Гонки дзюку

Знание гораздо важнее оружия или благосостояния, которые все больше и больше от него зависят. После уроков японские школь­ники нередко посещают дзюку, или дополнительные занятия в спе­циально организованной с этой целью школе, где они могут повы­шать или закреплять свои знания. Японцы всей страной на несколько десятков лет были зачислены в одну огромную дзюку, сверхурочно работая во имя развития основного источника могу­щества страны — ее базы знаний.

Начиная уже с 1970 г. вся Япония совершенно сознательно и с энтузиазмом включилась в борьбу за создание информационно оснащенной экономики. Однако за формирование потенциала НИОКР своего технического развития она принялась еще раньше. В 1965 г. число ученых и инженеров на 10 000, работающих в стра­не, в целом составляло примерно треть от соответствующего числа в Соединенных Штатах⁵. К 1986 г. это соотношение уже перекры­ло американский коэффициент. Стремительно возросла «плотность знания» в среде трудовых ресурсов Японии.

Япония прорывается вперед почти во всех новейших отраслях науки — от биотехнологии до космических исследований. Она об­ладает большим капиталом как для финансирования собственных НИОКР, так и для инвестиций во вновь создающиеся фирмы вы­соких технологий в любой части света. Она раздвигает границы сверхпроводимости, материаловедения и робототехники. В 1990 г. Япония стала третьей страной — после Соединенных Штатов и СССР, — пославшей к Луне беспилотный космический аппарат.

Поразительными оказались и ее успехи в производстве полупро­водниковых чипов*.

Однако всемирный научно-технический марафон только еще начался, а общетехнологическая база Японии все же запаздывает. Еще и теперь Япония расходует в 3,3 раза больше денег на оплату роялти**, патентов и лицензий на зарубежную технологию, чем получает от продажи собственных. 60% этих проплат уходит в Со­единенные Штаты. Япония, несомненно, слаба в таких областях, как архитектура параллельного вычисления, вычислительная гид­рогазодинамика***, фазированная антенная решетка и другие но­вейшие технологии, связанные с радиолокацией.

Более того, у Японии, вырвавшейся вперед в производстве компьютерных чипов и аппаратно-технического обеспечения, сла­бым местом продолжает оставаться программное обеспечение — область, которая постепенно занимает ключевую позицию. Вокруг проекта пятого поколения компьютеров в Японии была раздута немалая шумиха, однако попытка «большого скачка» не оправдала возлагавшихся на него надежд и оказалась неудачной⁶.

Финансировавшийся MITI (министерством внешней торговли и промышленности) проект расписывался как японский аналог первого советского искусственного спутника Земли. Восторги по поводу прогресса были настолько бурны, что в 1986 г. доктор Аки­ра Исикава из университета Аояма Гакуин в Токио заявил, что японцы считают проект пятого поколения «почти мандатом свое­го выживания, залогом... своей независимости и самостоятельнос­ти». К 1988 г. стало уже совершенно очевидно, что проект столк­нулся с серьезными затруднениями, возникшими в результате нечеткого планирования, технических проблем и неумения созда­вать такие побочные продукты, которые представляли бы опреде-

* Полупроводниковый кристалл вместе с нанесенной на нем интег­ральной схемой. — Примеч. пер.

** Лицензионная пошлина, периодическое лицензионное отчисление за право пользования патентами, изобретениями, ноу-хау и т.п. — При­меч. пер.

*** Имеется в виду современная технология теоретических исследований, основанная на экспериментальном моделировании с помощью ЭВМ. — Примеч. пер.

ленный коммерческий интерес. В 1989 г. был подготовлен отчет о весьма скромных результатах. Но гораздо важнее, пожалуй, то, что Япония отстала и с развитием той «мета»-базы, которая использу­ется при создании собственно программного обеспечения.

Недавно проведенное обследование показало, что 98% япон­ских административных руководителей (СЕО)⁷ допускают превос­ходство США в создании программного обеспечения, 92% соглас­ны, что Соединенные Штаты все еще продолжают занимать лидирующее положение в создании искусственного интеллекта и супер-ЭВМ, 76% думают то же самое о системе автоматизирован­ного проектирования и о машинном моделировании.

Поэтому-то уже на первых раундах гонки НИОКР Соединен­ные Штаты идут впереди. Япония быстро набирает темп, но бе­жать предстоит еще много кругов.

Знание и могущество человека совпадают, однако речь здесь идет не только о научно-технических достижениях. Есть нечто такое, сущность чего Япония понимает гораздо лучше, чем Со­единенные Штаты. Как при игре в шахматы и ведении войны, так и в условиях коммерческой конкуренции и научного сопер­ничества первостепенное значение имеет извечное правило: «Знай своего противника». И вот уж тут-то Япония оставила всех далеко позади.

Япония знает о Соединенных Штатах неизмеримо больше, чем Соединенные Штаты знают о Японии. Поскольку Япония несколь­ко десятилетий находилась в военной и политической зависимос­ти от Соединенных Штатов и принимаемые Америкой решения имели для нее первостепенное значение, то Японии пришлось изу­чить Америку самым доскональным образом.

