндалами перешла во владение Гуляева, и, что не маловажно в то же владение перешел свинарник. Скотина была откормлена, ухожена и упитана. Вчерашние события, так потрясшие все КПП и, собственно говоря, послужившие причиной нынешних раздумий прапорщика Гуляева, заслуживают отдельного описания, но не являются основной темой этого рассказа.

Но…

Итак, вчера опоросилась свиноматка. Опоросилась коварно, не поставив в известность о данном мероприятии ни свинаря Кольку, своего непосредственного начальника, так некстати попавшего на усиление во второй отдел, ни Гуляева, как вышестоящего начальника. Подло выждав, когда закончился боевой расчет, не менее подло дождавшись, когда Кольку увезли в первую смену служить на границу, она ровно в 20.00 огласила окрестности своим свинячим визгом и начала свое подлое дело, рожать свое первое в жизни потомство - перспективное "продовольственное снабжение л/с" и что еще печальнее, то небоеспособное население КПП, которое требует еще и "обеспечения фуражом".

Гуляев попал под это событие по закону подлости, он был ответственным по школе СС, неуставной визг в расположении заставил его вспомнить о своих обязанностях "И.О.". Увиденная картина, повергла его в ужас, "истекающая" кровью свинья, орущая как "резанная свинья", валяющийся рядом первенец, мечущиеся в соседнем загоне и ободряющие ее своим визгом соплеменники, да, эта картина не для слабонервных. Гуляев таковым себя не считал, но…

Логично рассудив, что свинье необходимо оказать первую медицинскую помощь, а точнее родовспоможение, он доложил дежурному по КПП о происшествии, тот с перепугу, основываясь на полученных сведениях, вызвал на службу начальника мед.службы КПП прапорщика "Пелюлькина". Короче через 30 минут о приплоде было известно уже всем, включая начальника КПП "Ильическ" подполковника Гулика. Свинья геройски отпоросилась, Гуляеву объявили "глубокую благодарность" за все, что он "гад, такой натворил", причем благодарность объявили все, включая "Пелюлькина" прилетевшего с идеей спасти если не все человечество, то хотя бы лучшую его часть в виде л/с КПП "Ильичевск", а ему тут.. свинью подсовывают.

И вот теперь Гуляев сидел и думал. Мысли были тяжелыми как тридцатишестикилограммовые гири и долбили они в самое сердце старшины-воспитателя. Он не знал как поставить на фуражное довольствие новоявленных хрюнделей. Слава Богу, хрюндели такой ерундой не занимались, а, весело подергивая хвостиками, сосали молоко у своей мамаши. Но пытливый ум Гуляева понимал, что мамаше всего этого многочисленного потомства необходим больший паек, а как его ей обеспечить он не знал, точнее пока не знал. Вот если бы она была ростом выше 1 метра 90 сантиметров, тогда все ясно, двойная пайка, но свинья, сволочь такая, была низкорослой. Да-а-а.

Так за тягостными раздумьями время незаметно подошло к обеду. Он, обед-то и выдал нашему герою идею. У третьего отдела, охранявшего паромную переправу "Ильичевск – Варна", случился "ЧеПок", боец подвернул или подломил в досмотровой ногу и его отправили в госпиталь в Одессу и его старшина пришел к Гуляеву подписывать продаттестат. Вот оно РЕШЕНИЕ! Делов-то всего ничего! Чтобы дать что-то, нужно это что-то сначала взять!!! Значит если свиноматке паек увеличить, то его нужно увеличить за счет какой-нибудь другой свиньи. А эту "лишенку" расстрелять! Или как там положено? Во! Вспомнил, зарезать! Осталось утвердить кандидатуру.

На беду Гуляева, свиней на КПП резал исключительно сам начальник ПФС, который, как известно, находился в отпуске, но дожидаться его было долго, за 45 суток был риск потерять "вновь прибывшее свинское пополнение", а потому Гуляев решил исполнить все сам. Некоторое время он вспоминал приемы по снятию часовых, но, придя к выводу, что свинью на две ноги ему без посторонней помощи не поставить, он стал вспоминать корриду. Осознав, что сведений о корриде полученных из телепрограммы "Международная панорама" явно не достаточно, он истребовал себе УАЗик и умчал в подшефный колхоз. Сведения, полученные там, вселили в него оптимизм. Дело было за малым, был нужен тесак, а остальное, в принципе, укладывалось в его представление о корриде. Выверенный колющий удар тесаком и…

На следующий день тесак был раздобыт, жертва определена и даже с помощью курсантов школы СС помещена в отдельный загон. Гуляев, да нет, конечно, в обычном ХэБэ, а не в пышных одеждах тореадора, изготовился для смертельного удара, но…

Свинья почуяла неладное и заметалась. Гуляев, решив ее успокоить и одновременно зафиксировать, взял несколько кусков сахара и начал ее подкармливать, одновременно пытаясь залезть на нее верхом, чтобы потом, зажав жертву между ног всадить ей тесак под ухо. Свинья, радостно похрюкивая, подъедала сахарок, но к процессу "оседлания" отнеслась с некоторым непониманием.

