Глава вторая. Древнейшая правда и ее источники

Итак, к концу XI в. Краткая Правда уже существовала. Для того чтобы выяснить, когда же она была составлена как единое целое, необходимо представить себе историю сложения ее источников. Обычно Краткую Правду делят на четыре части: Древнейшую Правду (или Правду Ярослава), включающую в себя первые 17 или 18 статей Краткой Правды (статью 18, не имеющую параллелей в Пространной Правде, иногда считают позднейшим дополнением); Правду (или Устав) Ярославичей (следующие статьи — 19-41); Покон вирный (ст. 42) и Урок мостникам (ст. 43). Впрочем, в историографии существуют иные попытки представить себе составные части Краткой Правды. Нет единства взглядов и по вопросу о времени создания памятника и его отдельных частей. Анализ составных частей Краткой Правды начнем с Древнейшей Правды.

В старой историографии существовали три основные точки зрения на происхождение Древнейшей Правды. Согласно одной из них, возникновение этого памятника следует относить еще к докняжеским временам. Ученые, придерживавшиеся другой точки зрения, считали, что Правду дал новгородцам князь Ярослав Мудрый. Наконец, существовало мнение о том, что Ярослав внес только коррективы в древнейшие русские законы.

Наиболее обстоятельная работа о Древнейшей Правде написана была Л. К. Гетцем. Он считал, что нормы права, отраженные в этом кодексе, восходили к глубокой старине (VIII—IX вв.).¹⁾ Это Гетц доказывал анализом социальной структуры общества, которая отразилась в памятнике (наличие только свободных «мужей» и челяди-рабов, упоминание в ст. 13 «мира»). Гетц обратил внимание на то, что Древнейшая Правда не знает еще вир и продаж, т. е. штрафов в пользу князя. В Древнейшей Правде он обнаруживал следы позднейших [53] напластований. К ним он относил, в частности, текст об «изгое» и «словенине» в статье 1, упоминание о варяге и колбяге (в ст. 10 и 11). Позднейшими Гетц считал статьи 10 (об избиении мужа), 14 (о своде), 16 (сыске челяди) и ст. 18 (о копье). Ст. 10, по его мнению, нарушает порядок изложения материала в кодексе, к тому же статья 2 знает одного свидетеля, а статьи 10 и 14 — уже двух. Статья 13 говорит просто о «поимании» чужой вещи, а статья 14 предусматривает уже «свод» в случае обнаружения пропавшей вещи. Также и в случае нахождения бежавшего холопа статьею 16 предусматривается не просто «изымание» (как в ст. 11), а «свод». Появление «свода» и некоторых других норм Гетц стремился объяснить влиянием Салической Правды (в статьях 10, 14, 16), которое он связывал с появлением на Руси варягов. Статью 18 Гетц считал позднейшей, ибо она противоречит нормам статьи 13 и знает иную монетную систему («скот» вместо «гривен»).²⁾

Общий тезис о древности норм Древнейшей Правды у Гетца верен. Возможность вставок в Древнейшую Правду также весьма вероятна. Вопрос состоит только в том, делались ли эти вставки в уже существовавший письменный текст или являлись новациями по сравнению с нормами обычного права. В наличии же в Древнейшей Правде следов Салической Правды можно сомневаться. Так, «свод» был институтом, существовавшим не только у германцев, но и у славян, и связывать его с появлением на Руси варягов нет никаких оснований.³⁾ Вряд ли можно говорить о противоречии статьи 2 со статьями 10 и 14, ибо статья 2 не говорит об одном свидетеле, как то считал Гетц, а только устанавливает саму необходимость свидетельских показаний, тогда как статья 10 говорит о числе свидетелей.

Разным сюжетам посвящены статьи 13 и 14: первая устанавливает порядок возмещения ущерба при обнаружении вещи в пределах мира, а вторая — за ее пределами.

