Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Грань вторая 5 page ⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 5 – Ну конечно! – нетерпеливо воскликнула Эйлин. – Никто не должен был меня узнать! – Ты переоделась в мою одежду, ты знала, на кого он подумает, – продолжала я так же медленно, – и потому подкинула мне нож. Если б лорд обвинил меня, ты бы не призналась? – Что тебе‑то терять! – выпалила Эйлин. – А у меня впереди целая счастливая жизнь! Я разглаживала на коленях юбку, наклонив голову, чтобы Эйлин не видела моего лица. Все еще оберегала ее – по привычке… – Послушай, ведь все обошлось! Что теперь об этом? – произнесла Эйлин примирительно. – Завтра после свадьбы мы уедем в дом Мэтта… – Мы? – Я взглянула на нее исподлобья. – Ты имеешь в виду – ты и я? – Ну конечно, – сказала Эйлин. – Куда ж тебе еще деваться? Ты ведь моя сестра! – Неужели ты наконец вспомнила об этом? – сказала я, устало поднимаясь. – Ты, похоже, можешь со всем сама справиться… – Но ты‑то ведь никому не нужна, кроме меня, – отозвалась Эйлин. – Знаешь, завтра тебе надо надеть что‑нибудь понаряднее. Думаю, вот это подойдет… Она склонилась над сундуком, и я тихо вышла.
Я прошла через пустой зал к камину, остановилась перед ним, смаргивая едкие слезы. Я осталась одна. У меня не было больше сестры – той, которую я любила и клялась защищать до конца жизни. У меня не осталось ничего. Никого. – Леди? Я вздрогнула, но не обернулась, поспешно смахивая слезы. Он остановился прямо за моей спиной, дыхание шевелило волосы на моем затылке. – Что случилось? – спросил тихо. Я качнула головой. Говорить я не могла. Теплые пальцы коснулись моей шеи. Я упрямо отворачивалась, но он заставил меня поднять лицо. – Инта… Я могу вам помочь? – Нет, нет… нет, – я отворачивалась от взгляда Фэрлина и вдруг, обессилев, ткнулась головой в его грудь, прижалась лицом к жесткой ткани одежды и разрыдалась по‑настоящему. Прошло немало времени, прежде чем я выплакалась, затихла, вздрагивая под прикосновением его осторожных рук. Что он подумает? Да не все ли равно… – Спасибо, – неожиданно сказал Фэрлин. Я недоуменно подняла голову. – Что? – Говорю спасибо той печали, что привела вас сюда. Ко мне. Сядьте. Вот так. Я могу вам помочь? Я качнула головой. Нет. Никто не может помочь. Никто. Но тепло его рук, тревога его глаз притупили мою горечь. Странно, что именно у этого… человека я получила неожиданное сочувствие. – Я рад, что вы пришли ко мне. Хоть и в слезах. Надеюсь, настанет время, когда вы будете делиться со мной и радостью… Время? Какое время? Какое у меня может быть время? – Я скучал по вам, – сказал лорд Фэрлин, перебирая мои пальцы и глядя в огонь. – Я ждал, но вы все не приходили… Эти ночи… – он мельком взглянул на меня. – Вспоминали ли вы их? Я знала, что должна ответить. Но была настолько опустошена, что просто кивнула. – Хоть здесь мы думаем и чувствуем одинаково… Я посмотрела в его близкое лицо – и внезапным теплом обвеяло мою душу и тело. Я неумело потянулась к нему, встретила мягкие губы – ласкающие, жаждущие… поцелуй становился все горячей, все требовательней… Я пришла в себя от чьего‑то возгласа. Испуганно оглянулась и попыталась отстраниться. Лорд удержал меня, наблюдая за идущим к нам мужчиной. Лицо Бэрина было гневно‑изумленным. Он остановился, переводя глаза с брата на меня. – Фэрлин! – сказал звеняще. – Не думал, что ты пойдешь на это! Удерживаемая твердой рукой лорда, я вынуждена была сидеть рядом и беспомощно смотреть на гневного Бэрина. – Пойду на что, брат? – спросил Фэрлин с обманчивым дружелюбием. Бэрин отмахнулся резким движением руки. – Ты