Когда Гуляев уже практически оседлал ее, нервы у обоих не выдержали. Гуляев, после короткого замаха "вонзил" клинок, а свинья дернулась. Отрезанное ухо осталось лежать на земле вместе с Гуляевым, а свинья, истошно вопя, снесла доски загона и вырвалась на оперативный простор скотного двора. Коррида началась!

Гуляев подскочил и бросился за свиньей, свинья носилась по двору как сумасшедшая, несколько ударов тесака добавили ей и скорости и визга, но не желания расстаться с жизнью. Привлеченные к "задержанию нарушителя" курсанты лишь добавили колорита, но не результативности. Через пять минут ора, визга и мата, все свободные от службы уже находились на скотном дворе в качестве зрителей. Советы и хохот неслись со всех сторон. Еще через десять минут в числе почетных зрителей появился дежурный по КПП "Ильичевск". За это время свинья успела получить еще несколько ударов тесаком, тореадор и его ассистенты успели изрядно извозиться в дерьме скотного двора. Судя по текущей диспозиции сторон, коррида близилась к развязке. Свинья была зажата в углу, а загонщики, возглавляемые тореадором, сжимали кольцо окружения. Но тут…

Свинья решилась идти на прорыв. Взвизгнув на манер боевого клича японских самураев – "банзай" она бросилась под ноги Гуляеву и, пролетев между его ног, снесла калитку скотного двора. Кровавый след и пыль красноречиво указывали о направлении ее движения. Теперь театром военных действий являлась уже вся территория КПП.

И тут на арене появился дежурный по КПП офицер. Пока весь этот бардак происходил на территории скотного двора, он от души смеялся, но подобного бардака на своей территории он потерпеть не мог. Коррида была объявлена завершенной и объявлено сафари. Все свободные от службы были назначены загонщиками, а "хантерами" после согласования с нач. КПП на применение оружия были назначены сам дежурный по КПП и Гуляев.

Дежурный уже ласково поглаживал свой ПМ в ожидании подкрепления в лице Гуляева посланного за АКСУ. Тем временем, свинья была загнана в самый дальний угол и удерживалась там силами загонщиков. Обессиленная, истекающая кровью, тяжело дышащая она оглядывала всю толпу, видимо выбирая жертву. Безысходность ситуации обрекла ее на "ратные подвиги".

Появившиеся Гуляев с автоматом и дежурный с ПМ "на голо", начали наступление, предварительно заставив разойтись загонщиков. Свинью это насторожило. Дежурный по КПП навел вороненый ПМ на башку упрямицы и выстрелил. Пуля, срикошетив от покатой поверхности лба хрюшки, ушла в забор. Свинья, ошалев от боли и грохота, снесла с ног несчастного прапорщика и устремилась в даль.

Последующие сорок минут погони завершились в противоположном углу территории КПП, ближе к скотному двору, где в несчастную и разрядили целый магазин из автомата. Дернувшись несколько раз, свинья скончалась. Взмокший от пота, извозившийся в пыли и дерьме, прапорщик Гуляев, проходя мимо "свинских стойл" смачно выматерился и сказал: "Я вас, @ля! Всех!". И свиньи испуганно притихли, все, включая новорожденных. Их маленькие глазки неотрывно смотрели на еще дымящийся автомат прапорщика Гуляева.

Суп, поданный на следующий день в столовке, был на редкость ненаваристым и самым подозрительным образом отдавал порохом и оружейной смазкой, а на скотном дворе Колька выдавал свиноматке двойную пайку фуража в виде помоев.

***

По роду занятий пограничникам приходилось проверять суда загpанплавания на отходе в рейс. Капитаны проверки бояться, т.к. за малейшее нарушение, такие как пьяный член экипажа на отходе, непорядок в документах да и просто бардак наказание следует самое строгое вплоть до лишения паспорта моряка. Так вот, в один из таких рейдов проверка в составе нескольких человек пришла на приход судна. Как и положено в таких случаях, капитан приглашает всех в свою каюту и проставляется, но в этот раз рейс оказался длинным и закусывать литровую бутылку СМИРHОВКИ, выставленную капитаном, было нечем.

