Проблема славяно-германо-балтских отношений

На протяжении, по крайней мере, полутора тысяч лет история славян протекала в условиях тесного взаимодействия с германцами и балтами. К числу германских языков, кроме немецкого, в настоящее время относятся датский, шведский, норвежский, в известной мере английский и нидерландский. Имеются также памятники одного из исчезнувших германских языков — готского. Балтские языки представлены литовским и латышским, всего несколько столетий назад исчез прусский язык. Значительная близость славянских и балтских языков, а также известное сходство их с германскими, бесспорны. Вопрос заключается лишь в том, является ли данное сходство исконным, восходящем к единой общности, или же приобретенным в ходе длительного взаимодействия разных этносов.

В классическом сравнительно-историческом языкознании мнение о существовании славяно-германо-балтской общности вытекало из общего представления о членении индоевропейского языка. Такой точки зрения придерживались в середине прошлого столетия немецкие лингвисты (К. Цейсс, Я. Гримм, А. Шлейхер). В конце прошлого столетия под влиянием теории двух диалектных групп индоевропейских языков — западная — centum, восточная — satem (обозначение числа “сто” в восточных и западных языках), германские и балто-славянские языки были определены в разные группы.

В настоящее время число мнений и способов объяснения одних и тех же фактов значительно возросло. Разногласия усугубляются традицией специалистов разных наук решать проблемы только на собственном материале: лингвисты на своем, археологи на своем, антропологи на своем. Подобный подход, очевидно, должен быть отвергнут как методологически неправомерный, поскольку исторические вопросы не могут решаться в отрыве от истории, а тем более против истории. Зато в союзе с историей и в совокупности всех видов данных могут быть получены весьма надежные результаты.

Были ли едины в древности германцы, балты и славяне? На существование общего праязыка трех индоевропейских народов настаивал болгарский лингвист В.И. Георгиев. Он указал на ряд важных соответствий в балто-славянских и готском языках. Тем не менее, для вывода об их исходном единстве этих параллелей недостаточно. Лингвисты слишком бездоказательно относят особенности готского языка к прагерманскому. Дело в том, что на протяжении ряда столетий готский язык существовал обособленно от других германских языков в окружении инородных, в том числе балто-славянских. Выделенные лингвистом соответствия вполне могут быть объяснены как раз этим многовековым взаимодействием.

Известный отечественный специалист по германским языкам Н.С. Чемоданов, наоборот, разделял германский и славянский языки. “Судя по данным языка, — заключал он, — непосредственный контакт германцев со славянами был установлен очень поздно, может быть не раньше нашего летосчисления”. Этот вывод полностью разделил другой видный лингвист-русист Ф.П. Филин, и сколько-нибудь весомые аргументы ему пока не противопоставлены. Лингвистический материал, следовательно, не дает доказательств даже для того, что балто-славяне и германцы формировались по соседству.

В немецкой историографии прагерманцы связывались с культурой шнуровой керамики и мегалитов. Между тем, обе они к германцам отношения не имеют. Более того, оказывается, что на территории нынешней Германии вообще нет исконной германской топонимики, в то время как негерманская представлена довольно обильно. Следовательно, германцы поселились на этой территории сравнительно поздно — незадолго до начала нашей эры. Вопрос заключается лишь в альтернативе: пришли ли германцы с севера, или с юга.

В пользу северного происхождения германцев приводится обычно топонимика некоторых южно-скандинавских территорий. Но и в Скандинавии германцы появились вряд ли задолго до рубежа нашей эры, причем, например, свевы продвигаются туда с континента только в эпоху Великого переселения народов (IV–V вв. н.э.). Основной массив скандинавской топонимики сближается не с германской, а с кельтической (или с “кельто-скифской”), как это было показано в работах шведского ученого Г. Йохансона и американца шведского происхождения К.Х. Сихольма.

В этой связи любопытны генеалогические предания норманнов, сообщавшие о прибытии их “из Азии”, с которой ассоциировалось представление о вечно цветущей стране, несравненно более богатой, чем холодное побережье Атлантики. В “Младшей Эдде”, география в которой представлена тремя частями света — Африкой, Европой или Энеей и Азией, последнюю представляет Троя. “С севера на восток, — пишется в саге, — и до самого юга тянется часть, называемая Азией. В этой части мира все красиво и пышно, там владения земных плодов, золото и драгоценные камни. И потому, что сама земля там во всем прекраснее и лучше, люди ее населяющие тоже выделяются всеми дарованиями: мудростью и силой, красотою и всевозможными знаниями”.

Родоначальником переселенцев из-под Трои в саге признается Трор или Тор, который в возрасте 12 лет убил своего воспитателя — фракийского герцога Лорикуса и завладел Фракией. В двадцатом поколении рода Тора родился Один, которому было предсказано, что он будет прославлен на севере. Собрав множество людей, он отправился на север. Саксония, Вестфалия, земля франков, Ютландия — подчиняются Одину и его роду, затем он направляется в Швецию. Шведский конунг Гюльви, узнав, что пришли из Азии люди, которых называют асами, предложил Одину властвовать над его землей.