Поэтому на протяжении десятилетий японцы колесили по всей Америке, осваивая Соединенные Штаты от «Кремниевой долины» (Силиконовой долины) — на западе до Вашингтона и Уолл-стрит — на востоке, от Гарварда и МТИ (Массачусетского технологического института) — на востоке до Стэнфорда — на западе, посещая тысячи офисов деловых людей и кабинетов пра­вительственных чиновников, научные лаборатории, школы и частные дома, совершенно сознательно стремясь как можно боль-

ше узнать о том, чем живет Америка — и не только в коммер­ческом или политическом плане, но и в культурном, психологи­ческом, социальном отношении. Но было это не столько про­мышленным шпионажем (хотя, конечно же, не обходилось и без этого), сколько проявлением глубоко укоренившегося в япон­цах пытливого интереса к внешнему миру и поиском ролевой модели.

После революции Мэйдзи*, покончившей с трехсотлетней изо­ляцией Японии от всей остальной планеты, японцы бросились восполнять пробелы своего вынужденного неведения и преврати­лись в самую читающую газеты⁸ нацию в мире, особое внимание проявляющую к сформировавшимся за рубежом социальным ус­тановкам и испытывающую неодолимую тягу к дальним стран­ствиям.

Этот пытливый интерес резко контрастировал с чрезвычайной узостью кругозора у американцев. Заносчивая надменность миро­вой державы, внутренний рынок настолько огромный, что можно было себе позволить рассматривать экспорт как нечто второсте­пенное, снисходительная покровительственность победителя и не­произвольный расизм приоритета собственной белокожести — все это не способствовало тому, чтобы Соединенные Штаты постара­лись узнать о Японии больше, нежели о каких-то экзотических диковинках, в числе которых фигурировали, главным образом, гей­ши и совместное мытье в общественных банях. Интерес к суси** возник позже.

В то время как 24 000 японских студентов поспешили отпра­виться на учебу в Соединенные Штаты, менее 1000 американцев⁹ потрудились проделать путешествие в обратном направлении.

Японцы поистине усерднее любой другой нации трудятся над развитием знаний в различных областях, что и позволяет объяс-

* Букв. — просвещенное правление по посмертному имени японско­го императора Муцухито, правившего с 1868 по 1911 г. Незавершенная буржуазная революция 1867-1868 гг., когда была восстановлена власть императоров, а Япония встала на путь проведения социально-экономи­ческих преобразований, приведших к коренным изменениям в области экономики, политики, культуры. — Примеч. пер.

** Блюдо из специально приготовленного риса с овощами и сырыми морепродуктами. — Примеч. пер.

нить, почему им удается успешно сбывать свои товары в Соеди­ненных Штатах, а фирмам США при проникновении на японский рынок пришлось бы преодолевать двойные трудности, даже если бы вдруг исчезли все торговые ограничения.

И все же японская база всеобщего знания испытывает некото­рый дефицит по нескольким параметрам. Собственные ее расист­ские ценностные ориентации сказались на полной неподготовлен­ности Японии в вопросах этнической принадлежности и неспособности понять ее значение в мировой экономике.

Хваленая японская система образования, которую многие пе­дагоги и крупнейшие предприниматели США по своей наивности взяли себе за образец, у себя дома подвергалась ожесточенной кри­тике за чрезвычайную зарегламентированность и подавляющие творческую активность методы. На стадии начального образова­ния союзы учителей и чиновники от педагогики подавляли всякую попытку предложить что-нибудь новое. А высшему образованию в Японии явно не хватало прославленного качества ее промышлен­ных товаров. «Акура»* в Японии получаются гораздо лучше, чем выпускники университета.

Япония лидирует в мире по распространению внеинтеллекту­альных электронных сетей и разработке телевидения высокой чет­кости, но плетется в хвосте Соединенных Штатов и Европы в со­кращении объема вмешательства государства в деятельность средств массовой информации и разрешения полномасштабного развития кабельного телевидения и прямого спутникового вещания, что способствовало бы образной и идейной диверсификации, столь необходимой для поощрения новшеств в области культуры.

Однако самое слабое место у Японии — это экспорт достиже­ний культуры. В современной Японии есть замечательные писате­ли, художники, архитекторы, хореографы и кинематографисты, но мало кто из них известен за пределами Японии, да и те оказывают незначительное влияние.

В стремлении добиться сбалансированного могущества Япо­ния начала крупномасштабное наступление на культурном фрон­те — и начала его в таких непосредственно связанных с эконо-

* Автомобиль фирмы «Хонда». — Примеч. пер.

микой сферах, как мода и промышленный дизайн. Теперь она пере­ходит к массовым видам искусства, включая телевидение, кино, музыку и танцы, а также к литературе и изобразительному искусст­ву. Недавно учрежденная Императорская премия, задуманная как аналог Нобелевской премии и субсидируемая Ассоциацией япон­ского искусства, свидетельствует о решимости Японии играть важ­ную роль в международных культурных связях.