Ситуация самая отвратительная для кэпа, в чем он смог убедиться после проверки всех судовых документов и списку замечаний в его адрес. Но тут наш уважаемый кэп просиял лицом и сказал, что у него в каюте остался последний огурец и он его сейчас принесет.

Каково было всеобщее удивление, когда на чистенькой тарелке капитан внес это чудо кулинарии. Очищенный от кожуры и порезанный дольками длинный огурец. Застолье пошло в гору и через час протокол замечаний торжественно был разорван к обоюдному удовольствию всех сторон. На замечание одного из участников, что огурец не имеет вкуса и какой-то водянистый никто уже не отреагировал, а кэп сказал "Молодой и не понимаешь, что продукт может быть пеpемоpоженым".

Через два часа допив остатки угощения и целуясь с капитаном на прощание теплую компанию застал в каюте убеленный сединами старший механик и выдал фразу запомнившуюся всем надолго: "Иваныч (имя капитана), Вы мой кактус не видели? Целых год его выращивал в рейсе"...

***

Как-то ленинградскому управлению КГБ пришлось расследовать очень любопытное дело. Дело, в общем-то, было простое и ясное: некто пытался перейти границу, но попался. Интерес представляют обстоятельства его задержания.

Недалеко от погранзаставы на участке финской границы, примерно в 3 км от границы была оборудована учебная контрольно-следовая полоса (КСП) с полосатыми столбами, системой сигнализации и прочими аксессуарами. К ней-то и вышел, поплутав по лесу, наш диссидент, "выбравший свободу". Оглянулся, никого не увидел и кинулся через полосу. Тем не менее, с заставы его кто-то заметил, и несколько пограничников отправились проверить, кто это там бегает.

Промчавшись через полосу, а затем еще метров 200 (по находившемуся за ней огороду, принадлежавшему пограничникам), потенциальный узник совести свалился на землю (видимо, сказалось нервное напряжение), раскинул руки и радостно воскликнул: "Свобода!" Однако долго ему радоваться не пришлось, поскольку через минуту над ним выросли фигуры пограничников, готовых мстить за потоптанный огород.

***

Была на Дальнем Востоке одна погранзастава. Нарушителей там не было с 1913 года, кругом тайга, до Японии две сотни верст морем, поэтому дисциплина на заставе была та еще. Обычная утренняя процедура развода выглядела следующим образом: командир заставы, у которого была молодая жена и которому в лом было каждое утро выходить на плац, одевал фуражку, высовывался как был, в семейных трусах из окна своей квартиры на 1-м этаже и напутствовал стоящий под окнами наряд: "Приказываю заступить на охрану рубежей..." и т.д. по уставу. Затем он закрывал окно, снимал фуражку и возвращался к жене.

Дабы предотвратить травматизм скучающего в таежной глуши личного состава, никому не выдавали боевых патронов. Даже тем троим, которые утром "на охрану рубежей".

И вот однажды летом наряд из трех погранцов на солнечной полянке столкнулся нос к носу с двумя амурскими тиграми. Хотя численный перевес был на стороне хомо сапиенсов, бравые воины аки маугли взлетели на ближайшую древесную растительность. Двое взлетели, а третий не успел. Дальше - сюжет из фильма "Полосатый рейс".

Подходят двое в полосатом к служивому и начинают его нюхать. И видно, сытые они, лето, есть не хочется, и солдатик - первогодок, не нагулял еще жиру. Словом, размышляют "съесть/не съесть". А солдат стоит ни жив ни мертв, к стволу прижался и поскуливает. Попытался улизнуть - тигр зарычал и слегка прихватил его за ногу, погоди, не уходи, мол.

Тут еще как на грех радист, пока лез не помня себя на кедр, смахнул веткой антенну из гнезда. Сие действо продолжалось минут сорок, пока радист не додумался вытащить из автомата шомпол, засунуть его в гнездо антенны и вызвать подмогу. Приехавшая зондеркоманда выстрелами в воздух распугала шерханов и сняла пострадавших с дерева. Самого главного пострадавшего отвезли в госпиталь с двумя-тремя царапинами на ноге от тигриных зубов и легким нервным потрясением.

***

Ср-ский поранотряд Забайкальского округа. Командир заставы был на хорошем счету и на следующий год собирался в академию. Т.е. смело можно было сказать: "Жизнь вполне удалась". Для полного счастья нашему герою не хватало одного-медали и не просто медали, а медали "За отличие в охране госграницы". Медаль эта не какая-то там песочница (медаль за выслугу лет), а очень уважаемая, вполне боевая награда.

