Секреты люцерны и организованные утечки информации

4 июля 1967 г. в Белом доме президент Линдон Джонсон под­писал документ, названный Законом о свободе информации. Во время церемонии подписания он провозгласил: «Свобода инфор­мации настолько же общественно необходима, как и национальная безопасность, и не госчиновникам или отдельным гражданам ре­шать, когда ее следует ограничивать».

Сразу после выступления один журналист спросил Джонсона, не мог ли бы он получить копию текста президентской речи. Это была первая просьба, прозвучавшая в момент полного упоения новой свободой, гарантированной законом.

Джонсон холодно ответил отказом¹. «Тактика секретности» — первый и, возможно, старейший и самый распространенный при­ем. Сегодня правительство США относит к категории секретных приблизительно 20 млн. документов в год. Большинство из них касается военной и дипломатической сферы или же вопросов, ко­торые могут сбить с толку чиновничество². Возможно, это пока­жется недемократичным и лицемерным, но многие другие страны засекречивают гораздо больше, делая тайной все — от урожая лю­церны до статистических данных о населении, — считая эти сведе­ния государственным секретом. Некоторые правительства явно страдают паранойей. Фактически они засекречивают всю инфор­мацию, кроме особо оговоренных случаев.

Секретность — одно из излюбленных орудий репрессивных режимов и коррупции. Но это в то же время их достоинство. В мире, кишащем эксцентричными генералиссимусами, наркополи­тиками и киллерами-богословами, секреты необходимы, чтобы

обеспечить военную безопасность. Более того, секретность дает возможность должностным лицам говорить то, что они не произ­несли бы перед телекамерой, хотя об этом и стоило бы сказать. Они могут критиковать своих политических боссов, затрудняясь делать это открыто. Они могут пойти на компромисс с противни­ками. Знать, как и когда использовать секрет, — главное умение политика и бюрократа.

Секреты чрезвычайно важны для второго весьма распростра­ненного приема информтактики, еще одного классического ору­дия власти: «тактики организованной утечки информации».

Некоторые секреты хранятся, другие неофициально получают огласку. Когда утечка происходит неумышленно — это просто плохо оберегаемый секрет. Такие утечки вызывают у должностных лиц глубокое слабоумие. «Почему, — возражал один из сотрудников ЦРУ, — мы должны приглашать Китай оценивать американское командование группы войск только потому, что они действуют в том регионе? Это ведь тоже не что иное, как утечка информации»³. Короче говоря, лучше хранить информационный секрет, чем пе­редать тому, кому он нужен.

«Организованная утечка информации» — это умышленно за­пущенный и точно наведенный на цель информационный снаряд.

В Японии спланированные утечки информации вызывали эф­фектные последствия. Финансовый скандал Рикрут-Космос, ко­торый в 1989 г. привел к снятию с поста премьер-министра Нобо­ру Такешита, дал возможность заинтересованным лицам обеспечивать неофициальную передачу журналистам сведений из офиса главного прокурора Юсуке Йошинага. «Я уверен, — гово­рит Такаши Какума, автор книг о коррупции в Японии, — если бы эта информация не просочилась в прессу, следствие по данному делу было бы прекращено»⁴.

Журналисты получали тщательно отмеренные дозы информа­ции, и все это выглядело изысканными па в вытанцовываемом политическом спектакле. Содействуя появлению в прессе фактов, раскрывшихся в ходе следствия, обвиняющая сторона не давала возможности высокопоставленным лицам из министерства юсти­ции вмешаться в это дело и вывести из-под удара высших лиц в правительстве Такешиты и либерально-демократическую партию.

Без этих организованных утечек информации правительство мог­ло бы остаться у власти.

Во Франции тоже утечки информации играли исключительно важную политическую роль. В одном из документов Белого дома, где говорилось о трудностях, испытываемых Францией, которая желала выпутаться из войны в Индокитае, утверждалось: «Утечка и контрутечка информации были [sic] распространенной внутрен­ней политической тактикой... Даже секретные отчеты или прика­зы, имевшие отношение к войне, часто публиковались дословно на страницах политических изданий».

В Лондоне утечки информации тоже случаются довольно час­то и, по утверждению Джеффри Патти, министра торговли и про­мышленности, порождают неприязнь и недоверие к нововведени­ям. Должностные лица опасаются предлагать нечто новое из страха, что их план еще до того, как будет рассмотрен, станет достоянием прессы, а его автор окажется в нелепом положении.

«Но когда человек не считает возможным рано или поздно высказать вслух свои взгляды, — считает Патти, — не будут возни­кать новые замыслы, да и старые идеи устареют»⁵.

В Вашингтоне, где просочившиеся в прессу сведения из ис­точника, который до сих пор неизвестен, вынудили Ричарда Ник­сона оставить пост президента. Где утечки информации — при­вычное явление, обеспечение секретности становится фобией.

«Пятнадцать лет тому назад помощники президента могли сво­бодно писать правду в своих мемуарах и проявлять серьезные раз­ногласия между собой и даже с президентом, — говорит Дэйв Джер­джен, бывший начальник коммуникаций в Белом доме. — Уотергейт положил этому конец. Он быстро научил не писать на бумаге того, что, к вашему несчастью, может оказаться на страницах «Вашинг­тон пост»... А также не вступать в дискуссию, если, помимо ваше­го собеседника, при разговоре присутствует кто-то еще».

Ирония заключается в том, замечает он, что «когда вдруг об­наруживается несогласие по несущественным вопросам, целая ар­мия бюрократов приходит в движение, обдумывая расхождение во взглядах [sic]. Но в обсуждение действительно важных проблем вовлекается как можно меньше людей исключительно из опасения утечки информации»⁶.

Однако же те должностные лица, которые устраивают разнос виновным в рассекречивании важных сведений, сами часто орга­низуют утечку информации. Генри Киссинджер, когда он был в Белом доме помощником президента по вопросам национальной безопасности, требовал прослушивания телефонов штатных сотруд­ников, желая проверить, не просачиваются ли через них сведения в прессу и конгресс. Но сам Киссинджер был — и остается — ма­стером по применению этой тактики⁷.

Таким образом, засекречивание и организация утечки ин­формации — наиболее привычные приемы информтактики, ко­торыми пользуются политики и бюрократы. И все же они не самые важные.