Глава седьмая. На следующее утро, когда Джеми пропалывала пастернак на огороде, вдруг появился лорд Хардинг, ведя под руку какую-то даму

На следующее утро, когда Джеми пропалывала пастернак на огороде, вдруг появился лорд Хардинг, ведя под руку какую-то даму. От страха, что он снова станет ее рассматривать, Джеми бросило в дрожь. У него такой острый взгляд! Чем чаще она будет попадаться ему на глаза, тем больше вероятность, что он разгадает, кто она на самом деле.

Покраснев до корней волос, Джеми еще ниже склонилась над грядкой, надеясь, что ее не заметят.

Как бы не так! Подбежал, запыхавшись, мистер Дженнингс и с ходу принялся расхваливать своего нового подручного. Джеми пришлось встать, и она застыла на месте, не смея поднять глаза на лорда Хардинга.

– Картуз, – шепнул мистер Дженнингс. Джеми растерянно посмотрела на него.

– Мистер Дженнингс считает, что в присутствии леди тебе надлежит снять картуз, – сказал его светлость и указал глазами на стоявшую рядом с ним даму.

Джеми, вспыхнув и бормоча извинения, стянула картуз.

– В следующий раз будешь знать, да, Джеми? – ласково проговорила леди. – Я очень рада, что ты так хорошо работаешь.

Джеми посмотрела исподлобья на даму. Высокая женщина, выше ее, и, наверное, в молодости очень красивая. Она была хороша и теперь, стройная, средних лет, с проседью в волосах. У нее была горделивая осанка, но в глубине темно-голубых глаз как будто затаилась горечь. Бросалось в глаза сходство между нею и графом. Джеми решила, что это его мать.

Однако надо что-то сказать.

– Спасибо, мэм, – пробормотала Джеми.

– Никаких «мэм», парень... – вмешался мистер Дженнингс.

– Я леди Хардинг, мама твоего хозяина, – с улыбкой, мягко перебила его дама. – Ты должен называть меня «миледи», запомнишь?

– Да, ми... леди, – произнесла Джеми запинаясь, словно впервые услышала это слово.

– Очень хорошо, – сказала графиня. – А этот джентльмен – лорд Хардинг. Думаю, ты с ним знаком. Обращаясь к нему, говори «милорд». – Сам граф при этом стоял рядом, с легкой усмешкой глядя на мать.

– Да, мэм... – начала Джеми и тут же поправилась: –... миледи. – Надо было продемонстрировать графине, что стоящий перед ней подросток туповат.

– По-моему, достаточно для первого раза, дорогая. – Граф накрыл ладонью затянутые в перчатку пальцы леди, лежавшие на его согнутой руке. – Можно отпустить Джеми, пусть работает дальше. Только вот что, Дженнингс: ты уж проследи, чтобы его не обижали. Он сам вряд ли способен себя защитить. Так я могу на тебя положиться?

– Полностью, милорд. – Мистер Дженнингс поклонился. – Я все сделаю.

Лорд Хардинг кивнул и повел мать к калитке, ведущей с огорода на обсаженную кустами аллею.

Джеми поглядела им вслед и с прежним усердием принялась за сорняки, спиной чувствуя взгляд мистера Дженнингса. Наверное, садовник обдумывает то, что сказал ему хозяин.

Прокричал черный дрозд, его крик пронзил тишину и угас в глубине сада.

– Джеми, – позвал мистер Дженнингс. – Хватит пока. Иди обедать.

После обеда Джеми впервые поставили работать не в саду, а около дома – надо было очистить от сорняков цветник. Она аккуратно выдергивала ненужные растения, размечтавшись о том времени, когда станет совершенно свободной и Кэлдервуды ничего не смогут ей сделать.

Джеми как раз подыскивала подходящую кару, чтобы наслать ее на голову мачехи, когда послышался топот копыт. Подняв голову, она увидела лорда Хардинга верхом на вороном жеребце редкой красоты.

Скакун был великолепен. Изогнутая шея, изящная голова, поджарый живот, блестящие, лоснящиеся бока... олицетворение мощи и скорости. Разгоряченный, с пеной на губах, конь старался сбросить седока.

Вот он шарахнулся вбок, взбрыкнул и пронзительно заржал. Джеми вскрикнула и на какую-то долю секунды почувствовала на себе взгляд графа.

Жеребец встал на дыбы, и Джеми показалось, что всадник сию минуту упадет. У нее замерло сердце. Но нет. Лорд Хардинг оказался умелым наездником. Крепко обхватив конские бока коленями, он припал к шее жеребца, вцепившись в нее руками.

Джеми слышала, что он все время что-то тихо приговаривал – наверное, пытался успокоить коня. Это было почти чудо – жеребец успокоился и застыл на месте. Джеми, позабыв обо всем, остолбенело замерла, не в силах оторвать глаз от чудесного зрелища.

Лорд Хардинг обратил на нее вопросительный взгляд, на его лбу между бровями образовалась сердитая складка. Джеми не двигалась, будто прикованная.

– Тебе что, делать нечего, парень? – негромко спросил он.

