Некоторые причины невнимания к проблеме

вопроса в истории философии)

Одна из причин невнимания к изучению вопроса заключается в специфическом подходе к процессу мышления и познания, нашедшем отражение в принципах построения формальной (или классической) логики.

В свое время перед философами возникла большая трудность, свя­занная с теоретическим объяснением сущности мышления, в частно­сть, принципа соотношения понятий и появления нового знания. По­скольку мышление рассматривалось как самостоятельная сущность, постольку возникла проблема определения правил и законов мышле­ния, которыми и стала заниматься логика выводного знания, или де­дуктивная логика. Основным в ней стал принцип исключения проти­воречия, и сама она рассматривалась как наука о правильном мышле­нии. В рамках метафизики она понималась наукой, способной дать ис­тинное знание при условии, если мыслитель следует правилам пра­вильного мышления и т. д.

В непротиворечивую систему дедуктивного мышления вопрос не вписывался, поскольку выражал противоречие и был порожден проти­воречием в мышлении (ведь научная проблема возникает тогда, когда старое знание не позволяет объяснить новые факты), более того, воп­рос фактически взрывал ее. Согласно старой логике, он выступал ало­гичной формой мышления, а посему его просто не могло быть. Его иг­норировали, делая вид, что проблемы вопроса в логике не существует.

В этом плане интересное замечание было высказано известным философом Э. В. Ильенковым. Оно было сделано в связи с исследова­нием проблемы противоречия, как категории диалектической логики. Он писал: «Старая логика не случайно обходила такую важную логи­ческую форму, как «вопрос». Ведь реальные процессы, реальные про­блемы, возникающие в движении исследуемой мысли, всегда выраста­ют перед мышлением в виде противоречий в определении в теоретиче­ском выражении фактов»[1]. Именно господствующий принцип мышле­ния в старой логике и философии принцип дедуктивного, выводного знания, не позволял признать противоречие, а вместе с ним и вопроса, как выражение особой специфической формы мышления, принципи­ально отличающейся от правил старой логики. Из-за различных причин, в том числе и сложившейся в философии традиции изучения мышления лишь только в рамках выводного знания, в основном непро­тиворечивого, и снятия возникающих противоречий прежде всего средствами традиционной логики, был ограничен и заторможен на дол­гие годы (века) процесс изучения вопроса.

Тем не менее проблема вопроса, как формы мышления, спонтанно и часто независимо от магистральных путей развития философии нет-нет да и возникала в трудах великих мыслителей прошлого. И она не могла не возникать, если только не следовать строго спекулятивному подходу к изучению процесса познания, и быть искренним в поиске и естественном следовании существующим формам мышления. Филосо­фы, может быть начиная с Аристотеля, в исследовании форм мышле­ния, невольно приходили в своих рассуждениях к этой проблеме, по­скольку вопрос и вопросно-ответные отношения составляли активную часть как обыденного, так и научного мышления (в их понимании) и выступали одной из важнейших составляющих процесса отыска­ния истины.

Вместе с тем засилие метафизики, господство формальной логики, сравнительно недостаточно высокий уровень развития философской мысли, другие обстоятельства не позволили разработать собственную теорию вопроса, способную, с одной стороны, избежать противоречий с дедуктивной системой и, с другой — иметь собственную формально­логическую непротиворечивую систему взглядов о диалектически про­тиворечивой природе вопроса.

Несмотря на то, что проблема вопроса и вопросно-ответных отно­шений (как определяют ее в настоящее время) в истории философии не приобрела законченного и теоретически обоснованного вида (или направления в качестве специальной науки), тем не менее, анализ вы­сказываний мыслителей прошлого позволяет выделить некоторые об­щие подходы к ее исследованию.

В самом общем виде можно выделить три основных направления ее исследования: первое — выяснение места вопроса в теории и про­цессе познания, подход к нему как к результату и выражению проти­воречия; второе — разработка логической структуры вопроса, выделе­ние структурных элементов и определение характера их связи; третье — решение задачи правильного построения вопроса. И сегодня эти на­правления остаются основными и актуальными. Заслуга мыслителей прошлого и, прежде всего, Аристотеля, заключается в том, что они по­ставили эти проблемы, определили направление их разработки, наме­тили пути их изучения.

ДИАЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД ДИАЛОГА

(Аристотель и Аль-Фараби о проблемах вопроса)

Сочинения Аристотеля положили начало многим теоретическим изысканиям, развившимся впоследствии в самостоятельные направле­ния. И это — не случайно. Его учение представляет собой выражение поиска истинных, объективно существующих форм логического мыш­ления. Было бы неправильно связывать имя Аристотеля лишь с одним направлением в учении о мышлении — формальной традицией в ло­гике: «...его исследовательское внимание,— отмечает Э. В. Ильен­ков,— было направлено на анализ условий, в которых формы мышле­ния оказываются тождественными формам движения действительных предметов. Его логика была лишь попыткой понимания логики диалек­тической»[2].

Аристотель пытался найти действительное знание о вещах в их противоречивом развитии и соответствие этого знания различным формам мышления. Именно попытка найти всеобщие формы мышле­ния и отразить в них противоречия объективного мира, привели его к тому, что он первым описал различные формы мышления. Вместе с тем, наряду с учением о силлогизмах, изложенном в «Аналитиках», он уделил внимание и проблеме вопроса, как одной из форм логического мышления.

Проблемы вопроса в его сочинениях нашли наиболее полное от­ражение в «Топике». Историки логики полагают, и весьма обоснован­но, что это его сочинение создавалось в духовной атмосфере платонов­ской академии. Но предметом изучения в «Топике» выступает не со­держание диалога, как это имеет место у Платона, а сами принципы диалогового обсуждения. В ней излагается методология (метатеория) диалектики Платона и по общему признанию является наряду с логи­кой подлинным изобретением Стагирита [3].

Показывая использование различных «топов», Аристотель разра­батывает систему их взаимосвязи, выделяет, в частности, структуру диалога, который содержит пять компонентов: (1) постановка пробле­мы; (2) средства правильного построения умозаключения — такие, как правила принятия положения, разбора значения каждого имени, нахождение различий и сходств; (3) правила построения умозаключения — индуктивного или дедуктивного; (4) стратегия постановки вопросов; (5) стратегия ответа на них[4]. Диалогический метод рассматривается Аристотелем как путь к «началам», к образованию аксиоматических посылок.

Один из главных вопросов, которые задавал Аристотель в «Топи­ке»,— откуда берутся аксиоматические посылки, аксиоматические по­ложения, почему их принимают как аксиоматические. Без ответа на него повисает в воздухе само учение о силлогистических фигурах и принципах выводного знания. Он затем не раз возникал у философов, в частности, у Декарта. Диалогический метод Аристотеля представля­ет собой одну из попыток разрешения возникшей проблемы.

Хотя сущность логического следования в диалогическом методе (в рамках эротетической логики эта проблема сама по себе оказывается очень интересной и не только в историческом плане) заслуживает серьезного исследования, тем не менее необходимо отметить, что ана­лиз диалога, в частности на примере платоновских диалогов, содержит большие возможности для изучения многих проблем эротетической логики, в том числе проблемы соотношения вопросов в некоторой смысловой взаимосвязи. Эта проблема в первую очередь интересна са­мой попыткой раскрытия смысла того или иного вопроса через систему других вопросов, что имплицитно и присутствует у Аристотеля.

Однако диалогический метод у Аристотеля выступает как учение о доказательстве. Разрабатывая этот метод, он преследовал цель дать общие приемы мышления с тем, чтобы получить истинное знание. Это, пожалуй, первая в истории развития логики попытка рассмотрения вопроса в качестве основы диалога, одного из основных приемов дости­жения истины знания, полученного посредством вопроса. Более того, первый вопрос выступает исходным началом для другого вопроса (дру­гих вопросов). И таким путем круг рассуждений замыкается и посто­янно воспроизводится.

