Нормализация и кодификация

С вопросами норм, их вариантности тесно связаны по­нятия нормализации и кодификации. Часто термины "нормализация" и "кодификация" употребляются как синони­мы[14]. Однако в исследованиях последних лет эти термины и понятия разграничиваются.

В.А. Ицкович предлагает считать нормализацией не простое описание нормы, или ее кодификацию в строгом смысле слова, а лишь "активное вмешательство в языковой процесс, например, введение определенных терминов и от­каз от других, как нежелательных по каким-нибудь причинам"[15]. Однако при таком подходе к нормализации и коди­фикации несколько теряется разграничение этих двух яв­лений. Более четкое решение этого вопроса находим у Л.И. Скворцова: "Противополагаясь по степени активности (или "осознанности") друг другу, понятия "кодификация" и "нормализация" оказываются в отношении соподчиненности: последняя является частью первой. На практике "нор­мализация"... называется обычно "стандартизацией" (в ши­роком смысле слова: установление ГОСТа, упорядочение терминосистемы, официальное переименование и т.п.)"[16].

По мнению Л.К. Граудиной, термином "нормализация" обозначается комплекс проблем, предполагающих освеще­ние следующих аспектов: "1) изучение проблемы определения и установления нормы литературного языка; 2) исследование в нормативных целях языковой практики в ее отношении к теории; 3) приведение в систему, дальнейшее совершенствование и упорядочение правил употребления в случаях расхождения теории и практики, когда появляется необходимость укрепления норм литературного языка"[17]. Термин "кодификация" Л.К. Граудина считает более узким и специализированным по сравнению с термином "нормализация" и использует его в тех случаях, когда речь идет о регистрации правил в нормативных трудах.

В новом учебнике для вузов "Культура русской речи" (под ред. Л.К. Граудиной и Е.Н. Ширяева) указывается сле­дующее: "Кодифицированные нормы литературного языка ¾ это такие нормы, которым должны следовать все носители литературного языка. Любая грамматика современного русского литературного языка, любой его словарь есть не что иное, как его кодифицирование"[18].

Наиболее оптимальным является определение нормали­зации как процесса становления, утверждения нормы, ее описания, упорядочения языковедами. Нормализация пред­ставляет собой исторически длительный отбор из языковых вариантов единых, наиболее употребительных единиц. Нормализаторская деятельность находит свое выражение в ко­дификации литературной нормы ¾ ее официальном призна­нии и описании в виде правил (предписаний) в авторитет­ных лингвистических изданиях (словарях, справочниках, грамматиках). Следовательно, кодификация ¾ это выработанный свод правил, который приводит в систему норми­рованные варианты, "узаконивает" их.

Таким образом, то или иное явление, прежде чем стать в КЛЯ нормой, переживает процесс нормализации, а в слу­чае благоприятного исхода (широкого распространения, об­щественного одобрения и т.п.) закрепляется, кодифициру­ется в правилах, фиксируется в словарях с рекомендатель­ными пометами.

Становление нормы КЛЯ ¾ это многомерное явление, часто противоречивое. К.С. Горбачевич по этому поводу за­мечает: "...объективный, динамический и противоречивый характер норм русского литературного языка диктует необ­ходимость сознательного и осторожного под­хода к оценке спорных фактов современ­ной речи... К сожалению, не во всех научно-популярных книгах и массовых пособиях по культуре речи обнаружи­вается научно-обоснованное и в достаточной мере дели­катное решение сложных проблем литературной нормы.

Наблюдаются факты и субъективно-любительской оценки, и случаи предвзятого отношения к новообразованиям, и даже проявления администрирования в вопросах языка. Действительно, язык принадлежит к числу тех феноменов общественной жизни, относительно которых многие счи­тают возможным иметь свое особое мнение. Причем эти личные мнения о правильном и неправильном в языке вы­сказываются нередко в самой безапелляционной и темпе­раментной форме. Однако самостоятельность и категорич­ность суждений не всегда означает их истинность"[19].

С явлением нормализации тесно связано так называе­мое антинормализаторство ¾ отрицание научной нормали­зации и кодификации языка. В основе взглядов убежден­ных антинормализаторов лежит поклонение стихийности в развитии языка. Писатель А. Югов, например, выдвинул те­ше о том, что "русский язык сам собой правит", ему не нужны нормы, нормативные словари. В книге "Думы о русском слове" он писал: "Нормативная лексикография ¾ пережиток". И далее: "Считаю неоспоримым следующее ис­торическое обстоятельство: так называемые литературные нормы русского языка, и ныне действующие (вернее, злодействующие), ¾ они установлены "сверху", в император­ской России. Это ¾ классовые нормы"[20].