оскорбил нашу гостью. Ты опорочил честь лорда… честь семьи. Думаешь, тебе все дозволено – даже взять женщину силой? Его горящие глаза остановились на мне. – Леди Инта… Сгорая от стыда, я все же перебила его: – Все, что происходило между нами, было по моему согласию! Некоторое время Бэрин мрачно смотрел на меня. Потом кивнул. – Представляю, как он добился этого согласия! Мое молчание было честнее ответа. – Моя вина, что я позволил этому зайти так далеко. И хотя ничего невозможно исправить, виновный будет наказан. Лорд Фэрлин! Сейчас они походили друг на друга, как два близнеца: оба оскаленные, с вызовом в горящих волчьих глазах. – Ты мой лорд и мой брат, но сейчас ты повинуешься закону. Эта женщина отныне под моей защитой. Отпусти ее и готовься отвечать за содеянное. Фэрлин встал, принуждая меня сделать то же. Странное выражение появилось на его лице – торжество? Насмешка пополам с сожалением? – Эта женщина – моя, Бэрин, – сказал он. – Лишь я имею право защищать ее. А что до остального… Он взглянул на меня. – Я принудил ее. Ты прав. Я взял ее. Ты прав. Но я любил ее при свете луны. Луна свидетельница, брат… В глазах Бэрина что‑то мелькнуло. – Должен ли я понять это так, как понял? – произнес он медленно. – Это можно понять как‑то иначе? Я вздрогнула от прикосновения Фэрлина к своей шее – он высвободил скрытый воротом камень, ярко светившийся своим, внутренним, неотраженным светом. Спросил с иронией: – Узнаёшь? Я переводила глаза с его улыбавшегося лица на лицо Бэрина. О чем они говорят? Бэрин смотрел на камень. На меня. На Фэрлина. – Вот как… – произнес наконец. – Да, так. Сожалею, брат. – А я – рад. Лорд с мгновение смотрел на него и вдруг изумленно рассмеялся: – Похоже, я попал в твои сети? – Надеюсь, ты не в обиде, – сказал Бэрин, почти извиняясь. Фэрлин хохотал – уже безудержно. – Так все это время… ты что, притворялся? Бэрин быстро взглянул на меня. – Не всё. Только вначале. Лорд успокоился – но улыбка трепетала на его губах – добрая, изумленная и чуть торжествующая улыбка: – Тогда я благодарен вдвойне. Глаза Бэрина встретились с моими. – Но все же ты не должен был делать… так. – Я знаю. Но не умею. И… мне казалось, у меня мало времени. Всего месяц, да еще ты… Это нахлынуло, как… Ты знаешь, Бэрин. – Да. Я знаю. Знаю. Я вырвалась из обнимавшей меня руки. – Можно, я уйду? – Но мы говорим о вас… – Обо мне? Бэрин уставился на брата. – Ты что, не сказал ей? Тот качнул головой. – Но почему? – Знаешь, женщины… – сказал Фэрлин, косясь на меня. – Они такие… непредсказуемые. Я хочу, чтобы не было возможности отступить. – Ты боишься. Этот вопрос – или утверждение – повис в воздухе. Лорд долго смотрел на Бэрина. Потом сказал просто: – Да. – Когда ты скажешь всем? – Завтра. Самый подходящий день, не находишь? Бэрин засмеялся: – Это будет… О, что будет! До завтра, Фэрлин. Простите, леди Инта. Он быстро пошел к двери. – Бэрин! Оглянулся на ходу. – Спасибо тебе! Бэрин без улыбки взмахнул рукой и исчез. – Что происходит? – спросила я. – Он готов был убить вас, а ушел почти счастливым… Так как Фэрлин молчал, я осторожно обошла его, заглядывая в глаза. Отблески и тени плясали на узком лице. Глаза казались усталыми и неспокойными. – Не спрашивайте ничего… до завтра. Хотел бы я знать… – Что? – спросила я, так как он умолк. – Я узнал вас, но я вас не знаю. Не знаю, чего от вас ждать. Я невольно улыбнулась: – Я – угроза для лорда Фэрлина? Он смотрел задумчиво. – Да, леди. Перед вами я беззащитен. Останьтесь со мной сегодня. Вы хотите остаться со мной? Его слова, его взгляд оплетали меня сетью, удерживая крепче самых крепких