Товстоногову, как большому художнику, свойственна обостренная

Чуткость к изменениям в художественной жизни, к тем

Процессам, которые происходят в самом близком ему искусстве

—в искусстве театра.

Товстоногов был одним из тех, кто выступал за утверждение

Ведущей роли режиссера, выступал с позиций человека, уверенного,

Что только режиссер ведет сегодня театр, что только он

определяет сегодня успех. В 1962 году он писал не без раздражения:

≪Надо окончательно договориться о месте режиссера

в театре. Режиссера, как и полководца, не выбирают≫.2 Вот

какие сопоставления, вот какая категоричность!

Через пять лет он предупреждает и прогнозирует: ≪Примат

Режиссера стал нынче модным. Появилась тенденция некоего

режиссерского ≪самовыявления≫, особенно в спектаклях совсем

Молодых и несомненно талантливых режиссеров. Они находят

Неожиданные, смелые художественные решения, у них есть определенность

Гражданской позиции, и в то же время в их спектаклях

Редки яркие сценические портреты, характеры... Это холодные

Произведения, подчиненные мысли, не согретые дыханием

Большого человеческого чувства.

Сегодня это модно. В завтрашнем театре, я уверен, эта

мода пройдет≫.3

Власть режиссера должна, по мысли Товстоногова, быть

в творческом плане разумно ограничена, вернее, подчинена задаче

Сценического выявления замысла драматурга. Это для

Него непреложная истина, символ веры.

О том, что режиссер обязан идти в ногу с автором, что цель

И смысл его работы —воплотить замысел автора, Товстоногов

Твердит почти назойливо. Он повторяет эту мысль в статьях,

Докладах, на занятиях со студентами и молодыми режиссерами.

Когда ему кажется, что он вынужден идти против автора,

Он испытывает истинные мучения, пока не находит точек соприкосновения