Следует помнить, что антинормализаторство может рас­шатывать сложившуюся относительно устойчивую систему норм русского литературного языка, систему функциональ­ных стилей.

С вопросами развития норм русского литературного языка, их становления тесно связано не только антинормализаторство, но и еще одно (более известное) явление ¾ пуризм (от лат. purus ¾ чистый), т.е. неприятие всяких нов­шеств и изменений в языке или прямое их запрещение. В основе пуристического отношения к языку лежит взгляд на норму как на нечто неизменное. В широком смысле пуризм ¾ это излишне строгое, непримиримое отношение к любым заимствованиям, новшествам, вообще ко всем субъ­ективно понимаемым случаям искажения, огрубления и пор­чи языка. Пуристы не хотят понимать исторического разви­тия языка, нормализаторской политики: они идеализируют в языке прошлое, давно закрепленное и испытанное.

Г.О. Винокур подчеркивал, что пуризм хочет только то­го, чтобы правнуки непременно говорили так, как в старые и лучшие годы говаривали прадеды. В.П. Григорьев в ста­тье "Культура языка и языковая политика" высказал мысль о том, что с новым в языке пуристы мирятся только в том случае, если это новое не имеет конкурента в старом, уже существующем и отвечающем их архаическим вкусам и привычкам, или если оно выравнивает, унифицирует язы­ковую систему в соответствии с их утопическим представ­лением о языковом идеале. В книге "Живой как жизнь" К.И. Чуковский приводит много примеров тому, когда вид­ные русские писатели, ученые, общественные деятели от­рицательно реагировали на появление в речи тех или иных слов и выражений, которые затем стали общеупотребитель­ными, нормативными. Например, князю Вяземскому слова бездарность и талантливый казались низкопробными, уличными. Многие неологизмы первой трети XIX в. объяв­лялись "нерусскими" и на этой почве отвергались: "В рус­ском языке нет глагола "вдохновил", ¾ заявляла "Северная пчела", возражая против фразы "Русь не вдохновила его"... Ученому-филологу А.Г. Горнфельду слово открытка, возникшее на рубеже XIX¾XX вв., казалось "типичным и пре­противным созданием одесского наречия". Примеры подобного неприятия пуристами нового многочисленны.

Однако несмотря на неприятие любых новшеств и изменений в языке, пуризм вместе с тем играет роль регуля­тора, защищающего язык от злоупотребления заимствова­ниями, чрезмерного увлечения новшествами и способствующего устойчивости, традиционности норм, обеспечению исторической преемственности языка.

Выбор рациональных нормативных изменений (реше­ний) не может основываться только на интуиции лингвиста или простого носителя языка и его здравом смысле. Совре­менные ортологические исследования сейчас особенно ну­ждаются в систематически разработанных прогнозах.

Термин "прогноз" вошел в научный обиход сравни­тельно недавно. Выделяется 4 метода лингвистического прогноза:

1) метод исторической аналогии (например, огромный наплыв заимствований в наше время нередко с норматив­ной точки зрения сопоставляется с аналогичным процессом во времена Петра I);

2) экспертный метод прогнозирования, связанный с оценкой происходящих сдвигов профессионалами и экспертами-лингвистами (например, экспертные оценки терминологических стандартов и широкая деятельность лингвистов, связанная с унификацией терминологии в производствен­ной и научной сфере);

3) метод, связанный с прогнозированием поведения системных единиц в тексте (на основе изучения законов порождения текста);

4) метод перспективного прогноза нормы употребле­ния языковых единиц на базе моделирования временных рядов.

Системный подход прогнозирования особенно четко применяется к явлениям грамматической вариантности. Причем в модели системного прогноза должны быть представлены такие аспекты, как сочетание "ошибочного" и "правильного" в употреблении языковых вариантов, объективные и субъективные факторы, влияющие на это упот­ребление, относительная автономность отдельных грамматических категорий и пути взаимодействия категорий с грамматической подсистемой и системой в целом. При этом оказываются важными и внешние, и внутренние факторы. И прогностике их называют экзогенными показателями (вызываемыми внешними причинами) и эндогенными показателями (вызываемыми внутренними причинами)[21].