От Ефрема Сирина до Андрея Кесарийского

Представление о пришествии в «конце дней» особенного врага Церкви оформилось в раннехристианскую эпоху, главным образом благодаря Иринею Лионскому и Ипполиту Римскому, оставившим на этот счет обстоятельные описания. Церковная экзегетика твердо следовала по пути, проложенному этими учителями. Пришествие Антихриста неизменно обсуждалось в комментариях к Книге пророка Даниила, Второму посланию к Фессалоникийцам апостола Павла и Откровению Иоанна Богослова. Наиболее известны в этом плане труды Иоанна Златоуста (347-407), Феодорита Кирского (393-457) и Андрея Кесарийского (кон. IX – нач. X в.), отрывки из которых публикуются в настоящем сборнике.

Помимо экзегетических работ продолжали появляться специальные сочинения, посвященные Антихристу. Несмотря на то что таких произведений гораздо меньше, чем комментариев к священным текстам, каждое из них заслуживает особого внимания.

В «Поучениях» Кирилла Иерусалимского (325- 386) Антихрист предстает как маг и колдун, «весьма опытный в обманчивом и злом искусстве чародейства и волшебства», которому удается воцариться в Римской империи. Кирилл подчеркивает, что Антихрист «получит царство не от предков, но похитит власть посредством волшебства», то есть будет не наследственным правителем, но узурпатором. Такая фигура мало напоминает Нерона, но весьма походит на того же Симона Мага, каким он предстает в христианских преданиях. Называя Антихриста магом, Кирилл недвусмысленно указывает, с кого именно он пишет портрет. В Самарии Симон прославился как искусный чародей-целитель, «великая сила Божия» (Деян 8:10). Некоторое время он состоял в рядах христиан, но потом откололся от общины и организовал собственную группу («симониане»), в которой почитался как Мессия или даже сам Господь. Раннехристианские писатели Иустин Мученик, Ириней Лионский, Ипполит Римский, Епифаний Кипрский и другие рассказывают о противоборстве Симона Мага и апостола Петра, начавшемся в Самарии и перекинувшемся затем в Рим. В столице империи ловкий маг изумлял народ различными чудесами и, наконец, для вящего эффекта взлетел в воздух. Однако по молитве Петра он лишился своей магической силы, рухнул на землю и разбился насмерть. Подробным образом описываются прения между Петром и Симоном Магом в апокрифических «Деяниях апостолов Петра и Павла», появившихся на рубеже IV-V вв. Здесь Симон противопоставляется самому Христу: «Во Христе явилось полное единство Бога и человека, обладавшего той непостижимой славой, которой через человеческую природу надлежало прийти на помощь людям. Но в этом Симоне тоже имеются две сущности – человека и диавола, который через человека пытается уловить в сети людей». Именно таким и мыслился Антихрист.

Весьма подробно описал грядущего врага Ефрем Сирин (306-372) в «Слове на пришествие Господне, скончание мира и пришествие Антихриста». Это произведение снискало в Церкви не меньшую популярность, чем труд Ипполита, и вскоре также было переведено на многие языки. Задачей Ефрема было предупредить братьев по вере в преддверии скорого явления Антихриста, научить их распознавать его ухищрения и противостоять его соблазнам. Говоря об Антихристе, Ефрем применяет к нему тот же набор эпитетов и обозначении, каким награждается Сатана: «змий», «зверь», «мучитель», «всескверный», «злосчастный». Согласно Ефрему, «змий» выступит из среды народа, возможно, даже из числа христиан, притязая на роль истинного пастыря и обольщая всех притворными добродетелями, так что в скором времени «с величайшей радостью воцарят его, говоря друг другу: «найдется ли ещё человек, столь добрый, правдивый?» «Ефрем проводит параллель между Антихристом и ветхозаветным антиизраильским пророком Валаамом, решившим использовать мадиамских женщин, чтобы посредством их склонить израильтян к идолопоклонству. Такую же роль будет играть «печать зверя», которая, по мысли Ефрема, потому будет налагаться на чело и на правую руку, чтобы не дать возможность человеку совершить крестное знамение и этим самым сохранить себя в рядах христиан. «Печать зверя», таким образом, представляется как некий магический знак, противоборствующий силе Креста.