У Аристотеля проблема вопроса связана с развитием логики суж­дения и силлогистики. Но в то же время им были отмечены (попутно) многие особенности правильной постановки вопроса и ответа, поведе­ния «вопрошающего» и «отвечающего». Однако, в данном случае, нас интересует такая особенность вопроса, как его противоречивое содер­жание, при этом независимо от того, создано ли это противоречие искусственно или вследствие неумения «вопрошающего» ставить вопро­сы, его ошибок в рассуждении или же это противоречие обусловлено внутренней природой самого вопроса.

Аристотель писал: «Итак: если диалектический вопрос требует от­вета — или (признания) посылки, или (признание) другого члена про­тиворечия (ведь посылка есть один член противоречия), то не может быть один ответ на них, ибо вопрос не один, даже если он правилен. Но об этом уже сказано в «Топике». В то же время ясно и то, что воп­рос о сути вещи не есть диалектический вопрос, ибо в последнем (от­вечающему) должна быть дана возможность выбора из вопроса того члена противоречия, относительно которого он желает утверждать. Но вопрошающий должен сверх того уточнить, (например), человек ли вот это или нет»»[5].

Ответ в данном случае заключается в выборе одного из противо­речий, составляющих содержание вопроса и имеющих сущность той или иной посылки (посылок) — «ведь посылка есть один член проти­воречия». Но каждая из сторон противоречия, но не обе вместе, имеет равную возможность быть ответом, Аристотель пишет о том, что сое­динение несоединимого может привести к нелепости; и соединение двух истинных посылок еще не дает истинного выражения в совокуп­ности. Так, например, пишет он: «если человек кожевник и он хоро­ший, то нельзя (это объединить и сказать) «хороший кожевник». Пол­учается много нелепого, если считать, что по той причине, что каждое из двух сказуемых истинно и оба вместе должны быть истинным»[6].

Приведенные суждения дают возможность прийти к выводу: про­тиворечивая основа вопроса заключается в том, что его всегда можно разделить на два вопроса при сохранении возможности равного выбора ответа.

«Вопрошающий» задавая вопрос, закладывает в нем возможность противоречивого ответа или вернее противоположного ответа. Вопрос как бы имеет две стороны, из которых по сути дела, всегда можно сде­лать два возможных вопроса, но каждый из которых уже не будет иметь диалектического характера, поскольку они носят уточняющий характер в отношении той или иной или обеих посылок. В силу своей природы, и это обстоятельство необходимо специально подчеркнуть, вопрос всегда сохраняет в себе свою противоположность и соответст­венно имеет форму превращения, но при сохранении обязательного момента: любой последующий вопрос выступает в качестве уточняю­щего и развивающего предыдущий вопрос, т. е. при обязательном со­хранении системы вопроса в виде диалога.

Это положение было развито выдающимся мыслителем Востока Абу Наср Аль-Фараби, который был последовательным выразителем взглядов Аристотеля и полностью придерживался его точки зрения на роль вопроса в познании истины. Но он внес и свое понимание в раз­витие диалога.

Аль-Фараби рассматривал вопрос в рамках своего понимания ди­алектики, как искусство вести беседу. Согласно его мнению, вопрос выступает результатом противоречия, которое разрешается посредст­вом силлогизма, т. е. в рамках традиционной формальной логики. В этом плане интересен его первый тезис из «диалектики»: «Искусство диалектики есть искусство, посредством которого человек приобретает способность вырабатывать силлогизм из общепринятых посылок для опровержения любого состояния общего тезиса, получаемого посредст­вом вопроса от отвечающего, который стремится защитить в нем (об­щем тезисе) состояние, представляющее собой одну из двух сторон противоречия, которое оказалось у него по совпадению, т. е. отвечаю­щий стремится доказать любое состояние общего тезиса, которое он выдает спрашивающему, а спрашивающий стремится опровергнуть это состояние тезиса, представляющее собой одну из двух сторон противо­речия» [7].