Но начальник заставы в Забайкалье не Брежнев и сам себе медалей (иначе как вдруг захочет попасть на дурку) повесить не может.

А хочется.

Для начальника заставы в Забайкалье есть только один "традиционный" способ получить ее. Он прост - поймать злобного китайского шпиена, ну или на худой конец приблудившего рыбака (чабана, корнекопателя...).

Но в том-то и была трагедь, на участке нашего героя китайцы упорно блудить не хотели, на соседних изредка блудили, а на его - не хотели.

Временами это напоминало хорошо спланированный международный заговор по подрыву карьеры молодого перспективного офицера.

Однако отбрось печаль читатель!

Как говорят наши вероятные враги, если сильно хотеть все может сбыться.

Однажды наш друг отправился организовывать взаимодействие с начальником соседней заставы. Встретиться решили на стыке участков, а поскольку процедура это достаточно формальная, взаимодействие плавно перетекло в мини-пикник на капоте УАЗика. Друзья выпивали и закусывали, болтая о том - сем, когда тишину разорвал истошный крик водителя "Товари-счщи капитаны! китаец плыветь!"

В мгновенье ока из чехлов извлечены бинокли и о чудо, через Аргунь аккурат по стыку держась за доску, гребет явный хунвейбин. Когда он доплыл до середины реки наш капитан понял, что его час пробил и пора действовать, тем более, что китайца потихоньку сносит на участок соседа.

Наш герой изрек: "Валера, бля, на хер он тебе, отдай-а, в долгу не останусь". Ответ соседа был достоин рыцарей круглого стола, он пожал плечами и произнес: "Бери нах".

И наш герой взял! Китаец еще не успел причалить к берегу, когда он был уже там с биноклем в руках. Я думаю (сугубо личное мнение), что если вражина вздумал бы повернуть назад к своему берегу, ничто бы не остановило будущего кадровика, он догнал бы его хоть в Таиланде.

Китаец это понял, поэтому вышел на берег и с готовностью поднял руки.

Его тут же начали вязать, пинать и запихивать на заднее сиденье УАЗика.

Друзья капитаны обнялись и двинули восвоясье.

Дорогой наш герой пробовал мечтать о ней, вожделенной медали, но от приятных мыслей постоянно отвлекали бормочущий Китаец и тряская дорога. До заставы добрались под вечер. Нарушитель был водворен в сушилку (по дороге он все время пытался сто-то сказать), а герой дня кинулся звонить командиру.

- Китайца поймал!? Молод-е-ец! Допросил?

- Да я ж на ихнем ни бельмеса

- Ну ладно, сейчас приеду с разведчиком, сами допросим...

Предвкушение счастья высшая форма кайфа. Наш герой предавался этому пороку по полной программе. Из прострации его вывел только свет фар у ворот заставы.

- Молодец! (командир был доволен), я уже в округ доложил, все в курсе, ну показывай.

Следом за командиром серо-зеленая тень разведчика-китаеведа. В висках стучит "Счастье вот оно... счастье вот оно...".

За дверью, услышав шум, зашевелился китаец. Ему лет сорок, широкая улыбающаяся физиономия, большие желтые зубы. Разведчик выходит вперед и начинает опрос:

- Твое имя?

- Ван Чень.

- С какой целью пересек границу СССР?

Повисает неловкое молчание... Разведчик продолжает опрос

- Имеете ли при себе оружие, взрывчатые вещества, подрывную литературу...

Китаец улыбаясь расстегивает ватник и достает оттуда обрез....

В порыве радости будущий кадровик забыл обыскать китайца...

Наш герой проходил капитаном четыре срока.

***

Прапорщик Федотенков был личностью во всех смыслах замечательной. Колоритная фигура, под два метра ростом, комплекция олимпийца-молотобойца, правда, до олимпийца он не дотянул, был мастером спорта по метанию молота, добродушный характер, который полностью отражался на его лице, все это довольно точно сказалось на его кличке - Федот. Самое жуткое проявление гнева звучало из его уст не иначе как "раздавлю". Улыбка, которая буквально через десять секунд появлялась на его губах, все ставила на свои места.

Его не просто уважали, его любили. Федот чем-то неуловимо напоминал олимпийского мишку, при этом личностью был геройской. У него была медаль "За отличие в охране госграницы СССР" полученная за нарушителя и "За спасение утопающих", надергал из моря зимой несколько индусов, когда у них оборвалась люлька при покраске борта парохода с внешнего борта. Короче Федот стрелец-молодец, начальство уважал, субординацию соблюдал, занудным не был, с солдатами отец-командир. Но как говорится "и на старуху бывает проруха".