Глава девятая. Мистер Дженнингс каждое утро поручал Джеми срезать букет желтых нарциссов для леди Хардинг

Мистер Дженнингс каждое утро поручал Джеми срезать букет желтых нарциссов для леди Хардинг. Джеми знала, что он относится с большой симпатией к вдовой хозяйке, у которой работал, когда она еще только-только вышла замуж за покойного графа.

Погода стояла прекрасная. По ночам еще бывали заморозки, но утром, под лучами весеннего солнца, земля быстро оттаивала. Чудесный вид длинной грядки, засаженной золотистыми нарциссами, приводил Джеми в восторг, навевая мысль о том, что дни бегут, скоро наступит ее день рождения и она, так или иначе, получит желанную свободу.

Тем утром мистер Дженнингс послал Джеми за нарциссами позже, чем обычно. Срезая цветы, она вдруг заметила прятавшиеся среди них белые подснежники. Джеми отставила корзину со срезанными нарциссами и вооружилась совком и глиняным горшочком. Какой чудесный подарок для ее светлости! Ничего, что подснежники в помещении долго не простоят.

Джеми осторожно опустилась на колени среди цветов и стала выкапывать подснежники. Это было нелегко: твердая, каменистая земля поддавалась с трудом, и важно было не повредить нарциссы. Наконец ей удалось извлечь цветочки вместе с крохотными луковицами. Она положила их на траву и стала очищать от земли и камешков, прежде чем поставить в горшочек.

– Ты что это творишь, чертово отродье? – раздался над ее ухом грубый голос.

Джеми, обернувшись, увидела багровое от ярости лицо Калеба. Он занес руку с зажатой в пей тонкой палкой, и не успела Джеми пошевелиться, как палка со свистом опустилась па се спину. Девушка упала ничком па землю. Калеб придавил ее ногой и все бил и бил, не переставая. Джеми не могла ни двинуться, ни даже крикнуть – она лежала, уткнувшись лицом в землю, которая набивалась в рот. Джеми почувствовала, что задыхается.

Последняя мысль, промелькнувшая в ее угасающем сознании, была о том, что она почти дожила до дня своего освобождения.

Калеб, как заведенный, продолжал наносить удары по неподвижному телу. Сильный толчок отбросил его в сторону. За ним последовал мощный удар в челюсть, от которого Калеб рухнул навзничь и остался лежать, мыча и сплевывая кровь, текшую из рассеченной губы.

– С тобой я разберусь позже, – прорычал Ричард, склоняясь над безжизненным телом Джеми. Он поднял мальчика на руки и понес к дому, с тревогой вглядываясь в его лицо. Не мог же он умереть от побоев! А если задохнулся?

Но нет, слава богу, мальчик слабо, еле заметно, но дышал. Не приходя в сознание, он все же как будто почувствовал, что спасен, – тихонько простонал и теснее прижался к Ричарду.

Услышав стон, Хардипг ускорил шаг. Торопливо пересекая холл, он бросил через плечо, чтобы немедленно нашли и привели в кабинет Смидерс. Минутой позже он бережно опустил Джеми на диван и скинул свой испачканный в земле сюртук.

Мальчик дышал теперь глубже и ровнее. Это хорошо, но надо посмотреть, не повреждена ли спина.

Ричард осторожно, ругая сквозь зубы Смидерс, которая до сих пор не появилась, перевернул Джеми на живот, задрал балахон и вытянул из штанов край нижней рубахи. Ни крови, ни ран не оказалось – вся спина была обтянута полосками ткани. На плечах краснели кровоподтеки, но кожа была целой.

Недолго думая, Ричард схватил со стола ножницы и разрезал ткань от талии до плеч, чтобы посмотреть, нет ли под ней какого повреждения. Ничего: повязка и толстый балахон приняли удары на себя, на спине остались лишь красные полосы.

Вздохнув с облегчением, Ричард осторожно перевернул Джеми на спину. Повязка сбилась. Ричард снял ее и... застыл в изумлении – перед его глазами предстало вовсе не тело мальчика, а прелестные груди вполне сформировавшейся девушки.