По Л. К. Гетцу, Древнейшая Правда превращается в своеобразный «слоеный пирог» из разновременно написанных текстов. На деле же это — целостный памятник. Несогласованность ряда статей при внимательном рассмотрении оказывается или мнимой, или связанной с разновременностью сложения норм права, а не составления отдельных статей. [54]

И. А. Стратонов, И. И. Яковкин, Б. А. Романов датировали создание Древнейшей Правды 1016 годом и связывали ее с деятельностью князя Ярослава.⁴⁾

Истоки Древнейшей Правды (во всяком случае, ее статьи 1 о кровной мести) Б. Д. Греков относил к VIII—IX вв.⁵⁾ В специальной статье, посвященной Русской Правде и ее славянскому окружению (1952), Б. Д. Греков датировал Древнейшую Правду даже VII—VIII вв.⁶⁾ Дошел этот памятник, по его мнению, в записи начала XI в.,⁷⁾ сделанной для Новгорода.⁸⁾ Упоминание об изгоях в ст. 1 он связывал с новгородскими событиями 1015 г.⁹⁾

М. Д. Приселков считал, что законы Ярослава не ограничивались первой частью Краткой Правды. Он относил к законодательной деятельности этого князя статью 30 Пространной Правды об ударе мечом со штрафом за него в 3 гривны. К законодательству Ярослава, по его мнению, можно отнести все статьи Краткой Правды, где упоминались «муж» или преступления вооруженных людей, если даже в них не говорится о 3 гривенном штрафе, характерном для Правды Ярослава (ст. 2, 9, 14, 16, 30). В числе законов Ярослава, очевидно, находилась и статья 38 об убийстве татя, ибо она встречается уже в договоре Олега 911 г. По формулировке штрафов «за обиду» к законодательству Ярослава Приселков относил также и статьи 2, 3, 7, 11, 13, а также начало статьи 33 и частично ст. 41 (о «мечнике»). Статьи 1,17, 31-33 в первоначальной форме, по Приселкову, также находились в кодексе Ярослава, но в их тексте можно обнаружить следы более позднего времени.¹⁰⁾

При определении круга статей, входивших в Правду Ярослава, Приселков исходил из недоказанного им тезиса о том, что штраф в 12 гривен появился после смерти Ярослава. Нет оснований считать и «ярославовыми» статьи второй половины Краткой Правды только на том основании, что они знают штраф в 3 гривны, характерный для [55] законодательства Ярослава. Черты сходства статьи 38 с нормами договора 911 г. тоже сами по себе не позволяют включать ее в Правду Ярославову, ибо далеко не все нормы права, бытовавшие к началу XI в., были внесены в этот памятник.

Разбор Древнейшей Правды M. H. Тихомиров начинал с утверждения, что перед нами «уже несколько испорченный текст». В частности, он указывал на несоответствие между 5 и 6 статьями (о руке и ноге), получившееся потому, что перед нами «довольно большой пропуск» (после слов «40 гривен»¹¹⁾). Но, может быть, дело в неточном делении текста на две статьи. При ином делении текст получается логичным: «Оже ли утнеть руку и отпадеть рука, любо усохнеть, то 40 гривен, аще будет нога цела». Следующая статья тогда будет читаться: «Или начьнеть храмати, тогда чада смирять».¹²⁾

У M. H. Тихомирова складывалось «впечатление... пропуска, но уже более сознательного и не столь механического» при обращении к ст. 14¹³⁾ о своде. Ст. 35 Пространной Правды, по мнению исследователя, лучше сохранила протограф статьи о своде. Приведем тексты:

M. H. Тихомиров первичными считал слова «свое, что будеть погубил или украдено у него что, или конь или порт или скотина», «се», «но» (пойди). Но они носят поясняющий характер и вполне могли [56] появиться под пером редактора Пространной Правды. В самом деле формула «или конь или порт или скотина» характерна для Пространной Правды, она встречается в новой по сравнению с Краткой Правдой ст. 37 («или конь или порт или скотину»). В Краткой Правде вместо «скотины» названо «оружие» («чюжь конь, любо оружие, любо порт» в ст. 13 Краткой Правды и сходной ст. 34 Пространной Правды). Текст и без глоссы о коне в ст. 14 Краткой Правды абсолютно ясен. К тому же, если б эта глосса была в Краткой Правде, то она противоречила бы тесно связанной со ст. 14 статье 13, где говорится не о «скотине», а об «оружии». Наконец, Краткая Правда не знает термина «украсть» (в отличие от Пространной Правды там употреблен глагол «пояти»), а в Пространной Правде он есть (см. ст. 38, 69, 79, 81, 82).