объятий. Ждущие меня губы. Желавшее меня тело. Почему я должна скрывать это? – Да, хочу, – сказала я просто. Его зубы сверкнули в улыбке. – Ах‑ах, леди, что за неприличное предложение вы только что мне сделали? А как же вы собираетесь вести себя дальше? – Так же, – сказала я, медленно приближаясь. Положила руки на его плечи, потянулась, прикасаясь легкими поцелуями к жесткому подбородку, к шевельнувшимся ответно губам, к бьющейся жилке на горячей шее… Его руки стиснули меня. – Вы непристойны, леди, – выдохнул мне в ухо Фэрлин: в голосе его было больше дрожи, чем смеха. – Неужели вы хотите меня соблазнить? – И еще как, – откинувшись назад в кольце его рук, я распахнула на нем куртку, рубашку, скользнула ладонями по твердым горячим бокам. Через мгновение уже целовала его грудь, чувствуя дрожь, которую вызывали мои поцелуи. – Ты никогда… – выдохнул он. – Никогда раньше… ты… Я продолжала целовать, касаться его – не я – другая, незнакомая мне женщина, которая жила во мне и которую Фэрлин выпустил на свободу. С туманным удивлением я наблюдала за ней, за ее бесстыдными ласками, дразнящими губами, движениями тела… Он буквально оторвал меня от себя, а я прижималась, льнула, трогала его… Придерживая мои руки, Фэрлин смотрел затуманенным взглядом. – Инта… ты сводишь меня с ума… откуда… почему? Я с трудом втягивала воздух, глядя на него тяжелыми глазами. Фэрлин наклонился, подхватывая меня жадными сильными руками… В эту ночь он любил меня снова и снова, и впервые я смогла понять его голод, потому что сама чувствовала то же, потому что не было ни вчера, ни завтра, а только танец и пламя наших тел…
* * *
Я стояла за спинами невест, наблюдая за брачным обрядом. Лорд Фэрлин сидел в своем кресле: невозмутимый, величественный, холодный. Я невольно взглянула на шкуру у камина – не приснился ли мне тот неистовый мужчина, что ласкал меня ночью? Девушку подводил один из друзей или родственников жениха. Жених вставал рядом с ней перед креслом Лорда‑Оборотня. Произнося непонятные нам ритуальные фразы, тот передавал молодым брачную чашу, надевал на руки жениха и невесты одинаковые тяжелые браслеты. Но даже когда он говорил слова благословения, его лицо оставалось холодным и отстраненным, будто думал Фэрлин совсем о другом. Последняя пара заняла свое место у противоположной стены. Я осталась стоять вместе с неудавшимися женихами, не обращая внимания на призывные жесты сестры. Все ожидали слова лорда. Тяжело опершись о подлокотники, он поднялся – высокий, в серебристой одежде, с праздничным белым плащом на плечах. Взялся одной рукой за медальон на груди. Обвел взглядом новобрачных. – Вы долго ждали этого праздника, и ожидание вас не обмануло. Вы счастливы, но и я счастлив вместе с вами. Брат Бэрин… – Идемте, – негромко сказал Бэрин, увлекая меня из толпы гостей. Я недоуменно, слабо попыталась высвободиться, но, осознав, что все на нас смотрят, покорилась. Мы шли рядом по залу, от волнения я хромала еще больше, но Бэрин не торопился. Поддерживая меня под локоть, довел до возвышения, на котором стоял лорд Фэрлин. Он протянул мне руку, и, как во сне, я приняла ее, встав рядом с ним. Леди Найна уставилась на меня неверящим ошеломленным взглядом… нет, не на меня. На камень на моей груди. Новобрачные и гости подходили ближе, перешептываясь и недоуменно переглядываясь. Лишь стоящий рядом со мной Бэрин улыбался, словно его что‑то забавляло. Лорд Фэрлин легко вздохнул. – Как вам известно, я не собирался жениться. Но ко мне в замок пришла та, что стала для меня желанной. Любимой. Сегодня перед всеми я называю ее моей леди. Моей женой. Хозяйкой моего замка. Его