Бабочки и бомбы

Шпионы всегда энергично занимались своим делом, хотя еще в древнеегипетской «Книге мертвых» шпионаж рассматри­вался как грех, угрожающий душе¹. Но со времен фараонов и до окончания Второй мировой войны технологии, использовавши­еся в разведывательной деятельности, были чрезвычайно при­митивными, раньше шпионы, как и ученые, в значительной сте­пени были дилетантами.

В первые годы XX в. Роберт Баден-Поуэлл, впоследствии ос­нователь бойскаутского движения, изображая из себя полоумного ловца бабочек, странствовал по Балканам и в зарисовках сложных узоров крыльев бабочек маскировал сделанные им наброски обо­ронительных сооружений. (Баден-Поуэлл утверждал, что лучше всего для подобной работы подходит увлеченный любитель, отно­сящийся к шпионажу как к виду спорта.)²

Еще одним шпионом-самоучкой был японский капитан Гии­ти Танака. Завершив службу в штате японского военного атташе в

Москве, научившись говорить по-русски и объявив себя привер­женцем Русской православной церкви, Танака для возвращения в Токио предпринял долгое двухмесячное путешествие, намереваясь добыть разведывательные данные о Транссибирской и Восточно-Китайской железнодорожных магистралях. Доставленная им до­мой информация была использована Токио в разработке планов русско-японской войны 1905 г.³ Многие авторы шпионских рома­нов и сегодня делают упор на отчаянную храбрость неустрашимых героев, стремящихся раздобыть военные секреты.

Однако индустриальная революция видоизменила войну. Мо­билизованная массовая армия, механизированный транспорт, пу­лемет, серийно выпускаемые танки и самолеты — все это порож­дения Второй волны, или эры «фабричных труб». Возможность массового уничтожения возрастала одновременно с ростом массо­вого производства и дошла до критической точки в советско-аме­риканском ядерном противостоянии.

Индустриализация разведки происходила вслед за индустриа­лизацией войны. В самом начале XX в. шпионаж стал более систе­матичным и бюрократическим, достаточно вспомнить грозную царскую «охранку», предтечу КГБ. Создавались разведшколы. Шпионов начали готовить профессионально.

Но даже группа хорошо обученных разведчиков не могла удов­летворить всевозрастающие запросы рынка информации. Подоб­но тому, как индивидуальное ремесло уступило место конвейерно­му производству в промышленности, предпринимались попытки придать разведке поточно-массовый характер.

К началу XX в. японцы стали в большей степени полагаться не только на отдельных тайных агентов, подобных Танаке, а на ар­мию работников невидимого фронта — эмигрантов, обосновав­шихся в Китае и Сибири, поваров, слуг, заводских рабочих, кото­рые поставляли информацию с мест. Японская разведка, придерживавшаяся модели промышленного производства, исполь­зовала неквалифицированных «шпионов-рабочих» для массового производства информации, а сам процесс «добывания сведений» постепенно обрастал бюрократией⁴.

В России после революции 1917 г. Ленин выдвинул идею со­здания института «рабкоров», или «народных журналистов», — ты­сячи простых рабочих побуждались писать в газеты с тем, чтобы

разоблачить контрреволюционеров и саботажников. Идея исполь­зования массы корреспондентов-любителей была использована и во внешней разведке. Так, во Франции к 1929 г. имелись три ты­сячи так называемых рабкоров, включая тех, кто трудился в обо­ронной промышленности, и все они регулярно писали в коммуни­стическую прессу о скверных условиях, в которых работали. Однако подобное сотрудничество было прежде всего способом проникно­вения в военную промышленность и наиболее содержательные письма не публиковались, а посылались в Москву. Это была еще одна попытка массового сбора не особо важной информации, по­ступающей от дилетантов⁵.

Шпионаж высокого класса осуществлялся хорошо подготов­ленными профессионалами. Одним из самых знаменитых совет­ских разведчиков был Рихард Зорге, родившийся в Баку и вырос­ший в Берлине. Поскольку с юных лет он жил в Германии, он смог проникнуть в нацистскую партию и благодаря горячо выка­зываемым прогитлеровским настроениям был направлен в Япо­нию в качестве корреспондента «Франкфурт Цайтунг». Под этим прикрытием он имел доступ к высокопоставленным немецким и японским должностным лицам и дипломатам в Токио.

Советский Союз опасался внезапного вторжения японцев в Сибирь. Зорге совершенно верно сообщил, что подобного не про­изойдет, но следует ожидать нападения Германии. В 1941 г. Зорге отправил в Москву донесение о готовящемся нападении нацистов на СССР, предупредив, что на границе сосредоточено 150 немец­ких дивизий, ожидавших приказа. Он даже точно указал дату — 22 июня 1941 г. Но поступившую от него развединформацию Сталин проигнорировал.

Зорге собирался предупредить Москву о готовящемся нападе­нии японцев на Перл-Харбор и снова с указанием точной даты, но был схвачен, а впоследствии казнен японцами. Генерал Дуглас Макартур отзывался о работе Зорге как «потрясающем примере блестящего успеха разведывательной деятельности». Весь его жиз­ненный путь, несомненно, свидетельствует о том, насколько цен­ной бывает работа отважного и находчивого разведчика-индиви­дуала, мастера своего дела⁶.

Но Вторая мировая война продемонстрировала также замеча­тельные достижения во всем — от шифровального и дешифро-

вального оборудования до признания авиации, радио и радара в качестве технологий, составляющих основу поточного получения разведданных, порой самого высокого качества.