Джеми почувствовала, что краснеет. Она знала, что работнику полагается встать, когда к нему обращается хозяин, но ноги ее не слушались. Она открыла рот, чтобы попросить прощения, однако не могла издать ни звука.

Неожиданно лицо графа смягчилось, складка на лбу разгладилась.

– Ладно, все в порядке, Джеми. Работай спокойно.

Больше не глядя на нее, он развернул коня и отпустил поводья. Конь рванул с места и стремительно понес седока по аллее. Джеми подумала, что они подходят друг другу – всадник и скакун. Только хороший наездник способен заставить повиноваться такое животное. Или наездница...

Джеми с трудом заставила себя вернуться к работе. Она бездумно вырывала сорняки и бросала в ведро, а перед ее мысленным взором скакал всадник на вороном коне. Она бы тоже с ним справилась, наверняка. Ей еще ни разу не попадалась лошадь, с которой бы она не справилась. Конечно, пришлось бы постараться, но так хочется попробовать... так хочется...

Джеми закончила прополку, когда солнце уже пряталось за кронами деревьев. Она со стоном выпрямилась, потерла натруженную спину, взяла ведра с сорняками и пошла к компостной куче.

В этой части сада было пустынно. Тишину нарушал лишь легкий шум, доносившийся из конюшни неподалеку. Джеми неудержимо потянуло туда. Ей казалось, будто прекрасные животные зовут ее к себе, готовые дружески разделить с ней одиночество.

Джеми быстро высыпала траву из ведер и, крадучись, вошла в конюшню. Минуту постояла, осматриваясь. Ее взгляд отметил царившие тут чистоту и порядок. Из одного стойла послышалось тревожное ржание – наверное, лошадь обеспокоил незнакомый запах. Джеми направилась туда. Она погладит лошадку, ласково поговорит с ней, чтобы не нервничала. Отодвинув засов, девушка шагнула внутрь и остановилась, привыкая к темноте.

Лошадь, испуганная ее появлением, шарахнулась, перебирая йогами. О, да это же вороной жеребец! Вблизи он казался еще больше. Было видно, что он недоволен вторжением.

Джеми постояла неподвижно, давая коню возможность привыкнуть к ее запаху, потом стала потихоньку приближаться к нему, вытянув руку. Конь нерешительно шагнул к ней, потом еще. Джеми тихонько подула ему в ноздри и погладила по бархатистой морде. Она стояла, прижавшись щекой к шее копя, когда скорее почувствовала, чем услышала, как дверь стойла за ее спиной открылась. Жеребец зашевелился, Джеми ласковым бормотанием успокоила его и лишь после этого обернулась к тому, кто застал ее па месте преступления.

– Ну-ну... И что же ты тут делаешь?

Девушка зажмурилась от страха. Опять лорд Хардинг. Откуда он взялся в такое время? Кажется, он скорее удивлен, чем сердит, и все-таки...

Конь был напряжен как струна, требовалось его успокоить, не выходя при этом из своей роли. Джеми ободряюще погладила шею жеребца, ласково приговаривая что-то нечленораздельное, потом тихонько дунула ему в одну ноздрю, в другую. Конь подвигал ушами и замер, а она все гладила и гладила его, еле слышно бормоча. Пусть его светлость делает с ней что хочет. Он слишком хороший наездник, чтобы разбушеваться в присутствии такого нервного животного.

Ричард и не собирался бушевать. Он действительно очень встревожился, увидев отодвинутый засов, но тревога тут же сменилась страхом за того, кто отважился войти в стойло. От Отелло можно было ждать чего угодно. С норовистым жеребцом не мог справиться никто, кроме него. Во всяком случае, до сей поры. Этому щуплому подростку, который не умеет двух слов связать, удалось то, что не удавалось никому. Ричард невольно залюбовался представшей его взору сценой. У парня природный дар, пусть он и не слишком умен.

– Джеми, – тихо позвал Хардинг. Мальчик посмотрел на него с несмелой улыбкой. – Все в порядке, парень, – успокоил он его. – Я вижу, ты ничего плохого не делал. Любишь лошадей?

Джеми энергично закивала.

– Лошади, – протянула она. Пусть граф думает, что бедный Джеми ничего путного сказать не способен.

Прибежал старший конюх и оторопело застыл, глядя, как Джеми гладит норовистого вороного жеребца.

Ричард не обратил на него внимания.

– Ладно. – Он немного повысил голос: – А ты не забыл про свою работу? Марш в сад. – И задумчиво смотрел, как мальчишка бежит через двор.

– Милорд, я... – виновато заговорил конюх.

– Ничего, Уивер, успокойся. Это даже хорошо, что ты его не прогнал, а то я бы не увидел того, на что стоило посмотреть, учитывая норов Отелло. – Ричард на мгновение задумался. – Мне кажется, в саду этот парень не на своем месте. Может, он тебе пригодится?

– Чего ж не пригодиться, милорд, еще как пригодится, мальчишка способный...

Ричард задумчиво улыбнулся.

– Ладно, посмотрим. А пока пусть приходит когда хочет, не гони его.

Он повернулся и зашагал прочь, оставив удивленно качавшего головой конюха.