пальцы стиснули мне руку – очень больно. И он сказал: – Она рядом со мной. Если он боялся, что я убегу, то зря. Я просто окаменела. Я стояла и смотрела на зашевелившихся людей. Кто‑то свистнул. Кто‑то завертел головой. Кто‑то заговорил. Кто‑то засмеялся. Кто‑то замер. В конце концов зал взревел. В мой мозг наконец проникли слова, казалось, все еще висевшие в воздухе. Жена. Любимая. Моя леди. Я испуганно оглянулась. Лорд Фэрлин коротко взглянул на меня и отвел глаза. Его лицо было напряженным. Как во сне я принимала поздравления, ловила веселые, озадаченные, испуганные, любопытные взгляды. Позволила Бэрину надеть на себя брачный браслет – тяжелый, из тусклого красного металла, украшенный благословляющими рунами. Тупо оглянулась на полный отчаянья возглас Найны: – Брат! Ты сошел с ума!.. Бэрин легко отодвинул ее, встал рядом со мной. У лорда Фэрлина презрительно дрогнули ноздри. Отпустив мою руку, он тут же бесцеремонно обхватил меня за талию, словно утверждая свою власть надо мной. Я внезапно начала дрожать. – Что… что все это… Фэрлин искоса взглянул на меня. – Это наша свадьба. – Но как… почему… – Вы же слышали, леди, – сказал Бэрин с другой стороны. – Он любит вас и женится на вас. Фэрлин метнул над моей головой гневный взгляд. – Не говори за меня, Бэрин! – Почему же? – с деланым простодушием возразил тот. – Должен же кто‑то это сказать? – Я… я жена л‑лорда Фэрлина? – Причем давно, – произнес Бэрин задумчиво. – Он как‑то все забывал вам об этом сообщить… – Бэрин! – Ох, прости, брат! Знаете, этот камень… – Бэрин, ЗАТКНИСЬ! – прорычал Фэрлин. Бэрин умолк, отворачиваясь, чтобы скрыть смех. – Мой лорд, я так рад! Леди Инта… Я с трудом улыбнулась сиявшему Мэтту. Он отступил, подталкивая вперед Эйлин. Сестра смотрела на меня огромными глазами. В них не было и тени улыбки. – Поздравляю… – с трудом произнесла она. – Ты… ты… как ты?.. оказывается, я тебя совсем не знала… Тогда мы квиты. Я смотрела на нее со странным чувством горечи и торжества. Уж не поблагодарить ли тебя за то, что ты сделала с нами? Ведь именно из‑за твоей неудавшейся попытки он обратил на меня внимание… Или не из‑за этого? Я слегка улыбнулась ей и повернулась к наблюдавшему за мной Фэрлину. – Итак, этот камень?.. – Талисман леди Фэрлин. Невеста старшего сына получает его в день своей свадьбы. – Или в ночь… – пробормотала я. Фэрлин едва заметно улыбнулся. – Почему ты не спросил меня? – А ты бы согласилась? Ну, вот видишь… Я хотел, чтобы ты привыкла ко мне. – Значит, Эйлин… – Лишь приманка. И твоя жертва – не жертва, а дар для меня. – А Бэрин? Какую роль играл во всем Бэрин? Молчание. Братья взглянули друг на друга над моей головой. – Скажем… – медленно произнес Фэрлин. – Он желал счастья. Нам обоим. – Но я не думал, что Фэрлин будет действовать так… Это только доказывает, насколько он потерял свою холодную голову. – Коротко улыбнувшись, Бэрин коснулся моей руки. – Я рад назвать вас сестрой, Инта! Мы проводили его глазами. – Я знаю, что все сделал не так, – негромко сказал Фэрлин. – Я все испортил и уже не смел надеяться. Но эта ночь… Я не решалась взглянуть на него. Что было в эту ночь? Отчаянье? Прощание? Или просто сказка, создаваемая любящими? – По нашим законам женщина не может быть принуждена выйти замуж насильно. Ты можешь сейчас, здесь, при всех, отказаться от меня, и никто тебя не удержит и не осудит. Но… Он заставил меня поднять голову. – Скажи одно. Ты хочешь остаться здесь? Со мной? Я встретилась с ним взглядом – с тем, кого совсем недавно боялась, ненавидела. Хотела убить. На этот вопрос я могла ответить. И я ответила: – Да, мой лорд. Да.