Вслед за Ипполитом Ефрем видит в Антихристе зеркальную противоположность Христа. Противопоставление это распространяется на все, вплоть до обстоятельств рождения. Если Христос был рожден Пречистой Девой, то Антихрист, по Ефрему, родится от «скверной блудницы». Сирийская же версия Ефремова «Слова» гласит, что враг родится от блудницы-матери и отца-латинянина, который вел безбожный образ жизни. В своё время С. Краус сопоставил это указание с еврейскими рассказами, приводимыми Цельсом, о римском солдате Пантере как внебрачном отце Иисуса (Ориген. Против Цельса, I 32). Исследователь предположил, что христиане слышали эти рассказы, но переосмыслили их применительно к фигуре Антихриста [590]. На наш взгляд, для того, чтобы приписать Антихристу латинское происхождение, существовали куда более веские основания. «Четвертое царство» Книги Даниила, из которого выйдет «наглый царь», отождествляли именно с Римской империей, а в «звере» Откровения Иоанна Богослова долгое время видели римского императора, воскресшего Нерона.

Представление, что Антихрист будет евреем из колена Данова, казалось бы, должно было исключить любые намеки на римского императора. Тем не менее в первые века христианства в Церкви (особенно в Западной) господствовало убеждение, что Антихристом будет воскресший Нерон. Ириней и Ипполит видели в Антихристе одного из тиранов, восстающих при развале Римской державы. Весьма популярной была расшифровка «имени зверя» – «Латинянин» или «Латинник». Даже после того, как христианство стало господствующей в империи религией, эта традиция продолжала сохраняться.

Однако предполагаемое еврейское происхождение будущего врага заставляло вносить необходимые коррективы. По мысли Феодорита Кирского, Антихрист будет поначалу царем Иудеи и, только победив трёх царей, завоевав три царства, станет римским царем и достигнет мировой гегемонии. Практически никто из отцов Церкви не отрицал, что Антихрист будет особенно благоволить евреям, вернёт их из изгнания, восстановит Иерусалимский храм и даже, возможно, сделает Иерусалим своей столицей. Во времена Андрея Кесарийского (IX-X вв.), когда от Римской империи остались лишь воспоминания, Антихрист представлялся прибывающим в Иерусалим с Востока, «из Персидской земли» – куда, по преданию, было выселено колено Даново (Толкование на Откровение Иоанна Богослова, 51). Примечательно, однако, что эта версия перекликалась с бытовавшим в своё время поверьем, что Нерон вернётся на царство из-за Евфрата (Отк 16:12; Сив 4:139). Позднее, в связи с арабскими завоеваниями, византийские авторы писали даже о том, что Антихрист выйдет из сарацин, то есть из арабов-мусульман. Такую мысль мы встречаем, например, в толковании на Откровение Иоанна Богослова, принадлежащего Арефе Каппадокийскому (X в.).

Иоанн Дамаскин (673-754), один из наиболее авторитетных восточных отцов Церкви, посвятил Антихристу главу в своём «Изложении православной веры». Небольшой рассказ его тем не менее воспринимается богословами как образцовый [591]. Нельзя не заметить, что, описывая пришествие Антихриста, Дамаскин не пользуется Откровением Иоанна Богослова и ничего не говорит об апокалипсическом «звере». Он основывается почти исключительно на Втором послании к Фессалоникийцам апостола Павла, подкрепляя его лишь короткими ссылками на Книгу пророка Даниила и четвёртое Евангелие. Во времена Иоанна Дамаскина от Римской империи, которую мыслили последним всемирным царством, уже не осталось и следа – история явила новые реалии, в которых должен был существовать образ Антихриста. Поэтому упор был сделан на Павловой образе «человек греха, сына погибели» – внутреннего врага, обольщающего Церковь. Этот образ оказался вполне универсальным, в отличие от хронологически узкого и скоропреходящего иудеохристианского образа «зверя» -римского императора.