Передача текста архетипа Краткой Правды в дошедших до нас списках могла быть в отдельных случаях дефектной. Но примеры, приведенные M. H. Тихомировым, которые должны были доказать их наличие, неудачны.

M. H. Тихомиров отмечал присутствие в дошедших до нас текстах Краткой Правды позднейших вставок. К числу их он относил слова об изгое и словенине в ст. 1, ибо уже в первой части статьи устанавливалась ответственность за убийство людей, «находившихся под защитой князя даже при отсутствии мстителя». Остальной текст Древнейшей Правды, по его мнению, «не дает ясных признаков каких-либо вставок».¹⁵⁾

Разделяя мнение Н. А. Максимейко о новгородском происхождении памятника, M. H. Тихомиров обращал внимание на ряд терминов, которые он склонен считать специфичными для Новгородской земли («видок», «поручник», «извод», «скот», «мир», «мъзда»).¹⁶⁾

М. Н. Тихомиров стремился опровергнуть наблюдения Гетца о близости Древнейшей Правды к договорам Руси с греками X в. и отстоять мысль «о более позднем характере Древнейшей Правды».¹⁷⁾ Сравнивая ст. 1 Краткой Правды со ст. 13 договора 944 г., он утверждал, что «договор говорит о мести от ближних», тогда как ст. 1 «ограничивает [57] месть только ближайшими родственниками» и устанавливает денежную шкалу «за убийство, если не будет мстителя».¹⁸⁾

Однако сравнение норм обоих памятников показывает их близость между собою. Круг мстителей в них один и тот же. Он ограничен большой семьею. С договорами X в. Краткую Правду связывают и другие нормы. Пятая статья договора 911 г. говорит об ударе мечом или сосудом и содержит прямую ссылку на «закон русский», а ст. 3 договора 944 г. посвящена бегству челядина.¹⁹⁾ Конечно, ст. 1 в окончательной редакции содержит и более поздние нормы, чем договор 944 г. Но весь вопрос-то и сводится к тому, когда была эта окончательная редакция произведена.

M. H. Тихомиров возражал Гетцу, писавшему о примитивной структуре общества по Древнейшей Правде. Особенности памятника M. H. Тихомиров объяснял не его архаичностью, а новгородским происхожением. В этой связи он ссылался на договор Новгорода с немцами 1189—1199 гг., где также упоминается просто «русин» без каких-либо «намеков на социальное расслоение новгородского общества».²⁰⁾ Но заметим, что договор знает уже купцов и попов, убийство которых каралось двойной вирой. К тому же надо учитывать, что перед нами памятник международного права, в котором «варяги» и «русины» выступали как субъекты права без социального подразделения. Поэтому сравнение его с Древнейшей Правдой при рассмотрении вопроса об уровне социального расслоения внутри общества не всегда правомерно.

В споре с Гетцем M. H. Тихомиров верно подметил, что архаические нормы права могли существовать и в позднее время. Все зависит от того, что, кроме этих старых норм, содержится в памятнике, т. е. есть ли в нем более поздние законы, отражающие изменившиеся со временем условия жизни общества.