Иными словами, если задается вопрос: «Сейчас день или ночь?», отвечающий должен на основе известных посылок, применяя метод силлогизма, т. е. дедуктивным путем, доказать, что сегодня день или ночь, и тем самым опровергнуть одну из сторон противоречия, выска­занного спрашивающим. Вопрос задается, как это присутствует в пред­ставлении Аль-Фараби, тогда, когда возникает некоторое несоответст­вие или противоречие между имеющимся знанием и новым неполным знанием, которое следует разрешить отвечающему методом силлогиз­ма. По существу здесь речь идет об одной из сторон логической струк­туры вопроса и его природе, ставшей предметом внимания многих по­следующих философов вплоть до настоящего времени. Это положение было высказано еще Аристотелем. В некоторой степени Аль-Фараби углубил его или, вернее, сделал более определенным. В частности, он писал: «Если человек вопрошает этими высказываниями, то он стремится опровергнуть любую из (двух) сторон противоречия, которая у него окажется по совпадению и получается посредством вопроса, за­данного отвечающему, который ее защищает. А если он отвечает, то стремится посредством их (общепринятых высказываний) защитить любую из двух сторон противоречия, которая окажется у него по сов­падению, выдавая ее вопрошающему, стремящемуся ее опроверг­нуть»[8]. «Таким образом целью вопрошающего,— продолжал он,— яв­ляется опровержение того что стремится защитить отвечающий» [9].

Иными словами, если человек спрашивает, то самой постановкой вопроса он уже опровергает одну из сторон возникающего противоре­чия если он получает ответ, то обнаруживает в нем стремление за­щитить одну из сторон высказывания. По сути дела вопрос и ответ на него выполняют одну и ту же функцию путем приведения к некоторо­му соглашению по защите или опровержению какого-либо высказыва­ния. Именно по такому образцу в целом устанавливается и развивает­ся диалогическая беседа.

Далее, в этой работе Аль-Фараби довольно подробно разбирал, в каких случаях вопрос может быть неправильно поставлен, показывал, что такой вопрос может не иметь правильного или вообще какого-либо ответа, к примеру, когда с точки зрения отвечающего посылки у спра­шивающего не могут рассматриваться в качестве объективной истины и т. д. Кроме того, ученый Востока приводил виды и типы вопросов, их взаимосвязь с силлогизмами.

Проблема противоречия и его разрешение у Аль-Фараби — цент­ральная в исследовании природы вопроса, его характера, типологии и возможности использования в диалектическом споре. При этом мыс­литель рассматривал противоречие, как выражение сущности диалек­тического отношения к действительности и как средство отыскания истины.

Споры об истине и отыскание ее посредством вопроса и силлогиз­ма были основными положениями его работы «Диалектика». Конечно, краткий анализ этого труда не дает полного представления о понима­нии древним мыслителем проблемы вопроса в познании. Для этого требуется углубленный и тщательный анализ не только «Диалектики», но и других его работ, в которых разбросаны замечания и высказыва­ния по интересующей нас проблеме. Но даже приведенные высказыва­ния, их анализ позволяют сделать по меньшей мере несколько суще­ственных выводов.

Первый: вопрос выступает важнейшей составной частью мысли­тельного процесса (в его трактовке диалектического спора), без кото­рого достижение истины оказывается практически невозможным. Вто­рой: вопрос оказывается тесно связанным с силлогизмом, а значит и с дедуктивной системой, с системой выводного знания. Правда он не по­казывал, каким образом осуществляется эта связь, но сама по себе по­становка им данной проблемы уже говорила о многом. Третий; вопрос служит выражением противоречия, представляет собой противоречи­вое высказывание, а вернее, высказывание, состоящее из двух взаимно противоречащих друг другу высказываний, которые должны или за­щитить, или опровергнуть и отвечающий, и спрашивающий. По сути дела речь шла о возможно истинном знании в вопросе, а не о частично истинном, как стали говорить впоследствии. Данное положение пред­ставляло собой один из существенных выводов в учении Аль-Фараби по проблеме вопроса.