Мысли вихрем закрутились у него в голове. Ему припомнилось все, что происходило с того дня, как этот мальчик (девушка!) вошел в его жизнь. Все осветилось новым светом. Странное поведение юного садовника при его приближении, и не только это. Ведь он сам тоже что-то чувствовал, недаром его так тянуло к этому глуповатому на вид подростку... Ричард сидел, пытаясь собраться с мыслями, а руки его лежали на ее грудях, и пальцы механически поглаживали красноватые полоски, оставшиеся там, где тугая повязка врезалась в нежную кожу.

Неожиданно глаза Джеми широко открылись. Взгляд был затуманен. Все же она его как будто узнала. И улыбнулась.

На какое-то мгновение, показавшееся ему бесконечным, Ричард утонул в сонной, манящей глубине зеленых глаз. Неожиданно девушка снова потеряла сознание. Ричард опомнился. Он ласкал ее, а ведь она ничего не понимала. Мало ли что он прочитал в ее глазах! Ричард отдернул руки, словно обжегшись.

– Лорд Хардинг!

Это была Смидерс. Он не слышал, как она вошла. Ричард торопливо одернул балахон на Джеми, но было уже поздно.

Глаза Смидерс смотрели сердито.

– Ты бы присматривала, что ли, за своим братом, – выдавил из себя Ричард. – Или, лучше сказать, «сестрой»? Ладно, не имеет значения Сейчас главное – Джеми. Я гулял по саду и увидел, как Калеб избивает его. Парня, то есть девушку, спасла повязка на груди, иначе неизвестно, чем бы все закончилось. Но лучше взгляни сама.

Смидерс опустилась на колени у дивана. Ричард отошел и дернул шнур звонка.

– Наверное, сочиняешь еще одну увлекательную историю, Смидерс? – заговорил он, не оборачиваясь. – У тебя богатая фантазия, в этом я уже имел случай убедиться. Хочу тебя огорчить: на этот раз вряд ли что-то получится. Я буду держать вас в разных комнатах, пока не докопаюсь до правды.

Вошел дворецкий.

– А-а, Дигби. Будь добр, позови миссис Петерс. Пусть придет сюда и побудет со Смидерс и Джеми, пока я не вернусь. И скажи Тому, пусть покараулит в холле. Без моего позволения ни Смидерс, ни Джеми из кабинета не выпускать.

Дворецкий с невозмутимым лицом отправился выполнять распоряжение.

– Ах да, – пробормотал Ричард. – Погоди, Дигби. – Он быстро написал что-то на листке бумаги, сложил его и отдал дворецкому.

– Отнеси это леди Хардинг, пока она не уехала в Бат. И пошли кого-нибудь из горничных помочь ей, так как ее камеристка... занята.

Дворецкий вышел, а Ричард повернулся к Смидерс:

– А ты позаботься о Джеми. Что бы вы там ни натворили, это отнюдь не оправдывает негодяя, который на нее напал. – Он подошел к дивану и замер, глядя на бледное лицо девушки. Ему вспомнились события последних недель и то, каким странным образом Джеми вошла в его жизнь. Ричард усмехнулся уголком рта. Ему очень нравился невинный, туповатый мальчишка, а оказалось, что он вовсе не мальчишка и, наверное, не туповатый и не невинный. Достаточно вспомнить, как она смотрела на него, когда он гладил ее грудь. Каким же он был дураком!

Появилась домоправительница, Ричард вышел, не оглядываясь, из кабинета, на мгновение заглянул в холл, чтобы проверить, там ли Том, и направился вверх по лестнице. Надо обыскать комнату, в которой жили Смидерс и ее так называемый брат.

Он остановился па пороге и окинул взглядом чистенькую комнатушку. Кровать, деревянный лежак, комод, небольшой платяной шкаф – и больше ничего. Никаких потайных мест тут наверняка нет. А что он ищет, он и сам не знает. Главным доказательством преступления является сама Джеми. Что же еще искать?

Не торопясь, методично Ричард начал осмотр. Он проверил все до мелочей в комоде, вытащил ящики, чтобы проверить, нет ли чего за ними или под ними. Каждый предмет обстановки он отодвинул от стены, обследовал каждый сантиметр пола.

То, что он искал, обнаружилось в платяном шкафу. Ричард с трудом поборол желание тут же помчаться в кабинет и потребовать ответа у этих женщин. Нет, здесь может быть еще что-то. Надо проверить все до конца.

