Состраданием

Спектакль ≪История лошади≫ по повести Л. Толстого ≪Холстомер

≫, премьера которого состоялась 27 ноября 1975 года,

≪стал новой вершиной Большого драматического театра, рядом

с постановками Достоевского, Чехова, Горького≫.1

Мы уже привыкли к широким возможностям театра свободно

—как в литературе —распоряжаться временем и пространством.

Но поставить трагическую повесть о лошади, ≪равной

которой не было в России≫, сыграть во взрослом театре

лошадь —как это сделать? Как перевести на язык сцены прозу

Толстого, с ее неторопливой повествовательностью и яростным

накалом протеста и проповеди? Нужно отдать должное автору

Пьесы М. Розовскому, который одновременно является режиссером

Спектакля и вместе с С. Веткиным автором музыкального

Оформления, он сумел бережно извлечь из повести Толстого

Чистопробный драматургический эквивалент.

Дело не столько в том, что проза удачно переложена в диалоги,

Сколько в том, что постановщик и автор пьесы в неприкосновенности

Сохранили толстовскую повествовательную

интонацию и композиционную структуру ≪Холстомера≫. Литература

и театр, проза и сцена сопряжены в ≪Истории лошади≫

в особых соотношениях. В спектакле нет ≪режиссерской трактовки

≫ в привычном смысле, нет переосмысления или извлечения

Отдельных мотивов, избирательно близких постановщику.

Спектакль целостно постигает дух и стиль автора.

Мудрая величавость толстовской прозы и наивная откровенность

Сценической игры создают художественную ткань спектакля.

Да, на сцене изображаются лошади, актеры держат

В руках хвосты и обмахиваются ими —ничего нет в этом удивительного.

Зритель мгновенно оценивает откровенность приема

И погружается в обжигающую глубину беспощадных толстовских