Глава 11. Несколько месяцев назад Анастасии исполнилось восемнадцать

Несколько месяцев назад Анастасии исполнилось восемнадцать. Почти старая дева по меркам цыган. Таборные девушки становились женами и матерями в двенадцать. До сих пор не иметь мужа – какой позор! Такое просто неслыханно среди вечно кочующего народа, и на перестарков, подобных ей, посматривали с презрением. Некоторые женщины безжалостно изводили Анастасию насмешками, особенно еще и потому, что девушка до сих пор не ведала мужского прикосновения. Только последняя дурочка или наглая гордячка могла так бездарно тратить лучшие годы! Цепляться за никому не нужную добродетель! Не лучше ли подзаработать денежек, которые щедро платят гаджо за каждую интимную встречу в укромном уголке! Да и приятно поваляться на сене с молодым парнем, разве от цыганки убудет? И это вовсе не считается ни изменой, ни обманом, всего лишь очередным способом облапошить доверчивых англичан. Делом чести считалось выманить у олуха лишнюю монетку. В конце концов это совершенно ничего не значит: ни муж, ни жених слова против не скажут, наоборот, подобное распутство казалось всем вполне закономерным. От таборных цыганок ничего иного не ожидалось. Чем больше приносит женщина в табор, тем выше почет. Другое дело, если муж поймает жену на том, что она строит глазки соплеменнику! Тогда грозная кара неминуема, и провинившуюся ждет суровое наказание: развод, побои, иногда смерть или, что хуже любой смерти, – вечное изгнание.

Но Анастасия честно признавалась бабке в своих чувствах, твердя, будто не может вынести мысли о том, чтобы переходить из одних объятий в другие и забывать наутро, с кем была вчера. Мария лишь качала головой, обвиняя во всем отца внучки, чья дурная кровь якобы испортила девчонку. Анастасия почти не слушала. Много лет подряд Мария все без разбору валила на неизвестного отца, и плохое и хорошее, поминая его каждый раз, когда не находилась, что ответить на бесчисленные вопросы внучки. Однако Анастасия постоянно помнила, что чем-то отличается от остальных. Это что-то попросту не позволяло ей стать игрушкой мужчин.

Много чего припомнила Анастасия в ожидании дурных вестей, словно вся жизнь пролетела перед глазами за один миг. Ей попросту не хотелось думать о том, что ждет впереди. Конечно, если постараться, наверняка можно предположить, о чем пойдет речь, но ей и стараться не хотелось. Не хотелось вообще знать. Почему бабушка не оставит ее в покое?

Сначала затянувшееся молчание стало чем-то вроде бальзама на измученную предчувствием надвигавшегося несчастья душу, но тишина длилась слишком долго. Напряжение все усиливалось, пока не стало непереносимым. Наконец Анастасия не выдержала.

– Бабушка, что ты скрываешь? – выпалила она. – Не томи, родная, не терзай свою внучку.

Последовал тяжелый печальный вздох, от которого у Анастасии гулко забилось сердце. Значит, она была права!

– Сейчас, детка. Сейчас скажу то, о чем слишком долго молчала. Прости свою старую бабку за то, что огорчу тебя. Обе мои вести дурные, причем одна хуже другой. Но ты сильная, девочка, ты справишься и не посрамишь наш род. Последнее время я вне себя от тревоги. Меня беспокоят слишком резкие перемены, которые грядут в твоей жизни, и вот почему я хочу, чтобы они наступили как можно скорее, пока я еще жива и в силах помочь тебе.

– Ты что-то увидела?

Мария печально покачала головой:

– Жаль, очень жаль, что я пока не могу предсказать твое будущее. Тебе придется встретиться с ним самой, без подсказок и поддержки, и решение, которое ты примешь, определит всю твою судьбу. От того, будет ли оно верным или ошибочным, зависит твоя дальнейшая участь. Каждый сам выбирает себе дорогу, по которой идет, а вот какой она окажется… кто знает?