M. H. Тихомиров отвергал мнение И. Л. Стратонова о создании Древнейшей Правды в 1016 г. на том основании, что «известие летописи об Ярославовой грамоте 1016 г. не находит себе опоры».²¹⁾

Речь идет, конечно, об анализе НIЛ, проделанном самим M. H. Тихомировым. Считая первичным сведение о даче Ярославом грамоты [58] новгородцам в 1036 г., M. H. Тихомиров именно к этому году и относил время возникновения Древнейшей Правды. Но, как мы пытались показать ранее, дату 1016 г., так сказать, «дезавуировать» M. H. Тихомирову не удалось. А участие в 1036 г. варягов в победе новгородцев над печенегами вряд ли может объяснить «особое внимание к ним в Краткой Правде», ибо за содействие варягов военному успеху князь не стал бы издавать закон, ущемляющий их права. Вряд ли льготой варягам нужно считать статью 10, гласящую, что они должны идти «на роту», доказывая, что подверглись избиению, а не выставлять двух свидетелей. Варягам, в случае возникновения драки с местным населением, просто трудно было найти свидетелей, что и учитывал закон.

Верное наблюдение M. H. Тихомирова о том, что «время привилегированного положения варягов в Новгороде должно быть отнесено к княжению Ярослава», не дает еще конкретной даты составления Древнейшей Правды.

Сравнивая Закон Судный людем с Краткой Правдой, M. H. Тихомиров в ранней работе приходил к выводу, что составитель Древнейшей Правды использовал Закон Судный, «притом в редакции Пушкинского сборника».²²⁾ Заимствования из Закона «заставляют видеть в нем представителя духовенства». Это M. H. Тихомиров сопоставляет с тем, что в летописи известия о поставлении в епископы Луки Жидяты и о выдаче Ярославом грамоты «связаны» между собой (точнее, помещены рядом).

Вопрос о соотношении Закона Судного людем со ст. 12 и 18 Краткой Правды весьма сложен. Во всяком случае, статья 12 о «вседании» на чужого коня типична вообще для варварских Правд и не может быть возводима к этому памятнику.²³⁾ Статья 18 вряд ли была в первоначальном тексте Древнейшей Правды.²⁴⁾ [59]

Общий тезис автора о том, что «Древнейшая Русская Правда явилась первым опытом законодательства в Новгороде», следует считать верным, но вот раскрытие его вызывает недоумение: «Она представляла собой запись обычного новгородского права, дополненного некоторыми статьями Закона Судного людем».²⁵⁾ Но о Законе Судном как источнике Древнейшей Правды мы бы так определенно не говорили и не ограничивали бы этот памятник записью норм обычного права.

Впрочем, M. H. Тихомиров не исключал и иного решения вопроса. Он склонен был в Древнейшей Правде находить два слоя: первый (кончается статьей 11) и второй (ст. 12-18). «Заимствования» из Закона Судного (ст. 12, 18) есть только во втором слое. Упоминание же о варягах и колбягах в статьях, помещенных в первом слое, «ведет нас к рассказу летописи о восстании новгородцев против варягов и позднейшем соглашении Ярослава с новгородцами в 1016 году».²⁶⁾ На протяжении многих страниц своего исследования M. H. Тихомиров доказывал, что дата 1016 г. появилась в летописи в результате искусственных размышлений летописца, что внимание к варягам объясняется событиями 1036 г. — и в заключение: «основа Древнейшей Правды восходила к более раннему времени, чем 1036 год» (письменная или обычно правовая — неясно), а точнее: к 1016 году! «В этом случае приходит на память 1016 год, к которому летопись приурочивает пожалование Ярослава, быть может, на основании ранних припоминаний».²⁷⁾ Но что же мешает тогда составление всей Древнейшей Правды отнести к 1016 г., не ограничиваясь первыми 11 статьями? «Другое содержание» статей 12-17 (18) укладывается в структуру всего памятника и ни в коей мере ей не противоречит. В самом деле, в нем помещены сначала статья об убийстве (1), затем статьи о ранении и ударах (ст. 2-10), потом о нарушении прав собственности (ст. 11-12), за этим следуют статьи о порядке сыска и компенсации за ущерб (ст. 13-17) и, наконец, статья о холопе, оскорбившем свободного мужа, прямо связанная с именем Ярослава (ст. 17, ср. ст. 65 Пространной Правды), т. е. вводящая новое правило. Она — единственная (если не считать статью 18), которую можно считать нарушающей общую структуру памятника (о побоях говорилось ранее — в ст. 2-10). [60]