Грань вторая Бэрин
Быть влюбленным в жену собственного брата – что может быть печальней, безрассудней и… безнадежней. А если еще прибавить сюда отвратительные мысли, что, не будь у тебя брата, все могло бы быть совершенно иначе… И это тебе бы была предназначена ее радостная улыбка по возвращении, и лишь тебе бы она дарила ласки ночью – да и днем тоже. И твоего бы ребенка носила под сердцем… Он возвращался домой в сумерках. Конь, которому словно передались тяжелые мысли всадника, шел медленно, устало разгребая ногами снег. Бэрин, подняв голову, окинул взглядом знакомые с рождения башни. Он теперь надолго покидал замок – то под предлогом проверки пограничных постов, то для охоты, то сопровождая крестьян на ярмарку, словно какой‑то простой наемник. Фэрлин ничего не говорил ему и никогда не задавал вопросов, лишь хмурился и отпускал в следующую поездку. Но не мог же он навсегда уйти из своего родного дома? Тем более что его постоянно тянуло назад, словно на канате… Конь, всхрапнув, вскинул голову, и Бэрин машинально натянул уздечку. Откуда‑то – словно из‑под самых копыт Ворона – выскочила лисица. Пустилась прочь, к реке, но так тяжело и медленно, что он легко мог подстрелить ее: зверек был обременен добычей – цыпленком, явно стянутым в замковом птичнике. Рука Бэрина потянулась к арбалету… и опустилась. Пусть хоть кому‑то повезет. Лисица, словно поняв, что ей ничто не угрожает, приостановилась, опустив птичью тушку на снег. Уселась, обернув пушистым хвостом лапы и наблюдая за ним. Бэрину показалось, что она ехидно и довольно улыбается. Он слабо улыбнулся в ответ и вновь направил коня к замку. Спешиваясь и передавая поводья конюху, вполуха слушал причитания птичницы: мол, и щели‑то никакой нет, и собаки не чуют, не лают, а уж которую птицу проклятая лиса душит! Бэрин сочувственно покачал головой, втайне симпатизируя хитрому зверьку. Зима выдалась морозной и снежной, даже косули застревали в глубоких сугробах и замерзали в снежном капкане. Зверью приходилось нелегко, вот оно и жалось к людскому жилью. Приглаживая влажные от стаявшего снега волосы, он быстро прошел по полутемным коридорам. Знал, что его ждут. Стол накрыт, а за столом сидит… – Ну вот и ты! – улыбка, протянутая рука. Не устояв перед искушением, он шагнул, сжав ее запястье, прикоснулся губами к нежной теплой коже – помни, не дольше мгновения! – пробормотал: – Как ты? – Со мной все прекрасно! Все носятся вокруг меня и квохчут, не дают и шага ступить! Если я и заболею, то только от излишней заботы… – Инта с улыбкой глянула поверх его плеча: – Фэрлин сказал, ты вскоре подъедешь, вот мы и подождали с ужином. Бэрин отступил, повернулся. Брат, проходя мимо, крепко сжал его плечо, сказал просто: – Садись, стынет. Ели молча. Бэрин поглядывал то на Фэрлина, то на невестку. Беременность пошла Инте на пользу. Округлила фигуру, сделала плавными движения, добавила безмятежности и спокойствия взгляду. Казалось, она постоянно здесь и не здесь. Участвуя в разговорах и делах, Инта все время прислушивалась – не только к росту внутри себя, но и к чему‑то иному, находящемуся далеко, высоко отсюда. Словно кто‑то постоянно нашептывал ей на ухо нечто мудрое и светлое. И даже та улыбка искренней радости, которой она его обычно встречала, тоже была откликом на этот шепот. …Найна всегда говорила, что он слишком многое придумывает и лучше бы ему стать бардом, чем Пограничником… Сестра явно опять отказалась ужинать с ними под привычным предлогом нездоровья. Это нездоровье длилось уже чуть ли не год: с тех самых пор, как их брат женился на человечьей женщине. Как подозревал Бэрин, Найну возмущало не только то, что Фэрлин смешал кровь оборотней с людской, но и то, что сделал он это по любви, а не по