Послесловие. Я писал эту книжку не потому, что русский язык находится на грани нервного срыва

Я писал эту книжку не потому, что русский язык находится на грани нервного срыва. Переживаем и нервничаем мы сами, и, наверное, это правильно. Только не надо переходить ту самую грань. Слухи о скорой смерти русского языка сильно преувеличены.

И все‑таки о русском языке надо беспокоиться. Его надо любить. О нем надо спорить. Но главное – на нем надо говорить, писать и читать. Чего я всем и желаю.

[1]Если коротко, эта позиция заключается в том, что для русского языка не страшны ни поток заимствований и жаргонизмов, ни вообще те большие и, главное, быстрые изменения, которые в нем происходят. Русский язык «переварит» все это, что‑то сохранив, что‑то отбросив, выработает, наконец, новые нормы, и на место хаоса придет стабильность. Кроме того, даже в хаосе можно найти положительные стороны, поскольку в нем ярко реализуются творческие возможности языка, несдерживаемые строгими нормами.

[2]Точнее всего об этом сказал Николай Глазков, которого я уже когда‑то цитировал, но избежать цитаты и в этот раз не получится:

Я на мир взираю из‑под столика:

Век двадцатый, век необычайный.

Чем он интересней для историка,

Тем для современника печальней.

Если использовать его слова, то хватит уже быть историком, пора залезать под стол.

[3]Некоторые странности статьи, посвященной эскимосам, но почему‑то вдруг рассказывающей о саами, оставим на совести авторов. В данном случае точность не так уж важна.

[4]Про мифическое существо сказано настолько хорошо, что хочется поискать аналогии и в нашей жизни. И они находятся в самых разных ее областях. Ну ведь правда, еще в 1984 году казалось, что слова путч, цунами или, прошу прощения, стриптиз к нашей действительности отношения не имеют, а и они, и многие другие так или иначе вошли в нее.

[5]Последние столь загадочны, что хочется сразу объяснить, кто это. Однако, чтобы сохранить интригу, делать этого не буду. Всему свое время.

[6]Или, говоря порусски, информационно‑технологического зверинца.

[7]Я не большой любитель травить анекдоты, но, пожалуй, пару раз еще вернусь к этому жанру, такова уж наша культурная традиция.

[8]Кстати, выражение новый русский, во многом определившее эту эпоху, было введено в газете «Коммерсант» в 1992 году. Легенда приписывает его изобретение основателю газеты В. Е. Яковлеву. Но независимо от того, верна ли легенда, можно предположить, что автор или авторы этого выражения были знакомы с книгой американского журналиста Хедрика Смита и, возможно, вдохновлены ею. Книга эта (Hedrick Smith, The New Russians) появилась в 1990 году.

[9]Для любопытных могу сообщить, что речь идет о приятных во всех отношениях Тине Канделаки и Ирине Богушевской.

[10]Название телепередачи.

[11]Здесь, наверное, самое время извиниться за постоянное цитирование журнала «Афиша», но по количеству словесных новинок он, на мой взгляд, превосходит все прочие. Точнее говоря, он во многом является творцом и законодателем словесной моды.

[12]Если честно, то это был, скорее, эвфемизм, то есть заменитель матерного слова, который звучал так: ёптыть. Электрик принимал участие в ремонте нашей квартиры, а собственно лингвистический эксперимент проходил с участием меня и моей жены.

[13]Программы проверки орфографии.

[14] Уборщица, если читатель не понял.

[15]Существует также слово нетикет.

[16]Замечу абсолютно не к месту и без всякой связи с темой. Просто не могу не поделиться воспоминаниями. Слово толлинг внезапно обрушилось на москвичей в 1999 году. На улицах города началась настоящая война на «полях» наружной рекламы. С одних щитов к ним взывала фраза «Запретить толлинг! Хватит грабить Россию!», с других – «Запретить толлинг – разорить Россию». И никто (я имею в виду нормальных людей) не знал тогда, что такое толлинг. Да и сейчас не знает.

[17]С ударением на последнем слоге.

[18]Кроме них, следует упомянуть названия произведений, включающих в себя указание года, но распространенных за счет других слов: роман Д. Глуховского «Метро 2033», а также книги А. Барикко «1900. Легенда о пианисте» и В. Войновича «Москва 2042». В двух последних происходит как бы перекрещивание дат публикации и собственно действия. Название романа Барикко отсылает к двадцатому веку, а сам роман издан в двадцать первом. Напротив, роман Войновича опубликован в двадцатом веке, но его название отсылает к двадцать первому.

[19]Точнее, конечно, говорить о художественной концепции связи чисел и человеческой жизни (событий, характеров, друзей и врагов), которую автор создает как бы в соавторстве со своими персонажами и к которой сам В. Пелевин относится в целом издевательски, но все же отчасти сочувственно, что видно хотя бы из последней цитаты.

[20]Любопытно, помнит ли (знает ли) читатель, что это такое. Так в советских фельетонах называли человека, воровавшего («уносившего») с собственного предприятия его продукцию.

[21]Я старался не менять орфографию и пунктуацию, но все же явные опечатки поправил, просто чтобы было легче читать. И кое‑где подсократил реплики.

[22]Наиболее распространенный русский вариант таков: «англичане и американцы – два народа, разделенные одним языком».

[23]Эти причины кроются и в нашей истории, и в нашей повседневности. Возможно, это некое чувство опасности, исходящее от внешнего мира и грозящее нам, если мы раскроемся – назовем себя.

[24]Подробный разговор об орфографии и ее реформе будет чуть позже, но без нескольких слов не обойтись и сейчас.