Итак, Древнейшая Правда — памятник целостный, носящий только следы редакционной правки. Нет оснований его считать составленным в 1036 г.²⁸⁾ Ведь под этим годом в СIЛ говорится о том, что Ярослав, давая новгородцам грамоту, сказал: «по сей грамоте дадите дань». Ни о какой «дани» в Древнейшей Правде не говорится. Остается — 1016 год.

Как и M. H. Тихомиров, С. В. Юшков решительно возражал против тезиса Гетца о раннем происхождении Русской Правды. Отсутствие сведений о князе в Древнейшей Правде С. В. Юшков объяснял не тем, что его тогда не было вовсе, а тем, что сам характер статей этого памятника «не требовал упоминания о князе или княжеской власти». С. В. Юшков считал, что можно говорить «только о близости некоторых общих правовых принципов» Древнейшей Правды и договоров X в., «а не о близости и тем более о тождестве норм». Возражал он и против мнения о простоте социальной структуры Древнейшей Правды, ибо в ней называются русины—горожане, гриди, мечники и др. Упоминание о некрещеных варягах и колбягах говорит, скорее, о распространенности христианства, чем о древности памятника.²⁹⁾

С. В. Юшков не соглашался и с теми исследователями, которые принимают дату 1016 г. как дату создания Древнейшей Правды. Он обращал внимание на то, что в летописи под этим годом помещена не только Правда, но и Устав Ярославичей. «Следовательно, в его (летописца. — А. З.) распоряжении не было подлинного документа».³⁰⁾ Рассуждение не убедительное, ибо в распоряжении летописца действительно мог находиться только текст Краткой Правды, и вместе с тем [61] у него было известие о выдаче новгородцам грамоты в 1016 г. То, что древнейший список (Синодальный) НIЛ не содержит текста Русской Правды, опять-таки ничего не решает, ибо составитель протографа младшего извода этой летописи мог иметь дополнительный источник, откуда и попала Русская Правда. Далее С. В. Юшков писал, что «из текста списков, содержавших сообщение о даровании Ярославом новгородцам грамоты, не трудно установить, что дело идет о какой-то льготной грамоте, резко выделявшей положение новгородской земли из ряда других земель». Но «Древнейшая Правда не содержит ничего льготного для Новгорода и новгородцев».³¹⁾ Не могла она быть документом типа уставной грамоты, ибо подобного рода грамоты — «специфические документы Московского государства, относящиеся к концу XV или к первой половине XVI в.».

Не будем настаивать на параллелях с уставными грамотами (которые, кстати сказать, известны уже в конце XIV, а не только в конце XV в.). Но к разбору вопроса, содержала ли Древнейшая Правда льготы новгородцам, мы еще вернемся.

Точку зрения M. H. Тихомирова С. В. Юшков отвергал на том основании, что в 1035 г. (к которому относит составление Древнейшей Правды Тихомиров), судя по СIЛ, была выдана грамота, имевшая «только финансовый характер».³²⁾ Не согласен он был и с выводом о новгородском происхождении документа. Доводы, основанные на терминологии, его не убеждали, ибо словарный материал этого периода ограничен, а различия в обычном праве для отдельных частей Киевской Руси того времени установить невозможно. «Почему, — писал он, — только в Новгороде могли возникнуть юридические памятники такого типа, как Древнейшая Правда?»³³⁾ Конечно, такого типа памятники в Киеве могли существовать и не сохраниться.