Прошло около двух часов, прежде чем он вернулся в кабинет и отпустил Тома и миссис Петерс.

Войдя, Ричард остановился у двери, глядя на находившихся в комнате женщин. Джеми пришла в себя и сидела на диване, на который он ее положил, а Смидерс стояла около нее. Ричард отметил про себя, что при его появлении Джеми не сделала даже попытки встать и вообще выглядела собранной и спокойной. Иное дело – Смидерс: та нервно мяла в руках носовой платок, на лице ее была написана растерянность. Хорошо, подумал он, с нее-то и начнем.

– Так, Смидерс, – произнес он. – Ты объяснишь мне, что подвигло тебя на такое мошенничество в моем доме. – Это был не вопрос, а приказ.

– Джеми нужно было убежать. Ее преследовали. Это... это единственный способ... – Камеристка беспомощно умолкла.

– Джеми твоя сестра?

– Да... – ответила Смидерс.

– Нет, – резко оборвала ее Джеми.

Сказано это было ясно, четко, решительно, совсем не так, как прежде. Эта женщина и не собиралась больше маскироваться. Кто же она такая?

– Нет, – повторила Джеми, – я не сестра, и с головой у меня все в порядке, милорд. За то, что произошло, отвечаю я, и только я. Единственное преступление Энни состоит в том, что она меня пожалела. Так что изливайте свой гнев на меня.

Кем бы она ни была – мошенницей, возможно, даже кокоткой, – но чего у нее нельзя отнять, так это чувства собственного достоинства и смелости, с какой она держалась. Вопреки здравому смыслу Ричард почувствовал, как его невольно охватывает восхищение этой девушкой.

– Кто вы? – сурово спросил он, стряхивая наваждение.

– Этого я не могу вам сказать. – Джеми упрямо сжала губы. Было ясно: она намерена молчать.

– Вы в самом деле думаете, что я удовлетворюсь этим? Напрасно. На моей стороне вся сила закона, и, если понадобится, я к ней прибегну. Итак, еще раз спрашиваю: как вас зовут? Джеми посмотрела на него с вызовом.

– Я не могу вам сказать, милорд, – сдержанным тоном повторила она. – А если вас это не удовлетворяет, тогда не о чем больше и говорить. – Она сложила руки на коленях и застыла, глядя на них.

– Клянусь богом, я добьюсь от вас правды, так или иначе! – сердито выкрикнул Ричард. – Можете не сомневаться!

Однако он ничего так и не добился, хотя еще почти целый час без устали повторял одни и те же вопросы.

– Ну, хорошо, – угрожающе произнес он, когда его терпение истощилось. – Если вы настроены враждовать со мной, то и я поступлю соответственно. Уверен, вам это не понравится. Но сначала даю вам обеим время подумать.

Ричард приказал запереть Смидерс и Джеми в разных комнатах. Он решил, что, если держать их порознь, чтобы они не могли сговориться, ему в конце концов удастся вырвать правду. Честно говоря, он не знал, как ему поступить, но надеялся, что его туманная угроза заставит каждую из них призадуматься и они признаются во всем.

Ричард поудобнее устроился в кресле, глядя перед собой. Мысли его были заняты тем, что он нашел в комнате Смидерс. Какое отношение это имеет к делу, было непонятно. Все могла бы разъяснить Джеми, если б согласилась говорить, что сомнительно. Да уж, стойкости ей не занимать, кем бы там она ни была. Чем больше на нее давишь, тем решительнее она сопротивляется.

От Джеми мысли его перескочили к Калебу, о котором он как-то забыл и впервые вспомнил только теперь. Помощник садовника заслуживал наказания за жестокое обращение с Джеми. Несмотря на поздний час, Ричард послал за ним.

Однако того нигде не было. Калеб не стал дожидаться расправы и исчез. Все его вещи были на месте. Видимо, очухавшись, он решил, что будет лучше, если его и грозного лорда Хардинга будет разделять приличное расстояние.

Побег Калеба стал последней каплей. Да что же это такое? И эта негодная девчонка... обманом пробралась в его дом, да еще смеет ему перечить? Ну уж нет, она все выложит! Немедленно! Он все выяснит прямо сейчас!

Ричард понимал, что лучше всего было бы подождать до утра и на свежую голову допросить Джеми и Смидерс по отдельности, но па пего словно нашло затмение. Ноги сами понесли его в мансарду и остановились лишь у двери, за которой находилась Джеми.