необходимости. Она долго донимала молодоженов мрачными предсказаниями бездетности: в таких смешанных парах дети рождаются редко. Но теперь, когда Инта понесла, «нездоровье» золовки лишь усугубилось, и она начала поговаривать, что дети или родятся с изъяном, или вовсе людьми. Впрочем, Бэрин был рад, что Найна не стремится встречаться с Интой больше необходимого. Инта тоже не отличается покладистым нравом и удерживается от ссор с новой родственницей лишь большим усилием воли. Но в присутствии Фэрлина все старались держать себя в руках: не хватает еще вмешивать лорда в дела своей ненависти… и любви. – Как обстановка на Черной? Черная речка, не только вливающаяся в пограничный Обсидиан, но и выходящая на их сторону быстрой стремительной протокой, представляла собой непрерывный источник тревог. Заклинания, которые обычно надежно запечатывали границу и требовали обновления лишь время от времени, по необъяснимой причине здесь рвались и истончались. Родители говорили, что речной узел имеет свою собственную силу и даже колдовство Пограничников не может справиться с нею. Потому в эту брешь то и дело пытаются прорваться Звери с того берега Обсидиана, и потому здесь возведена крепость с постоянным гарнизоном и сильными магами. Но раз в сезон, в новолуние, кто‑либо из самого могущественного и древнего рода – Фэрлинов – должен поделиться своей кровью и своей силой с Черной. Правда, чувствует себя после этого прескверно. Вот как он сейчас. Неудивительно, что Фэрлин разгневался, узнав, что брат возвращался домой без сопровождения. Голос его стал ледяным, ледяными – глаза. – Корнер потерял разум? Или ему настолько надоело главенство нашего рода, что он надеется отделаться от нас таким простым способом? – Брат… – Почему он не выделил тебе охраны? – Я сам отказался от сопровождения. У Корнера и без того слишком мало бойцов… – Он безумен, а ты самоубийца?! Да с тобой в таком состоянии мог бы справиться любой крестьянин с вилами… да что там – любой мелкий Зверь! Бэрин вдруг вспомнил лисицу. Представил, как, не удержавшись в седле, падает в снег, и та, отбросив задушенного цыпленка, жадно вцепляется в горло нежданной крупной добыче. Проблема только в перетаскивании. Лисица загрызла волка… Он потер лицо ладонями, чтобы скрыть внезапную и неуместную сейчас улыбку. – Никто из них мне не встретился, так нечего об этом и говорить. – Говорить есть о чем! – отрезал Фэрлин. – В следующий раз поеду я. – Быстрый взгляд в сторону жены. Все трое подумали об одном и том же, и Фэрлин добавил: – Или Найна. К исходу лета Инта должна была родить. Лорд и сейчас уже с неохотой оставлял замок: Волки – преданные семьянины и, пока потомство не научится держаться на ногах, стараются не покидать свой дом далеко и надолго. Бэрин окинул опустошенный стол голодным взглядом: потраченные кровь и сила требовали восполнения. А он слишком рано пустился в обратный путь. – Ты все еще бледный, – заметил Фэрлин тоном ниже. – Погоди. Лорд вышел. Бэрин прикрыл тяжелеющие веки и вздрогнул, почувствовав прикосновение легкой руки к своему влажному лбу. Из‑под ресниц взглянул в близкое озабоченное лицо Инты. – У тебя жар! – Ничего, – еле выговорил он. Как она изменилась за этот год! Нет уже мрачного, настороженного взгляда исподлобья, напряженно сжатых губ, загнанности испуганного зверька в каждом движении… Тогда она боялась их, оборотней, опасаясь не столько за себя, сколько за свою любимую сестру. Так боялась, что он подошел к ней – поговорить, успокоить, утешить… Ему – именно ему, первому – Инта улыбнулась своей чудесной, быстрой, немного нервной улыбкой. Почему он отступил, почему уступил ее Фэрлину? Да, тогда он понял своего брата быстрее и вернее, чем сам Фэрлин, и решил ему помочь…
|