И тем не менее Япония сталкивается с почти непреодолимым препятствием на пути распространения за границей своих идей и культуры. И препятствие это — ее собственный язык. Некоторые шовинистически настроенные японские ученые настаивают на некоем мистическом ореоле и непереводимости японского языка, на том, что он обладает некоей уникальной «душой». На самом же деле поэты и переводчики знают, что все языки в какой-то мере непереводимы, поскольку различны сами схемы категоризации и аналогии, запечатленные в них. Однако тот факт, что по всей зем­ле только лишь 125 млн. человек говорят по-японски, представля­ет собой серьезное препятствие на пути Японии к достижению сбалансированного мирового могущества. Вот почему Япония го­раздо упорнее, чем какие-либо другие страны, продолжает энер­гичную работу над компьютеризованным переводом.

Японии предстоит другое, еще более сложное испытание: как справиться с надвигающейся демассификацией общества, которое было распропагандировано в убеждении, что гомоген­ность — это всегда благо. Более десяти лет назад антрополог из университета Софии* Кадзуко Цуруми отмечал, что в Японии гораздо больше разнообразия, чем признается руководством. Но разнообразие проявлялось в рамках гомогенизированного обще­ства Второй волны. Когда же Япония вступит в эру Третьей вол­ны, то она столкнется с потенциально взрывоопасным воздей­ствием гетерогенизации.

Неприятие Японией социального, экономического и культур­ного многообразия прямо и непосредственно связано с длитель­ным серьезным ослаблением их позиции в стране.

* Частный католический университет в Токио. — Примеч. пер.

Сегодняшние японцы уже перестали быть «экономическим курьезом» — в чем их однажды обвинили, а их национальное мо­гущество больше не покоится на одной-единственной опоре своей силовой триады. Однако они все еще серьезно отстают от Соеди­ненных Штатов в наиболее важных аспектах состязания в могуще­стве — умении формировать и распространять идеи, информацию, «имидж» и знания.

При столь разнообразных, требующих размещения ресурсах могущества ведущие японские деловые и политические круги не располагают четкой интернациональной стратегией. У верхних эшелонов власти есть лишь некоторый консенсус относительно известных ключевых задач внутри страны, которые сводятся к подъему отечественной экономики и сокращению необходимо­сти в экспорте, повышению качества жизни за счет увеличения досуга и регенерации чрезвычайно загрязненной окружающей среды.

Однако японская элита пребывает в состоянии глубочайшего раскола относительно внешней экономической политики, не имея четкого представления о том, какую же роль в мировом сообще­стве Япония должна сыграть в будущем, если вообще она будет ее играть. Одно из направлений внешнеэкономической стратегии предполагает, что со временем мир разобьется на регионы, а дело Японии — доминировать в восточноазиатско-тихоокеанском ре­гионе. Что подразумевает сосредоточение здесь инвестиций и ино­странной помощи, а значит, надо тихо, мирно и спокойно гото­виться к роли регионального жандарма. Политика подобного толка снижает степень защищенности Японии от американского и евро­пейского протекционизма.

Другой подход в качестве возможного варианта предлагает, чтобы Япония, наоборот, сосредоточивала все свое внимание на экономике развивающихся стран, вне зависимости от того, где они могут находиться. Предполагается, что Япония бросит все силы на создание электронных инфраструктур, которые понадобятся этим странам, если им нужно будет включиться в мировую экономику. (Стратегия такого рода удовлетворяет насущную потребность мед­ленно развивающихся стран мира, вовлекает в работу технические

силы Японии и позволяет, так сказать «электронно», завязать эко­номику этих стран на японскую.)

Третья же стратегия, имеющая в настоящее время, пожалуй, самую широкую поддержку, рассматривает миссию Японии на гло­бальном, не ограниченном никаким конкретным регионом, уров­не. Те, кто поддерживает этот вариант (сторонники данной пози­ции), настаивают на «глобальной миссии» вовсе не потому, что усматривают в мировом господстве некую мессианскую роль Япо­нии, а потому, что полагают, будто японская экономика столь круп­номасштабна, столь разнообразна и столь быстро развивается, чтобы ограничиваться каким-то одним регионом или группой стран.

Именно эта клика «глобалистов» настояла на отправке воен­но-морских кораблей на помощь Соединенным Штатам и их со­юзникам по защите Персидского залива во время ирано-иракской войны. Эта же самая группа поощряет кредитование Восточной Европы, усиление дипломатической роли Японии на мировой арене, захват ведущих позиций в Международном валютном фонде. Меж­дународном банке реконструкции и развития и других глобальных институтах.

Не многое прояснится и тогда, когда Япония остановит свой выбор на одной из трех стратегий. Японский путь — это скорее всего путь компромиссов. Проницательным наблюдателям еще представится возможность порассуждать, каким же концом упадет бамбуковая палка. Вот тогда-то мир впервые и ощутит реальную отдачу от продвижения Японии в день завтрашний.