Любопытно рассуждение о языке асов: “Асы взяли себе жен в той земле, а некоторые женили и своих сыновей, и настолько умножилось их потомство, что они расселились по всей Стране Саксов, а оттуда и по всей северной части света, так что язык этих людей из Азии стал языком всех тех стран, и люди полагают, что по записанным именам их предков можно судить, что имена эти принадлежали тому самому языку, который асы принесли сюда на север — в Норвегию и Швецию, в Данию и Страну Саксов. А в Англии есть старые названия земель и местностей, которые, как видно, происходят не от этого языка, от другого”.

“Младшая Эдда” написана в 20-е годы XIII века. Но имеются две более ранние версии, связанные с асами-норманнами. Это “Норманская хроника” XII века, в которой как бы оправдываются права норманского герцога Роллона на овладение севером Франции (“Нормандией”) в начале X столетия, поскольку именно туда пришли во II веке норманны с Дона. На севере Франции и до сих пор сохраняются могильники, оставленные аланами. Рассеяны они и по другим местам северо-запада Европы, памятью чего служит и здесь же широко распространенное имя Алан или Алдан (в кельтской огласовке). Другим источником является хроника XII века Анналиста Саксона. В ней называется даже точная дата переселения: 166 год н.э.

В Саге об Инглингах (записанной как и “Младшая эдда” Снорри Стурлусоном, видимо, со слов скальда IX века Тьодольфа) говорится о Великой Свитьод (обычно трактуемой как “Великая Швеция”), которая занимала обширные области около Танаиса (то есть Дона). Здесь была страна асов — Асаланд, вождем который был Один, а главным городом Асгард. Следуя предсказанию, Один, оставив братьев в Асгарде, повел большую часть на север, затем на запад через Гардарики, после чего повернул на юг в Саксонию. В саге довольно точно представлен Волго-Балтийский путь, а Гардарики — это область от Верхней Волги до Восточной Прибалтики, где западное направление сменяется южным. После ряда перемещений, Один поселяется в Старой Сигтуне у озера Меларн, и эта область получит название Свитьод или Маннхейм (жилище людей), а Великая Свитьод будет называться Годхеймом (жилищем богов). По смерти, Один вернулся в Асгард, забрав с собой воинов, погибших в боях. Таким образом, “Великая Швеция”, которой уделяется весьма значительное место в шведской литературе и вообще в построениях норманистов, не имеет никакого отношения к Киевской Руси, а придонская салтовская культура и археологически, и антропологически увязывается именно с аланами, которых во многих восточных источниках IX — XII веков называли “русами”.

Интересно, что облик скандинавов заметно отличается от германцев (за счет смешения потомков культур шнуровой керамики и мегалитов, а также уральских элементов). Язык предков и потомков Одина также далек от континентальных германцев. Сюжет же связанный с “асами” имеет и еще одно осмысление в сагах: “асами”, “ясами” называли алан Подонья и Северного Кавказа (под таким именем они известны и русским летописям).

Интересно и то, что антропологи отмечают близость облика континентальных германцев к фракийцам. Именно ассимиляция славянами Подунавья местного фракийского населения создала вроде бы парадоксальную ситуацию: из всех славян антропологически ближе всех к германцам нынешние болгары, а не соседи Германии. Близость облика континентальных германцев к фракийцам дает направление поиску их общих истоков: они находились в области культур ленточной керамики и в рамках ее продвигались к северо-западу, сталкивая или вовлекая в свое движение и племена иного облика.

Германцы надежно просматриваются на Нижней Эльбе в рамках ясторфской культуры примерно с рубежа VII–VI вв. до н. э. В южных пределах заметно кельтское влияние (культур гальштатской и позднее латенской). Как и всюду в буферных зонах, на границе кельтских и германских племен происходило неоднократное взаимопроникновение культур, причем наступала то одна, то другая. Но накануне н. э. в результате почти повсеместного отступления кельтских культур перевес оказывается на стороне германцев.

Решающим лингвистическим аргументом против гипотезы о существовании когда-либо единства германцев с балто-славянами является отсутствие каких-либо промежуточных диалектов. Три народа являются соседями с первых упоминаниях о них в письменных источниках, но очевидно, что ко времени их территориального сближения они представляли собой сложившиеся в языковом, культурном и социальном отношении общества.

Археологически ранним этапом германского и балто-славянского взаимодействия может явиться продвижение примерно в III веке до н. э. группы ясторфского населения за правобережье Одера в область распространения в то время поморской культуры. Есть предположение, что позднее эти пришельцы были оттеснены назад племенами оксывской культуры, но решение может быть и иным: в ходе длительного взаимодействия группы ясторфцев могли подвергнуться влиянию местного населения, хотя и сохранили свой язык. Именно здесь, по всей вероятности, сформировались готы и может быть некоторые другие близкие им племена, культура которых заметно отличалась от собственно германцев.

В целом, вопрос о существовании исходной германо-балто-славянской общности довольно единодушно решается отрицательно