И тут Анастасия поняла, почему Мария говорит загадками и не желает ничего объяснить прямо. Речь идет о свадьбе, вернее, о том человеке, который предназначен ей в мужья.

– Ты о Николае?

– Я о твоем замужестве. На этой неделе я должна увидеть, что ты пристроена и в безопасности, иначе не будет мне покоя и за гробом. Больше ждать нельзя.

– Но ты сама назначила день! – в панике вскричала Анастасия. – Еще два месяца! Целых два! Не хочешь же ты отказаться от своих же предсказаний!

– Это слишком долго. Невозможно.

– Но ты ведь знаешь, что я ненавижу его, бабушка! Меня тошнит от его прикосновения!

– Да, и знай ты это с самого начала, еще до того, как я приняла выкуп за тебя, давно была бы замужем за другим и жила бы спокойно. Но Иван, этот хитрый сукин сын, пришел ко мне, когда тебе только исполнилось семь, за пять лет до того, как ты достаточно подрастешь, чтобы выйти замуж. Но что ты понимала тогда! Как могла предположить, что Николай тебе не подходит? Иван, подлая проныра, не хотел рисковать и боялся, что кто-то его опередит. Будь проклят тот день!

– Я была так мала, – с горечью воскликнула Анастасия, – и не понимала причин такой спешки, как не понимаю, впрочем, и сейчас. Он мог бы подождать, пока я достаточно подрасту, чтобы решить сама.

– Верно, но в то время мы гостили в другом таборе. Там нас принимали по-королевски. Тот, другой баро, к несчастью, слишком заинтересовался нашей семьей, а ты сама знаешь, как нас чтут. Он стал расспрашивать о тебе, намекать на сватовство. Ивана никак не назовешь глупцом. В тот же вечер он пришел ко мне, и дело было слажено. Тот, второй, опоздал всего на несколько часов и явился только наутро. Иван вот уже много лет лопается от злорадства, стоит ему вспомнить об этом.

– Да, я собственными ушами слышала.

– Ну что же, пора положить конец и немного сбить с него спесь. Он всегда пользовался любыми, самыми нечестными средствами, чтобы удержать меня и моих родичей в таборе. Наш дар предвидения для него – самая настоящая золотая жила. Он и шагу без меня не сделает, но при этом не гнушается любой пакостью, только чтобы не отпустить нас. Я никогда не говорила тебе раньше, но как только твоя мать объявила, что уходит из табора и собирается жить с гаджо, Иван ворвался ко мне и пообещал убить ее, прежде чем позволит растрачивать свой дар на чужаков, в которых нет и капли цыганской крови. Пришлось мне пообещать родить еще одно дитя взамен ушедшей дочери, только тогда он немного успокоился. Правда, к тому времени я достаточно состарилась, чтобы потерять способность вынашивать детей, но у олуха просто не хватило ума сообразить это! – Мария презрительно фыркнула и пожала плечами.

– Ты просто отвела ему глаза, бабушка? – засмеялась Анастасия.

– Еще как! – триумфально сообщила Мария. – Мне всегда ничего не стоило обвести Ивана Лаутару вокруг пальца! Проглотил и не поморщился!

– Но потом, конечно, стал тебя донимать?

– Нет, мне повезло. К счастью, твоя мать вскоре забеременела, и Иван вбил себе в голову, будто она вернется к нам с ребенком после того, как любовник прогонит ее. Поэтому мы никуда не уехали и разбили табор в лесу. Никогда еще мы не оставались так долго на одном месте! Все ждали, пока твоя мать родит.

– Но почему ты вдруг так настаиваешь на том, чтобы я сейчас же вышла замуж за Николая? И это после того, как столько лет помогала мне отделываться пустыми обещаниями? Что заставило тебя передумать так внезапно? Чем он тебя улестил?

– Ошибаешься, Анастасия, я не передумала. Заметь, я ни разу не упомянула о Николае, просто твердила, что ты должна выйти замуж.

Глаза девушки широко распахнулись. Она порывисто вскочила: ничего подобного ей до сих пор в голову не приходило!

