Жульничество с базами данных

Правительства все больше полагаются на содержащиеся в ком­пьютерах базы данных. В то время как отказ Сунуны в доступе к информации представляет собой пример простой информтакти­ки, искусное вмешательство в базы данных — это образец мета-тактики.

Владеющие искусством метатактики проводят свои операции не путем контролирования доступа к информации, а в первую оче­редь определяя, что будет содержаться в базе данных, а чего нет.

Разработанный 10 лет назад опросный лист для переписи на­селения, использовавшийся в Соединенных Штатах, должен был пройти утверждение через конгресс. Высокопоставленный чинов­ник Бюро переписи вспоминал: «Конгресс оказывал на нас вся­ческое давление. Мы провели пробное обследование финансового положения фермерских хозяйств. Конгресс приказал нам не соби­рать таких сведений, поскольку они могут быть использованы для уменьшения федеральной поддержки фермеров». Компании в каж­дой отрасли также оказывали воздействие на Бюро переписи, го­воря, какие вопросы включать, а какие нет. Например, было пожела­ние в обследование жилищных условий включить вопрос о домах на колесах, восполнив тем самым данные, необходимые для компаний, работавших в этом бизнесе. Так как количество вопросов, которые могли быть включены в опросный лист, ограничено, лоббисты боролись друг с другом и пытались воздействовать на Бюро.

Таким образом, в любом случае компьютеризованные и кажу­щиеся «объективными» базы данных отражают ценностные крите­рии и взаимоотношения власти в обществе.

И все же контроль за тем, что поступает в сегодняшние бес­численные и непрестанно множащиеся базы данных, есть лишь самый простейший вид метатактики. Гораздо сложнее пытаться контролировать то, как данные классифицируются на категории и группы.

Задолго до наступления компьютерной эры, во времена, когда правительство США было озабочено сверхконцентрацией в авто­мобильной промышленности, General Motors использовало одно­го лоббиста, который сидел в малоизвестной организации — Фе-

деральном совете пользователей статистики. Его работа заключа­лась в том, чтобы смешать вместе все цифровые данные по отрас­лям с тем, чтобы они открыто никогда не фигурировали по от­дельности и таким образом в показателе степени экономической концентрации отражалось только то, что большая часть промыш­ленности контролировалась «верхней тройкой» компаний, а безус­ловное лидерство в этом плане General Motors никогда не всплывало.

Сегодня для составления указателя, классификации и распре­деления по категориям данных, стекающихся в компьютер, ис­пользуются передовые системы. При помощи компьютеров те же самые сведения могут быть «урезаны» или переклассифицированы множеством разных способов. Напряженные политические бата­лии оказываются тесно связанными с неясными, абстрактными и на вид техническими вопросами.

Борьба за власть часто разворачивается посредством показате­лей, содержащихся в базах данных, и придаваемого им значения. Если вы хотите знать, сколько ангелов могут танцевать на кончике боевой головки, вы станете считать их нимбы или же их арфы? Больничные койки, которые сосчитать легко, иногда можно пред­ставить показателем уровня здравоохранения в данном месте. Или лучшим критерием для этого будет число врачей на тысячу жите­лей? Что даст наиболее полное представление о состоянии здоро­вья проживающих здесь людей? Количество коек скорее может сви­детельствовать о программах государственных дотаций, предоставляемых больницам, чем о действительном уровне услуг для населения.

Быть может, чтобы получить истинную картину потребности населения в медицинских услугах, нужно считать пациентов? Или тех, кто вновь стал здоровым? Учитывать среднюю продолжитель­ность жизни? Детскую смертность? Выбор одного показателя или группы показателей будет в значительной степени влиять на ре­зультат.

Группы экспертов, команды правительственных специалис­тов, лоббисты и другие люди часто сталкиваются с подобными вопросами. В то время как одни участники игр во власть оказы­ваются неспособными вникнуть в суть или понять скрытый смысл, другие могут и делают это. Пользуясь такой возможнос­тью, они, конечно же, преследуют свои коммерческие или ве-

домственные интересы. Несмотря на то что проблемы решают­ся, казалось бы, сугубо профессиональные, конфликты имеют чисто политическую подоплеку.