[25]Слово превед появилось также на рекламных щитах, а упомянутые клише на обложках школьных тетрадок, что вызвало ожесточенную дискуссию.

[26]Одна из самых ярких историй связана с появлением в этом жаргоне слова вентилятор со значением «фанат». Процитирую статью «жаргон падонков» в Википедии (стиль и орфография сохранены): «Данный жаргонизм – одна из наиболее удачных шуток о неправильных переводах, сделанных при использовании автоматических программ‑переводчиков. С переводом слова fan (фанат) как “вентилятор” связано два известных случая. Первый (13.12.2005) – обращение Мадонны в блоге, предположительно ведущимся ею, к своим поклонникам по всему миру, сделанное на многих языках, где русский вариант включал в себя фразу “Я люблю вас, вентиляторы”. Второй случай (06.05.2006) – приветствие болельщикам, оставленное канадским пользователем joecanadian на российском форуме мирового хоккейного чемпионата – “Здравствуйте к русским вентиляторам”».

[27]По поводу происхождения этого выражения существуют разные гипотезы.

[28]Здесь я отсылаю к серии анекдотов, рассказанных еще Юрием Никулиным. Для тех, кто не знает или не помнит, приведу два примера с сайта anekdot.ru.

Анекдот 1. Собирались члены общества любителей анекдотов. Рассказывают анекдоты. Так как все все анекдоты знают, то для удобства их пронумеровали и говорят только номера.

– 25‑ый!

– Хахаха.

– 36‑ой!

– Хахаха.

– 83‑ий!

– При женщинах попрошу не выражаться!

– 42‑ой!

– Все молчат, а один смеется. Его спрашивают:

– Ты чего?

– Впервые слышу.

Анекдот 2. Проверяющий приезжает в психушку. Главврач водит его по больнице. В одной палате они видят такую картину: один псих говорит: «7», – и все смеются. Затем другой говорит: «3!», – снова смех. Третий: «18!», – опять всем смешно. Проверяющий:

– Что это они?

Главврач:

– Это они анекдоты рассказывают друг другу. Они пронумеровали все свои анекдоты, и теперь, чтобы рассказать анекдот, достаточно всего лишь назвать номер.

Проверяющий говорит:

– Сейчас я тоже попробую. (Психам) 5! (Тишина). 14! (Молчание). 11!

(Никто не смеется).

Тогда проверяющий спрашивает у главврача:

– Почему они не смеются?

– Понимаете ли, анекдоты ведь еще нужно уметь рассказывать…

[29]Автор приносит извинения тем банкам, составные части названия которых не были упомянуты.

[30]Что прекрасно сочетается с информацией, сообщаемой читателям газеты на первой странице: «Издается с 1909 года. С 1917 по 1990 год не выходила по независящим от редакции обстоятельствам».

[31]Кстати, американизация видна и в названии книжного магазина – Лас‑Книгас. Такой вот книжный Лас‑Вегас получается, жаль только, что непонятно, что бы это могло значить.

[32]Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин (В. Маяковский).

[33]В интернете, впрочем, фигурировала Мэри Шелли, а Мерси, повидимому, результат ее скрещивания с мужем оной – Перси Биши, но чего не происходит при выходе из виртуального пространства.

[34]Малопонятное для носителя литературного русского языка высказывание, повидимому, является обыгрыванием анекдота о новом русском, который пришел к старому еврею и сказал: «Папа, дай денег»; в роли старого еврея выступает принц Датский со товарищи.

[35]На всякий случай отмечу, что слова память и мать («материнская плата») имеют особые «программистские» значения.

[36]Наверняка можно было бы вспомнить что‑то еще в таком роде, но я ограничусь этими книжками. Придирчивому книголюбу скажу только, что о Павиче я не забыл, просто Павич здесь абсолютно ни к месту, хотя бы потому, что ему более или менее все равно, использовать ли форму словаря или, скажем, кроссворда (см. эпиграф), и поэтому в дальнейшем он упоминаться не будет.

[37]Это же замечание касается и книг Кати Метелицы, и журнала «Афишы», которые, правда, прямо словарями не называются.

[38]Замечательное столкновение разговорного «старик» и стандартной энциклопедической подачи в тексте заглавного слова.

[39]Поскольку «дискурсу» предшествует «гламур», нетрудно увидеть отсылку к роману В. Пелевина.

[40]Как тут не вспомнить роман Сергея Довлатова «Компромисс». Главный редактор советской газеты произносит, обращаясь к герою, бессмертную фразу: «Опять по алфавиту?! Забудьте это оппортунистическое слово!»

[41]Обходиться совсем без примеров обидно, поэтому назову наиболее безобидные и даже юмористические названия, используемые для довольно далеких народов: итальянцы – макаронники, французы – лягушатники. Эти «кулинарные» прозвища не являются специфически русскими, они есть и в других языках. Более того, в русском они не слишком‑то употребительны и относятся в большей степени к литературе, чем к жизни. Для народов, живущих рядом с русскими или среди них, есть гораздо более оскорбительные названия.

[42]Свидетельством этому может служить известный и, безусловно, лучший на то время англорусский словарь А. Б. Борковского по программированию и информатике, второе издание которого было выпущено в 1989 году с допечаткой в 1990 (первое издание вышло в 1987 году). Приведу в качестве примера две, может быть, главные словарные статьи. Для английского слова computer предлагаются следующие переводы: (вычислительная) машина, ЭВМ, компьютер, а для слова printer – печатающее устройство, устройство печати, принтер (именно в таком порядке!). Единственные сохранившееся сегодня названия – заимствования – предлагаются лишь как третьи варианты.