– Стать женой другого цыгана? Но как можно? Ведь меня купили и заплатили полновесной монетой?!

– Нет, ни о каких цыганах и речи не идет. Никто не посмеет нанести Ивану столь тяжкое оскорбление. Да и он этого не потерпит. Просто прикончит на месте каждого, кто осмелится на такое. А вот гаджо – дело другое.

– Гаджо? – ахнула Анастасия. – Чужак? Не нашей крови? Да как ты можешь даже подумать о таком?

– Могу, детка. Это наш единственный выход. Или хочешь жить с Николаем под одной крышей до конца дней своих? Выбирай, внучка, все в твоих руках. Но потом не вини меня. Сама полезешь в петлю.

Анастасия снова зябко повела плечами. Но почему она так испугалась? Ведь знала, знала же, что придется покинуть табор, если не желает покориться Николаю! И какая разница, уйти отсюда навсегда или стать женой чужого? Все одно больше ей не кочевать. Так или иначе, она расстанется с привычным существованием.

– Похоже, у тебя и план есть, бабушка? – выдохнула она. – Пожалуйста, скажи, что мне делать. Я совсем растерялась.

Старуха с улыбкой похлопала ее по руке.

– Ну разумеется. Все очень просто, дитя мое. Ты должна соблазнить гаджо. Приворожить настолько сильно, чтобы он голову потерял. Присушить. Причаровать. Заманить в сети. Не успеет оглянуться, как окажется женатым! Но сначала следует сделать так, чтобы он посватался. Потом любым способом убедить табор, что ты его тоже любишь. В этом-то вся штука. По нашим обычаям предать свой табор и верования можно лишь ради любви, тогда за это не карают. Тебя поймут и, возможно, простят. Но нужно вести себя как можно более убедительно, иначе игра проиграна. Если возникнет хоть малейшее подозрение, что ты делаешь это только ради того, чтобы отвертеться от брака с Николаем, тогда Лаутару смертельно оскорбятся. А так… что же, ты идешь по стопам матери. Яблочко от яблони недалеко падает. Только та не притворялась. Без памяти любила своего гаджо. Все отдала ради него. Даже жизнь. Для тебя же это лишь средство избавиться от ненавистного жениха. И кто знает, если тебе повезет, ложь станет истиной и любовь осенит тебя своим крылом. Поступить, как мать? Броситься в омут страсти? Дочь Марии влюбилась с первого взгляда в русского дворянина, аристократа, в жилах которого текла благородная кровь, члена одного из самых богатых семей империи. Влюбилась так, что пошла за ним без оглядки, бросила мать ради огневых безумных ночей. Бедняжка умерла, дав жизнь прелестной девочке, его дочери, и, родись у нее сын, отец оставил бы его себе, пусть и не дал бы своего имени. Но девчонка? Что он будет с ней делать? На что она ему?

Малышка оказалась не нужна родному отцу и лишь поэтому была отдана на воспитание бабке. Та с радостью приняла из рук деревенской женщины маленький сверток и поклялась сделать все, чтобы внучка была счастлива. До сих пор она свято держала слово.

Анастасия так и не увидела своего отца и не имела ни малейшего желания узнать о нем побольше. Она даже не ведала, жив ли он еще. Да и какая разница! Человек, отказавшийся от своей плоти и крови, не существовал для нее. И если в ее сердце еще оставалась горечь, если в душе она плакала кровавыми слезами, то никому и никогда этого не показала. Только Марии было известно, что таит внучка под приветливой улыбкой. Старухе стоило взглянуть в глаза любого человека, чтобы определить, что тот ощущает и чувствует. От нее ничего нельзя было скрыть и бесполезно даже пытаться. Но Мария, к сожалению, не могла ответить на многие вопросы, шедшие вразрез с философией ее вольнолюбивого бесшабашного народа, и, когда затруднялась что-то объяснить внучке, всегда использовала неизвестного русского в качестве своеобразного козла отпущения. Вот и сейчас она поспешно напомнила Анастасии:

– Что ни толкуй, но ты все равно не такая, как мы. Кровь – не водица, она сразу сказывается! Но может, это не так уж и плохо? Ты в жизни ничего не украла, не лгала гаджо, чтобы выманить пару-тройку монет, хотя у нас это считается делом чести и предметом хвастовства, однако ты презираешь за это цыган. Ну разве не глупо? Посмотри на себя – цыганка и цыганка, хотя… что поделать, дочь своего отца. Тот тоже был слишком благороден, чтобы совершить позорный, по его мнению, поступок. Ничего не попишешь. Будь благодарна за то, что я ни разу не попыталась пересилить тебя, сломить твой дух и поучить палкой, как добывать хлеб насущный. Значит, ты унаследовала от родителей лучшие качества, а за это судить невозможно. Будь по-твоему. Я смирилась.

– Но я никогда не хотела отличаться от вас! Просто не могу воровать, попрошайничать и распутничать!

– Знаю, – мягко ответила Мария. – Против природы не пойдешь.

– Но что, если Иван пригрозит убить меня, когда я всем скажу, что покидаю табор?

– На этот раз я придумала кое-что другое. Постараюсь убедить его, что девушка с разбитым сердцем принесет табору одни беды и несчастья и чтобы не ждал удачи. Ну а потом напомню, что ты в любое время можешь оставить своего гаджо и вернуться к нам. Кстати, Анастасия, запомни, что это прекрасный выход из положения, если твой муж станет плохо с тобой обращаться. И к тому же о Николае больше волноваться не придется. Наш договор с Лаутару потеряет силу, если ты свяжешься с чужаком. Уж тогда можешь делать все, что заблагорассудится. Снова выйдешь замуж, если пожелаешь, или останешься соломенной вдовой. Сама поймешь, как поступить и каким путем отправиться. Так что выбирай.

– Но я не умею привораживать мужчин и ничего не знаю о том, как их чаровать. Все это мне непонятно. Как лучше поступить, ведь я совсем неопытна! Ты слишком многого ждешь от меня, бабушка. Я словно птичка в клетке, бьюсь о прутья и не знаю, как вырваться.

– Ни на секунду не сомневайся в себе, дитя мое, – утешила бабушка, снова сжимая ее руку в своей. – Взгляни на себя. В этом таборе еще не бывало женщины красивее. Великолепные черные волосы матери, чуть волнистые, до пояса, в самый раз для того, чтобы любой мужчина разума лишился. А кожа! Ни у одной цыганки нет такой! Совсем как у отца, белая и нежная, а глаза синие, словно море в ясную погоду. И душа у тебя добрая, сострадательная, а дар провидения не хуже, чем у матери. Как часто она осмеливалась вступиться за какого-нибудь одураченного беднягу гаджо перед всем табором! Сколько неприятностей из-за этого вынесла! Как поносили ее здешние сплетницы, как пытались очернить злые языки! Ты в точности такая же. Достаточно мужчине взглянуть на тебя, чтобы влюбиться без памяти. Ведь немало их вздыхает по тебе! Просто ты ничего не желала замечать, поскольку до сих пор тебе было все равно. Но теперь… теперь нужно действовать без промедления.

– Не представляю, как можно все успеть за такой короткий срок. Два месяца…

– Неделя, – отрубила Мария и плотно сжала губы.

– Но…

– Неделя, внучка, и не больше. Ждать невозможно. Это мое последнее слово. Завтра же отправляйся в тот городок и обойди каждую улицу. Внимательно огляди каждого мужчину, который встретится и понравится тебе. Пусти в ход все женские приемы, чтобы он к тебе подошел. Если сделаешь достойный выбор, приведи его ко мне. Я сразу скажу, хороший ли он человек. Ты ведь знаешь, я никогда не ошибаюсь.

– Так уж важно, какой я сделала выбор? – бросила Анастасия. Кого-то другого это могло бы и смутить, но только не Марию.