Фигура грядущего анти-Мессии занимает видное место в популярных византийских пророчествах, следующих эллинистической оракульной и еврейской апокалиптической традициям. В Видении пророка Даниила и Откровении Мефодия Патарского, имевших широчайшее распространение, образ Антихриста приобретает гротескные черты персонажей народных сказок: «Лицо его видом походит на пашню, правый глаз – словно звезда утренняя, другой – неподвижен. Рот его шириной в локоть, зубы его размером в пядь. Пальцы его словно серпы, след ноги его равен двум пядям. На лбу же его надпись: «Антихрист» (Откровение Псевдо-Иоанна, 7).

Благодаря византийским апокалипсисам VII-X вв., отражавшим вполне исторические события – в частности, освобождение Иерусалима от персов в 629 г. императором Ираклием I и возвращение Креста Господня, – в эсхатологической литературе возник новый мотив: непосредственно перед пришествием Антихриста будет править последний могущественный император-христианин. Повергнув всех врагов Церкви и освободив Иерусалим от неверных, этот император сложит с себя венец, передавая власть Богу Отцу или Христу. Этим-то моментом и воспользуется Антихрист. Выдавая себя за Христа Второго пришествия, он подчинит весь мир и установит царство террора.

Легенда о последнем христианском императоре, передающем власть Богу, распространилась и на Западе. Представлялось, что это будет кто-то из европейских монархов, который объединит христиан под своей властью. Такой рассказ мы встречаем в сочинении Адсона (X в.) «О месте и времени Антихриста» и в популярной пьесе-мистерии Ludus de Antichristo (XII в.). Один из элементов этой легенды – освобождение Иерусалима от неверных – обрел самостоятельное значение и послужил идеологическим обоснованием Крестовых походов. И Фридрих I Барбаросса, и Филипп II Август, направлявшиеся походом в Землю Обетованную, рассматривались многими христианами в качестве таких эсхатологических фигур, предвестников «конца времени» и наступления Царствия Божия.

Влияние византийских апокалипсисов на церковную эсхатологию трудно переоценить. Именно они завершили создание целостной картины «последних времен», которая в той или иной степени была усвоена и Восточной, и Западной Церковью. Страшному суду будут предшествовать определенные события или знаки, следующие друг за другом примерно в таком порядке:

1) всеобщее падение нравов и оскудение веры;

2) наказание Вавилона, понимаемого как Константинополь или иная христианская столица;

3) нашествие Гога и Магога;

4) общемировая победа Церкви под главенством последнего христианского императора;

5) сложение власти христианским императором и передача её Богу в Иерусалиме;

6) владычество Антихриста, гонение на Церковь;

7) обращение евреев Енохом и Илией;

8) убийство Еноха и Илии Антихристом;

9) падение Антихриста при втором пришествии Христа (либо его убиение архангелом Михаилом);

10) сорок (или сорок пять) дней покаяния.

Отрывки из произведений Ефрема Сирина приводятся по изданию Московской Духовной академии (1913), Иоанна Златоуста – по изданию Санкт-Петербургской Духовной академии (1895-1906), Кирилла Иерусалимского и Феодорита Кирского – по изданию Московской Патриархии (1900, 1906), Иоанна Дамаскина – в переводе А. Бронзова (СПб., 1894), Андрея Кесарийского – по изданию Афонского русского Пантелеймонова монастыря (М., 1901). В некоторые тексты в соответствии с оригиналом внесена незначительная смысловая и стилистическая правка.