Ключ был в замочной скважине. Ричард прислушался. Изнутри не доносилось ни звука. Переложив свечу в левую руку, правой он осторожно повернул ключ и толкнул дверь, а войдя, снова запер ее и положил ключ в карман.

Пламя свечи колебалось, освещая лишь небольшой пятачок у ног Ричарда. У стены темными силуэтами виднелись узкая койка и сундук. Больше в комнате ничего не было.

Ричард подошел к койке и остановился, высоко подняв свечу. Джеми спала. Рыжие волосы, вырвавшиеся из дневного плена, рассыпались по подушке, окружив ореолом бледное лицо. Длинные темные ресницы – почему он их прежде не замечал? – покоились на слегка порозовевших щеках. Может, у нее температура?

Ричард приложил ладонь к ее лбу. Он был прохладным, а кожа, даже после недель, проведенных на воздухе, – гладкой, как шелк.

Ее глаза распахнулись. Она еще спала и сквозь сон почувствовала его взгляд и прикосновение его руки. Как и в прошлый раз, ее лицо осветила бессознательная улыбка, и снова Ричард чуть было не поддался ей.

– Ну, нет, Джеми, – сказал он резко. – Меня не так легко провести. Я пришел за правдой.

Его голос вырвал Джеми из дремы, улыбка мгновенно исчезла. До нее со всей ясностью дошло, что она оказалась ночью наедине с хозяином дома, а он в таком настроении, ч го с ним шутки плохи.

Джеми соскочила с койки и рванулась к выходу. Граф засмеялся. Смех его прозвучал зловеще в тишине спящего дома.

– Напрасно стараешься, моя милая. Дверь заперта.

Джеми повернулась к нему лицом, прижавшись спиной к двери.

– Что вы здесь делаете, милорд? – спросила она, стараясь унять дрожь в голосе.

Ричарду показалось, что в белой ночной сорочке она похожа на нимфу, убегающую от похотливого сатира. Это взбудоражило его еще больше. Он глумливо хохотнул.

– А ты как думаешь, Джеми, зачем я здесь? – Надо поставить девчонку на место. – Помнится, днем в кабинете мне кто-то улыбался, что-то обещал взглядом. Может, я пришел получить обещанное?

Джеми почувствовала, как в душу заползает страх. Куда девался милосердный граф, который пожалел мальчишку-простолюдина, был добр к нему? Что с ним случилось?

Граф аккуратно поставил свечу на сундук, подошел к Джеми и уперся в дверь руками по обе стороны от ее головы.

– Ну так как, малышка, ты расскажешь мне то, что я требую, или придется применить силу?

Джеми била дрожь. Она попыталась повернуть голову, но Ричард ухватил ее за подбородок, не давая ускользнуть от его взгляда. В его глазах читалось раздражение, гнев... и еще вдруг появилось нечто совсем иное. А от простого прикосновения его пальцев Джеми, как и всегда, словно что-то ударило. У нее ослабели колени, она еле устояла на ногах.

Страх, вспыхнувший в ее глазах, пробился сквозь пелену злости, ослепившей Ричарда. В чем бы ни состояла ее вина, сейчас девушка была беспомощна и боялась его до ужаса. Но главное – от нее исходили волны столь могучего притяжения, что он не мог не поддаться ему.

Неожиданно он ладонями обхватил ее лицо и требовательно впился губами в ее рот. Джеми, для которой это был первый поцелуй в жизни, была смята и разбита его всесокрушающей силой. Она и сама не знала, как это случилось, но ее губы раскрылись, руки обхватили шею Ричарда, а пальцы запутались в его густых волосах.

Граф ослабил напор и, легко касаясь ее жаждущих губ, поднял девушку и понес обратно на койку. Он совершенно забыл о допросе, ради которого пришел, когда лег рядом с ней, нежно целуя в щеку. Джеми застонала, когда его губы коснулись ее шеи.

– Подожди, Джеми, радость моя, сейчас, сейчас...

Джеми не понимала, где она и что с пей. Она только чувствовала, как ее кожа пылает под его пальцами и губами, как напряжено сильное тело рядом с ней, как все внутри нее отзывается вспышкой томительного желания на каждый его поцелуй.