Большая часть таких схваток происходит вне поля зрения публи­ки и ниже уровня высокопоставленных должностных лиц и членов кабинета, у которых редко есть время или желание вникнуть в суще­ствующие по данному вопросу разногласия. Лишенные этой возмож­ности, не приученные самостоятельно прорываться сквозь загражде­ние фактов и псевдофактов, люди, которые принимают решения, вынуждены в основном полагаться на технических специалистов.

Учет гораздо большего числа переменных величин плюс к это­му огромный скачок в объеме обработки данных, что стало воз­можным с помощью компьютера, изменяют ситуацию для прини­мающих решения политиков: если раньше им не хватало информации, то теперь они перегружены ею.

Перегрузка приводит к тому, что интерпретация становится важнее простого накопления. Данных (разнообразного типа) в изо­билии. Способность их понять — большая редкость. Поскольку упор теперь делается на интерпретацию, подразумевается, что про­цесс переходит на более высокую ступень в иерархии работников умственного труда. Это вносит изменения во взаимоотношения среди экспертов. Это также перемещает игровое поле информтак­тиков на более высокий метауровень.

В качестве идеального примера годятся самые последние сис­темы спутникового наблюдения, используемые для проверки вы­полнения заключенных между США и СССР соглашений о конт­роле вооружений. Недавно запущенные спутники передают огромное количество данных, поскольку с места своего нахожде­ния в космосе они могут фиксировать объекты размером в не­сколько дюймов. Интерпретаторы погрязли в этом потоке. Замес­титель директора отдела науки Белого дома Томас Рона отмечал: «Раньше проблемы в основном были связаны с расшифровкой дан­ных. Теперь их больше с сортировкой и толкованием их»¹¹.

Возрастающий объем, считает журнал «Сайенс», угрожает «со­крушить даже армии аналитиков», вынужденных автоматизировать интерпретаторскую функцию.

Это, в свой черед, заставляет полностью полагаться на искус­ственный разум или другие средства «инженерии знаний». Но их

использование значительно повышает уровень абстракции и хоро­нит критические предпосылки системы под еще более мощными наслоениями предположений.

В бизнесе, утверждает журнал «Datamation», «корпорации на­деются использовать возможности экспертных систем в своих существующих компьютерных системах. Приблизительно 2200 таких экспертных систем уже действуют в Северной Америке, делая все — от диагностики неисправно работающих станков предприятия до анализа разлитых химических веществ и оцен­ки обращений по поводу страхования жизни. Экспертные сис­темы распространены в правительстве, они используются ФБР для расследования серийных убийств»¹².

По сути это означает зависимость от сложных правил, уста­новленных экспертами разного рода, которые были оценены, сис­тематизированы и введены в компьютеры, чтобы содействовать принятию решений. Мы можем предвидеть распространение по­добных технологий повсюду в правительстве, в том числе и в по­литической жизни, где решения часто должны приниматься на основании множества запутанных, неточных, взаимопересекающих­ся, сомнительных фактов, идей, образов и предложений, а потому будет происходить очевидное мошенничество, нацеленное на пе­рераспределение власти.

Эти средства подразумевают, что логически вытекающее ре­шение в значительной мере будет «внедренным», но, так сказать, незаметно. Парадоксальным образом системы, которые поставля­ют проясненную информацию, сами становятся более непроница­емыми для большинства своих конечных пользователей.

Разумеется, это не повод избегать искусственного интеллекта и экспертных систем. Но это свидетельствует о глубинном процес­се с важными последствиями для демократии.

Политика отнюдь не была чище в некий далекий Золотой век. От китайской правящей династии Шан-инь до итальянско­го рода Борджиа те, кто находился у власти, всегда манипулиро­вали истиной в своих целях. Что претерпело существенные из­менения, так это уровень, на котором разыгрываются эти интеллектуальные игры.

В предстоящие десятилетия мир столкнется с потрясающими новыми проблемами — опасностью глобальной экологической ка-

тастрофы, развалом сложившегося военного равновесия, эконо­мическими переворотами, технологическими революциями. Каж­дая из них будет требовать разумного политического действия, ос­нованного на ясном понимании угроз и возможностей.

Но насколько верно представление о реальности, из которого правительства исходят, принимая свои жизненно важные реше­ния? Да и может ли оно быть верным, если все данные и информа­ция, на которые они опираются, так не защищены от «метапосяга­тельств»?