Идеология умников

Компании, учреждения и люди, занимающие сильные пози­ции в суперсимволической экономике, пока еще не выработали связной концепции контррациональности. Но некоторые осново­полагающие идеи уже появились.

Первые отрывочные основы этой новой экономической тео­рии промелькнули в пока непризнанных работах людей типа по­койного Юджина Лебеля (Eugen Loebl), который за время 11-лет­него заключения в коммунистической тюрьме в Чехословакии глубоко продумал допущения как марксистской, так и западной экономической теории, Генри К. Г. By из Гонконга, который про­анализировал «невидимые размеры богатства», Орио Джиарини из Женевы, который применил идею риска и недетерминированнос­ти в своем анализе сферы услуг в будущем, и американца Вальтера Вайскопфа, писавшего о роли нестационарных условий в эконо­мическом развитии".

Сегодня ученые задаются вопросом, как ведут себя системы при наличии турбулентности, как порядок возникает из хаоса и как развивающиеся системы перескакивают на более высокий уро­вень разнообразия. Такие вопросы крайне уместны для бизнеса и экономики. Книги по менеджменту говорят о «преуспевании в ха­осе». Экономисты вспомнили работу Джозефа Шумпетера, кото­рый говорил о необходимом для продвижения вперед «созидатель­ном разрушении». В буре смен руководителей, реорганизаций, лишений прав, банкротств, новых начинаний, совместных рисков и внутренних реорганизаций экономика в целом приобретает но­вую структуру, намного более разнообразную, быстро изменяю­щуюся и более сложную, чем старая экономика «фабричных труб».

Этот «прыжок» на новый уровень разнообразия, скорости и сложности требует прыжка и к более высоким, более искушенным формам интеграции. Это в свою очередь требует радикально более высокого уровня обработки знаний.

Без высокого уровня координации и требуемого для этого ум­ственного труда не может быть создано новых ценностей, не мо­жет быть расцвета экономики. Стоимость, таким образом, зависит от чего-то большего, чем сумма земли, труда и капитала. Вся зем-

ля, труд и капитал во всем мире не найдут потребителя, если не смогут интегрироваться на значительно более высоком уровне, чем раньше. И это изменяет самый смысл ценности.

В недавнем докладе независимого мозгового центра «Проме­тей» в Париже об этом говорится: «Стоимость происходит из про­изводства/предоставления товаров/услуг. Так называемая эконо­мика услуг... не характеризуется тем фактом, что люди вдруг начали осуществлять жизнь через потребление неосязаемого, а в значи­тельной степени тем, что любая деятельность, принадлежащая к экономической сфере, все более интегрируется»¹².

Нарисованная в XVII в. Рене Декартом картина культуры ин­дустриализма вознаграждала лишь тех людей, кто смог разделить проблемы на все более и более мелкие составные части. Этот дезинтеграционный или аналитический подход, будучи применен к экономике, заставлял думать о производстве как о серии не свя­занных между собой шагов.

Возникновение капитала, приобретение сырья, найм рабочих, развертывание технологии, реклама, продажа и распространение товаров — все это рассматривалось и как взаимосвязанные про­цессы, и как процессы, не зависимые друг от друга.

Выпрыгнувшая из суперсимволической экономики новая мо­дель производства драматически отличается от этого. Основанная на системном или интеграционном подходе, она рассматривает производство как одновременное и синтезированное. Части про­цесса — это еще не весь процесс, они не могут быть обособлены друг от друга.

Информация, добытая продавцами и при маркетинге, переда­ется инженерам, чьи инновации должны быть поняты финансис­тами, чья способность привлечь капитал зависит от того, насколь­ко удовлетворены потребители, что, в свою очередь, зависит от того, насколько хорошо ходят по расписанию грузовики компа­нии, что зависит от стимулирования работников компании, что зависит от оплаты их труда и от их душевного равновесия, что, в свою очередь, зависит от... и т.д.

Допущениями, лежащими в основе новой парадигмы произ­водства, являются соединение в большей степени, чем разъедине­ние, интеграция, а не дезинтеграция, одновременность, а не пос­ледовательность стадий.

Мы фактически открываем, что «производство» никогда не начинается и никогда не заканчивается на фабрике. Таким обра­зом, последние экономические модели производства распростра­няют этот процесс и вперед, и назад. Вперед — к обслуживанию или «поддержке» продукта даже после его продажи (гарантийный ремонт, ожидаемая помощь со стороны розничного торговца при покупке компьютера и т.п.). В конце концов, концепция произ­водства будет пролонгирована вплоть до экологически чистой ути­лизации продукта после его использования. Компании должны будут обеспечить уборку оставшихся после использования остат­ков их товаров. Для этого они должны будут произвести вычисле­ния стоимости утилизации, разработать новые методы производ­ства и многое другое. При этом появится больше услуг, связанных с производством, и они будут добавлять ценность. «Производство» будет включать в себя все эти функции.

Подобно этому, производство может быть расширено и назад, включая такие функции, как обучение персонала, предоставление дневного отдыха и другие службы. Несчастливый рабочий физи­ческого труда может быть принужден стать «продуктивным». В высокосимволической деятельности счастливые рабочие произво­дят больше. Таким образом, производительность начинает опреде­ляться еще до прихода рабочего в контору. Раньше такое расши­ренное определение производства показалось бы расплывчатым и бессмысленным. А для суперсимволических лидеров нового поко­ления, привыкших к системному мышлению, такое определение естественно.

Вкратце, выработана новая концепция производства как го­раздо более широкого процесса, чем могли вообразить экономис­ты и идеологи узколобой экономики. С каждым шагом вперед, начиная с сегодняшнего дня, добавленная стоимость возникает во все большей степени из знаний, а не из дешевого труда, из симво­лов, а не из сырья.

Такое глубокое изменение концепции источника добавленной стоимости чревато последствиями. Новая концепция вдребезги разбивает допущения как марксизма, так и теории свободного рынка, равно как и материал-изма, породившего их обоих. Таким образом, и идея о том, что стоимость продукта возникает только вместе с потом рабочего, и то, что стоимость возникает благодаря

славному капиталисту-предпринимателю, — обе они опираются на материал-изм, обе они должны считаться ложными и неконструк­тивными как политически, так и экономически.

В новой экономике все создают добавочную стоимость: и по­лучатель, и инвестор капитала, и оператор, нажимающий на кноп­ки, и продавец, и разработчик систем, и специалист по телеком­муникациям. И, что особенно важно, ее создает потребитель. Стоимость возникает в результате всего действия, а не отдельного шага или процесса.

Важность умственного труда будет возрастать, несмотря на многие публикации, пугающие ужасными последствиями «исчез­новения» промышленной базы или высмеивающие концепцию «информационной экономики». Останется и новая концепция про­исхождения богатства.

Мы сейчас наблюдаем мощную конвергенцию изменений — трансформацию производства, происходящую одновременно с трансформацией капитала и денег. Все вместе они создают новую систему созидания ценностей на планете.