Следующие две недели были счастливейшими в жизни Джеми. Она работала в саду с рассвета и. до заката под благосклонным присмотром мистера Дженнингса, подготавливая землю к весенним посадкам. Ей даже позволили, правда под строгим надзором, помогать в теплице, где зимовали самые нежные растения. Вечером она падала на свое узкое ложе и мгновенно засыпала крепким сном физически уставшего человека. Сны ей снились хорошие. Былые кошмары, в которых Ральф Грейвз грозил Джеми пожизненным рабством, остались в прошлом. Впервые она ела досыта и начала поправляться, что со смехом отмечала Энни, каждое утро перетягивая ей грудь.

Идиллию омрачало лишь пугающее присутствие Калеба. Джеми не раз ловила на себе колючий взгляд громилы. Его ненависть была почти осязаемой, хотя девушка никак не могла понять причину. Чем ему мог так уж сильно помешать умственно недоразвитый подросток? Джеми делала все возможное, чтобы не встречаться с ним.

Однако везению пришел конец. Ветреным мартовским днем Джеми, стоя на коленях, работала садовым совком, который нашла в саду, как вдруг ее накрыла громадная тень. Девушка быстро обернулась. Над ней стоял злобно ухмылявшийся Калеб, а поблизости никого не было видно. Джеми испугалась.

– Ага, – зарычал Калеб, – значится, любимчик старика Дженнингса ворует мой инструмент? – Он схватил Джеми за шиворот и рывком поставил на ноги. – Тебе никто не рассказывал, как поступают с ворами, а, парень? – Калеб сгреб своей лапищей ворот рубахи, сжав горло Джеми и не давая ей дышать. – Их подвешивают, парень, вот так, за шею, пока они не сдохнут, а потом оставляют гнить на виселице. – Он вырвал у Джеми совок. – И ты кончишь так же, голубок, уж я об этом позабочусь. Недолго тебе гулять осталось. – Калеб отпустил ворот и ударом в ухо повалил девушку на землю. Когда Джеми очнулась, его уже не было.

Она села и стала растирать шею, стараясь стряхнуть подступивший к сердцу страх. Почему ему хочется непременно избавиться от нее? Что делать? Она не может убежать из Хардинга, ей больше негде голову приклонить, негде укрыться. А здесь... Калебу ничего не стоит переломать ей все кости – достаточно несколько раз ударить своим мощным кулаком. Нет, нельзя поддаваться панике. Просто надо быть бдительнее, вот и все. Прежде чем начать работу, следует убедиться, что неподалеку есть люди. А если Калеб все-таки застанет ее одну, надо удирать.

Именно в тот день, после обеда, лорд Хардинг пришел в сад, что в последнее время стал делать намного чаще. Он редко заговаривал с Джеми, но она знала: он следит за ней и интересуется ее успехами. Джеми считала такое поведение странным для джентльмена... хотя, конечно, ей, с ее скудными познаниями во всем, что касалось поведения джентльменов, было трудно об этом судить. Ясно одно: его взгляд повергал ее в странное состояние. Девушку бросало то в жар, то в холод, а когда он подходил близко, в голове у нее воцарялся такой сумбур, что она боялась не справиться с ролью простака Джеми.

На этот раз лорд Хардинг остановился поодаль, о чем-то разговаривая с главным садовником. Джеми ничего не было слышно, но она решила, что вряд ли речь идет о ней.

Однако минуты через две мистер Дженнингс позвал ее.

Джеми бросила лопату и побежала, на ходу вытирая руки о балахон и изображая самую что ни на есть простодушную улыбку. Но сердце ее билось тревожно. Она ужасно боялась, что под испытующим взглядом графа снова покраснеет, как, наверное, краснела постоянно.

– Джеми, мистер Дженнингс очень доволен тобой, – заговорил лорд Хардинг, ободряюще улыбаясь. – Он хочет, чтобы ты остался.

Джеми, улыбаясь еще шире, повернулась к мистеру Дженнингсу.

– Но мне кажется, – продолжал граф, – что тебе лучше отсюда уйти.

Джеми словно окатило холодной водой. Он что, решил ее уволить? Девушку охватило отчаяние.

– Что скажешь, если я предложу тебе работу на конюшне?

Добродушный мистер Дженнингс, заметив растерянность Джеми, принялся утешать его: мол, никто не желает ему зла, наоборот. Джеми его почти не слышала. В голове крутилась только одна мысль: если она согласится, то ей еще труднее будет избежать разоблачения. Она избавится от Калеба, зато будет все время на глазах у графа. Нет, она не хочет, чтобы ее тайну раскрыли. Джеми отрицательно помотала головой.

Лорд Хардинг улыбнулся.

– Вы оказались правы, Дженнингс. – Он повернулся к Джеми: – Не бойся, парень. Ничего плохого у меня и в мыслях не было. Просто я подумал: ты так любишь лошадей, что согласишься ухаживать за ними. Если передумаешь, скажи мистеру Дженнингсу. А сейчас иди работай.

Джеми побежала прочь, а его светлость возобновил разговор с главным садовником. Он не повышал голоса, но Джеми догадалась, что он ужасно сердит.