– Собираешься беззастенчиво использовать этого беднягу, чтобы потом без помех вернуться в табор? Дитя, дитя, ты слишком торопишься. Впереди еще много всего. Только ты можешь ответить, Анастасия, сумеешь ли жить с мужчиной без любви, беззастенчиво лгать ему и пускать пыль в глаза. Мне это не составило бы ни малейшего труда, но я не ты. Что ни говори, а ты не цыганка. На моем месте ты предпочла бы счастье в браке, выйти замуж один раз и навсегда. Может, так оно и лучше.

Мария, разумеется, была права. Переходить от одного брака к другому ничуть не легче, чем ложиться в постель каждую ночь с новым мужчиной. Анастасия по крайней мере особой разницы не видела. Любовь должна быть вечной, иначе это не любовь. Но лишь немногим выпадает счастье найти такую. Повезет ли ей? До сих пор она не видела того, на ком можно было остановить взор.

Но, к прискорбию, она не представляла, как на таких жестких условиях отыскать возлюбленного. Мария на этот раз превзошла себя! Жених, да еще и англичанин, которого необходимо удержать.

Она уже хотела выпросить больший срок, но одного взгляда на лицо бабки оказалось достаточно, чтобы девушка поспешно прикусила язычок. Худые высохшие пальцы снова сжались с невероятной для такой старухи силой.

– Я должна еще кое в чем признаться тебе, дитя мое. Слишком долго я молчала и об этом. Больше нет сил. Это место – мое последнее прибежище. Отсюда я не уеду. Путь мой закончен, и странствия больше не манят…

Анастасия нахмурилась. Сначала ей показалось, что Мария собирается остаться с внучкой и ее английским мужем, которого еще предстоит найти. Но, как бы девушка ни хотела этого, Иван ей ни за что не позволит. Потерять живой талисман? Немыслимо! И как бы ей ни было тяжело, она все-таки напомнила:

– Ты сотни раз сама говорила, что Иван не разрешит тебе покинуть табор, раньше придушит собственными руками!

Мария иронически улыбнулась:

– На этот раз даже он бессилен, Анастасия. Конец. Людям моего возраста нужно лишь одно – небольшой клочок земли, где можно улечься на вечный отдых, и я знаю такое место. Оно здесь, неподалеку. Мое время настало.

– Нет! Нет!

– Тише, дитя моего сердца. Тише. Не плачь и не скорби. Тут не о чем рассуждать и спорить. Против природы нет оружия. И у меня нет желания влачить эту жизнь и дальше. Оттягивать неизбежное. Я с радостью открою объятия смерти, чтобы покончить с болью, терзавшей меня все эти последние годы. Устала, детка. Я устала. Безмерно. Просто сначала хотелось бы видеть, что ты пристроена, иначе не лежать мне спокойно в земле сырой. Нет, перестань, детка. Для слез нет причин. Что значит еще одна смерть какой-то старухи? Уйду, покинув земную юдоль, и освобожу тебя.

Анастасия прижалась к бабке, обняла, спрятала лицо на плече, чтобы та не видела ее глаз, из которых безостановочно лились соленые струйки. За что? Почему ее единственный родной человек должен уйти? Мария предсказала ей печаль. Но она ошиблась. Впервые ошиблась. Печаль и тоска – совсем не то, что сейчас испытывает Анастасия. Просто мир ее внезапно обрушился. Рухнул и разлетелся в пыль. Вынести такое поистине невозможно. Как она останется одна?

Девушка была безутешна, но ради спокойствия Марии постаралась поднять голову и улыбнуться.

– Я сделаю все ради тебя, – поклялась она. – Больше у меня никого нет. Как ты сказала, так и будет.

– Знаю, дитя, знаю, – тяжело вздохнула Мария. – Теперь видишь, почему я так спешу выдать тебя замуж? Если у Ивана останешься только ты, распрощайся со свободой. Он никогда не отпустит тебя. Но пока он считает, что у него есть я, у тебя еще есть шанс. Обману беднягу в последний раз. Ну а теперь ложись. Уже поздно, а тебе нужно хорошенько выспаться, чтобы утром иметь ясную голову и румяное личико. Завтра ты изберешь свою судьбу.