Отметив, что Древнейшая Правда вводила штрафы в пользу князя, С. В. Юшков считал, что «основным источником Древнейшей Правды является не обычное право, а законодательство». Только приняв предположение, что нормы Древнейшей Правды являются новыми, «можно понять смысл издания особого Устава».³⁴⁾ [62]

В состав Правды Ярослава, по С. В. Юшкову, кроме первых 18-ти статей Краткой Правды, могли входить и другие, в том числе статьи 41-43 Краткой Правды («то ти урок Ярославль»). Но Покон вирный мог быть издан Ярославом, а в его Правду не входить. Ссылка на ст. 2 («ино все яко же Ярослав судил») показывает позднейшую интерпретацию всего законодательства отца Ярославичей и не обязательно означает ссылку на одну его Правду. В самой общей форме С. В. Юшков допускал, что некоторые статьи Правды Ярослава были опущены при составлении Краткой Правды, ибо они противоречили законодательству Ярославичей, а также, что ряд статей в законодательстве сыновей Ярослава на самом деле принадлежал его отцу или помещен ими в переработанном виде.

В итоге С. В. Юшков делал вывод, что Ярослав в начале своего княжения не мог заняться законодательством, ибо это было «тревожное время». Поэтому, вероятнее всего, он «издал Устав об установлении новых норм уголовного права в 30-х годах XI в.», т. е. в период, «когда сидел прочно на Киевском столе». Правда Ярослава — «это этап в истории права всего Киевского государства».³⁵⁾

Верные наблюдения о связи Древнейшей Правды с деятельностью Ярослава чередуются у С. В. Юшкова с чисто декларативными утверждениями о времени и месте создания этого памятника и с ошибочными представлениями о характере правовых норм этого памятника.

Сложную картину истории текста Древнейшей Правды нарисовал Л. В. Черепнин. Он считал, что в 1016 г. Ярославом дана новгородцам грамота, содержавшая текст Древнейшей Правды (ст. 1-7, 9-16 Краткой Правды). Статьи 8, 17 и 18 он относил к числу позднейших добавлений.³⁶⁾ Подбор норм в Правде должен был, с одной стороны, гарантировать новгородцам «охрану от притеснений со стороны княжеских дружинников и особенно со стороны наемных варягов», а [63] с другой стороны, создать условия, которые обеспечили бы дружинникам, варягам «защиту от выступлений против них новгородцев».³⁷⁾

Критикуя представления Л. В. Черепнина, изложенные в одной из его ранних работ,³⁸⁾ С. В. Юшков считал, что в пользу датировки Древнейшей Правды 1016 г. он, кроме ссылки на работы И. Л. Стратонова и И. И. Яковкина, никаких других доказательств не привел.³⁹⁾ Это несправедливо. Вывод Л. В. Черепнина основан на внимательном анализе как летописного рассказа 1015—1016 гг., так и самой Правды. Неверно и то, что Л. В. Черепнин обошел молчанием вывод А. Е. Преснякова о том, что избиение варягов произведено было княжеской дружиной. Л. В. Черепнин убедительно показал, что во главе выступления 1015 г. были посадник и местные новгородские верхи.

Наконец, бездоказателен упрек С. В. Юшкова и в том, что якобы мнение Л. В. Черепнина «основано на крайнем преувеличении» роли варяжской дружины в жизни Новгорода. Поколебать основные положения Л. В. Черепнина С. В. Юшкову не удалось.

Б. А. Рыбаков считает, что на первых статьях Краткой Правды лежит отпечаток новгородских событий 1015 г. Связаны эти статьи «с обязательствами Ярослава по отношению к новгородцам».⁴⁰⁾ Они охраняли жизнь новгородцев от «бесцеремонных посягательств варягов». Эта «частная инструкция о разборе драк и столкновений в Новгороде» не охватывала всего существовавшего тогда древнерусского законодательства.⁴¹⁾ В последнее время Древнейшую Правду датирует 1016 г. М. Б. Свердлов, рассматривая ее как одну из варварских Правд.⁴²⁾

Вопрос о времени сложения Древнейшей Правды и о ее источниках может быть решен только после рассмотрения норм обычного и княжеского права, существовавших на Руси в IX—X вв. и получивших тогда название «закона русского». [64]